🥀🥀🥀
Дахён перелистывала книгу в мягком, местами потрёпанном переплёте, сидя на диване, периодически делая глотки чабреца, что она заварила недавно, и кидая взгляды на тело, что всё ещё лежало и мирно сопело на полу. На улице было солнечно, но не очень жарко. Ветерок проникал через открытое окно и освежал пространство в комнате. Вдруг послышался шорох со стороны лежачего. Девушка отложила книгу и повернулась к источнику звука, внимательно наблюдая за каждым движением парня. Тот же с трудом разлепил глаза, сел и стал оглядываться. — С пробуждением, — непринуждённо сказала та. Её облик всё ещё сохранился с обряда, а на руках по-прежнему оставались трещины, но они болели меньше. — Голова не болит? Во рту не сушит? Не голоден? Не холодно? Могу окно закрыть, если надо. Парень лишь смотрел на неё и моргал, словно ничего не понимая. — Твоя футболка в стирке, если что, — продолжила она. — Кстати, есть чабрец. Будешь? — она смахнула прядь белых волос на бок. — Могу что-нибудь другое заварить. Липу или лаванду, например. Есть ещё шалфей, мята, смородина и ромашка. — Почему я без футболки? — первое, что сказал Чонин, погладив свои плечи. — Потому что так надо, — девушка с громким стуком поставила кружку с чаем на журнальный столик, тем самым напугав Чонина. — Чем, блять, ты руководствовался, когда лез в этот храм? Ты же, вроде, лис. Не тупой. — Да что вы все заладили со своим «ты же лис», — Ян вздохнул, потирая переносицу. — Я-то откуда знал, что там? — Оттуда, блин! — Дахён нахмурилась. — Годы идут, а твой характер всё не меняется, — он усмехнулся. На это девушка хмыкнула и пошла к окну, полностью разворачиваясь к нему и облокачиваясь о подоконник. Даже услышав шуршание сзади и шаги, она не повернулась. — Я скучал, — руки парня легли на талию девушки, а сам он зарылся лицом в её шею, вдыхая аромат кожи. Его вздымающаяся от тяжелого дыхания грудь прижалась к частично оголённой спине Дахён. — Скучал? — холодно ответила та. — Да неужели? Раз скучал, то почему делал вид, что не знаешь меня? Как будто мы были чужаками, — она пыталась вырваться из крепкой хватки, но получалось плохо. — Отпусти. — Дурашка, — посмеялся он, кладя голову на чужое плечо и смотря в глаза девушки через отражение в зеркале. — Ты первая начала эту игру под названием «Я тебя не знаю», — он водил руками вверх-вниз от её талии до бёдер. — Ты первая начала игнорировать меня. Каждый раз убегала, но знаешь, — он резко развернул её к себе. Его глаза загорелись янтарным, а зрачки изменили форму. — Сейчас ты не сбежишь. Не позволю. Не отпущу, — он вновь зарылся лицом в шею девушки, уже на этот раз кусая её, вонзая свои острые клыки. Дахён, делая вид, что сопротивляется, начала стучать кулаками по чужой груди, но это мало чем помогало. По крайней мере, напор он не сбавлял. Он знал, что девушке всё на самом деле нравится, и не смог сдержать улыбки. — Чонин-а, — выдохнула она, сдерживая всё, что хотелось вырваться наружу. — Перестань, хватит. — Неужели снова хочешь сбежать? — он улыбался. — Не получится, — он крепче сжал чужую талию. — Никуда теперь не убежишь, — он вновь припал к её шее, от чего та резко вздохнула. — Чонин! — воскликнула она. — Хватит! Мне неприятно! — Да? — Чонин улыбнулся ещё шире. — А твоё тело говорит совсем другое. — Да мало ли что там говорит моё тело! — Дахён возмутилась. — Главное, что я тебе, блять, сейчас говорю! — Ладно-ладно, — Ян отстранился, поднимая руки вверх. — Прости. Та лишь осуждающе посмотрела на него и снова развернулась к окну. — Видимо, ты никогда не изменишься. Такая же, как тогда, когда я встретил тебя впервые. Славные были времена, не так ли? — парень подошёл к девушке и приобнял её за плечи.🥀🥀🥀
----- год. — Дахён-а! Дахён-а! — голос молодой девушки не очень приятно давил на барабанные перепонки. — Дахён-а, ты чего такая грустная сидишь? — А ты как думаешь, Сяо Юй? — мрачно отвечает та. — Я не хочу тут работать, понимаешь? Меня тупо продали! Я из благородного рода, я не собираюсь так позориться! Не собираюсь продаваться! Я не вещь какая-то! — на грани истерики кричала она. — Привыкнешь, — Сяо Юй пожала плечами. — Все мы сначала не хотели тут работать. Но выбора иного у нас нет. — Блять, ты не понимаешь! Ты простолюдинка, по твоей и репутации твоей семьи это никак не скажется! Но я! Я носительница герцогской фамилии Хван, что известна на весь Сеул! — девушка села на пол, закрывая свои обнажённые плечи. — Какой позор… — Возможно, мне действительно тебя не понять, — немного обиженно проговорила та. — Но у тебя нет выбора, сама понимаешь. А теперь подправь макияж. Скоро придёт твой первый клиент, — она покинула комнату. А Дахён так и осталась сидеть на полу и тихо плакать. Ей было страшно, она не хотела. Но выбора другого у неё не было. Или был… Она вскочила с места и начала копошиться во всех ящиках в поисках чего-то, что было хотя бы похоже на яд. Тут она увидела ландыши в горшке, и в голове вмиг всплыли картинки уроков ботаники. Монотонный голос сам заиграл в голове. «Запомни, Дахён. Ландыши — очень ядовитые растения. Её цветы, ягоды, листья, корни, стебель и даже окружающая её вода очень ядовита. Этот яд может остановить твоё сердце, и ты умрёшь. Никогда не трогай эти цветы без сопровождения взрослых, ты поняла меня?» Хван сразу бросилась к цветку, вырывая его с корнем и начиная жевать его, а потом глотать. К тому моменту, как она доедала цветок, она начала чувствовать странные и даже болезненные ощущения. Сначала заболел живот. Потом её стало тошнить, а после и рвать. В глазах помутнело, ноги перестали держать тело, пульс стал медленным и нерегулярным. Оно всё замедлялось и замедлялось. А потом Дахён упала на пол, прямо перед клиентом, что только что зашёл в комнату. На весь коридор раздался истошный крик бедного клиента, который пришёл сюда всего лишь расслабиться. Кажется, он был слышен на весь публичный дом. На крики сбежались все: и сотрудники, и проститутки, и даже другие клиенты. Особо впечатлительные девушки тоже начали визжать. Кто-то начал громко кричать о том, что сюда срочно нужен врач, другие же перешёптывались и с ужасом смотрели на тело еле живого человека. Естественно, девушке оказали помощь и вывели практически весь яд из организма. Только вот она сама совсем не была этому рада. К тому же из всех комнат после этого случая убрали все ландыши. Шанса уйти больше не будет. Остается лишь одно. Бежать. Но как? — Дахён-а! — к койке подбежала Сяо Юй. — Как ты? Что с тобой случилось? Кто тебя отравил? Кто этот засранец?! — Этот засранец я, — мрачно ответила та. — Я себя отравила. — Но… зачем?! Жизнь же дана только лишь одна! Зачем её обрывать? — Затем, что я не хочу тут быть, понимаешь? — она говорила тихо. Слабость осталась как побочный эффект. — Тут же не так уж и пло— — Ты, блять, издеваешься что ли?! — Дахён резко приняла сидячее положение, от чего вскрикнула и легла обратно. — Не так уж и плохо?! Когда тебя без твоего желания имеют? При этом у тебя нет никаких прав, в тебе только лишь внешность! — Но от этого же можно получать удовольствие… — тише сказала Сяо. — Какое, к чёрту, удовольствие?! Ты знала, что терять девственность до совершеннолетия — грех?! — Что? В каком смысле «до совершеннолетия»? — В самом, мать его, прямом! — девушка сжала простыню в руках. — Представляешь? Не знаю, слышала ли такая деревенщина, как ты, о роде Хван, из которого недавно пропали все, кроме наследника? — У нас ходили какие-то слухи… — Слухи у них ходили, — без улыбки усмехнулась девушка. — Я, блять, герцогиня Хван Дахён! Меня украли за день до происшествия, — после резкого восклицания она стала говорить спокойным тоном. — Украли и продали в этот бордель. Я знала. Знала, что без стражи в одной спальной одежде выходить за пределы особняка нельзя. А Сяо Юй слушала всё это, разинув рот, и не могла поверить. Особенно в то, что сюда продали несовершеннолетнюю. — Так, — начала она. — А сколько тебе? — Семнадцать, — сухо ответила та. — Зимой исполнилось. — Владельцы знают? — А владельцам есть до нас дело? — Хван посмотрела в потолок. — Не уверена. — И то правда… — вздохнула Юй. — Я что-нибудь придумаю… — Не стоит, — Дахён закрыла глаза ладонью. — Лучшее, что ты можешь сделать — это выйти и оставить меня в покое. Спать хочу. — Хорошо-хорошо, — девушка поспешила удалиться из палаты, оставив ту наедине с собой. Она тут же погрузилась в сон, как только дверь захлопнулась. Тело ощущалось легким, так же, как и мысли. Как будто отправляешься в свободный полёт. Туда, где тебя никто не будет трогать. Там, где всегда умиротворённо и спокойно. Где реки покрыты туманом, на лотосах роса, солнце спрятано за облаками, и лишь светлячки освещают пространство вокруг. Там, где кроме чирикания зябликов и кваканья лягушек ничего не слышно. В месте, где воздух будет чистым и свежим, а вода кристальной и прохладной. Так хотелось покоя. Дахён полностью погрузилась в образ, созданный в её голове. Там ей было хорошо. Одежда грела, вуаль на доули защищала от пыли. Через облака и туман солнце казалось совсем не ярким, а ветер нежно теребил ткань и волосы. С персикового дерева, что стояло совсем рядом, начали сыпаться белые лепестки. Сладкий аромат оседал приторным сиропом на языке. Шум текущей реки успокаивал, дарил умиротворение. Внезапно на спине начали ощущаться мелкие капли воды, а потом было слышно, как морось соприкасалось с водой, создавая небольшой шум. Девушка вытянула руку, и она намокла. Хорошо, что шляпа защищала лицо и голову. Той же рукой взявшись за доули, она повернулась к дереву, оглядывая новый пейзаж, что открылся её глазам. Каменная дорожка, ведущая к лестнице, что уходила куда-то в неизвестность; сосновые деревья, редко разбросанные вдоль дороги; стремящаяся вверх пагода, чья верхушка была спрятана в тумане; беседка, что была обвита сухими ветвями янтарных деревьев. Слабый свет от тёпло-жёлтых фонарей освещал путь и был слегка виден даже через туман. Дорожка, выложенная камнем, так и манила пойти по ней. Вперед, в неизвестность. Она шагнула вперед. Трава под её ногами зазвенела и засветилась. Опустив сначала голову, а потом сев на корточки, она провела рукой по траве, что оставляла после себя звон и свечение. Необычно. Но до того красиво. Ступив на дорожку, звона не последовало. От того и вывод: трава тут отнюдь не обычная. И ведь ясен как день, что всё это сон. Но отсюда так не хотелось уходить. Чем больше ступенек оставалось позади, тем заметнее становились парящие сады, на которых были невиданные серебряные и золотые деревья, что издавали громкий звон даже от самого лёгкого дуновения ветра. А дождь всё моросил и даже не думал прекращаться. А дорожка поднималась всё выше и выше. Странно, усталость в ногах совсем не чувствовалась. Наоборот, чем выше поднимаешься, тем легче себя ощущаешь. Но наверху дождь становился сильнее. Неудивительно, если на самой вершине, куда ведёт лестница, будет идти сильный ливень. По дороге встречалось немало беседок и домиков, много кустов с невиданными цветами, маленькие зверьки… Скорее всего, это и есть то самое умиротворение, о котором все так говорят. Пусть даже оно и во сне. Чем выше Дахён поднималась, тем, действительно, сильнее шёл дождь. Даже соломенная шляпа с вуалью толком не помогала. Но посмотреть, что же наверху, хотелось сильнее. Тропа, казалось, начала закручиваться вокруг чего-то. Видимо, она обхватывала гору, а теперь это стало заметнее. Ступеньки стали очень скользкими, поэтому надо было идти очень аккуратно и медленно, чтобы, не дай бог, не свалиться. И что, что это сон. Заново подниматься не очень хотелось бы. Наконец-то виднеется вершина. Это каменная плита, посередине которой растёт золотистое древо, что издаёт очень приятный негромкий звон от любого касания. Дождь тоже создавал шум. Одежда промокла, давая не самые приятные ощущения. Но это почти не ощущалось на фоне того, что открывалось пред глазами. Вдруг дождь сверху перестал ощущаться, но всё ещё продолжался. Как будто зонтом укрыли. Резко развернувшись, девушка, даже толком ничего не успев разглядеть, в миг оказалась в палате на своей койке. Как же паршиво было ощущать, что сон закончился. Знала бы она, не стала бы разворачиваться. Тяжёлое дыхание эхом разносилось по всей комнате. Лунный свет неприятно слепил глаза через открытое окно. Хотелось обратно вернуться в сон, в образ того самого недостижимого умиротворения, того самого чувства вечного покоя. Как будто душа вовсе не несёт в себе тяжёлый камень, а наоборот, взлетает ввысь. — Идиотское место, — выругалась она. — Я даже сдохнуть нормально не могу! — первый попавшийся предмет полетел куда-то в сторону. — Так, а зачем тебе умирать? — вдруг, из неоткуда, послышался таинственный голос. — Вся жизнь ещё впереди, а ты на неё жалуешься. — Кто здесь?! — Дахён резко вскочила с кровати, встав на ноги и схватив первый попавшийся предмет в руки. — А ну, выходи! — она замахнулась. — Тише-тише, давай ты оставишь в покое эту подставку для свечей, хорошо? — голос звучал тихо, но было ощущение, что он повсюду. Но девушка не опускала «оружие», оглядываясь по сторонам. И вдруг в конце комнаты она увидела силуэт: высокий, на голове уши, на уровне ног и у талии были хвосты. На первый взгляд их было четыре. Если присмотреться, добавились ещё два. Глаза у существа светились янтарным. Перепугавшись, девушка бросила предмет в тень, но тот лишь ударился со стеной, а силуэт куда-то исчез. — Ну, я же сказал, — теперь голос как будто был сзади. — Оставь бедный подсвечник в покое. Вскрикнув, девушка обернулась, задевая нечто локтем, от чего оно шикнуло, видимо, от боли, а после снова оказалось в другом месте. — Тише-тише, — голос звучал протяжно, словно мёд. — Успокойся. Всё равно ничего не сделаешь, только себя, не дай бог, покалечишь. — Да кто ты такой вообще?! — девушка нервно озиралась по сторонам в поисках силуэта. — Откуда ты вообще взялся?! Тебя явно никто сюда не приглашал! — Поверь, герцогиня, мне приглашение не нужно, — усмехнулся. — Г-герцогиня? — та явно была очень удивлена и сильно напугана. — Да какого чёрта вообще?! — Тихо. Все же сейчас сюда сбегутся. — Вот и хорошо! — она встала ногами на кровать и принялась кричать. — Скорее! Все идите сюда! Тут посторонний в комнате! Быстрее! — Дурашка, я же помочь тебе хотел! — сказал голос, прежде чем исчезнуть и прежде чем дверь отварилась, запуская свет. — Что случилось?! — охрана борделя зашла в комнату первой. — Он сбежал через окно! — кто-то воскликнул, указывая на отворенные дверки окна. — Быстрее, пока он не успел скрыться! — и целая толпа побежала в строну открытых створок, вылетая на улицу. — Ох и повезло же тебе, что ты цела осталась! — Сяо Юй сразу подбежала к Хван, всё ещё стоящей на койке. — Знаешь, сколько сейчас таких случаев по городу? Какая-то мразь заходит ночью и крадёт женщин. И бог знает, что с ними делает! — Лис? Крадёт девушек? — уже тише спросила девушка. — Что? — переспросила та. — Лис? — она села, вслед за ней примостилась рядом и Дахён. — В прямом. Я видела в комнате лиса. И слышала его голос. Клянусь тебе, — она продолжила совсем шёпотом. — Только ты этого не слышала. — Лис? — глаза Сяо округлились. — Тут несколько вариантов: сорок процентов, что это простой лисий дух слуги божественных Кицуне, процентов десять, что сама божественная Кицуне. — А остальные? — Сорок пять процентов, что это Кумихо или Хули-цзин… Но Кумихо, как правило, охотятся только на совершеннолетних парней и мужчин. А в другом случае… хуже даже самой прожорливой Кумихо и самой коварной Хули-цзин, — мрачный голос Юй лишь нагнетал атмосферу. — Ну не томи! — Остальные пять процентов — изгнанный из небесного царства лисий дух, что на уровне божественной Кицунэ, но сам является диким. Самой первой на свете дикой Кицунэ. Он никогда не достигнет мудрости божественной жрицы Камисама, но достигнет ли большего величия и силы — о да. И в данном случае тот факт, что тебя посетила Хули-цзин не так страшен, — она говорила на пониженных тонах. — И учитывая статистику, тебя посетил Хули-цзин. Это не так страшно. Точнее, высасывание души намного лучше, чем то, что может сотворить с тобой «Изгнанник». — Учитывая мое везение, меня мог с лёгкостью посетить этот… «Изгнанник», — Дахён вздохнула. — Слушай, — начала та. — Можешь рассказать про духа поподробнее? Как он выглядел? — Я точно помню, его глаза светились янтарным и… — она посмотрела в лицо Юй, что сменилось буквально по щелчку пальцев. — Что…? — Глаза светились янтарным? Хвостов было шесть? Уши были длинною в ладонь? Казалось, что голос повсюду? И оно быстро перемещалось? — Ты сейчас в точности описала то, что я видела минутами ранее. — Вот же блять, — Сяо Юй впервые при ком-то произнесла брань. — Что я тебе могу сказать? Молись. Талисманы тут не помогут. Даже самые мощные. Как только «Изгнанник» выберет себе жертву, то не отстанет от неё. И будет преследовать даже после смерти. — Звучит жутко… — Хван была явно напугана. — Позволь ещё кое-что уточнить. — М? — Ты видела сон перед этим? Обычно все жертвы говорят, что видели сон, где они поднимались на какую-то гору. Это место сильно выбивалось из реальности. Деревья… — …звенели, вокруг был туман и шёл дождь. Лестница так и манила пойти вверх. Но чем выше поднимался, тем сильнее лил дождь, — перебив, продолжила девушка. — Плохо дело… плохо дело… — та покачала головой. — Тебе очень не повезло. Это последний сон, что видят жертвы, прежде чем исчезнуть. — Исчезнуть, говоришь? — она задумалась. Для неё этот вариант был самым лучшим. — Значит, он действительно хотел мне помочь… — пробормотала она. — Что ты сказала? Я не расслышала просто. — Ничего особенного, Сяо Юй, — Дахён вздохнула. — Ладно, — скептически протянула та. — Но учти, захочется идти в каком-то одном направлении без веской на то причины — не иди. Ни в коем случае. Иначе пропадешь с концами! — Хорошо, я поняла тебя, — она закивала несколько раз. — Теперь оставь меня одну, спать уже хочется. — Хорошо-хорошо, — та встала с кровати, направившись к двери. — Береги себя, Дахён, — и дверь закрылась. А Хван, закрыв веки, попыталась снова погрузиться в сон. Ей нужно было исчезнуть. И как можно скорее… …но ничего не вышло. Как бы сильно она не пыталась, сон никак не хотел проигрываться в голове. Как бы сильно не старалась, она всё ещё оставалась в сознании. Видимо, мозг проснулся, стал активным. Спать не хотелось от слова совсем. На улице становилось всё светлее, а на душе у Дахён — мрачнее.🥀🥀🥀
— Тебе очень повезло, — улыбаясь, проговаривала Сяо, наливая на своё разгорячённое нагое тело холодную воду из деревянного ведра. — Хорошо, что не заснула. Иначе тогда всё было бы намного хуже! — Да уж, — вздохнув, без капли радости, сказала Хван, практически с головой опускаясь в большую мраморную ванну, пуская носом пузыри. Они вместе решили помыться в небольшой бане, что находилась в задней части публичного дома. Тут всё было покрыто камнями и мрамором. Вода находилась в больших чанах, и ее приходилось набирать для удобства в ведра. — Такое ощущение, что ты не рада… — Что ты, на моём лице так и блещет радость! — она повернулась к… подруге? Натянув улыбку и закрыв глаза. Гримаса выглядела настолько неправдоподобно, что даже Сяо Юй не поверила. — Дахён-а, — та вздохнула, направившись к девушке, и примостилась рядом, опуская лишь ноги в воду. — У тебя всё на лице написано. — Разве? А мне казалось, что на моём лице губы, глаза и тому подобное. А не кусок пергамента, — её голова снова погрузилась в воду по нос. — Да господи! — Юй закатила глаза. — Я же в переносном смысле. — Да знаю я. Просто очень хотелось подъебать, — всё ещё безэмоционально и немного лениво проговорила Дахён. — Когда же этот день закончится…? — Наверное, скоро. Мы же пришли сюда поздно, — пожала плечами та. — Я так устала за день… Три клиента… — Тебе разве не нравится? — Хван вылезла из воды, садясь на бортик, тоже опуская ноги в воду. Прохладный комнатный воздух пускал по коже мурашки. — Нравится, — девушка подняла голову к потолку. — Просто вымоталась. Ужасно спать хочу. — Понимаю, — она вздохнула, беря в руки волосы и выжимая их. — А ты-то от чего устала? — Сяо Юй, усмехнувшись, повернулась к той. — Просто устала. Для этого не должно быть причин, — Дахён пожала плечами, а потом, накинув полотенце на тело, зашагала в сторону выхода из ванной. — Я спать. Выйдя из комнаты, она медленными шагами поплелась в свою комнату. Глаза уже слипались на ходу, ноги подкашивались. Всё же горячая вода сильно расслабляет тело. Как только дошла до спальни, она, даже не став переодеваться, прямо с полотенцем на голое тело завалилась на постель и заснула. Как и следовало ожидать, она вновь погрузилась в сон. Но он немного отличался. Не было тумана, был день. Солнце приятно слепило; ветер был тёплым, но порывистым. Вуаль на доули стала сильно колыхаться, как и волосы с тканью платья. Всё те же деревья, те же беседки, та же дорога и та же лестница. Только уже было видно, что та действительно ведёт на вершину горы. И на пике можно было заметить блистающее на солнце золотистое древо. Ни на секунду не медля, девушка, подобрав подол платья, побежала наверх. Так ей хотелось, чтобы её душу забрали прямо во сне. По крайней мере, она думала, что лис так и делает. Бежать было всё легче и легче, как будто вовсе не поднимаешься, а наоборот, с ветерком сказываешься вниз. Чем выше, тем сильнее был ветер. Но он не мешал. Скорее, наоборот, толкал в спину, чтобы идти было легче. Миновав последнюю ступень, она оказалась на вершине. Оказывается, оттуда открывается очень красивый вид. До слёз красивый. Оттуда был виден её родной город. Виден Сеул. С восхищением подбежав к краю, она села на камень, стоявший неподалёку, и начала рассматривать такой прекрасный пейзаж. — Вижу, уже бежишь в это место, — снова этот таинственный голос, что внезапно появился сзади. Но Дахён не дрогнула. — И Вам доброго дня, — она кивнула, не поворачиваясь. — Уже не боишься? — в голосе слышалась усмешка. — Интересно. Вчера ты меня прибить хотела. Что поменялось? — Ничего особенного, — девушка пожала плечами, продолжая смотреть на город. — Я знаю, что ты можешь мне помочь. — Ого, и как же, по-твоему, я могу это сделать? — хитро протянул он. — Убей меня. — Что?! — тот явно не ожидал подобной просьбы. — Говорю, убей меня, что тут не понятного? — девушка резко развернулась. — Могу ли хоть узнать причину…? — обладателем столь властного голоса оказался молодой человек с весьма юношеской, но коварной внешностью. Ну точно лис. Волосы белые, длинные. Уши, шесть белых хвостов. Лицо Дахён разглядывать не стала. — Тебе сложно меня просто взять и убить? — Ну это же будет на моей совести… — Да что ты заладил! Разве не ты самый коварный лис, которого знает человечество? — Хван развела руками. — Ну… я не прям убиваю людей… — А что ты делаешь тогда? — она встала и скрестила руки на груди. — Сделки, — коротко ответил он. — Сделки? — переспросила та. — Да, сделки. Обмен, контракт, договор. Говори, как хочешь. Я исполняю твоё желание, а ты мне что-то равноценное взамен. Только мне нужно знать, что именно ты хочешь. Мысли я читать не умею, — лис завёл руки за спину. — Сделка, говоришь… — девушка медленно направилась к тому. — И её условия зависят от моего желания? — Верно. Сразу предупрежу, подумай хорошо, прежде чем выбирать богатство. — Сдалось мне это богатство. От борделя оно не может меня освободить. Сама себя я не выкуплю, — Дахён вздохнула, закатив глаза. — Ты говоришь, исполнишь любое желание, так? — Ну, почти… — он задумался. — Что значит «почти»? — прищурилась та. — Например, я не смогу сделать тебя всемогущей и так далее. — Я и не прошу всемогущества. — Я просто ответил тебе на вопрос, — лис скрестил руки на груди. — Так что, ты готова загадать желание? Или тебе стоит дать время на подумать? — Нет! Нет! Я готова, — засуетилась Хван. — Прошу, сделай так, чтобы я больше не работала в борделе. Чтобы все меня там забыли, как будто меня там и не было! — на одном дыхании приговорила она. — Значит, хочешь обрести свободу тела, я правильно понимаю? — он большим пальцем теребил губу. Увидев кивок со стороны девушки, он продолжил. — Хорошо. Но знай, обретя свободу в одном месте, ты лишишься её в чём-то другом. Обмен должен быть равноценным. Ты понимаешь это? — Да, понимаю. Но что может быть важнее того, что твоим телом никто не будет пользоваться? — Да много чего, на самом деле, — задумчиво произнёс тот. — Не верю. — И не надо. Это сейчас не важно. Важнее совершить сделку, не так ли? — лис подошёл ближе. — Разве, тут есть место, где можно писать? Где перо? Пергамент? — Дурашка, — молодой человек усмехнулся, а на его щеках появились ямочки. — Мои контракты подписываются не на бумаге, а на крови. — Что это зна— Не успела девушка закончить, как её резко взяли и притянули за запястье, а потом сделали надрез на ладони. — Ай, больно же! Но вместо слов тот тоже сделал надрез на руке и протянул её для рукопожатия. Хван медленно, недоверчиво тоже протянула руку, и он взял её, сжав, заставляя кровоточащую рану болеть и выпускать больше крови. Девушка зашипела, посмотрев на руку. С ребра её и чужой руки скапливались алые капли, а потом падали на каменную платформу. — Согласна ли ты, Хван Дахён, взамен на свободу тела отдать свободу любви? — серьёзно проговорил тот. — Что?! — очень удивлённо и даже возмущённо воскликнула та. Она попыталась вырвать руку из хватки, но не получалось. Вокруг них ветер стал бушевать сильнее, поднимая на воздух все опавшие листья вокруг, сильно теребя ткань, волосы. — Равноценный обмен, — он пожал плечами, ухмыльнувшись, сильнее сжав чужую ладонь в своей. — Пути назад нет. Не согласиться ты не сможешь. — С чего ты взял? — она всё ещё пыталась освободить руку. — Попробуй, — улыбка стала шире. Как бы не пыталась Дахён сказать «не согласна», у неё не получалось. Слова как будто застряли в горле. Так вот, оказывается, какое оно — коварство дикого лиса. — Ну? И чего же мы молчим? — издевался лис. — Обманщик! — чуть ли не со слезами на глазах сказала Хван. — Я тебя не обманывал, — тот снова пожал плечами. — Я тебя предупреждал, что всё должно быть равноценно. Ты приобретаешь свободу над своим телом, но отдаешь мне свободу над сильнейшим из человеческих чувств — любви. Теперь твоя любовь будет принадлежать мне. Только лишь мне. Ты не сможешь любить ни родителей, ни друзей, ни братьев и сестёр. Только меня. — Это так подло с твоей стороны! Нечестно! — она сильнее и сильнее дёргала руку. Но безрезультатно. — А что ты ожидала от лиса? — лукаво улыбнулся молодой человек. — Так ты согласна? Хотя, иного выбора у тебя нет. Да, лис был прав. Выбора у неё нет. Так же, как и пути назад. Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. — Хорошо, — вздохнула она, расслабившись, уже не пытаясь вырвать руку из хватки. — Я… Я согласна. — Вот и отлично, — ярко, но фальшиво улыбнулся он. Вдруг меж ладонями начала появляться искра, что с каждым разом становилась ярче и ярче, пока вовсе не ослепила бедную Дахён. Она зажмурилась, почувствовав необычайно сильный поток ветра. А после того, как он стих, она открыла глаза. И увидела перед собой потолок комнаты публичного дома. Вдруг душу колит досада. Её обманули. И теперь у неё нет свободы ни в теле, ни в любви. Внезапно дверь в комнату отворяется, и в ней показывается Сяо Юй. — Сяо Юй? Ну, и поздно ты, конечно, — усмехнулась она, садясь на кровать. — Кто Вы? Откуда Вы знаете моё и как оказались в моей комнате? — немного испуганно проговорила та. — Что…? — Дахён встала с кровати. — Удаляйтесь, или я вызову охрану! — Я уйду-уйду, — Дахён тихонько пошла к Сяо Юй. — Только не можете показать мне, где главный выход? — Вы пришли сюда и забыли, как? — та усмехнулась. — Ладно. Так уж и быть, провожу тебя, — она улыбнулась. И Хван в миг пожалела, что та её не помнит. Но это было лишь на жалкое мгновение. Ведь ещё чуть-чуть, и она выберется из этого места. Шли они не так долго, но пути были очень запутанные. — Вот, пожалуйста, — они стояли у главного входа. — Кстати, раз Вы знаете моё имя, то честно будет, если я узнаю и ваше. — Хван Дахён, — почему-то холодно ответила она, прежде чем покинуть здание. В голову ударил нежный городской ветер. Везде пахло едой. Горели фонарики. Гул толпы доносился из каждого угла. Как же приятно было всё это слышать. Выйдя на дорожку, она начала оглядываться по сторонам в поисках чего-то хоть немного похожего на выход из города. Тут на её плечо внезапно ложится чья-то рука, а над ухом слышится смутно знакомый голос. — Вам не нужна помощь? Девушка развернулась и ахнула. Белые полосы струились с плеч, а на затылке был хвост, заколотый золотой заколкой с драгоценными камнями. Роскошные одеяния, а сзади целая свита. Глаза янтарные, лисьи, а улыбка хитрая, с ямочками…🥀🥀🥀
— Ты же помнишь нашу первую встречу? — Чонин усмехнулся. — Такое не забудешь, — девушка вздохнула. — Как ты накинулась на меня тогда, а я ведь просто хотел тебе помочь. — Ты поступил очень подло, — холодно сказала она. — Из-за тебя, падла, я теперь не чувствую любовь к брату. Это ранит. — А меня ранит то, что ты меня так обзываешь, — он состроил жалобное лицо и выпятил губу. — Тем более я тебе помог, не так ли? — Если бы я только знала, — та снова вздохнула. — Ты бы и так в скором времени перестала питать к нему какие-либо чувства. Даже любовь ко мне у тебя притупились. Так случилось с чувствами в целом. И в этом вини не меня, а себя. За то, что пустила дух змеи в тело, — Ян покачал головой. — Прошло бы время — всё бы вернулось обратно. Но твоё необдуманное решение, сделанное на поводу отчаяния, испортило всё. — Что значит «вернулись бы»? — То и значит, — парень тяжело вздохнул, переплетая пальцы с пальцами Дахён. — У твоей сделки был определённый срок. Через лет пять-шесть ты бы вновь обрела чувство любви к другим. Но вместо того, чтобы ждать, ты пошла на отчаянный поступок, который только испортил всё. Абсолютно все чувства стали подавлены, тебя постоянно сопровождают боли, и душевные тоже. Ты обрекла себя на несчастья и страдания, — он притянул переплетённые пальцы и начал выцеловывать руку девушки. — Ты мне ничего не говорил. Если кто-то и виноват в этом, то только ты! — она попыталась вырвать руку, но не получилось. — Блять, я даже заплакать не могу. — Если мыслить как ты, то я тоже могу сказать, что ты виновата, — его тон был холодным. Он сильнее, почти до боли сжал чужую ладонь. — Сама пошла на сделку. Это было полностью твоё решение. Мажорка, которая могла позволить себе всё, даже не задумываясь о цене, вдруг столкнулась с равноценным обменом, со сделкой, с контрактом, при этом не подумав о последствиях и цене. Дахён замолчала. В глубине души она понимала, что действительно сама виновата во всём, что имеет сейчас. Все решения были приняты ей, никто не заставлял это делать. Но она так не хотела брать ответственность на себя. Ей легче было переложить её на кого-то другого. — Хван Дахён, — он взял её за подбородок, заставляя посмотреть в глаза, все ещё держа руку в своей. — Послушай-ка меня внимательно. Перестань искать виноватого, того, на кого можно переложить всю ответственность. Хоть раз попытайся отвечать за все свои поступки, — рука, сжимающая чужую, переместилась на талию. — Хоть раз попробуй быть ответственной. — Я… — начала Хван, но не нашла слов, чтобы ответить. В комнате повисла мрачная, давящая тишина. Девушка отвела взгляд. — Смотри на меня, — пригрозил Чонин. И как только установился зрительный контакт, еле заметно улыбнулся. — Давно уже пора понять, что не всегда только другие виноваты. Есть ситуации, в которых ты причастна как никогда. — Поняла я, — девушка одновременно хотела и не хотела отвести взгляд. — Умница, — он довольно улыбнулся, а потом расслабленно прикрыл глаза, приближаясь к чужому лицу. Девушка тоже закрыла глаза. Но какого же было её удивление, когда Ян просто отстранился, отпустил её подбородок и талию. Она смотрела на него непонимающим взглядом, часто моргая глазами. — Что? Не пойду же я против твоей же воли, — он пожал плечами. — Как я и говорил ранее, твоя любовь уже мне не принадлежит. Более того, у тебя теперь её нет. Чао, — Чонин, улыбнувшись, покинул комнату, а потом и дом. Всё, что Дахён видела в окне — мельком пробегающий белый лис. Некая обида окутала её тело, а глаза почему-то намокли.🥀🥀🥀
Дома было немного прохладно. Это заставило Хёнджина нехотя приоткрыть глаза. Тело ломило ужасно, чувствовалась невероятно сильная слабость. Собрав все свои силы и встав с дивана, на котором заснул, он пошёл к возможному источнику холода — к двери на задний двор. Она действительно было открыта нараспашку, открывая взор на белую беседку, где сейчас, видимо, отдыхал другой парень. Ветер теребил светлые пряди, которые на закатном солнце казались розовыми. Подойдя к парнишке, Хёнджин понял, что тот спит, и слабо улыбнулся, глядя в лицо, будто усыпанное звездами. Взяв того на руки, он еле как поплёлся в сторону дома. Было тяжело, но для него сейчас было в приоритете донести Феликса в более годное для сна место. Закрыв за собой стеклянную дверь, он пошёл на второй этаж к своей комнате. И кое-как отыскав ключи и с таким же трудом открыв дверь, Хван положил тело на скрипучую кровать, накрыл немного пыльным одеялом, а потом уселся на колени рядом, а голову положил на матрас почти прямо перед лицом Ли. Кажется, он никогда не налюбуется его красотой. На лице улыбка появляется сама по себе. Такие чувства он давно не испытывал. В скором времени заснул и Хёнджин, держа в своей ледяной руке теплую миниатюрную ладонь Феликса. Даже от такого совсем незначительного касания он уже чувствовал некий прилив сил. Как будто юноша делится с ним своей жизненной энергией. И сон был совсем спокойным, а на душе стало тепло. Феликс в скором времени проснулся. За окном уже смеркалось. Проморгавшись, он начал оглядывать то, что было перед взглядом. А именно очень старая тумбочка, на которой стояла потрескавшаяся ваза с каким-то засохшим цветком, который тут пробыл очень долгое время. А потом он почувствовал, что его руку сжимает нечто очень холодное. Переведя взгляд на собственную ладонь, он сначала перепугался, ведь её сжимала на вид мёртвая другая рука. Но как только он увидел самого человека, что сжимал его ладонь, то захотелось одновременно радоваться и плакать навзрыд. Ли улыбнулся и сжал чужую руку в ответ, разглядывая лицо мирно спящего человека. Хоть оно и потеряло почти все краски, но не перестало быть прекрасным. Другой рукой, что не была в оковах хёнджиновых пальцев, он провёл по чужим волосам. А потом огладил щеку и скулу. Кожа была сухой и холодной. Но от этого она не становилась какой-то плохой или уродливой. По крайней мере, так казалось юноше. Лицо парня всё ещё казалось ему совершенным. Даже со впалыми щеками, синяками под глазами и очень бледной кожей Хван оставался красивым для него. Его лицо было такое родное, как будто оно всю жизнь сопровождало Феликса. От касаний к своей щеке Хёнджин проснулся и приоткрыл глаза, глядя прямо в чужие. И от того любящего, тёплого взгляда он был готов растаять на месте. Такого взгляда он не видел так давно. И так был счастлив увидеть его снова. Он не смог сдержать улыбки, тем самым выдав себя. Ли понял, что он проснулся. И почему-то резко отдёрнул руку. На что парень недовольно промычал и вернул тёплую ладонь на лицо своей рукой. — Я же ни слова не говорил, что мне неприятно, — пробурчал он, что заставило Феликса усмехнуться. — Хорошо-хорошо, — улыбка его, казалось, стала ярче, а в груди расплылось очень приятное и щекочущее тепло. Не понятно почему, его всё больше и больше тянуло к Хёнджину. Он сам не мог этого объяснить. — Твои руки такие тёплые, — внезапно подал голос тот. — И мягкие. И такие миниатюрные. — Спасибо, — неловко посмеялся Юноша. — Твои тоже очень красивые, — он кинул взгляд на чужую руку, что сжимала его. — Спасибо, — Хван тоже неловко улыбнулся, а потом поднялся на ноги, а после сел на кровать, при этом не отпуская чужую ладонь. — Как спалось? — Прекрасно, — его улыбка стала ярче, а волосы постепенно начали гореть мягким тёплым светом. — А тебе? — Тоже очень хорошо, — Хёнджин погладил чужую голову, вплетая пальцы в сияющие феликсовы пряди. Такой простой разговор, такие обычные жесты и тишина делали этот момент каким-то интимным, и даже очень. Как будто время вокруг них остановилось, оставляя их лишь наедине с собой. — Я так рад, что с тобой всё в порядке, — на выдохе проговорил Феликс, начиная ластиться, словно котёнок, к руке Хвана. — Я беспокоился. — Правда? — парень был приятно удивлён такому вниманию со стороны юноши. А ещё тому, что тот начал идти навстречу ласкам, что он давал. — Да. Я так переживал, что сразу после школы прибежал сюда, — Ли звучал уже тише. — Почему ты мне не сказал, Хёнджин? — Что? — он удивлённо похлопал глазами, останавливая поглаживания. — О чём ты? — Ты прекрасно знаешь, о чём я, — немного мрачно ответил тот. Но руку отпускать не стал. Да и убрать голову от другой. — Я, правда, не понимаю… — Я про розы, — перебил он Хёнджина. — Точнее, про то, что ты связан с ними. В прямом смысле этого слова. Этим розам минимум лет пятьдесят. Так кто же ты тогда такой? — Феликс, я… — лицо Хвана сразу охватила паника. — Я хотел рассказать тебе всё, честно! Но не пойми меня не правильно… я не был готов. Я понимаю, ты наверняка разочарован и тебе противно от меня. Даже если ты сейчас уйдешь, я всё пойму. — Хёнджин, не говори так! — глаза Ли намокли. — Мне не противно. Я всё понимаю… это я рано к тебе с этим полез, прости. И я точно никуда не уйду, когда ты в таком вот состоянии! Ты же еле ходишь. Как я могу бросить тебя в такой тяжелой для тебя ситуации? Как я могу тебя бросить, когда ты умираешь? — Почему…? — всё, что смог сказать тот. — Что? — юноша удивлённо покосился на него. — В каком смысле «почему»? Почему ты вообще спрашиваешь? Очевидно же, что потому что я… — тут он задумался. Действительно, почему? Может, потому что он сам по себе такой человек? Но прям такое рвение быть с человеком у него впервые. Впервые у него от малознакомого человека сама по себе расплывается улыбка на лице. Впервые образ человека преследует всегда. Впервые улыбка заставляет чувствовать непонятную теплоту в груди. Неужели Феликс влюбился в него? Нет, невозможно. Нет-нет-нет. Категорически невозможно. Или всё-таки да? Ли копнул глубже в себя. И чем глубже он копал, тем больше понимал, в какую