✘✘✘
— Мамочка, мамочка! Ну можно? — хнычет с напором Сонхва, пытаясь выпросить очередную вредную гадость в виде чипсов. — Ну пожалуйста! Ребенок хватает свободную штанину Чимина и начинает дергать во все стороны, тряся шуршащей упаковкой в другой руке и быстро семеня позади катящейся тележки. Ханыль, немного испуганный наличием огромного количества людей в супермаркете, ярким светом и шумом множества голосов, начинает помаленьку капризничать и подвывать. — Боже, — тяжело вздыхает Пак и тянется в сумку, доставая сыну любимую игрушку-бренчалку, чтобы прервать начинающиеся рыдания. Лучше пусть он сойдет с ума от треклятого грохотания маленьких шариков в пластмасске, чем от очередной магазинной истерики. — Сонхва, пожалуйста. Его поражает с какой мольбой звучит собственный голос. Еще немного и Пак сам уподобится младшему сыну. Чимин с недовольством смотрит на сына, очевидно разозленный и доведенный до предела поведением обоих детей и еще более уставший. Однако сын продолжает нон-стопом выпрашивать желанную закуску и дергать за одежду. Глубоко вздохнув, он машет рукой позади себя, уже не способный справиться хоть с чем-то. — Спроси у своего отца можно ли тебе это. — Но папочка занят! — тут же взвизгивает малыш, тыкая пальцем во второго родителя, который еле плетется позади, не отрывая серьезного взгляда от телефона. Занят. Ха. Знает Чимин, чем он занят — очередным уровнем маджонга. Поэтому, буквально за секунду закипая от злости внутри, от ситуации в целом и от наплевательского поведения супруга, вырывает прямо из руки Мина телефон. Спичка загорается медленнее, чем негодование парня. Муж тут же поднимает удивленный взгляд. — Ты издеваешься? — тихо шипит Чимин, подходя ближе. — Юнги, ты можешь хоть немного отвлечься и помочь мне? Твой сын плачет, а второй твой сын скоро изведет меня со своими чипсами. И при всем при этом я пытаюсь набрать еды на всю семью. — Э-э-э… Юнги гулко сглатывает, опешив от молний во взгляде мужа. Вроде ничего такого не сделал, они всегда так ходят по магазинам. Да Чимин сам говорил не запариваться, все равно только он знает что и где брать! После того раза, как Юнги принес просроченный сыр, кислый йогурт и хлеб с плесневелой коркой, собрав немыслимое комбо, Пак его вообще даже к тележке близко не подпускал. — Папа! Папа! — тут же канючит Сонхва, переключаясь на второго родителя. — Можно чипсы? Можно? Ну можно? Взяв ребенка на руки, Юнги забирает у него чипсы и строгим голосом говорит: — Как мы договаривались, Сон-и? — Кто съедает всю кашу утром, тот получает вкусное, — тут же скисает малыш. — Но я ведь почти все съел! — Там даже половины не было съедено, хитрюга. В следующий раз, хорошо? — Ла-а-адно. А можно тогда йогурт? — Йогурт можно. Улыбаясь, Юнги не успевает опустить на ноги сына, как он уже бежит в сторону молочной продукции. Мужчина, помедлив пару минут, подходит к склонившемуся над тележкой Чимину, уперевшемуся локтями в ручку, и начинает ласково гладить по спине вверх, а потом спускается медленно вниз. — В чем дело, малыш? — Наверно, я просто устал, — Пак трет глаза до красноты и жмется щекой к теплой руке, которая ласкает розовую кожу щеки. — Извини, милый. Я был слишком резок с тобой. — Все в порядке, — Юнги чувствует как поцелуй в щеку, а потом в шею заставляет любимое тело расслабиться. Заметив как маленькая макушка бежит к повороту между стеллажами, он предостерегающе кричит. — Сонхва, не убегай далеко! Вновь начиная движение с тележкой, Пак слабо улыбается, когда муж вытесняет его и забирает тележку, чмокая в лоб занятого игрушкой третьего своего малыша. Вспомнив, что друзья звали недавно в гости и думая, что ему действительно стоит расслабиться, потому что забота о двух детях и восстановление в должности изматывает и заставляет срываться на любимом, Чимин окликает Юнги. — Милый, Джин с Намджуном звали нас к себе на выходных. Может, мы сходим? Развеемся немного. Я позову родителей, чтобы они посидели с детьми, они как раз давно хотели приехать. Ты устал на работе, я все время занят бытовыми делами и детьми. М-м-м? — Вот Джун… — качает головой сокрушенно Мин и ухмыляется. — Он пообещал мне, что не будет отвлекаться, пока не закончит текст, а уже гостей зазывает. Хотя наверняка это была инициатива Джина, я прав? Малыш? Когда ответа не следует, Юнги тормозит и оборачивается, находя глазами тонкую фигурку в длинном свитере с горлом. Чимин отстал ненамного, поэтому он шагает назад, катя тележку, которая издает стук колесиками и звонкое бренчание. Что в общем-то дико веселит Ханыля, который тут же достает изо рта погремушку и начинает махать ей на отца, агукая. Краем глаза Юнги подмечает, как Сонхва возвращается, держа в руках несколько цветных упаковок, и мысленно готовится к новому раунду попрошайничества. — Чимин-и? Но муж не откликается, что заставляет внутренности покрыться твердой коркой нервозного льда. Проследив серьезный задумчивый взгляд Пака из-под нахмуренных бровей, он неверяще качает головой, едва сдерживая полуулыбку. — Ты же не думаешь, что?.. — Именно это я и думаю. Пошли. И целенаправленно идет к стеллажу со множеством однотипных похожих коробочек.✘✘✘
Когда Чимин выходит абсолютно потерянный из туалета и сует в крупную ладонь тест, то Юнги не верит своим глазам — две полоски. Прошло пять месяцев с первого раза, когда они не предохранялись и возобновили после рождения малыша свою активную половую жизнь. С того момента, Юнги ни разу не пользовался резинками, и первое время Чимин сильно боялся, делая тесты, а потом по-странному расстраивался — все они были отрицательными. Они решили, что возможно тело еще не восстановилось или, в принципе, больше детей они иметь не смогут, но пока оставили это. Плановые анализы были хорошими, а Пак, и так измученный, бегал между насущными делами, чтобы добавлять себе еще одну головную боль. Всему свое время. Дети быстро росли, Сонхва пошел в школу, а Ханыль вовсю пытался лепетать, пока вовсе непонятно, издавая много визгливых звуков, к тому же Чимин вновь обратился в издательство, начиная восстанавливаться после декрета и выполняя на дому небольшие редакторские задания от босса. А сейчас… сюрприз? Вид у Чимина не то взбудораженный, не то поникший — Юнги понимает, что придется опять проходить через все прелести беременности, пытаться справиться с уже имеющимися сыновьями и переносить планы по работе, но так чертовски рад. Просто безумно. Мин в восторге от отцовства, а то, что все его милые малыши от самой любимой, самой прелестной на свете мамочки — заставляет сердце трепетать. — Чимин-и… — тянет он, цепляя маленькую замерзшую ладошку, мужчина даже замечает на аппетитных, объемных ляжках мурашки. Стоит чуть позже заняться тем, чтобы прикупить пару теплых домашних штанов для мужа. Юнги плавится от этих коротких халатиков, еле прикрывающих середину бедра, но больше переживает, чтобы дорогой сердцу супруг не заболел. — Мне же это не снится? Прикидывая что-то в уме, Чимин отвечает не сразу, сцепляя обе руки с миновыми в замочки, и близко прижимается, чтобы уткнуться носиком во вкуснопахнущую одеколоном шею. — У меня постоянные смены настроения, часто стало воротить от любимой морской капусты, грудь сильно набухла и увеличилась, а еще постоянно хочется оседлать тебя и вытрахать душу. — Разве она не всегда была большой? — хмурится мужчина, закатывая глаза к потолку и вспоминая. — Поверить не могу, ты услышал только это? — хихикает Пак, мелко целуя линию челюсти и становясь совсем вплотную. — Черт, мамочка, я так рад, — Мин на радостях поднимает мужа на руки и легонько кружит вокруг, улыбаясь от уха до уха и целуя куда дотягивается. — Я тоже, милый. Как отметим? — лукаво стреляет глазками Чимин, рисуя пальчиком узоры на груди. — Есть одно маленькое, интересное предложение. Пройдя через две беременности, он прекрасно знает на опыте, что на ранних сроках секс вполне безопасен, иногда даже полезен. Тем более они с Юнги прекрасно совместимы, и тело Пака очень крепкое и здоровое, у него ни разу не было угрозы. — Так сильно люблю тебя, мамочка, — Юнги крепко сжимает его в руках, ласково, почти трепетно целуя, будто обращается с воздушным безе. А после раскрывает языком губы, сладко демонстрируя все свои навыки и заставляя мягко хныкать в ответ. — Моя любимая похотливая женушка хочет, чтобы ее наказали? Ты так плохо вел себя в последнее время. — Да… — шепчет в ответ Пак, в секунду пьянея только от мысли, что они собираются делать. Под халатиком все горит и жаждет получить ласку мужа. Хорошо, что Сон-и сейчас на баскетболе и домой его привезет Джин только через два часа, а второй малыш сладко спит после кормления. — Где хочешь это сделать, милый? На столе в кухне? В спальне? Черт, мне недавно снилось, как ты взял меня в машине. Было так чертовски горячо! Чимин мягко трется всем телом, двигая тазом плавно, завлекающе и оглаживает мышцы на руках мужа, заводясь лишь больше от не скрытых футболкой проступающих вен. Горячо выдохнув, Мин подхватывает Чимина под задницу, мягко сдавливая пальцами половинки и ступает по коридору. — Мамочка разве заслужила немного комфорта? — Н-нет… — елозит Пак, потираясь голой киской без белья об одежду мужчины. — Вот именно. Хочу трахнуть тебя в гостиной. В нашей светлой, открытой гостиной с окнами в пол, — Юнги прижимается губами к уху мужа и хрипло шепчет, проходя в центр комнаты и вставая у стены, на которой висит картина с бегущими мустангами, а прямо напротив… черт, их панорамные окна с выходом на террасу. — Как тебе такое наказание? Хочешь, чтобы наши соседи случайно увидели, как ты сладко стонешь от большого члена в своей мокрой пизде? Чимин буквально за пару секунд ощущает, как киска течет под полами распахнутого халатика. Затуманенный взгляд цепляется за почти пустую улицу снаружи, там никого нет, лишь пара иномарок — большая часть элитных домов пустуют по выходным, потому что богачи не любят скучать дома, имея бескрайнее море денег, чтобы выехать на море или заграницу, забив на работу. И то, что он седлает бедра мужа на весу, обнимая ногами, не делает ситуацию менее запущенной. Пяточки крепче впиваются в твердость мышц на пояснице, немного соскальзывая по ткани от нетерпения. Когда Юнги опускает его на пол, лаская языком плюшевые губы, то нетерпеливо поворачивает к стене. Руки Чимина упираются в твердую поверхность около картины, а лоб касается холодных панелей. Киска неистово поджимается от ожидания, пока ей займется любимый мужчина. Пак уже ощущает это липкое чувство между складочками — так сильно с него течет и зудит. Выцеловывая на шее любовные узоры, ведомые только ему одному, Мин подцепляет пальцами полы халата и тянет наверх. Ткань мягко скользит и обволакивает каждый сантиметр нежной, горячей кожи. Когда она гармошкой собирается на выгнутой пояснице, мужчине наконец предстает вид на открытую розовенькую вагину, самую любимую, самую желанную. Щелка между внешними половыми губами уже блестит в желтом свете гостинного торшера и естественном свечении солнца с улицы, что заставляет его сглотнуть. Но он не спешит трогать сокровенное местечко — это не обычный их перепих по-быстрому или страстный секс, пока дети у друзей. Хочется растянуть удовольствие, полакомиться предоставленной сладостью и насладиться каждой секундой. Отпраздновать. Хотя кто сказал, что Юнги и так не наслаждается каждой секундой рядом с Чимином? Он притирается чуть ближе, сбивая одежду, потяжелевший член в шортах утыкается в оголенную киску, создавая приятное давление. Юнги прекрасно знает свою мамочку, это натяжение внутри доходит и до жадной дырки, делает Чимина совсем слабым и хныкающим в преддверии большого члена, который не просто подразнит теплое лоно, но и возьмет, глубоко, несдержанно. Мин удовлетворенно хмыкает, замечая, как неотрывно Чимин смотрит на их окна, вздрагивая от проезжающей машины — редкость, но возбужденный, масляный взгляд и закушенная в смущении губа просто немыслимое зрелище. Протягивая руки по тонкой спине, мужчина стягивает по плечам стороны халата, открывая вид на несравненную, аккуратную грудь. Соски уже маняще встали от недолгих и совсем невинных манипуляций. Она и правда стала больше. Губы чертят рисунки на стыке плеча и шеи, пока Мин медленно пробирается по коже, подхватывая две груди и начиная неторопливо потирать, а после массажировать. С губ Пака срывается первый несдержанный стон от ласк супруга и парень, сжимая влажные ладони в кулаки, двигает бедрами сам, потирается оголенной пиздой о горячий стояк, чуть не скуля. Так хорошо, черт возьми! Давно ему хотелось не просто быть выебанным, но и хорошенько заласканным. Это невероятно — то, как точно Юнги определяет, что ему необходимо. Обхватывая сильнее ареолы, Мин щиплет соски, немного оттягивает и вновь вдавливает. Он и сам уже на пределе. Так хочется развернуть Чимина к себе, прижать с силой к стене и начать вылизывать эти маленькие бусины, но он хочет все сделать осторожно и не спеша. Так, как того заслуживает его маленький Чимин-и. Опустив взгляд вниз, он видит насколько мокрой стала киска — его домашние шорты потемнели, заляпанные соками из любимой текущей малышки. Ощущая вес сисек в ладонях, он чуть поднимает их, массирует нежно, пытаясь не выдать грубость мужских ладоней, а потом проводит под — на стыке между ребрами и грудью. — Ах… — тонко стонет Чимин, внезапно хватая мужа за запястье, но не чтобы притормозить, наоборот, пытается притянуть как можно ближе, глубже. — Юнги, возьми меня уже. Хватит дразниться. Однако, муж внезапно отстраняется, пораженный внезапной мыслью. — Нужно сначала проверить Хан-и, — шепчет он в ухо, целуя выступающую ушную раковину. Будто их кто-то может услышать. — Он скоро должен проснуться. — Стой, нет, — тут же протестует супруг, еще сильнее сжимая запястье, — за пять минут ничего не произойдет. Хан-и спит, ты же слышишь, что радионяня молчит? Пожалуйста, Юнги, мне это нужно, так нужно… — почти умоляет Чимин, взвинченный тянущим чувством возбуждения. Мин хмыкает и резко вжимает супруга в стену, подпирая сильным телом и отрезая все пути отхода. Грудь резко сплюскивается под напором, вжимаясь в стену. — Ах, боже! — удивленно вскрикивает Пак, когда ягодицу обжигает удар сильной ладони. Колени почти подгибаются. Черт, как горячо. — Пять минут? Настолько ты меня недооцениваешь, детка? Чимин разбито смеется и откидывает голову на чужое плечо, целуя мужа и мажа своей нежностью по губам. А потом он чувствует, как горячая головка касается сжатых складочек, притираясь по всей длине щелки. — М-м-м, — мычит он, а после распахивает рот в немом стоне, раздвигая ноги шире и ощущая каждый сантиметр жара, когда член мужа толкается внутрь. — Ах, боже… Милый, так приятно… Юнги… — Твоя дырка так сильно сжимает меня, когда я не растягиваю ее заранее. — Ох, боже!.. Хныканья разносятся по всему первому этажу, а после — член медленно погружается до предела в горячую вагину, мягкую, будто сладкое желе. Когда бедра вжимаются в ягодицы, а орган погружается до самого упора — Мин сквозь зубы выдыхает от удовольствия, слушая легкие постанывания и сгорая в печке эйфории. Он не двигается, опять в излюбленной манере греет член внутри любимой киски, и вновь занимается терзанием груди. Чимин вжимается щекой в стену, распахивая рот от того, как сильно и потрясающе его распирает изнутри. Почему-то член мужа кажется сейчас еще больше и крупнее чем обычно. А ладони на бедрах такие сильные, дарящие ощущение защиты. Он вдруг вспоминает свой первый неудачный опыт в последний день выпускного класса — одноклассник хватал его то за шею, то за грудь, пытаясь удержаться, и терся, выдыхаясь каждые тридцать секунд. По итогу Чимин от этого недопеттинга получил только тонну разочарования и забыл до студенческих времен о всяких пошлостях. Несравнимо. Юнги лучший мужчина, с которым ему довелось повстречаться и быть. И Пак действительно счастлив. Муж толкается коротко, но сильно, разнося по помещению чавкающие звуки. Член каждый раз так идеально входит в склизкий от выделений проход, что головка почти упирается в матку, но Юнги осторожничает, что не укрывается от Пака, все равно контролирует себя. Кожа слипается друг с другом, когда Юнги ускоряется и долбится в него, не замедляясь ни на секунду. — Ах, да! — вылетает изо рта с придыханием, когда пальцы мужа скользят по объемному животу, мягко потирая лобок, а потом раздвигают складочки, толкаясь в самый клитор. — Вот черт, здесь! Так хорошо, ах! По улице проезжает еще одна машина, на этот раз без тонированных стекол и Чимину даже кажется, что водитель их замечает, от чего парень неконтролируемо сжимается и течет лишь сильнее. Подушечки пальцев Юнги кружат по воспаленной выпуклости, скользят от обилия смазки до того хорошо и качественно, что Мин уже через минуту чувствует, как киска сжимает член с силой. Маленькая девочка плачет на его стояк так сильно, что, если он не будет сдерживаться и начнет вбиваться еще сильнее, уверен — яйца начнут звонко шлепаться, слипаясь с красной кожей вокруг вагины. Все еще лаская мягкими движениями клитор, Юнги начинает мелко и быстро вталкиваться внутрь, почти не выходя. И те звуки, что он слышит, оправданные, сладостные и ожидаемые, — музыка для ушей. — Милый, господи! — Мамочка сможет принять еще и палец в свою попку? Постараешься для меня? Я же знаю, как тебе это нравится. — Да-да-да, — активно кивает головой Пак, уже пустивший слюни на стену и подмахивающий задницей в такт фрикциям. — Все, что ты мне дашь. Юнги немного отстраняется, доставая склизкие пальцы из абсолютно мокрой пизды, заменяя на другую ладонь и продолжая терзать воспаленный клитор, и мажет смазкой между ягодиц, заласкивая и другую, не менее желанную, дырочку. Фаланга одного пальца настолько легко входит, что он толкается до упора в тугую узость. Стеночки обволакивают так крепко и хорошо, что туда хочется толкнуться членом, но это после — сейчас он просто хочет позаботиться об удовольствии своей мамочки. Поэтому подстраивается под движения члена, тут же заставляя любимого скулить и извиваться. Он обожает, когда все три дырки его мамочки заняты делом. Это невероятно до сжатых зубов — сзади в него толкается длинный палец, киску таранит большой член, а спереди трут и давят горячие подушечки. Киска наверняка уже вся распухшая, красная и желающая кончить, что, впрочем, не заставляет себя долго ждать — низ живота стягивает приятным томлением. — Боже, милый, так люблю твой член, самый лучший, самый… А-ах! Черт, черт… Сейчас кончу! Юнги! Киска плачет на член, натруженная, сытая, пока сжимает ствол мягкими стенками. Юнги продолжает вбиваться в хлюпающую дырку, проводя через это супруга и продлевая оргазм дольше. Еще чуть-чуть и он доведет его до гиперчувствительности. Сжав зубы, Юнги и сам не может больше сдерживаться, обхватывая мужа поперек живота и двигаясь рвано, исступленно, орошает внутри все своей спермой. Из него выталкивается много, настолько, что он завороженно смотрит, как по красным складкам к основанию его члена стекают белесые вспененные подтеки. — Отличный способ празднования, — тяжело дыша, Юнги целует вспотевшую шею, расмягченного оргазмом мужа, — теперь всегда будем так отмечать. Все праздники. На что Чимин абсолютно счастливо, но устало смеется и бьет мужа ладошкой по руке.✘✘✘
— У нас есть маленькая проблемка, — с тяжелым вздохом оповещает мужа Пак, прижимая сильнее телефон к плечу. Он расставляет тарелки на столе, собираясь покормить себя и детей ужином. Юнги скорее всего вернется за полночь, опять закопавшись в работу с головой. — В чем дело? — тут же настороженно встрепенулся муж, с грохотом роняя что-то на том конце провода. Видимо подскочил на ноги от волнения. — Что с тобой? Или с малышом? С малышами? — Лови факс, милый. Я отправил его еще полчаса назад, но ты как всегда поражаешь своей внимательностью. Юнги тут же подлетает к технике, только замечая в специальном отверстии белый одинокий листок. Он поставил дома в кабинете факс для удобства, чтобы сразу пересылать Намджуну недописанные тексты на корректировку или чтобы тот сразу в студии пробовал записать некоторые партии для проверки, как лирика ложится на слух. А вот Чимин нашел в этом очаровательный, романтичный способ дополнительной связи и частенько отправлял мужу маленькие послания: списки покупок, фразы «я люблю тебя», «я хочу тебя», «не приезжай домой в следующий раз, если еще раз забудешь отнести в раковину кружку» и тому подобное. А сейчас он смотрит на… если память не изменяет, так выглядел снимок Хан-и, когда Чимин первый раз делал скрининг. — Так ты отправил фото малыша? Зачем пугать меня? — Что видишь? — заискивающе спрашивает Пак, крутя лямку спортивных, теплых штанов. — Э-э-э… — мужчина, если честно, впадает в ступор. Потому что он не видит ничего. Совсем. — Тут все темное. Какая-то каша, честно говоря. — Как мило ты отзываешься о своих детях, — фырчит Пак, закатывая глаза. Юнги как всегда в своем солдафонском репертуаре. — Ой да ладно тебе! Тут мало кто что-то разглядит, даже Джин первый раз ничего не понял, а он вообще-то врач! Линии какие-то… выпуклости… Стой! — внезапно орет Юнги так громко, что Чимину приходится отодвинуть гаджет от уха. Дошло, наконец. — Детях?! — Сюрприз?.. — неловко хихикает Пак и тут же с замиранием сердца закусывает губу, спрашивая волнующее. — Ты рад? — Я… я разорюсь на памперсах, поседею раньше времени и оглохну от детского крика, но я чертовски счастлив, мамочка! Их двое! Я так люблю тебя! Обалдеть, двое! Поверить не могу. Уже еду домой! Рассмеявшись, Чимин даже не успевает ответить, как слышит гудки, но все же тихо шепчет «и я тебя» в экран новенького Самсунга. Хан-и тут же агукает, громко зовя мамочку, а по лестнице слышится топот Сонхвы и громкие звуки очередной перестрелки с динамиков его телефона. — Да, солнце, — берет на руки сына Пак, бодая его носиком в носик. — Ох, надеюсь, что одна из них девочка. Столько прелестных мужчин на одного меня чересчур много… Хотя твой папа будет безумно рад, кто бы там ни был. Да, солнце? — Па… па! — невнятно бормочет малыш, заставляя Пака замереть. Когда он отмирает, то счастливо улыбается и начинает чмокать по всему лицу свое чадо. — Давай только пока не будем говорить папочке, что ты у нас сказал первое слово? Да еще какое! А то он совсем от счастья помрет. Тепло посмеявшись и поулыбавшись на широкую, беззубую улыбку сына, Пак удивленно оборачивается на хлопок машины за окнами, видя, как Юнги чуть ли не бежит в дом по траве. Кто ему разрешал портить газон, вопрос, конечно, хороший. Неисправимый. — Вот это скорость, — шепчет Чимин, направляясь к двери, чтобы встретить мужа. Кажется, сейчас их всех задушат своей любовью, но кто сказал, что Чимин против?