***
Гарп зашел в лазарет с ребенком на руках, там уже сидел пострадавший дозорный, а ЕГО Буру перематывала ему руки, и куда делись все врачи? Он окинул её недоуменным взглядом, посмотрел на ребенка в своих руках и снова на неё. Как две капли воды. Ему не нравилось то, как его Буру смотрит на гостью, а вот солдат наоборот, вполне спокоен, даже какие-то нотки жалости во взгляде присутствуют. — Закончила? — Да, но... — Иди. — Буру аж передернуло, она всегда видела этого человека веселым, иногда даже спокойным, но сейчас он был серьёзен. Он смотрел на неё как-то давяще, заставляя желать исчезнуть из его поля зрения, не чувствовать на себе этот тяжелый взгляд. Она так и сделала: сжалась и тихо юркнула за дверь. Было стыдно. Стыдно за то, что так повела себя, за то, что напала, за то, что украла чужой клинок, за то, что не смогла уберечь местных от себя же. Она слышала о чём говорит Гарп со своим подчинённым, даже будучи в другом конце корабля, прячась за толстыми тросами и впервые за всё время давая выход эмоциям. Не сильно. Пусти слезу — другую, успокойся, пережди это время, когда слышишь то, что не должна, а окружающие тебя звуки не проникают в твой мозг, выйди на камбуз за обедом и всё будет хорошо, всё будет как раньше. Только бы никто не нашёл, не увидел, не услышал. Всё будет как раньше, да?***
Я сидела на койке, вокруг суетились доктора, иногда бросая напуганные взгляды в мою сторону. Напротив стояло два дозорных. Старший, видимо, капитан этого судна, с интересом разглядывал меня, будто экспонат в музее, второй стоял не по стойке смирно, а как-то расслабленно, взявшись забинтованными руками в замок за спиной, разглядывая мельтешащих вокруг врачей и лишь изредка бросая на меня безразличный взгляд. Я смотрела на них исподлобья, пытаясь прочитать мысли. Наконец старший, насколько я помню по рассказам пиратов Оро Джексона и фотографиям из газеты — Монки Д Гарп, хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание, заставляя всех присутствующих, кроме второго дозорного, содрогнуться. — Выйдете все. — Он слишком счастливый при том, что преступник напавший на его корабль не просто без наручников, так ещё и не за решеткой, но никто не посмел его ослушаться, кажется, они даже с радостью покидали это место. — Я вице-адмирал Монки Д Гарп, это — мичман Готфрид — Мужчина кивнул мне проводив взглядом последнего врача, теперь он разглядывал меня, будто я была последним, что его интересовало в этой комнате. — Тебе незачем бояться нас, понимаешь? Я тихо фыркнула, но смиренно кивнула. Раз уж я нигде не светилась, как пират или юнга Роджера, то сейчас могу отделаться малой кровью. Да, спишу всё на панику, не совру даже. — У нас есть к тебе несколько вопросов, после которых мы решим что с тобой делать, ответишь? — Я молча кивнула, искоса поглядывая на мичмана. Зачем он здесь? — Имя? — Буру. — Краткость — сестра таланта? — Возраст? — 14? — Ты меня спрашиваешь? — Никак нет — Эх, привычки с военной подготовки ещё школьных времен вывести трудно. После того мероприятия длинной в месяц, где нас дрессировали как настоящих вояк, я начала иногда отвечать по-армейски, зачастую в шутку, но иногда, просто боясь проявить неуважение, за которым следует наказание. — Как и с какой целью пробралась на корабль? — Пробралась? Серьезно? — Без понятия, не хотела даже близко появляться рядом с Дозорными. — последнее слово я, неожиданно даже для себя, не проговорила, а словно выплюнула, с отвращением и ненавистью. Готфрид нахмурился, да так страшно стало, что я непроизвольно упёрлась взглядом в пол, сжимая разорванное платье в ручках до хруста пальцев. Гарп громко и устало выдохнул разряжая атмосферу, отвлекая своего мичмана. Мичман намек понял, перестал сверлить ребёнка взглядом. — Не хочешь извиниться? — Я прямо чувствовала в его голосе усталость и недовольство ситуацией, так что подняла глаза как можно быстрее, что бы понять, о чём он говорит. Моё лицо исказилось в гримасе отвращения, когда я завидела вытащенную Гарпом вперед руку Готфрида. Вся в бинтах, уже не кровоточит, но кое-где белоснежный слой пропитан темными пятнами крови. — Не имею желания извиняться перед псом дозора. — Было ли мне стыдно за эту фразу? Нет. Определенно нет. Почувствовала ли я страх, под этим гнетущим взглядом Готфрида? Да. Скорее, даже не страх в человеческой его ипостаси, а животное чувство на уровне инстинктов, кричащее мне не раздражать этого человека. Мичман, в отличие от своего главнокомандующего был спокоен, но, как говориться, в тихом омуте черти водятся, и прямо сейчас эти самые черти глядели на меня сквозь трясину в его глазах. — Бва-ха-ха! А ты с характером! Прямо как наша Буру! — Гарпа моя речь, по-видимому, никак не задела — Ей тоже не очень то понравилось, когда она узнала что мы государственная организация! — Вы похожи. — Первые слова Готфрида прозвучали насмешливо. Меня аж передернуло от его тихого, но четко слышимого на фоне хохота Гарпа, голоса. Я ещё раз окинула его взглядом: высокий, но до капитана ему далеко, не дотягивает и до двух метров, крепкое телосложение, широкие плечи, руки даже через бинты кажутся настолько сильными, будто с легкостью могут переломить хребет такому же крепкому парнишке, а мне и подавно. Короткая стрижка, а виски и затылок, припорошенные легкой сединой, сбриты. Образ дополняло грубое лицо и узкие глаза, не удивлюсь, если где-то под формой скрывается пара -тройка татуировок или глубоких шрамов. Он совсем не оправдывает своё имя, хотя звание военного ему к лицу. — Бва-ха-ха! — Он вобще прекратит это? Я нахмурилась и спустила ноги с кровати, выскальзывая из-под промокшего покрывала и оценивая сохранность своего платья. Гарп замолк, Готфрид нахмурился, увидели белесые молнии на ногах. Думаю, теперь их можно считать шрамами? О, а ещё сыграть на жалости этих двух амбалов. — Просто дайте мне уйти с корабля и я не вернусь. Только проследите за "вашей Буру" — У платья порван только подол, оно грязное и мокрое, но носибельное. — Не хотелось бы снова драться с ней. Думаю, я сильнее, но кто меня отпустит после убийства? — Взяли и отпустили тебя в открытое море на верную гибель. Именно так поступают «псы дозора»? — Передразнил меня мичман, скрещивая руки на груди и даже не морщась. Да ему совсем не больно! Снимите с него бинты! — Он дело говорит, но и оставлять тебя без надзора не можем. — Боже, старик не ухмыляйся так, я разрешаю гоготать сколько душе угодно, только не ухмыляйся больше! — Готфрид, она на твоём попечении. Отдадим ей один из комплектов одежды НАШЕЙ Буру. Бва-ха-ха! Безответственный старик. Он всегда так приказы отдаёт? Мы оба поморщились глядя вслед уходящему вице-адмиралу. Что ж, надеюсь, сдружимся. — Где твой дом? — Отвечать не обязана. — Сирота. — ну и пусть, главное — не пират. Он выглянул за дверь отдавая приказы, вновь оглянул меня с головы до пят, что-то ещё сказал и окончательно вернулся. На полупустую комнату напала гробовая тишина, прерываемая лишь звуками моей разминки и изучающего взгляда Готфрида. Конечно, взгляды не умеют издавать звуки, но именно этот звучал, точнее, потрескивал где-то в воздухе слабыми разрядами и попахивал гарью моих бедных ног. - Так, что вы не поделили? Ты и твоя близняшка. - Мы не близняшки. - Мичман раздражённо хмыкнул, но приставать с вопросами не стал, позволяя мне погрузиться в пучину своих мыслей. А правда, что мы не поделили? Мне казалось, я знаю ответ на этот вопрос, нужное слово крутилась на языке, не позволяя себя поймать, словно это не слово, а сцинк, с удовольствием плавающий в песке и свободный, страптивый и дикий.