***
«Грёбанная Грейнджер! Да как она посмела?» — Драко Малфой был так зол, что готов был прокричать это на весь свет, чтобы она услышала, но ни один мускул на его лице в тот момент не дрогнул. Он делал вид, что выходка Грейнджер не задела его самолюбия, но внутри весь закипал от ярости. Он не понимал, как она проделала с ним этот трюк, и почему он стоял, как вкопанный, когда нужно было сразу связать её заклинанием и не мешкать. Вдруг появилась в нём какая-то жалость к гриффиндорке, которая раньше вызывала только раздражение. Он смотрел на неё и не мог понять, почему ему вдруг захотелось ей поверить. Ещё тот факт, что они оба потеряли память в одно время, вносило некоторую смуту в его остаточные воспоминания о прошлом. Гермиону переместили в подвал дома, где на первом этаже было место их общего сбора, и по совместительству, комнаты для жилья. Условия для неё были созданы не самыми комфортными, но мягкая кровать с подушкой и тёплым одеялом были в наличии, как и отдельный санузел с душевой кабиной. Министр Фоули не стал дожидаться, когда Гермиона освоится в новых апартаментах, зайдя к ней без стука. — Мисс Грейнджер, а мне казалось, мы с вами нашли общий язык. — Я хочу видеть Винсента! — ответила Гермиона совсем не добрым голосом. — А я хочу видеть сведения, которые вы прихватили с собой. — Винсент в обмен на бумаги. — Да, вижу не хотите вы идти на примирение, — сказал он, тяжело вздохнув. — В таком случае, передаю вас на милость моего помощника. Морфин не тратил времени на лишние разговоры, сразу приступив к делу, как только переступил порог подвала. Гермиона хоть и приняла позу для самообороны, но это не спасло её от заклинания полной неподвижности. Как только грубая рука Морфина приблизилась к карманам пальто, Гермиона вскрикнула: — Я сама отдам! Они оба с довольством переглянулись между собой, а Гермиона тем временем мысленно молилась, чтобы этих слов было им достаточно. Не хватало ещё, чтобы они забрали у неё змей. Морфин отступил назад по приказу министра, и Гермиона тут же развязала пояс своего платья, откуда выпала крошечная связка документов. — Умница, — приторно-ласково произнёс Фоули. — Недостающую часть сведений будете писать здесь без Винсента, и пока я не получу полную информацию о будущем со всеми фамилиями и датами, вы отсюда не выйдете. — И не надо делать такое лицо, будто тебя не предупреждали, — вставил Морфин свой непрошеный комментарий. — Я разрешал тебе говорить? — осадил его Фоули. В маленьком полупустом помещении повисла пауза, но Гермиона решила прервать её волнующим вопросом: — Я ведь на самом деле не падала с лестницы и не ударялась головой, да? Потерянный взгляд в сторону и нервный смешок выдали министра с потрохами за одну миллисекунду. — Что вы сделали со мной? Заставили меня о чём-то забыть? Стёрли из памяти что-то важное? Почему мне кажется, что я потеряла часть себя? — она закидывала его вопросами, пока он обдумывал подходящий ответ. — Очевидно, вы слишком сильно ударились в тот день, мисс Грейнджер, раз в вашу голову лезут такие глупые мысли. Морфин оскалил свои кривые зубы, поддерживая министра насмешкой над Гермионой. — Завтра вам доставят перо и пергамент. Строгим взглядом Фоули указал Морфину на дверь, чтобы тот распахнул её перед ним, как перед королевской знатью. Гермиона с отвращением наблюдала за тем, как Морфин лебезил перед министром, выполняя любой приказ по первому зову. После того, как они оба покинули помещение, Гермиона осторожно вытащила из карманов двух змей, скрученных в запутанный клубок. — Вы напугались, маленькие, — зашептала она, поглаживая пальцами их спинки. Её тепло действовала на них успокаивающе. Через пять минут расслабляющего массажа, они уже извивались вокруг её руки, как было заведено после долгого отсутствия Гермионы. Гермиона прилегла на кровать, ощутив знакомую мягкую перину под собой, будто она снова оказалось в Лондонской квартире. Вскоре ей доставили ужин, но она прикоснулась к тарелке лишь для того, чтобы выудить из супа съедобные кусочки мяса для змей. Аппетит куда-то пропал также далеко и надолго, как и её желание спать ночью. Даже несмотря на то, что окна в подвале отсутствовали, Гермиона высчитала восход солнца, лёжа пластом на кровати. Через час поднос с завтраком ожидал её на полу возле двери, но запах горячей овсяной каши совсем не пробудил аппетит. Всё то время, проведённое в подвале, она пытала своё сознание допросом с пристрастиями, но сознание никак ей не поддавалось, блокируя все важные воспоминания, до которых стремилась добраться Гермиона.***
Драко Малфой был настроен враждебно, когда спускался в подвал к Грейнджер с намерением наказать её за проступок, случившийся в Брентвуде. Он долго раздумывал над тем, как именно он свершит своё возмездие, перебирая в голове десятки возможных вариантов. И вот, оказавшись напротив двери в подвал, охраняемый поочередно разными людьми, он зашёл внутрь. Гермиона лежала на боку, уставившись в стену напротив, а когда услышала хлопок закрывающейся двери, приподнялась на локте и перевела уставший взгляд на Малфоя. — Ты почему ничего не ешь? — спросил он, будто совсем не своим голосом. «Серьёзно? Ты спросил сейчас у Грейнджер, почему она ничего не ест, вместо того, чтобы направить на неё волшебную палочку и немного позабавиться???» — Драко внутри кричал на самого себя, ощущая раздвоение личности, не иначе. Одна его часть грозилась отомстить Гермионе, а другая почему-то была рада её видеть. — Не хочу! — ответила Гермиона, поднимаясь с кровати. — Если умрёшь с голоду, то только сделаешь нам одолжение. «Так-то лучше. Пусть знает своё место», — Малфой на мгновение обуздал свою вторую несносную половину. — Ты пришёл поглумиться надо мной? «Ну вот опять она на меня так смотрит. Печальный взгляд, замаскированный под откровенной дерзостью и строгостью. Второй раз я на это не поведусь, Грейнджер!» — Пришёл попрактиковать круциатус на тебе. — Это из-за того, что я воспользовалась твоей волшебной палочкой? Пойми, другого выхода у меня тогда не было. Я вовсе не хотела причинить тебе вред, Драко. Извини за то, что ненадолго вывела тебя из строя, — искренне сказала Гермиона. Драко порывался дать язвительный ответ, но слова застряли комом в горле. — Ты это… поешь, — он выпалил это, не задумываясь и быстрым шагом направился к выходу, желая поскорее избавить от наваждения. — Драко, тебе что-нибудь известно о местонахождении маховика времени? «Грейнджер, чёрт возьми, дай мне поскорее отсюда уйти!» — Нет. — Я всё никак не могу понять, где ты достал второй маховик времени, чтобы вернуться в прошлое? Нас здесь двое, а экспериментальный маховик Нотта был один. — Не помню, Грейнджер. Какое это сейчас имеет значение? — Мы можем вернуться в будущее, разве ты этого не хочешь? — А если мы сделали будущее ещё хуже? Хочешь пережить смерть своих дружков дважды? Я не готов проходить всё это заново. — Дважды? Что ты имеешь ввиду? — Грейнджер, ты вроде как самая умная на Гриффиндоре. — Малфой, сейчас не до шуток! — вспылила Гермиона. — Я помню только то, что Гарри и Рон были живы, когда Кингсли передал мне маховик. — Жаль тебя огорчать, но в моём будущем все твои друзья мертвы, впрочем, как и мои родители. — Ты врёшь! — Да с чего мне врать? Говорю, как есть. Гермиона оцепенела на мгновение, смотря на Драко застывшим шокированным взглядом. Две крупные слезинки скатились по её щекам, а веки даже не дрогнули. Воспоминания по-прежнему были заблокированы, но эмоции душили в точности также, как если бы она увидела их смерть своими глазами. Какая-то часть прежней Гермионы помнила эту боль. — Фоули стёр мои воспоминания, — шёпотом сказала она. — Зачем ему это? — Чтобы контролировать меня. Драко делал вид, что слова Гермионы звучат для него, как полный бред, а сам узнавал в её мыслях свои. Что, если Фоули проделал то же самое и с его памятью? Может и не было никакого проклятия и всё это один большой обман? За дверью подвала послышался разъярённый голос министра: — Разве я разрешал кого-то пускать к ней? — Простите, сэр, но вы ничего не говорили о посетителях, — ответил ему парень на входе дрожащим голосом. — Неужели я должен каждому разъяснять очевидное? Он вошёл внутрь стремительно и шумно, распахнув железную дверь ногой. — Мистер Малфой, что вы здесь забыли? — его дыхание было сбивчивым. — Мы с Грейнджер старые знакомые. — Это не повод посещать её без моего разрешения, — Фоули отчитывал Малфоя, как школьника. — А в чём, собственно, проблема, сэр? — насторожился Драко. — Я вроде не нанимался к вам в рабство. С чего вдруг я должен спрашивать разрешения? Я, вроде как, помогаю министерству по собственной воле или я чего-то не понимаю? — Мистер Малфой, вы поняли всё правильно, но Гермиона Грейнджер должна находиться в полной изоляции от общения, — смягчился Фоули. — Её работа очень важна для министерства, и до тех пор, пока на моих руках не окажется вся информация о будущем, этому процессу ничто не должно мешать. — Я бы тоже мог поучаствовать в написании истории. — Ты мне нужен совсем для других целей. Теперь оставь нас, пожалуйста, с мисс Грейнджер наедине. Умоляющий взгляд печальных и мокрых глаз сопроводил Драко до двери. Он посмотрел в сторону Гермионы лишь один раз, но этого было достаточно для зарождения непривычного чувства вины где-то в глубине души. Уже находясь в своей душной маленькой комнате, Драко задумался о словах Гермионы. Теперь не было никаких сомнений в причастности Фоули к его потере памяти. Слишком много было совпадений. Он начал теряться в своих ощущениях, чувствах и мыслях, будто существовало два Драко Малфоя, и один из них был явно подставной фигурой. Застывший образ смеющейся Гермионы всплывал в голове не единожды, как если бы он запечатлел её смех на фото. «Откуда это всё взялось в моей голове?» — Драко злился на себя за безуспешные попытки пробиться в своё сознание при помощи легилименции. Любое воспоминание из забытого прошлого, обрывалось на первых секундах, словно кто-то вырезал важные фрагменты киноплёнки. «Если Фоули так рьяно защищает Грейнджер от моей компании, значит ему есть чего опасаться». Драко решил дождаться поздней ночи, когда все обитатели дома уснут, чтобы ещё раз навестить Гермиону. Себе он объяснил это желанием скорее разобраться в путанице мыслей, а где-то глубоко внутри что-то тайное жаждало снова её увидеть. Сладкий сон Гермионы прервал собственный испуг и чья-то горячая ладонь, сдерживающая её крик. — Тише, Грейнджер, это я, Драко, — он говорил шёпотом, но ей было достаточно одного запаха кожи, чтобы узнать гостя. — Как ты сюда попал? — также тихо спросила Гермиона. Сначала Драко зажёг две свечи на столе с помощью волшебной палочки, а затем перевёл взгляд на Гермиону, зевающую в свете пылающих огоньков. Она закуталась в одеяло по самое горло, и только голова с кудрявой спутанной причёской выглядывала наружу. У Драко внезапно вырвался смешок при виде Гермионы в полуспящем состоянии. — Посмотрела бы я на тебя в такую рань, — буркнула Гермиона. — Вот уж не подумал бы, что когда-нибудь увижу знаменитую Гермиону Грейнджер в таком нелепом виде. — Какой же ты засранец, Малфой, — Гермиона прошептала ругательство как можно чётче, и бросила в Драко свою подушку. — Мне позвать охрану? — Я сделал сон дежурного ещё более сладким, поэтому спать он будет долго и крепко, — ответил Драко. — А если так? Помо… — Гермиона взяла в лёгкие побольше воздуха и принялась во весь голос звать на помощь, пока ладонь Драко снова не накрыла её губы. — Нам обоим нужен этот разговор. Гермиона кивнула, позволив Драко убрать руку. — Не ты одна потеряла память… — И ты тоже? — перебила Гермиона. — Чёрт возьми, Грейнджер, дай мне договорить, — проворчал Драко. — Как сказал Фоули, в меня угодило проклятие, которое вызвало частичную амнезию, но после твоих слов я сомневаюсь в честности министра. — Драко, я думаю, он стёр нас из памяти друг друга. Сам подумай, маховик времени был один, я точно это помню, а это значит лишь одно: мы были в тот день вместе. — Мне не хочется этого признавать, но ты права. Мои воспоминания о тебе обрывочны, но ты бесспорно присутствовала в моём забытом прошлом. — А у меня совсем отсутствуют воспоминания о тебе, но меня не покидает ощущение того, что я знаю тебя… — Гермиона сделала паузу, подбирая подходящее слово, — чуточку лучше, чем в Хогвартсе. — Может это ты запустила в меня то проклятие? — усмехнулся Драко. — Я бы придумала что-то поизощрённее. — Охотно в это верю. — Фоули принёс мне перо и стопку пергамента, — Гермиона взглянула на стол. — Он предугадал даже то, что я могу солгать и что-то утаить от него, поэтому вручил мне перо, заколдованное от дачи ложных показаний. — Не думал, что такое существует, — Драко в тот же миг потянулся к перу, как к музейному экспонату. — Рискну предположить, что это разработка Визенгамота. — Я ведь теперь в заложниках у министерства; почти что преступница. Драко долго вглядывался в перо, обдумывая в голове одну сырую идею. Грейнджер вполне могла не согласиться на такую авантюру с бывшим слизеринцем, но в её опасном положении мешкать было нельзя. — Я тут подумал… Может быть я попробую пробраться в твой разум с помощью легилименции? У меня есть в этом некоторый опыт. Гермиона озадаченно посмотрела на Драко, ожидая продолжение повествования. — Вижу возражений нет, значит начнём завтра, — Малфой заметил в глазах Гермионы разгорающийся интерес, поэтому поспешил удалиться, пока она не завалила его вопросами. — Лучше поспи днём, чтобы ночью чувствовать себя бодрее. «Последняя фраза была лишней» — тут же одёрнул себя Драко. — «К чему было это говорить?» — Но я хотела спросить… — Спи, Грейнджер, — устало произнёс Драко, и закрыл за собой дверь, почти бесшумно запирая замок на три поворота ключа. Весь следующий день он проявлял видимость заинтересованности на общих собраниях за большим столом. Такие фамилии, как Слизнорт и Дамблдор, звучали в их разговорах гораздо чаще, чем фамилия Грин-де-Вальда и его пособников. Драко присутствовал при всех обсуждениях лишь физически, а в мыслях перебирал наставления Беллатриса Лестрейндж во времена их уроков по окклюменции и легилименции. Благо эти воспоминания не были тронуты министерством. Драко так и не смог уснуть в тот день, мысленно репетируя процесс до поздней ночи. Когда время пришло, он спустился на нулевой этаж дома, где находился подвал, но прежде притаился за поворотом, чтобы незаметно направить чары заколдованного сна на нового сторожилу. Ещё в юношестве он вычитал об этом заклинание в одном из сотен фолиантов личной библиотеки Малфоев. Иногда оно помогало усыпить бдительность родителей, если нужно было задержаться где-то до поздней ночи. Сосчитав до десяти, как в детской считалочке, Драко уверенно прошёл мимо спящего дежурного и без зазрения совести проник в подвальную камеру к Грейнджер. На этот раз она его ждала, расположившись в позе йога на заправленной постели. — Ладно, Грейнджер, задавай свой вопрос, а то стены не выдержат твоего напряжения, — сказал Драко, едва переступив порог. — Откуда такие познания в легилименции? — Беллатриса обучала меня, — коротко ответил он. От этого имени Гермиону передёрнуло. Вспомнилось вдруг всё то, что так давно хотелось забыть. — Давай уже начнём, — предложила она, передёрнув плечами от пробежавших по спине неприятных мурашек. — Не сопротивляйся моему вторжению, ладно? Гермиона кивнула, облокотившись спиной на стену для удобства. — Легилименс! На удивление их обоих, у Драко получилось проникнуть в сознание с первого раза, хотя даже у него были сомнения на этот счёт. Гермиона полностью доверилась ему, позволив заглянуть в свои воспоминания, куда никого раньше не пускала, как ей думалось. Драко даже удивился, что она не сопротивлялась ему и была, на редкость, расслаблена. Он в свою очередь старался просматривать только обрывочные воспоминания недавних событий, не заглядывая далеко вглубь её сознания. В голове Гермионы творился настоящий хаос, как после ядерной войны, где не осталось почти ничего живого. Любое воспоминание, за которое хватался Драко, было лишь обрывком испорченной информации. Он слышал неразборчивые голоса, но не видел лиц. Он чувствовал чьё-то присутствие, но никого не мог нащупать в пространстве. Кто-то покромсал воспоминания Гермионы, как лоскут ткани, не оставив для неё возможности на восстановление. — В твоей голове точно навели беспорядок, — сказал Драко, оставив попытки найти хоть какие-то зацепки, — да ещё сделали это так неаккуратно, будто желали поскорее с этим расправиться. — Попробуй ещё раз, — умоляюще произнесла Гермиона. — Всё безвозвратно испорчено и спутано, Грейнджер, — с сожалением ответил он. — А если попробовать прислушаться к голосам, которые я слышу. Детский голос всё время что-то говорит мне, но я не могу разобрать ни слова, будто нахожусь под водой. — И я слышу детский голос, — Драко даже обомлел от такого совпадения. — Тебе не кажется всё это слишком странным? — Гермиона уже была на взводе, нащупав новую зацепку. — Я подумал это может быть голос Реддла… — Хочешь сказать, что перед его убийством, ты успел с ним побеседовать? Ты хотя бы уверен в том, что убил его или все твои выводы сделаны со слов Фоули? — В том то и дело, у меня есть воспоминание об этом дне, хоть и смутное, и в нём отсутствует какая-либо подвижность, но оно есть. — А я всё же склоняюсь к тому, что тебе откорректировали память, как и мне, добавив несуществующие фрагменты прошлого, — Гермиона набрала в лёгкие побольше воздуха. — Я читала об этом! Опытные легилименты могут переписывать воспоминания, как записи в блокноте, просто выдернув одну страницу, и заменив её другой, — она сделала ещё один вдох, запыхавшись от собственной говорливости. — Дело даже не в совпадениях наших воспоминаний, а в детальном несоответствии времени, места и самого события. — Говори чуть тише, а то перебудишь весь дом. — Драко, попробуй ещё раз, пожалуйста. Вдруг мои воспоминания не стёрты, а запрятаны куда-то в дальний отсек сознания. Ведь я слышу голоса и даже помню запахи! — Гермиона прикрыла глаза, вспоминая свои недавние открытия. — Помню запах противной лакричной конфеты и запах сигарет, будто бы какой-то мятный или… — Может, ментоловый? — перебил её Драко. — Да, наверное. А ещё твой запах помню, — Гермиона открыла глаза, наблюдая за реакцией Драко. — Знаю, звучит странно, но это так! Он побоялся сказать ей о том, что за прошедший час, находясь с Грейнджер в одной комнате, в его памяти внезапно всплывали обнажённые части её тела. Сначала плечи, затем покачивающиеся стройные бёдра при ходьбе, оголённые ступни на фоне белой простыни, вид на талию со спины и влажная шея. Несколько раз ему даже пришлось встряхнуть голову, чтобы избавиться от чумных мыслей. Было ли это воспоминанием или его фантазией, определить было сложно, отчего хотелось поскорее сбежать в свою комнату. — Вернёмся к этому вопросу завтра, — Драко сделал вид, что пропустил мимо ушей неловкое признание Гермионы. — Драко, пойми, нам нужно поторопиться! Завтра я буду дописывать последнюю часть о будущем, которую ещё помню. Как только я отдам Фоули бумаги, он в этот же день переместит меня куда-нибудь далеко отсюда. — Диктуй перу медленнее. — Я и так растягиваю информацию, как могу. Драко уже мечтал быстрее избавиться от тесного присутствия Гермионы в его личном пространстве. Эпизоды из прошлого врывались в сознание мучительно, как вспышки яркого света, иногда выбивая его из равновесия. — Тебе плохо? — спросила Гермиона, удержав Драко от падения. — Я должен сейчас уйти. Драко ловко выкрутился из рук Гермионы и покинул помещение подвала быстрее, чем она успела хоть что-то понять. На ватных ногах он поднялся в свою комнату и рухнул на кровать, не раздеваясь. Последние пуговицы рубашки он расстегнул трясущимися руками, чтобы хоть как-то облегчить своё состояние. По ощущениям Драко, его сердечный ритм отбивал больше ста ударов в минуту, а температура тела давно вышла за пределы нормы. Теперь вспышки воспоминаний казались ему галлюцинациями. В виде анимированного изображения он увидел темноволосого мальчика, летящего на метле. Драко всеми силами удерживал воспоминание перед глазами, чтобы увидеть лицо ребёнка, но его образ исчез также быстро, как и появился. И только ближе к утру, когда пульс успокоился и дыхание стало ровным, Драко уснул. Перед наступлением следующей ночи, Драко впервые испытывал волнение, как перед первым свиданием в свои четырнадцать лет. Весь день он провёл, словно в тумане, дожидаясь встречи с Грейнджер. Новые воспоминания остались в голове сумбурной несуразицей, но чувства и ощущения оказались куда более запутаннее новогодней гирлянды, а мальчик из ночных видений по-прежнему оставался для него загадкой. Каждое утро Морфин всем раздавал поручения министра, куда входила ежедневная слежка за домом профессора Слизнорта. Эту задачу он всегда возлагал на Драко, и не было ничего бесполезнее для него, чем это действо. Он занимал столик в баре напротив дома Слизнорта и периодически поглядывал в окно, выпивая по десять чашек кофе, пока не приходил его сменщик на посту слежки. Но в тот день, совсем не похожий на другие, он смотрел в окно с одним повторяющимся вопросом в голове, как на заевшей пластинке: «Откуда в моих воспоминаниях голая Грейнджер?»***
Он пришёл к ней, как и обещал, поздней ночью. По одному его изнурённому виду Гермиона поняла, что прошедший день был для Драко сродни пытке. — Тебе удалось что-то вспомнить? — спросила она, подскочив с кровати. — Ты не захочешь это услышать. — Что за глупости, Драко? Я хочу узнать обо всём. Несколько секунд он вглядывался в её лицо, выискивая хоть намёк на то, что ему лучше промолчать о подробностях, но любопытство в её глазах искрилось ярче салюта. — Боюсь травмировать твою психику. — Когда тебя волновала моя психика, Малфой? — засмеялась Гермиона. — Раньше тебя это не особо заботило. — Думаю, между нами с тобой что-то было, — выпалил он. — Кое-что больше, чем просто общение, понимаешь? Улыбка Гермионы померкла. — Да такого быть не может. — Поверь, Грейнджер, я пытался убедить себя в этом весь день, но тебя сложно перепутать с кем-то другим. — Что было в твоих воспоминаниях? — Мы занимались с тобой сексом, — ответил Драко без тени смущения, — и целовались. К тому же, я видел тебя голой. Полностью голой. Щёки Гермионы мгновенно покрылись розовым румянцем. Она впервые не знала, что сказать, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег. — Может быть это был сон? — спросила она невинно. — Думаешь я не могу отличить сон от реальности? — Тогда это просто какое-то недоразумение. Фоули мог изменить эти воспоминания, ведь так? — Зачем ему менять мои воспоминания о сексе с тобой в главной роли? — Драко едва сдерживался, чтобы не засмеяться от нелепых попыток Гермионы оправдать себя. — Тогда загляни в мою голову ещё раз! Там нет ничего… — она сделала паузу, — подобного, связанного с тобой. — Я здесь именно за этим. Легилименс! Драко намеренно проник в сознание Гермионы без предупреждения, чтобы она не успела скрыть от него даже самые тёмные воспоминания. Беллатриса часто поступала так с ним ради эффекта неожиданности, который срабатывал, как сыворотка правды, и выдавал порой даже те воспоминания, которые Драко тщательно прятал от тётки. Гермиона была не готова к такому повороту событий, поэтому с лёгкостью выдала Драко свою маленькую тайну, скрывающуюся в карманах пальто. — Ты протащила сюда змей? — в голосе Драко проскальзывали нотки восхищения. — Не делай так больше! — вспылила Гермиона. — Если ты расскажешь о них Фоули, я придушу тебя! — Покажи, — Драко просиял, как ребёнок перед лавкой с мороженым. — Я ничего ему не расскажу. — Только после того, как ты закончишь свою работу. — Ладно, — Драко демонстративно закатил глаза, — сама напросилась. Легилименс! Поток старых воспоминаний с участием Поттера и Уизли обрушился на Драко мощным вихрем. Он перелистывал скучные эпизоды один за другим, пока не дошёл до первого дня в Хогвартсе, где глазами Гермионы увидел себя со стороны, хоть и мельком, но уже в последующих воспоминаниях его присутствие занимало чуть больше времени. Сначала ему даже польстило такое внимание с её стороны, но спустя всего несколько мгновений приятные впечатления омрачились беспрерывным угрызением совести. Увидеть себя со стороны в амплуа дерзкого негодяя оказалось не так увлекательно, как думалось в том возрасте. Сейчас же Драко хотелось дать самому себе подзатыльник за чванство и показное высокомерие. В своих воспоминаниях он видел себя совсем другим, и даже большую часть постыдных моментов вовсе не помнил, будто кто-то навсегда удалил их из памяти. Чем старше становилась Гермиона в своих воспоминаниях, тем хуже Драко проявлял себя по отношению к ней. — Поганая грязнокровка! — ляпнула его детская копия. Тогда он не обратил внимание на её печальный взгляд, радуясь тому, как сильно он похож на отца, бросаясь его же фразами; и только став старше он понял, что лучше запустит себе аваду в голову, чем станет копией Люциуса. Слёзы маленькой Грейнджер теперь ощущались каплями раскалённого металла, падающими на грудь. Снова он почувствовал омерзение к себе, как тогда, при её поимке у дома Винсента. Прятать свою уязвимость за гадкими оскорблениями было его единственной защитой, но даже это оправдание не послужило утешением разгулявшемуся чувству вины. — Хватит, — остановила его Гермиона, прервав сеанс легилименции. Драко от усталости сел на пол, вытянув обе ноги вперёд. Взгляд его был затуманен и направлен, словно, куда-то сквозь стену. — Ты в порядке? — спросила Гермиона, опустившись на колени рядом с ним. — Долго же тебе пришлось терпеть этого гадёныша, — ответил он, посмотрев на неё тем же затуманенным взглядом. — Какого гадёныша? — Меня. Гермиона мягко улыбнулась ему и по-доброму засмеялась. — Да, ты был тем ещё засранцем, Драко Малфой, но я давно уже не злюсь на тебя. Однажды мама сказала мне, что злым детям просто не хватает любви… и только когда я впервые увидела твоего отца, мне стало понятно, что она имела ввиду. — Грейнджер, давай только без жалости, — отмахнулся Драко. — Так странно наблюдать за собой со стороны и подмечать детали, которые раньше не имели для меня никакой важности и смысла, — он прочистил горло нервным кашлем, перед тем как продолжить. — Я сожалею о том, что был к тебе несправедлив, а эта дурацкая фраза… — Я знаю, Драко, не ты был её автором. Неловкая пауза надолго повисла между ними. Оба думали о своём и не спешили продолжать разговор на такую неудобную для них тему. — Я пойду, — сказал Драко, поднимаясь с пола. — Ты не нашёл в моих воспоминаниях никакой зацепки? — Нет, к сожалению, зато ещё больше запутался в себе. — Поделишься своими мыслями? — осторожно спросила Гермиона, стараясь не нарушить границы и без того неустойчивого общения. — Не могу, — тихо произнёс Драко, направляясь к выходу. Внутри него творилась мучительная агония, как в прошлую ночь, и всё о чём он мог думать — это она, её запах, мягкость кожи, тепло её нежных рук и желание прикоснуться. «Подальше от Грейнджер!» — повторял он у себя в голове, но ноги не слушались. — «Подальше от этого проклятого подвала!» — Я хочу сделать то, что тебе может не понравиться, — сказал Драко едва слышно, — но это может помочь мне разобраться… Гермиона насторожилась. — Может объяснишь? — На это нет времени, Грейнджер. Драко пересёк расстояние между ними в два шага. Гермиона не успела опомниться, как его руки уже касались её изящной шеи. Он быстро чмокнул Гермиону в губы, как первоклассник на утреннике, и следом получил увесистую пощёчину в ответ. Они оба молчали, уставившись друг на друга, как два заклятых врага. Сердце Драко бешено колотилось в груди, но он не подавал виду, не желая отстраняться от Грейнджер даже на миллиметр. Следующий порыв настиг его уже через несколько секунд. Он прикоснулся к её губам мягко и осторожно, будто пробуя на вкус экзотический фрукт, постепенно желая вкусить ещё больше и зайти дальше. Гермиона начала уворачиваться от поцелуя, крутя головой в разные стороны, но Драко только сильнее прижал её к себе и зафиксировал голову в одном положении, придерживая рукой. Когда Гермиона, наконец, расслабилась и поддалась ему, он поцеловал её так жадно, упоительно и пылко, словно это был последний поцелуй в его жизни. Растворившись в моменте, воспоминания открывались ему сами собой, без усилий. Драко узнал вкус её губ почти сразу, как их коснулся. Те памятные моменты с Гермионой, которые он когда-то скрыл окклюменцией от Фоули, стали постепенно выплывать наружу мутными образами. Сначала он увидел их первую встречу, где угрожал Грейнджер волшебной палочкой перед десятком напуганных маглов, затем их совместное перемещение в прошлое и долгую дорогу до Хогвартса с препирательствами и руганью; и он, наверняка, смог бы продвинуться ещё дальше, если бы не ловкая Гермиона Грейнджер, которая второй раз воспользовалась моментом, выкрав волшебную палочку Драко из его пиджака. — Сто очков Гриффиндору, — с улыбкой произнёс Драко, когда собственная палочка уткнулась ему в горло. — Очередной промах, Малфой, — Гермиона изо всех сил старалась сделать грозный вид, но её смущённое выражение лица разрушило все планы. — Мог бы хотя бы перепрятать палочку в другой карман. — Доверился гриффиндорке — вот в чём был мой главный промах. — Дважды! Гермиона медленно продвигалась к выходу, прихватив с собой исписанную стопку пергамента со стола. — Ты бы могла просто попросить, — сказал Драко, — я бы помог тебе отсюда выбраться. — Пусть для Фоули всё выглядит правдоподобно. Прости. Она уже была готова закрыть за собой дверь на ключ, оставив Драко одного внутри, но он задержал её, окликнув: — Грейнджер! Я хочу, чтобы ты знала, у нас это было не впервые, — его похотливая улыбка окончательно смутила Гермиону. Она не нашла остроумной реплики в своём лексиконе, поэтому её ответом послужила захлопнутая дверь и три оборота ключа в замочной скважине.