***
Когда у Сонхуна отнимают любимую плюшевую игрушку, с которой можно
целоваться обниматься всю ночь напролёт, он злится.
Но, кажется, эта «
игрушка» сейчас сама с радостью обнимается с конспектами и тетрадями, заранее попросив Пака
её не тревожить.
Хисын и правда занят, ведь наступила неделя зачётов, к которой младший готовился через раз: что-то выучил, что-то упустил, но намеренно. А вот Ли беспокоится о каждом определении, которое не осталось в пределах черепкой коробки, о каждых признаках и функциях (конечно, если того требовало само определение). Ему важна была чёткость в работе, поэтому отвлекаться было категорически нельзя, даже если очень хотелось.
Он остался в спальне, сказав Сонхуну подождать его в гостиной. Или где-нибудь ещё, но «
только не мешай мне». Пака, конечно, тяжело обидеть, но почему-то эти слова звучали так резко, что ребра треснули. Образно говоря, но Сонхуну показалось, что там правда что-то хрустнуло (может быть, это были пальцы, от которых он не отставал на протяжении трех минут).
Не совсем уж и тактильный Сонхун сейчас страдал больше тех, кому объятий никогда не хватало, хоть их двадцать четыре на семь руками за плечи обнимай.
Сонхуну, однако, человеческого тепла не хватает. И выдержки с терпением ему не хватает.
Пак правда готов злится на то, что обнимательно-целовательный парень обнимает и целует совсем не его. Ну обидно ведь, правда! Сонхун лишний раз дул губы и смотрел из-под ресниц, когда Хисын покидал комнату из-за закончившейся в стакане воды или по другим нуждам. Но его так и не заметили —
все старания пошли в задницу.
Терпение лопается очень громко, будто кто-то ткнул его иглой; Сонхун поднимается с дивана и оставляет на нем свое безделие. Или бездействие.
Дверь в спальню совсем тихонько отрывается: Хисын сидит за столом, проговаривая себе под нос то, что активно учит. Пак лишь слышит то, что кажется знакомым, но понимает далеко не все. Как, оказывается, много он пропустил.
— Хисын-а… — шепчет младший, ступая босыми ногами осторожно и легко, будто пархая.
Как в старые-добрые.
Хисын мотает головой, как бы обозначая, что отвлекать его не стоит, только вот Сонхун лишь подходит ближе. Нет, он точно крадется, приподнимая уголки губ.
Ли выглядит волшебно, когда занят чем-то и сосредоточен. По правде говоря, Хисын всегда выглядит волшебно, а его действия и умения — самая настоящая магия.
— Хен.
— Три минуты, Сонхун. Дай мне три минуты. — три пальца, обозначающие время, поднимаются вверх, потому что Ли знает, что Сонхун все ещё за спиной.
Ну, он был слишком близок, но пальцы, конечно, увидел. Слушаться, правда, не стал, потому что… зачем? Для него три минуты — временн
ая пропасть, в которую он может провалиться, не сделай шаг вперёд.
Убрав руку, Хисын принимается водить пальцами по листу бумаги, стараясь найти, где остановился. Кажется, где-то ближе к концу, но он так и не успевает понять, потому что прохладные ладони забираются под футболку и проходятся по ребрам.
— Хун, ты… — старший не договаривает, ощущая не менее прохладную грудную клетку спиной. И когда в последний раз Сонхун был насколько ледяным?
— Я — кто, хен? — Пак склоняется к чуть малиновой из-за духоты шее, оставляя влажный поцелуй практически за ухом. — Скажи, хен.
«
Холодный ты» — вот что должно было прозвучать.
Хисыну некогда, но теперь причина кроется в другом. Он не отвечает младшему, потому что тот смазанно целует кожу, чуть покусывая и окрашивая её в более яркий оттенок. Конечно, отметин не оставляет, потому что не идиот: кожа просто-напросто краснеет из-за
любого сонхунова прикосновения.
Ладони окольцовывают торс, чуть морозят, оставляя за собой мурашки и приятные, на удивление, ожоги. Сонхун же от шеи совсем отрываться не хочет, поэтому доходит с поцелуями до кадыка — насколько то было возможно, ведь согнутая спина давала о себе знать в больном ключе.
— Ещё одна фраза о том, что мне стоит ждать, и я тебя съем. Я не шучу ведь. — чуть сжатый воздух опаляет ухо. Пак кусает ощутимо, но не до дикой, животной боли. Хисын опрокидывает голову назад, стараясь отстраниться, за что тут же получает убийственную порцию клыков по коже.
Черт бы побрал этого клыкастого. Только вот Хисын его слишком
любит, чтобы кому-то отдавать.
