Адвокатесса

      Начался учебный год. Известие о том, что начальница вышла замуж, практически никого не удивило: а почему в двадцать пять лет нужно было на всю жизнь отказываться от создания новой семьи? Некоторые, внезапно для себя узнав, что в первый раз Зоя вышла замуж в четырнадцать лет, вообще не воспринимали этот брак как что-то серьезное: сошлись люди на почве внезапно вспыхнувшего чувства, а то, что молодая жена вскоре осталась вдовой — так это и к лучшему, появился шанс выйти второй раз замуж уже куда более удачно.       — Так она же сама еще была ребенком, когда первенца родила, — шептались некоторые. — Кто-то в шестнадцать лет еще даже до выпускного класса не доходит…       В целом, отношение к новому браку Зои в гимназии было сугубо положительное, а редкие люди, которые не разделяли положительный настрой, просто относились к данному событию безразлично.       — Елизавета Васильевна, — Эльвира Марковна в первый же день решила поговорить с новоиспеченной инспектрисой. — Вам Зоя Михайловна уже говорила, но я еще раз повторю. На вас теперь, можно сказать, все обязанности Зои Михайловны, когда она собой подменяла инспектрису. Все жалобы и недовольства будут адресованы именно вам. Я надеюсь на то, что вы с этим справитесь, потому что меня в гимназии удастся найти далеко не всегда. Как говорится, на самый крайний случай вы знаете, где меня найти — адрес мануфактуры сейчас напишу, но я верю, что вы сможете обойтись без этого.       — Конечно, Эльвира Марковна, — ответила Лизавета.       — Елизавета Васильевна, вы уже столько лет отслужили классной дамой, за это время явно же хоть раз, да линейку в руки взяли, — произнесла Эльвира Марковна.       — Предпочитаю обходиться словами, — сказала Лизавета.       Эльвира Марковна не поняла, ушла собеседница от ответа или и вправду ни разу не нарушала устав гимназий, однако уточнила:       — Елизавета Васильевна, начальница временно я. Если вы посчитаете нужным взять в руки линейку или розги, на все вопросы имеете полное право отвечать, что начальница вам это разрешила.       — Эльвира Марковна, устав нарушать не намерена, — ответила Лизавета.       Эльвира Марковна задумалась:       — Гусельникова, если я ничего не путаю, отчислена, а других нарушительниц сходу не припомню. Быть может, вам и повезет, Елизавета Васильевна. В любом случае, если вдруг к вам придет жандармерия, вы можете отвечать, что на этой должности недавно и вообще временно. И меня сразу же зовите, подумаем, что делать.       Накануне начала нового учебного года Глаша загрустила. Хотелось учиться вместе со всеми в шестом классе, а не сидеть дома. Кроме того, страх, что она неловко сядет и пожалеет об этом, до сих пор оставался, хоть и постепенно начал уходить.       — Мама, — вздохнув, произнесла Глаша. — Быть может, сходишь в гимназию, попросишь за меня?       — Не пойду, — ответила Машунька. — Начальница вышла замуж, уехала в свадебное путешествие, на свое место временно поставила инспектрису. А инспектриса, Глашенька, тебя не любит, и это очень мягко сказано. Ты и в гимназии, и на мануфактуре умудрилась настроить ее против себя. Хотя, как говорится, если ты Асадчего умудрилась настроить против себя, то про инспектрису вообще было неудивительно. Она не Асадчий.       — Опять по старым грехам проходишься, — не очень радостно сказала Глаша. — Сколько ж можно-то…       — Постарайся, Глаша, не разругаться с той самой мужской гимназией и учись уже самостоятельно, — произнесла Машунька. — Или, если хочешь, сама иди к начальнице. Только очень прошу тебя: без оскорблений. И без того судимостей многовато.       — Даже мысли не было кого-то оскорблять, — ответила Глаша.       Сперва девушка хотела сходить к новой начальнице и попросить ее позволить вернуться к учебе, однако, представив, как ее не самыми мягкими словами отправят обратно, Глаша решила поступить иначе.       В первый учебный день Глаша, встав пораньше и от волнения даже не став завтракать, отправилась в гимназию. Как ни в чем не бывало девушка пришла в класс и села на свое место.       Одноклассницы даже не стали спрашивать, что произошло на этот раз и за какие такие заслуги их вечно отчисляемую одноклассницу снова вернули на учебу. Однако учитель сразу же после урока отправился к классной даме:       — Агнесса Викторовна, Гусельниковой снова дозволено вернуться к учебе?       — Алексей Иванович, скажу вам откровенно: не знаю, — ответила Ася. — Зоя Михайловна, как вы прекрасно знаете, давала Гусельниковой шанс за шансом. И кто знает, вдруг это очередной из них? Так-то Гусельникова сдала экзамены за пятый класс в мужской гимназии и получила не все тройки, встречаются даже четверки.       Алексея Ивановича вполне удовлетворил подобный ответ. Однако некоторые другие учителя решили пойти чуть дальше:       — Агнесса Викторовна, а если узнать все у начальницы?       — Эльвира Марковна помнит меня еще по гимназическим годам и не слишком хорошо относится, — прямо отвечала Ася. — Я не желаю идти к ней, однако не вправе запрещать вам сделать это. Если узнаете сами — буду вам премного благодарна.       До кабинета начальницы дошел только отец Владимир, у остальных не хватило времени или желания.       — Эльвира Марковна, — произнес священник. — К Гусельниковой проявили образец христианского милосердия и снова позволили вернуться к учебе?       — Отец Владимир, я вправду не знаю, — ответила Эльвира Марковна. Женщина взяла в руки личное дело Глаши и продолжила. — В деле нет ни строчки о том, что гимназистка снова принята на учебу. Однако копия листа с оценками из мужской гимназии лежит, переписано рукой Зои Михайловны. Скажу вам откровенно и надеюсь, что вы не станете об этом говорить остальным: Зоя Михайловна уезжала в поездку довольно спешно, не успела завершить все дела, мне так прямо и сказала. Быть может, она и с Гусельниковой не успела оформить все бумаги. Видите же, личные дела первоклассниц совсем пустые, мне сейчас ими заниматься.       — Конечно, Эльвира Марковна, я не буду разносить сплетни, — сказал отец Владимир, полностью удовлетворившись подобным ответом. — Что же, мне даже любопытно посмотреть, использует ли отроковица этот шанс или снова упустит.       Ближе к окончанию учебного дня Эльвира Марковна пришла в кабинет Аси. В глубине души усмехнувшись, глядя на то, как классная дама спешно убирает явно не нужную для службы в гимназии книгу и кладет сверху какие-то бумаги, Эльвира Марковна произнесла:       — Агнесса Викторовна, чей шестой класс, кто в нем классная дама?       — В чем дело? — спросила Ася.       — И почему же, узнав, что на учебу явилась то ли восстановленная, то ли отчисленная Гусельникова, вы не пошли к начальнице, чтобы узнать, действительно ли эту самую Гусельникову восстановили? — продолжила женщина.       — Потому что Зоя Михайловна сейчас в отъезде, а вы тоже могли не знать правду, — ответила Ася.       — Возмутительная наглость! — выругалась Эльвира Марковна. — Агнесса Викторовна, я под свою ответственность не буду отстранять Гусельникову от учебы до выяснения обстоятельств, как должна была сделать, но вам советую тщательнее относиться к выполнению своих обязанностей.       — Хорошо, — сказала Ася.       Глаша вернулась домой к обеду.       — Разрешили вернуться? — сразу же спросила Машунька дочь.       — Я не спрашивала, — честно ответила Глаша. — Но раз не выгнали, значит, разрешили. Меня там все видели, хоть я и старалась особенно не попадаться на глаза.       — Опять на скандал напрашиваешься, — вздохнула Машунька. — Да что же ты, Глаша, жить спокойно не можешь?       — Я ни с кем не скандалила, просто пришла на учебу, — произнесла Глаша. — Не хотели бы видеть там — выгнали бы и все.       «Быть может, ты и права», — подумала Машунька и ничего не сказала.