Мы были так близки к звёздам.

***

      Сонхуну как-то не особо спится в эту ночь, только вот причины он не знает. Ему просто знатно повезло с тем, что завтра целый выходной, рано просыпаться не нужно, а вот учёба… она всегда подождёт, как считает Пак.       Он, взяв в руки телефон, написал пару сообщений для Джея, который, конечно же, около трех часов назад лёг спать, потому что невероятно уморился. На парах был самым вялым человеком на земле, чего уж тут. Наверняка ещё и после пар поспал.       Написал ещё двум парням из потока, убедившись в том, что и они спят. Зато утром Сонхун наверняка получит тысячу сообщений и вопросов о том, какого чёрта он не спит.       Телефон откладывается на прикроватную тумбочку — Пак же поворачивается в сторону второй кровати, оглядывая спящий комочек одеяла, — Хисын там, конечно. И он давно уснул, потому что вновь пришёл довольно поздно, пообещав оставаться в библиотеке не так долго. Ну, Сонхун знает, сколько держится это обещание невыполненным, поэтому просто игнорирует сказанное. Ему, если честно, иногда хочется стукнуть Хисына для профилактики и сказануть пару ласковых, а после, безусловно, заобнимать (или зацеловать) до потери пульса.       Ну нельзя с ним быть строгим — Пак не может. — Хен, — шепчет юноша, приподнявшись на локтях и легонько ткнув Ли в спину, прикрытую одеялом. Конечно, никто ему не ответил — никто даже не пошевелился. — Хен, проснись, пожалуйста. — уже громче говорит Хун, все же надеясь, что его услышать и поднимут задницу с кровати — хотя бы голову, чего уж тут.       Осторожно перебираясь со своей кровати на хисынову, юноша цепляется руками за одеяльный кокон, как бы обнимая, и утыкается носом в шею хена. Чуть трется о приятно пахнущую кожу, а после вторит громче: — Хи, просыпайся. — старший шевелится, только вот выбраться из объятий не может, но, кажется, сейчас он взволнован. Ну, или Сонхуну кажется. — Что случилось? — Не спится. — Хисын тяжело вздыхает и вновь прикрывает глаза, которые и так не очень-то и хотели открываться. — Попробуй уснуть: полежи, посчитай кого-нибудь, не думай о глобальном. Просто спи, Хун. — А я не хочу. — Зато я хочу. — чуть выбравшись из-под одеяла, Хисын хватает младшего за руку, лишь бы тот перестал дёргаться и уснул хотя бы в таком положении. — Спи. — А я не хочу. Давай потанцуем? — Сонхун и правда слишком бодр в отличие оттого, кто успевает глянуть один сон между словами. Хисыну трудно говорить, потому что, кажется, язык потяжелел, а мысли путаются в один клубок. — Ты ебнулся? — хисынов голос больше не кажется сонным; звучит даже забавно, пусть эта привычная хрипотца присутствует. — Какие танцы посреди ночи? — Один раз. Оди-и-ин. — тянет Сонхун, а после кратко целует старшего в шею, усмехнувшись: знает, что Ли от таких действий ужасно щекотно. Вскочив (у Пака на это энергии полно) с кровати, он тянет хена за руку, которую тот решился взять, а после откидывает его одеяло прочь.       Хисын совсем не в том виде, чтобы танцевать: в пижамных штанах, зато с голым торсом и прикрытыми веками. — Умойся и возвращайся. — Сонхун, отчего-то ужасно счастливый, включает лампу — Хисын прикрывает глаза ладонями и по примерным ощущениям шагает в ванную. По дороге нацепил (только вот где нашёл — неясно) майку, решив скрыть наготу, пусть совсем её не стесняется. Прохладная вода вернёт его в жизнь, но ненадолго — ему захочется спать уже через пару минут.       Вернувшись в комнату, Хисын утирает подбородок, с которого капает вода, и прикрывает дверь, глядя на усердно выбирающего песню Сонхуна. — Если завтра на нас пожалуются соседи, я привяжу тебя на ночь к кровати. — подняв взгляд от телефона, Сонхун улыбается и игриво прикусывает губу. — Блять, нет! Слушай, я не похож на извращенца! — Хисын начинает понемногу просыпаться, оживляться, потому что возмущение льётся через край. Нет, а чего Сонхун начинает-то? — Не буду ведь сейчас танцевать — лягу спать. — Да ладно тебе, хен, давай. — включив какую-то довольно энергичную песни, Сонхун отходит от телефона и, вновь прикусив губу, начинает качать головой в такт. Белая чёлка падает на глаза, но это его не волнует: он просто двигается, напевает себе под нос, а после подходит к Хисыну, хватая его за руки.       Ли удивлён такому детскому счастью от любимой песни и простому танцу, который состоит из непонятных движений, но не сопротивляется, когда младший тянет его на себя, уводя от кроватей и заставляя двигаться ровно так же, что и он: чуть пританцовывать ногами, качать головой и улыбаться так глупо, что скулы сводит.       Сонхун льнет чуть ближе, укладывая руки на чужие плечи, а после вновь покачивает головой из стороны в сторону, чем не может не забавлять старшего, охотно любующегося это счастливой улыбкой с клыками.       Всего ничего нужно для радости, так ведь?       Сонхун знает текст песни просто отлично, поэтому позволяет себе подпевать, но практически под нос, словно стесняясь своего же голоса. Но так ему просто комфортно, а Хисын и не возражает.       На мгновенье Ли замирает, потому что Пака впервые видит таким: чуть растрепавшиеся белые пряди оседают на ресницах, подпрыгивают, когда Сонхун моргает; взгляд оттого становится ярче, горячее, поэтому Хисын не спешит оставаться в паковых глазах. Он оглядывает его всего, мягко скользнув ладонями по чужим лопаткам и прижав младшего к себе безбожно близко: врезается в чужой нос своим, но это не больно, скорее — смешно; прижимается лбом к чужому и прикрывает глаза. Тяжело ему даётся собственное отражение в этих глазах, потому что медовый взгляд сладок, манит к себе и заставляет лишний раз тонуть, чего сейчас не очень хочется. Не то чтобы Хисын был вредным, просто Сонхун слишком хорош. — Не спи, хен. — Сонхун мягко целует в подбородок и улыбается, когда Хисын открывает глаза и приподнимает уголки губ в ответ. Старший уваливает голову на чужое плечо, тычется носом в шею и тихонько смеётся, когда чужие пальцы оказываются на затылке: перебирают волосы аккуратно, что спать хочется в два раза больше. — Говоришь не спать, а сам убаюкиваешь. — и правда, Сонхун начал двигаться медленнее, плавнее, отчего тело решило расслабиться, а веки — потяжелеть. — Но ты все ещё не спишь. В таком случае я могу спросить… — прежде чем что-то сказать, Сонхун скользит ладонью под чужую футболку через горловину: кожа на спине мягкая, очень. — Хочешь разделить со мной постель, м? Может быть, попробуешь связать меня, потренируешься. — Пак смеётся ровно до того момента, пока не получает шлепок по ягодице и укус в шею, мол, «даже не найдейся».