Адвокатесса

      День для прогула учебы Саша выбирала достаточно долго. Хотелось сделать так, чтобы в этот день были наиболее неинтересные уроки, кроме того, никак не удавалось придумать, чем заниматься в освободившееся время, чтобы не привлечь к себе внимание няни. Врать о внезапно заболевшей голове не хотелось, так как, по мнению Саши, это уже был бы вполне легальный пропуск занятий, а не прогул.       Так и не придумав ничего достойного, девочка решила, что отложит этот вопрос — мать до сих пор была в путешествии, времени было достаточно. Кроме того, дня с только неинтересными уроками не было, расписание как назло было составлено так, что каждый день было то, что не очень хотелось пропускать.       Саша возвращалась после большой перемены в класс и увидела Глашу.       — Пламенный салют всем революционеркам, — явно шутя, произнесла девушка.       В мгновение ока Саша вспомнила, что именно Глаша ее выдала некоторое время назад, поэтому девочка ответила:       — С предательницами не разговариваю.       — Тебя, дуреху, матери сдали, чтобы жандармерии не попалась, а она еще и недовольна, — сказала Глаша.       — Предательница! — Саша попыталась толкнуть Глашу, однако была сразу же перехвачена руками старшеклассницы.       — Я тебе могу дать сдачи, вот только еще силу не рассчитаю, — произнесла Глаша. — Да и жалко дуреху.       — Меня из-за тебя дома обругали! — воскликнула девочка.       — А не будешь всем встречным и поперечным болтать, что ни попадя, — ответила Глаша, все так же удерживая Сашу. — Так матери попалась, а так бы жандармерии.       — Пусти! — громко сказала Саша.       — Больше не задирайся, тогда, может, и пущу, — произнесла Глаша и буквально спустя мгновение отпустила девочку.       Глаша была донельзя довольна собой: она не поддержала начинающуюся драку, объяснила «малолетней дурехе», как окрестила Сашу, что так делать нельзя. «Так делать нельзя» касалось и жандармерии, и попытки начать драку. А какие-то наивные попытки причинить справедливость от «юной сицилиечки» вообще смотрелись жалко и смешно одновременно.       «Такая мелкая и такая выпендристая», — подумала Глаша.       Саша раздраженно шла по коридору, злясь и на себя, и на Глашу. Себя Саша упрекала в том, что попыталась начать эту глупую ссору, Глашу винила в том, что не так уж и давно мать была слишком возмущена ее поведением. А с учетом того, что сейчас должен был быть урок словесности, который Саша не любила, идея пришла в голову сразу же: нужно просто пойти домой.       Сергей Германович, заметив, что Саши нет в классе, после урока решил поинтересоваться у Елены Филипповны, куда подевалась гимназистка. Не получив внятного ответа, мужчина сразу понял, что Саша решила прогулять урок.       Какого-то осуждения поступка гимназистки или раздражения не было, однако нажаловаться классной даме на бессовестное поведение мужчина посчитал необходимым, чтобы подобное в ближайшее время не повторилось.       Саша посидела в парке, сходила за лимонадом, после чего вспомнила, что следующим уроком будет география, которую пропускать не хотелось. Подумав, девочка вернулась в гимназию.       Елена Филипповна была донельзя изумлена, что Саша вернулась на учебу. Дождавшись окончания уроков, женщина пришла в класс и спросила:       — Мадемуазель Геллер, и по какой причине вы пропустили урок словесности?       — Мадам, мне просто захотелось пропустить этот урок, — ответила Саша.       — Какая вопиющая наглость! — воскликнула Елена Филипповна. — А теперь повторите все то же самое инспектрисе.       Говорить правду Эльвире Марковне не очень хотелось, однако успокоив себя тем, что бабушка вряд ли будет ее сильно ругать, девочка направилась вслед за Еленой Филипповной.       К удивлению Саши, классная дама привела ее к Лизавете.       — Мадемуазель Геллер, а теперь повторите Елизавете Васильевне все то, что говорили мне.       — Мадам, я прогуляла урок словесности, потому что просто захотела пропустить его, — сказала Саша.       Лизавета опешила. Молодая женщина даже не представляла, что кого-то к ней приведут практически в самом начале учебного года, что этот кто-то будет дочерью начальницы и что ей вот так прямо будут говорить, что урок был прогулян без надуманной уважительной причины.       — Мадемуазель Геллер, вы растеряли свою совесть за каникулы, — придя в себя, сказала Лизавета. — Сегодня останетесь после уроков на два часа и будете обдумывать свое поведение.       Саша промолчала. В целом, оставление после уроков представлялось весьма справедливым, однако терять время не хотелось. Недолго думая, девочка взяла вещи и ушла домой.       Елена Филипповна заметила, что Саша ушла, практически сразу. Недолго думая, женщина пришла к Лизавете:       — Елизавета Васильевна, Геллер самовольно ушла домой.       — Елена Филипповна, я на этом месте временно, — произнесла Лизавета. — Идите к начальнице, пусть она разрешает ситуацию.       Елена Филипповна ничего не ответила. Тем временем Лизавета продолжила:       — Чисто по-человечески я понимаю ее. Мать уехала в свадебное путешествие, ей тоже хочется развлечься. Да и когда еще развлекаться, как не в отсутствие матери? Я тоже мать стеснялась всегда…       — Никогда не понимала желания прогулять, — сказала Елена Филипповна и на всякий случай направилась к начальнице.       Эльвира Марковна была на месте. Выслушав классную даму, женщина произнесла:       — Хорошо, Елена Филипповна, я предприму все необходимые меры.       — Надеюсь на это, — ответила Елена Филипповна.       Эльвира Марковна доделала все дела и направилась домой к внучкам.       — Бабушка, — как ни в чем не бывало, радостно произнесла Саша.       — Саша, пойдем и поговорим, — произнесла Эльвира Марковна.       Девочка, чуть взгрустнув, пошла в свою комнату.       — Саша, у тебя нет никакой совести, — сказала Эльвира Марковна. — Ты зачем прогуляла урок?       — Просто захотела, — ответила Саша.       — А домой почему ушла, когда тебя наказали? — продолжила женщина.       — Тоже захотела, — сказала Саша. — Не хотела оставаться.       — Не хотела оставаться — вела бы себя пристойно, — произнесла Эльвира Марковна. — Мамы нет — решила, что все можно делать?       — Да почему же вы так говорите, бабушка, — попыталась удивиться Саша.       — Потому что раньше, Саша, ты и уроки не прогуливала, и не уходила никуда наказанная, — ответила Эльвира Марковна.       — Захотела и прогуляла, захотела и ушла, — упрямо повторила Саша.       На ум сразу же пришла покойная дочь Люда, которая тоже как-то раз пыталась поупрямиться, но после единственно верного метода воспитания, по мнению ее матери, снова вернулась к примерном поведению.       — А я посчитала нужным и наказала тебя, — произнесла Эльвира Марковна.       Саша смотрела, как бабушка снимает с пояса ремень и чувствовала, что глаза наполняются ужасом. Однако чувствуя, что нужно не подавать вида, девочка как можно беззаботнее смотрела на все и пыталась никак не реагировать.       За всю свою жизнь Эльвира Марковна встречала в подобных ситуациях и слезы, и возмущения, и обещания больше никогда так не делать, и просьбы остановиться, однако с безразличием столкнулась впервые. Женщина ударила Сашу раз, второй, третий, четвертый…       Реакции не было никакой. Не понимая, в чем дело, Эльвира Марковна продолжила воспитывать внучку, однако Саша все так же никак не реагировала.       Бить сильнее было страшно — не хотелось повторять ошибки Макара Ивановича.       — Ты хоть что-нибудь поняла? — спросила Эльвира Марковна.       — В следующий раз лучше не прогуливать учебу и не уходить, если накажут, а то еще раз придется стоять в такой неудобной позе, — ответила Саша.       Эльвира Марковна только махнула рукой.       «Вот так и знала: что ремнем пугать бесполезно, что наказывать тоже без толку», — подумала женщина и вскоре ушла к себе домой.       Оставшись одна, Саша расплакалась. Подобного от любимой бабушки девочка не могла ожидать, ведь даже в то, что Эльвира Марковна вдруг начнет ее ругать, не верилось совершенно.       «И зачем я только прогуляла эту словесность?» — подумала Саша, даже не думая о том, что можно было и не допускать уже других ошибок в дальнейшем.       Было не столько больно, сколько обидно. Не понимая, как такое в принципе могло произойти и как в принципе бабушка могла позволить себе подобное, Саша с грустью начала разбирать тетрадки.       «Еще же надо будет спросить, что по словесности задано, а то снова в неприятности попаду», — подумала девочка.