***
Дорога до таврены подозрительно тихая, людей было немного, и то, по большей части — стража. А вот в таверне полно всякого сброда, но это не горожане или беженцы, а наемники всех видов и мастей. Половина из них безоружны и сидели в простой одежде, однако за каждым предполагаемым лидером банды стояло знамя. Каждый из них символично показывал то, где их место работы, и в основном стояли с морской тематикой. Золотые якоря, сундуки, гарпуны или обольстительные очертания сирен запечатлены в изображениях на полотнах. — Её бронёй будет сталь, будет ста-а-аль! Ах, милая леди, мне вас жа-а-аль… Похоронила мужа в одночасье и решила бороться, несмотря на несчастье! — Малекит отворил дверь лёгким пинком и перед ним предстал знакомый антураж таверны, даже такие же лица. Те самые наёмники с неудачной ночи сидели за дальним столиком и так же флегматично пили вино. Гордо возвышался их флаг возле главы банды и таких отрядов было около шести. Вильям и Жерон, как и весь скоп флибустьеров, вошли в таверну, занимая свободные места. Огромный стол, длиной в три с половиной метра на двадцать персон был сразу же занят пиратами, и матросы гордо поставили бочку с алкоголем возле стула Хармена. Малекит сел по левую руку от капитана и скинул накидку на спинку стула. Люмин села на голову господина и словно дежавю её сразило. — Ну-с, я пойду договорюсь с музыкантами насчёт мелодии, а то вы совсем тухлые. Вино оставьте, мне нельзя пить перед выступлением, — Малекит с шестом направился к помосту с бардами и начал разговор, — Хей, как насчёт совместного дуэта? Я тут подготовил пару песен и думаю моя подача озолотит наши карманы… — те отрицательно помахали головой, не отвлекаясь от игры за инструментами, — Помидоры всё равно будут лететь в певца, а не в вас, — недовольно хмыкнув, чародей стукнул посохом по деревянному полу и за спиной появился ледяной силуэт, полная копия Малекита с флейтой в зубах, — Я обещаю, что шоу будет грандиозным. Если хотите, то я могу спеть акапелла, пока вы не убедитесь, что я «типо» пригоден для выступления, ну или я не пойму вашего сомнения. Музыканты переглянулись между друг другом и закончили лавировать тонкую и простую мелодию и повставали с мест, высказывая недовольство и опасения: — Надейся что помидоры, а не мечи. Тут тебе публика недовольство выскажет будь здоров, не успеешь оправиться, как зубов лишишься, — лютник боязливой украдкой взглянул на позади сидящих наемников, особенно на тех, кто со знаменем. — Я выступал в Фортштате, это в горах с гномами, уж с пьяницами я имею подход, — Малекит забрался на сцену и поглаживал призванного клона, стряхивая пыль с рукавов музыканта, — Если ты так сильно волнуешься, то я могу создать музыку сам и приму ответственность на себя, тоже мне, нужны ли бездарные подпевалы, которые таких песен даже в своей трухлявой старости не услышите? А ну, кыш отсюда, — брезгливо и легко помахивая ладонью с помоста, Малекит с улыбкой готовился к выступлению. — Дело тут не в их алкоголе, а нравах, и одно дело перед пьяными, другое дело перед раздражёнными. Ну давай, выебнись, но учти, если что не так, то мы всех направим к вам на мордобой, — гульба музыкантов ушла к стойке трактирщика на перекур. — Истеричка, тогда поработай ротиком и сними у них напряжение под столом! — Малекит зажёг сигарету и щелкнул пальцами, сколдовав сразу два заклинания: искры подожгли табак, а его копия превратилась в кристалл: резонатор льда. Обычно, такие кристаллы не редкость в северных землях и на работе в шахте, он изучал их свойства, дабы создать их в нужный момент. Такие осколки использовались в изготовлении оружия, наполненные магией звука, они наносили по несколько ударов за один, но в мирных целях, чародей нашёл применение в этом. Сжав кристалл покрепче он подбросил его и лёгкий туман окутал помост. Ник’Эл сжал кулак, и свечи вне столов стали гореть тусклее. Образовался таинственный полусумрак и представив посох как микрофон, волшебник создал канал связи с резонатором. Выйдя на край сцены, он произнёс: — Дорогие посетители «Молота», да пусть скрасит этот хмурый вечер моё выступление о легенде призрачного дракона! Зрители повернулись и стали пристально смотреть на Малекита. Создалась очень напряжённая атмосфера практически полного безмолвия, и кто-то явно был не рад, что их спокойная музыка прекратилась. Вильям обернулся на речь артиста и, если бы это был незнакомый голос, то даже не покосился в ту сторону, но это был его маг. Недовольно кашлянув, он закрыл лицо рукой и молился всем морским богам, чтобы ничего плохого не случилось, ведь тот просто как магнит притягивает неприятности. Жерон пил ром и, от скуки, водил глазами из стороны в сторону, порой, заглядываясь на что-то интересное и этим стала торжественная речь мага. Оперевшись на правую руку головой, он наблюдал, что же будет дальше. «Я в центре внимания! Люмин! Да начнётся жара!» — гордо подняв подбородок, чародей завёл руку за спину и начал петь в своеобразный микрофон из посоха. Музыка шла из воспоминаний, которая была в эльфийском институте на одном из пиршеств:«За тысячью гор и вёрст, покоится дракон В сокровищнице гномьей спит над златом, Невиданные камни, сундуки хранит он На куче, кости трухлявые сложил там…»
Первый стук каблуков, медленно перерастающий в ритмичный град ударов об пол. Левая рука потянулась к зрителям и Малекит продолжил петь, колдуя из табачного дыма очертания того самого дракона.«Скованный цепями, проклятый сторожить, Изумруды и аметисты под толщей черепов Осмелившихся его покой потревожить, Остались там, до скончания веков.»
Сформированный туман вырос около метра и витал над помостом, словно разыскивая свои сокровища. Он рычал и низвергал маленькие искорки. Люмин сидела на воротнике оставленного плаща и наблюдала за выступлением своего господина. Она хлопала в ладоши и наслаждалась той атмосферой, которую не испытывала от прошлых её владельцев.«Стоит перед драконом трус иль храбрец, Рыцарь в доспехах, маг безрассудный, Всё равно придёт тебе пиздец Коль вояка совсем юный!»
Малекит пальцами воздвинул ступени чуть выше помоста и шагал навстречу к небу, когда вокруг него кружится дракон. Тот водит хвостом возле ног и недовольно фырчит. То пламя, если можно назвать такие искры, превращались в золотые монетки, бьющиеся градом, стекали ручейками к ножкам столов и стульев.«Искатели, собирайте бравых друзей! Идём в поход на утёс неизведанный, Молим о помощи благородных князей! На строки свитка ряд солдат желанный!»
Чародей уставал от перенапряжения. Слишком уж о себе много возомнил и с такими лёгкими сложно шагать, попутно распевая легенду. Резонатор идеально сглаживает углы, но осталось ещё несколько четверостиший.«Гробница жадности к себе манит, Как и дракона того веками раннее Врата к пределам нижним всегда открыт, Нет ничего такого поступка смелее! Замолкли звуки чудных песен, Не раздаваться им опять: Приют солдата угрюм и тесен, И на руках его печать.»
Из огромного клуба дыма, который выпустил Ник’Эл, собрался безликий рыцарь и тот обхаживал его вокруг, протягивая руку помощи, дабы подняться с пола.«И брошен тот на произвол судьбы Да потому, что поверил звону монет, Покинуть северный кордон путём ходьбы Не выйдет, что же вы, о нет… Для сердца вольного и пламенных страстей Зачем руку дал обманщикам ничтожным? Зачем поверил он словам ложным? Он, с юных лет постигнувший блядей. На неравную дуэль отправился наёмник, С мутным сознанием от бренных сновидений, Не отпоёт его душу забытый храмовник, Дракон заждался и убил без сожалений.»
Спрыгнув с своеобразной лестницы, он левой рукой придал ей остроту. Выглядело словно утёс из легенды, а облик от погибшего рыцаря рассеялся по полу.«Призрак — есть легион, сам себе страж И взобрался ящер на горный пик Смотрел он вдаль, с виду, будто мираж А это всего лишь дым, истаявший за миг…»
Перед концовкой песни Малекит взял на руки дракона и выпустил в зрителей. Пролетев от помоста пару тройку метров, он рассеялся на последних словах, и воцарилась тишина. Прежний свет вернулся на все свечи, как от дракона развеялся туман, а колдун поклонился и, опустив голову, он скрыл как задыхался от нехватки кислорода. Ледяные скульптуры рассеялись обратно в посох, возвращая драгоценную ману. Раздались первые неуверенные аплодисменты с пиратского стола и постепенно это перерастало в более или менее уверенный ритм, как будто настал конец обворожительной пьесы в театре. Были лишь недовольны сами барды, которых прогнали и знакомые наёмники Малекита. Приподнялись уголки губ и маг не веря в свой успех, поклонился ещё раз и начал раздавать воздушные поцелуи публике. — Свои песни прибереги для интеллигентов, а тут лучше идет простая музыка и пористые песни! — воскликнул музыкант, подходящий к сцене, чтобы вернуться к работе. — А ну заткнись, не видишь, что тут мне больше рады, чем твоей лютне, урод, — Малекит отошёл от слабости и, надышавшись вдоволь, начал парировать недовольство, — А знаешь какую ноту я забыл сыграть в конце? — оскорблённый и обозлённый бард кивнул головой и ждал ответа. Одно ловкое мановение рук и лютня оказалась в руке чародея, — Это си! — размахнувшись со всей силы, он ударил музыканта по плечу инструментом, разбивая его на мелкие щепки. Толпа воскликнула и засмеялась. Лютня была сломана, а хозяин даже на это не обратит внимания, ведь возможная выручка за этого мага будет куда больше, чем прошлое потрескивание в углах помоста. Плюнув магу под ноги, бард покинул зал и исчез в неизвестном направлении. Оно, возможно, и к лучшему. Остальная группа продолжила играть то на флейте, то на скрипке, не оставляя таверне не единой секунды без музыкального сопровождения. Под весёлую игру, маг шёл к столу переполняемый от счастья. Жерон, обольщённый и поглощённый выступлением Малекита, не мог оторвать от него глаз, сидя напротив чародея, это чувство только усиливалось и чтобы сфокусироваться на другом, наливал себе ром. Малекит подошёл к своему месту, что был по левую руку от Вильяма. Вскоре, к столу пиратов стали подавать их заказ: пару бутылок рома, также бутыль вина и две бочки пива. Ещё была тарелка с вяленой олениной и запечённая с яблоком во рту свинина. Всё это мясное убранство украшали пучки зелени, пахло вкусно и выглядело аппетитно, да что уж говорить! Наконец-то разнообразие в пище. — Люмин, ну как тебе? Я уж думал, тут прям озлобленные наёмники, что-то барды себе льстят и они никому нахуй не нужны, — взяв фею на руку, Ник’Эл думал, как уже развлечь себя. Конечно, еда и выпивка на самом главном месте, но те же самые наёмники с прошлого вечера на том же месте. Теперь появились все ингредиенты для приворотного зелья, нужен лишь шоколад. Он взглянул на черноволосого вояку и ухмыльнулся. «Он снова здесь, а ведь мы так и не поговорили за здравие, » — чародей выпил из стакана Жерона и непривычный вкус вдарил по языку. Нужно было закусить это. Печеное яблоко ушло за пару тройку укусов. Слишком крепкий, нежели вино и из-за такого градуса сморщился нос и дрогнули губы. Как такое только можно пить! — Ну и ну, не стоит путать бокалы, — забрав стакан с рук чародея, Жерон произнёс тост, — За великую победу Аркадии, за нас! Малекит отстранился из-за стола, ранее, чем пират огласил тост. Пару зёрен кофе, пыльца феи, которая постоянно отблескивала от головы Малекита. Он стряхнул её в бутыль и добавил свой волос туда. Осталось только два кусочка шоколада прикупить и поэтому Ник’Эл подошёл к трактирщику с просьбой: — Дайте мне пару кусочков шоколада, — динарии с победы на арене ещё остались и они зазвенели в упавшем кошеле. «Оборотное зелье готовится как горячий шоколад, нужно время чтобы эта банка с зельем была готова, » — Малекит бросил измельчённые в крошку кусочки сладкого шоколада и принялся мешать в руках. Посмотрев на наёмника, он продолжил мыслить, делясь этой информацией с Люми, — «Готовь своё тело к ласкам и утехам, ведь потом из тебя всю дурь придётся выбивать, чтобы ты потом не сказал о нашей встрече. А уж поверь, я умею это делать, только как мне его выловить одного, чтобы его союзники не заподозрили?» Ник’Эл вернулся обратно за столик и оставшийся кусок сладости отдал фее, как тот и обещал. Конечно, голова за такое спасибо не скажет, а вот Люмин весьма. Она давно не вкушала какао-бобы, тем более что их дал сам хозяин. Прошлые только и пичкали всякими крошками, когда сами пожинали дорогие блюда. — Приходит как-то бард на южные земли к мастеру инструментов. Музыкант, конечно твердолобый как орк и начинай ему: сколько стоит эта лира? А торговец отвечает: шестьдесят лир. Да нет же, нахуя мне столько брякалок? Мне нужна только эта одна! Взбесился торговец и чётко отвечает… — Льюис рассказывал эту шутку про южан и все пираты хохотали, да только чародей самозабвенно мешал эликсир. Жерон подошёл к нему со спины, только учуяв аромат кофе и шоколада. Пират был немного пьян, а потому речь иногда разбавлялась короткими паузами: — Ну нихуя себе! Герою тут, понимаете ли, горячий шоколад подавай, давай-ка хлебни рома, — Жерон прислонился к спинке стула и упёрся подбородком об голову Малекита, чуть не сгоняя Люмин. Матрос подставлял кружку под рот Ник’Эла, пытаясь того напоить. Чародей немного надоело это и он посохом ударил в нос за такую наглость. — Ай! — удар был слабый, но Жерон почувствовал его сполна, — Ты чего? — Уйди пожалуйста, — Малекит и так был взволнован, ещё только этого настойчивого пирата не хватало. «Люмин, он всё сейчас испортит! Нужно поплясать под его дудку пока зелье не приготовится, а потом съебаться восвояси, » — Малекит поставил бутыль настаиваться, а тем временем можно наесться свинины. Уж за долгое плавание сушеное и солёное мясо драло глотку, пока жуёшь их десять минут, дабы этот кусок прошёл сквозь горло, да и от этой соли во рту пересыхало дай святая наука. Мягкое мясо, в купе с красным вином приятно обрадовало организм чародея. Наконец-то нормальная и вкусная пища. Жерон никак не отставал и уже пил ром как воду, порой закусывая вяленой олениной. Шутки и тосты сыпались приятным градом и Малекит сам встал в свой гигантский двухметровый рост, оглашая пожелание: — Когда я был на судне и сражался с големом один на один, то меня никто не прозвал Малекит — великий убийца големов! — грустно бросив взгляд в отражение на кружке вина, чародей горестно вздохнул, — Когда я создал пробоину во вражеском карраке, то никто меня не назвал Малекит — великий захватчик судов! Но стоит мне трахнуть одно нахцерера, то меня в миг окличат: Малекит — великий нахцетрахер! Стол матросов залился хохотом, и несколь искренним, столько пьяным и стадным. Но на душе всё равно было приятно и даже лучше, нежели ранее. Он никогда не сидел в таких тавернах с кучей солдат, с которыми бок об бок сражался, да и не со всеми он собрался, а потому такой коктейль эмоций был весьма смутным и не понятным. Печалится ли он? Счастлив? Ник’Эл сам не может на это ответить. Половина бочки уже выпита, а веселье только начинается. Жерон сидел на своём стуле и вилкой перебирал мясо и хотел пойти ещё за едой, но это уже сделал другой матрос. Сидя напротив Малекита, пират невольно вспоминал своё прошлое, ведь он тоже маг, в некой степени. Несколько искр как и его союзник может выбить, но и это требует огромных сил, концентрации, но не чтобы представить себе само заклинание, а вобрать ману на кончики пальцев. Эту грусть рассеяла шутка чародея: — За здравие, — тот поднял кружку и смотрел прямо на Жерона, — ну или как говорится, выпили водку, берегите треуголку! Пират улыбался и вот силуэт чародея становился темнее, тот куда-то уходил и резко встав с места, он поплелся за Малекитом. Непривычно шагать по прямой дороге, а по пьяни ещё более. «Наконец-то звёзды сошлись, наёмник вышел в уборную, а зелье готово, у меня ещё никогда не получалось так идеально!» — открыв бутыль с зельем, он как тень шагал за объектом интереса и готов был влить зелье тому прямо в рот, если обернётся хоть на долю секунды. Заслышав громкие шаги за собой, Малекит обернулся и встретился лбом с Жероном. Тот мёртвым грузом упал на чародея и весь тёплый напиток пролился, обжёг грудь и плечо волшебника. — Слезь с меня! — Жерон головой впечатался в разлитое приворотное зелье и Малекит надеелся, что этот не выпьет хоть капли напитка, — Зачем ты за мной погнался? — Я думал, что тебе нужна помощь, ты куда-то так резко вскочил, и я подумал… — Жерон достал тряпку из кармана и начал мягко вытирать рубашку чародея от пятен. — Хватит! — но того прервали ударом по щеке, Ник’Эл вскочил на ноги и уже бежал прочь от глаз чужих, в надежде спрятаться. Он вылетел из таверны, как пробка из-под шампанского. А на губах Жерона были капли этого напитка. Приятно обжëг сожжённый кофе, а терпкий шоколад вяжет в сладкой муке. И без этого, зелье не подействовало бы, если таковы эмоции уже есть. Жерон потирал щеку и встал на ноги. Немного неприятно, но ускользающие очертания Малекита возле входа в таверне, он прекрасно увидел. Терять было нечего, поэтому пират вернулся к столу, дабы взять накидку чародея и отдать ему, всё-таки морской бриз промораживает до костей, а в одной рубашке холодно. Компания веселилась и наслаждалась жизнью перед тем, как снова отправиться в плавание, поэтому на некую суету между двумя из команды они пропустили, тем лучше. Пират медленно шагал, пытаясь найти равновесие и всем весом навалился на дверь, дабы открыть её. Малекит с позором бежал из «Молота», но не настолько далеко, чтобы забрать некоторые вещи и уйти в номер. Отсюда будет быстрее идти до рынка и Ямы, чтобы пройтись согласно плану до отбытия Аркадии. — Люмин, это пиздец, — открыв портсигар, он взял самокрутку и зажёг её. Нужно было успокоиться и не уйти в себя. Тот наёмник если не заподозрил, то теперь уж точно всё безнадёжно. Без зелья в лучшем случае его просто пошлёт, а в худшем… — Anemo aquatic, — воздушный поток вывел пятна с рубашки и всё драгоценное кофе, так и шоколад, остались на ладони. Откупорив бутылёк, Малекит осыпал туда стружку. «Господин, вы действительно так хотите его? Вы ведь можете за это заплатить головой!» — Люмин присела на голову и укрылась в чёрно-белой шевелюре. «Да мне плевать! Я ничего не хочу больше. После Сильваны… Я устал от привязанности, она несёт только боль, Люмин, ты понимаешь?! Я потерял её!» — Ник’Эл заплакал и медленно сползал по стене. Сигарета неприятно дымила и горящий кончик сиял как солнце. Руки обняли колени и он мог бы долго горевать, если бы стоящий напротив Жерон не окликнул его: — Держи, ни то замёрзнешь, — протягивая плащ, Ван Грисса присел на корточки. Возвысив голову к говорящему, чародей принял вещь обратно. — Спасибо, — накинув на плечи, Малекит поднялся с земли и осталось ещё немного сигареты до её фильтра. Тыльной стороной ладони он вытер слезы и вновь взглянул на пирата. В тусклом свете ночных фонарей, да и то, чтобы осветить вывеску, Жерон стоял в тени и поджал руки к груди. — Знаешь, — подходя к тому ближе, волшебник почувствовал горький запах рома. Пират положил руки на шнуровку рубашки Малекита и начал завязывать её, — Меня всегда бесил этот болтающийся шнурок. — Могу только посочувствовать, — Ник’Эл попробовал выбраться из некомфортной зоны, где его личное пространство нарушено. Люмин улыбалась и прервала канал связи, залетая обратно в таверну через приоткрытое окошко, дабы тех оставить одних. Матрос навалился всем весом, ноги совсем ослабли и он прижал Малекита к стене, — Да чтож такое?! От пирата несло перегаром, слишком много тот выпил и теперь его настоящий рассудок говорил: — Почему ты пел даже тогда, когда этого бы никто не увидел? Я слышал твой настоящий голос и он… чарующий. Тебя никто никогда не ставил на первое место. Поэтому ты и одинок, — ладонь прошлась по шарфу, крепко хватаясь за него, дабы не упасть. Пират смотрел в глаза и медленно шептал, — От одиночества сердце черствеет, разве мы не похожи? Ignis! Искорки пошли из отведëнной в сторону руки. Малекит слегка удивился, ведь не чувствовал магическую силу от Жерона ранее. Ник’Эл перестал сопротивляться и вырываться из хватки. Ему было интересно, что будет дальше. Пальцы медленно и властно подбирались к шее, так и не завязывая шнуровку. Жерон смотрел в голубые глаза, поглаживая затылок мага. Время словно остановилось. Чародей даже не рассматривал пирата с романтической стороны. Смешались различные эмоции. Некая неожиданность и недопонимание придали тяжесть в спине и Малекит отступился. Продолжая медленно моргать, Ван Грисса приблизился губами к шее и поцеловал. Словно измученный, Малекит скривился от удовольствия и взял инициативу в свои руки. — Продолжай, — маг поддел пирата за подмышки и помогал держаться ровно. Борода Жерона часто проскальзывала по голой коже и наконец-то он решился на нечто большее. Часто и мало вздыхая от перевозбуждения, Ван Грисса надавил ладонью на затылок и приблизил двухметрового мужчину к своему лицу. — Ты понравился мне с первого появления. Я чувствовал, что ты и есть моя судьба, — томно прошептав, Жерон мгновенно поцеловал чародея в губы, даже не дав проронить ему слова. Ван Грисса действовал очень аккуратно, медленно приближая губы и язык. Малекит не был против. Рука мага прокралась через рубаху и карябала ногтями жилистую спину. Дождь и не думал прекращаться, всё более и более заливая пустые улицы частыми каплями солёной воды. За закрытыми глазами был поистине интересный и загадочный мир, который преследовал Ван Грисса с незапамятных времён. Каждый человек уникален, и в этом убеждении он никогда не ошибался. В истомной и расслабленной улыбке Малекита он увидел спокойствие, которое ждёт любой другой и пусть даже всё кажется это несерьёзным, но оно является правдой. Найти спокойствие в другом человеке — и есть достижение, длящееся практически всю жизнь. Быть может удача встала в ажурном чёрно-белом платье и наконец отбросила всю тьму предыдущих попыток? Жерон убрал мокрую голову, рукой поправляя вздыбленные волосы и возвращая привычное дыхание, взглянул на волшебника. Малекит, как казалось и являлось, был одиночкой и каждая близость, в любом её проявлении, вызывало небывалый резонанс. Сердце, проклятое тяжестью и горьким опытом, до сих пор боялось открыться миру. Голубые, словно морской аметист, глаза жалобно просили защиты. Чародей облизнул губы, пропитанные алкогольными нотками и готовился к чему-то. — Это было неуместно? — Ван Грисса приблизился к груди мага и слышал бешенный пульс, словно ему сломали конечность, а не подарили ласку. Он продолжил шептать, нежно поглаживая худое тело лбом, иногда прикасаясь губами к шёлковой рубашке в слабом поцелуе, — Малькольм, прости, прости, мне очень жаль что так получилось, давай забудем об этом и вернёмся к команде, — Жерон расстроился, что жизнь вновь отбросила от него источник вдохновения и хоть какой-то поддержки. Пират расслабил пальцы и собирался отстраниться, однако Малекит не позволил. — Останься… — единственное, что сказал чародей. Седая, в некоторых местах чёрная бородка застыла в ожидании. Малекит поднял голову пирата и уже он сам готов был проявить инициативу. Открытые губы робко прикоснулись и начали желанный поцелуй. Глаза не хотели закрываться, ради того, чтобы почувствовать весь спектр эмоций. Расслабленные щёки и уставшие, фиолетовые синяки, из-за недосыпания, веки Ван Грисса только украшали его внешность. Постепенно, Малекит вспоминал все очертания и выражения лица своего возлюбленного, всё больше понимая, насколько отличались мужчины его однодневного влечения от осознания привязанности к Жерону. Он не имел грубых черт лица, как другие, был слабее и, возможно, даже хуже, однако, никто другой не мог даровать ему поддержку и радостные эмоции. Ван Грисса смог давать ту помощь и эмоции, которые были действительно нужны и давал их безвозмездно. Всё это открыло ему глаза на то, насколько был слеп. Малекит подумал и решил попробовать сексуальную связь с тем, кого считал недостойным этого в понимании своего мира. Чародей потянулся к ремню пирата, ловкой хваткой расстегнул пряжку и чуть спустил штаны. Жерон удивился и совсем пьяным и скачущим голосом произнёс: — Здесь же ходят люди! — упираясь локтем об стену, Ван Грисса взволнованно вздохнул и Малекит щелкнул пальцами, создавая иллюзию, словно здесь никого нет, после чего продолжил раздевать пирата дальше. Вместе со штанами, к коленам проскользили исподние, полностью оголяя пах, верхние части ног и член. Медленно поднимаясь пальцами с коленной чашки к бёдру, Малекит загнул их к внутреннему боковому участку, поглаживая чувствительные точки и вызывая неразборчивое, но довольное бурчание пирата. Правой рукой чародей коснулся лобка и полез выше, играясь с выступающими светлыми волосами и касаясь твёрдого живота. На нём был слабый, но видимый пресс. Жерон прекрасно понимал что происходит, но это ему нравилось и уже он стал направлять Малекита. Огибая пупок, Ван Грисса остановился на выпирающей от частых вздохов лохматой груди, на левой части, где неистово билось сердце. — Тебе нравится? — чародей плюнул на левую руку и дотронулся до члена пирата, открыв при этом головку. Жерон кивнул и прижался головой к плечу мага. Смазав всё слюной, Малекит начал водить рукой вверх-вниз, вызывая малые всхлипы наслаждения. Полностью поднятый половой орган был не хуже тех, что видел за свою жизнь чародей, даже больше в объеме, хоть и короче. Внезапно открылась дверь и оттуда вышли пьяные наёмники с севера, что можно было сказать по их традиционно вышитой одежде и с маленьким акцентом в речи. Жерон повернул взгляд в их сторону и стал нервничать, а вдруг Малекит ничего не сделал и сейчас их видит толпа жестоких мужиков? — А теперь? Не волнуйся, они нас не видят, хоть рукой им помаши, — пошло и вульгарно выразился маг, обдувая ухо тёплым дыханием, при этом продолжая мастурбировать Ван Грисса. Северяне смотрели в их сторону и о чём-то болтали, вызывая сильный стресс у него, — Ох, да брось, разве тебе неприятно, когда на тебя смотрят? Пускай завидуют. — А-а-ах, — Жерон чувствовал, что скоро кончит и вцепился в спину Малекита, с каждым разом всё больше и сильнее вцепляясь ногтями, — Прошу, быстрее… — на лице нервы замерли, словно застыли во льду. Мельтеша головой на груди чародея, он не мог терпеть такое истомное состояние в спокойствии и готов был разорваться от всепоглощающей нервозности и перевозбуждения. Как в первый раз, он ощутил это вновь, спустя четырнадцать лет, когда вошёл во взрослую и половую жизнь. Жерон чаще застонал и сам двигался в ладонь Малекита, с каждым всхлипом, шлепком всё сильнее чувствуя, как ноги становятся ватными и лёгкими, при всём при этом оказав непосильную тяжесть в спине. — Ты красивый, — Малекит убрал руку к кудлатому животу и игриво водил по волосам, смотря в след за уходящими наёмниками: они дождались ещё пару пьяниц и ушли в сторону порта. Чародей магией поддерживал полы рубахи и осматривал голое тело, покрытое каплями дождя. Проведя из стороны в сторону, волосы стали прямыми и была видна чёткая картинка, как и с какой густотой они росли. На животике было больше всего, а на солнечном сплетении, где, по-идее, соединялась дорожка, практически отсутствовали. Жерон сильно вздохнул и прошептал, сильнее прижимаясь к стене, а второй рукой обнимая ладонь Малекита на животе. — М-м-м, Малькольм, быстрее, — и тот понял сигнал, ускоряясь в темпе. Ван Грисса застонал и резко остановился. Из члена бурно потекла белая густая сперма, периодически выстреливая на стену. Пират поднял голову к небу, с закрытыми глазами, чтобы в полной мере ощутить эмоции от оргазма и при этом немного съезжая с позиции в сторону, — Ох, это… Было… — Я знал, что тебе понравится, — выжимая жидкость из полового органа до конца, Малекит собрал её в ладонь и стряхнул на пол, — Если захочешь ещё, то с радостью. Быть может даже больше… — он не успел договорить, Жерон властно поцеловал его и прислонил обе руки мага к стене. Пират был очень возбужденным и счастливым, что хотел растянуть это всё на долгое время, подгоняя даже слабыми проявлениями этих эмоций. Упавший член прижался к штанам чародея, оставив пару следов спермы. Он хотел большего и намекал чрезмерно похабными действиями, ибо сказать на прямую этого не мог. — Идём в комнату, там будет попроще чем здесь, — поднимая исподние и штаны Ван Грисса, чародей закрыл всё непотребство и помог застегнуть ремень, правда, не надолго.