Змеёныш

Подземная лаборатория Орочимару. Коноха. Время не известно.       Что-то неуловимо изменилось в окружающей обстановке. Что конкретно я пока определить не мог. Запястья жгло, как огнём, голову точно обхватывал раскаленный обруч. Мыслить было трудно. До моего слуха доносились тихие шорохи, шум аппаратуры, чьи-то шаги, казавшиеся оглушающими и усиливающие боль в несколько раз.       Собственное дыхание было слишком громким, его звук не глушился материалами, к которым я привык за все время пребывания здесь. Не было слышно и звука поднимающихся от выдохов пузырьков воздуха. Более того, появились какие-никакие тактильные ощущения. Что-то шершавое и холодное прикасалось к коже, начиная от шеи и заканчивая где-то в районе бёдер. Дальше ощущения чего-то неясно касающегося меня заканчивались и появлялись только в районе щиколоток. На переднюю часть тела что-то невесомо надавливало.       Открыть глаза удалось с трудом, веки казались неподъемными, однако, справившись с такой достаточно трудной, в моем положении, задачей, поспешил тут же прикрыть их. Привычный зеленоватый свет моего бокса, сменился более теплым, помещения, находившегося снаружи. Стоп, что я нахожусь вне бокса? Орочимару достал меня? Зачем? Ему что-то нужно от меня? От прошлого хозяина этого тела? Помещение было прежним, изменилось лишь мое в нем расположение. Все эти ощущения, вкупе с картиной, которую выдавало мое зрение позволяли сделать вывод, что лежу я на невысокой кровати под одеялом, вернее под тоненькой медицинской простыней, пахнущей хлоркой и какими-то химическими реагентами. В воздухе переплеталось множество запахов, основные из которых были чем-то химическим и слишком щекотали чувствительную слизистую носа. В результате чего, я оглушительно чихнул, боль, сжимающая тисками голову, вспыхнула с новой силой, так, что из глаз брызнули слезы.       Фигура в белом халате, стоящая ко мне спиной, развернулась, я поймал взгляд узких змеиных зрачков. Орочимару подошел ближе, правая рука окуталась зелёным призрачным свечением. Вроде бы в аниме таким цветом обозначали технику мистической руки, а значит, лежим и не дергаемся, может уберет эту ужасную боль, да и куда тут дергаться, то? Такое чувство, что из тела высосали все доступные силы, едва удавалось шевелить руками, не то, что активно двигаться…       Боль и правда отступила, когда прохладная мозолистая ладонь коснулась моего лба. Мужчина откинул одеяло в сторону, открывая вид на облаченное в широкие белоснежные штаны рубашку, предплечья от запястий до локтя были забинтованы. Саннин аккуратно размотал их, открывая вид на вязь каких-то символов, опутывающих запястья двумя концентрическими кругами и уходящих выше. Вокруг них бледная кожа слегка покраснела и шелушилась.       Что он сделал со мной? Почему эти странные черные символы похожи на японские иероглифы и на чешую змей одновременно? За это время мои руки были смазаны какой-то мазью, очень знакомо пахнущей мятой, которую я узнаю всегда и везде. Все действия Орочимару производил очень аккуратно, стараясь не сильно тревожить поврежденный кожный покров. Не хочет причинять боли? Почему? — Заживление идет стабильно, — разорвал тишину тихий голос с шипящими нотками, — Довольно скоро печати приживутся. — его пальцы оперативно прощупали руки, ноги, живот, — Странно, все в полном порядке, почему же он не разговаривает? Дети в полуторогодовалом возрасте должны активно познавать мир и задавать кучу вопросов, но кроме нечленораздельных звуков от тебя добиться ничего не удается, — продолжал Орочимару свой монолог. — Хотя само появление души в этом теле необъяснимый феномен. Надеяться на то, что развитие будет выше, чем у новорожденного было слишком недальновидно, — тяжело вздохнул саннин, сложил несколько ручных печатей, рядом с ним появилась его точная копия, — пожалуй, будет интересно наблюдать за твоим развитием, как феномена Хэбимару.       Оригинальный Орочимару отошел к незаметной двери около дальней стены и покинул помещение. Его, вероятно, теневой клон некоторое время постоял рядом с моей кроватью, затем накрыл одеялом и отошел к столу, где начал аккуратно что-то выводить кисточкой на белой бумаге, периодически оборачиваясь на мои попытки двигаться или что-то сказать, принимаемые за детский лепет.       Короткий монолог Белого Змея Конохи дал мне большой пласт информации для размышления. Первое, и самое главное — это, то, что учить местный язык не прийдется, я вполне способен его воспринимать, пусть и звучит он как дикая смесь японского и английского. Но вот говорить я на нем не могу, да ни на каком языке в принципе не могу. Голова знает как, а тело не умеет. Если вам кто-нибудь скажет, что если маленькому ребенку с самого рождения записать язык в головной мозг, то он сразу сможет говорить, то можете смело пропустить все что он будет говорить дальше. Да, у него будут знания о том, что это возможно делать, он даже будет знать как, но вот его тело этого знать не будет. Не будет у него такого навыка как разговорная речь.       При любой моей попытке что-либо сказать из горла вырывались несвязные звуки, хрипы и сипы, губы отказывались слушаться, а горло саднило. Так передо мной вставала первая проблема и задача на ближайшее время- научиться говорить, хотя бы простые слова и предложения, а для этого мне нужно было хотя бы слышать как кто-то произносит то или иное слово, чтобы в точности его повторить. Во-вторых, выяснилось, что Орочимару проводил какой-то эксперимент с душами, результатом которого и оказался я. Радовало лишь то, что в теле до меня никакой души не было, а, значит, никого я не вытеснял и тело сие полностью мое по праву. Был еще один факт, в боксе, находясь в странной жидкости я мог ограниченно,но двигаться, сейчас же… Даже двигаться было трудно, а о том, чтобы сесть не было и речи.       Кажется я, наконец, понял почему никто из нас не помнит себя в возрасте меньше, чем год. Беспомощность, неспособность к элементарным контролируемым движениям. В моем случае все было еще хуже, младенцы, хотя бы могут хоть как-то двигаться, моим же пределом было лишь поднятие руки, после которого я ужасно уставал. Из этого проистекала вторая задача — разработать мышцы тела так, чтобы, наконец, нормально двигаться.       Закончив что-то писать, клон Змея тоже покинул помещение. Спустя некоторое время он вернулся с подносом, который аккуратно, стараясь не задеть какие-то документы, поставил на стол. Подойдя чуть ближе к моей кровати извлек откуда-то вне моего поля зрения небольшой валик. Легко, всего лишь одной рукой он как-то мудрено подхватил меня под спину, при этом поддерживая голову, другой положил валик на кровать, затем опустил и меня. На лицо упали короткие белые пряди, клон Орочимару откинул их назад, затем встал, взял с подноса чашку с чем-то белым и вернулся назад. Я посмотрел на него и хотел спросить что он будет делать теперь, но как и до этого получилось что-то отдаленно похожее на писк новорожденного котенка. Одной рукой аккуратно нажав на основание челюсти он заставил меня открыть рот снова. В миске оказался рисовый отвар. А это тело, оказывается и есть толком не умеет. Проглотить получилось только раза с пятого, при этом половина ложки вытекла из уголков рта. Как же стыдно…       Буквально влив в меня чашку отвара клон, снова ушел, видимо относить посуду на кухню. Спрашивается откуда такая уверенность, что это именно клон, все очень просто. Контролировать странные заскоки моего зрения у меня не получилось, и в тепловом зрении клон не отображался. После теплой еды меня сморил сон. Снова. Зато теперь у меня были планы на ближайшее время.

***

Все оказалось намного сложнее, чем я себе представлял. Нормально двигать руками и ногами не уставая от этого, у меня получилось только где-то через неделю моего субъективного времени. Еще спустя неделю удалось выговорить первое слово «РИС».       Нормально сидеть и держать голову, а также говорить ограниченный набор слов, услышанных в помещении лаборатории, за этим я особенно следил, для того чтобы не возникало неприятных вопросов у ученого. Уж очень не хотелось отвечать на неприятные вопрос, а что они возникли бы у меня не было никаких сомнений.       Держать вещи и есть самостоятельно и более грубую пищу вроде того же риса или кусочков мяса и овощей, я начал чуть раньше, чем нормально сидеть. Организм медленно привыкал получать необходимые вещества из пищи, а не из питательного раствора, и боли в животе постепенно покинули меня. Да, мне удалось узнать, почему в боксе мне не была нужна еда. Фуин на предплечьях прижились приблизительно в это же время, мне даже удалось увидеть их в работе, правда для этого использовали мою кровь. Орочимару долго не обновлял клона, а быть может появились какие-то данные требующие его личного вмешательства, или у клона заканчивалась чакра на поддержание существования, но проведя по печати пальцем, смоченным в моей крови, оставшейся с утренних анализов, клон призвал маленькую змею, которой передал небольшой свиток, та исчезла в клубах белого дыма, а спустя некоторое время лабораторию почтил своим присутствием Орочимару во плоти. Нормально передвигаться стоя на ногах получилось еще спустя полтора месяца. Вы не представляете какое это счастье передвигаться на своих двоих. Не ползком на коленках, а полноценно на двух ногах, да, держась за стенку или крепко вцепившись в шершавую ладонь Змея, но собственными ногами.       С того момента, как я начал нормально передвигаться Орочимару стал все больше времени проводить рядом со мной. Именно сам, а не его клон. Мои странные глаза с функцией тепловизора это стопроцентно подтверждали. Он проводил какие-то расчеты, в то время как я с упоением вышагивал по помещению, периодически спотыкаясь о кабели. Но при этом еще ни разу мне не удалось упасть, каждый раз меня подхватывала, вытянувшаяся в мою сторону рука. Ради благодарности я даже выучила как произносится его имя, пусть оно было и достаточно сложным для произношения, уточню, правильного произношения. Но при этом, казалось, что наши взаимоотношения находятся в каком-то подвешенном состоянии. Из монологов ученого удалось понять, что для него я нечто вроде интересной зверушки, за которой было очень интересно наблюдать. Мне было непонятно, зачем Орочимару со мной возится, ну не заметил я в его характере таких черт как привязанность и альтруизм во время просмотра аниме и чтения манги, а значит, что-то я упускал в своих рассуждениях, что-то всегда копошилось в углу сознания, но поймать эту мысль не получалось. Все так бы и продолжалось, если бы и меня, как и любого переселенца в другой мир не настиг ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КАНОН....