Адвокатесса

      Эльвира Марковна никак не могла избавиться от какого-то непреходящего чувства, что поступила неправильно. Женщина каждый раз напоминала себе, что именно таким образом она вырастила двух детей, Зою и поучаствовала в воспитании Татьяны, однако каждый раз чувствовала, что должна была поступить иначе.       «Если на них Зоя руки не поднимала, то зачем я тогда со своим уставом в чужой монастырь полезла? — думала Эльвира Марковна. — И не зря, видать, тогда, когда-то давно, Зоя мной детей пугала, будто бабайкой».       Кое-как успокоиться удалось ближе к вечеру: домашние хлопоты закрутили женщину с головой, и мысли о Саше ушли на дальний план.       На следующий день Саша без особой радости собиралась в гимназию: было немного стыдно перед Еленой Филипповной и куда сильнее перед Лизаветой. Относительно Эльвиры Марковны девочка пришла к выводу, что хоть она зря упрямилась и не хотела сказать правду про внезапно нахлынувшее раздражение после ссоры, которое могло ей не помочь и вызвать новую волну реплик, что драться нехорошо, любимая бабушка тоже поступила неправильно, побив ее, будто какая-то хулиганка. Таким образом, среди людей, которые не заслужили такого неуважения, оставались инспектриса и классная дама.       Саша извинилась перед Еленой Филипповной, потом сходила к Лизавете, чтобы тоже извиниться.       — Хорошо, мадемуазель Геллер, ваши извинения приняты, — произнесла молодая женщина. — Вы сегодня останетесь после уроков на два часа, и я попрошу Елену Филипповну не слишком снижать вашу оценку по поведению.       От этих слов Саша расстроилась. Во-первых, девочка даже не думала, что за этот инцидент ей поставят невысокую оценку по поведению, во-вторых, Саша даже обругала себя за то, что сама пошла и напросилась на наказание. И пусть девочка догадывалась, что ее могли бы оставить после уроков и без того самого похода к инспектрисе, Саша немало огорчилась.       «А, может, и простили бы», — подумала девочка.       Когда закончились уроки, Саша осталась сидеть в пустом классе. От мысли, что ей придется так скучать целых два часа, на глазах девочки выступили слезы.       По коридору проходила Глаша. Увидев сидящую в одиночестве второклассницу, девушка остановилась у двери и сказала:       — А сегодня что учудила?       — Вчера урок прогуляла, а потом ушла домой, хоть и наказали, — честно ответила Саша.       — А почему тогда плачешь? — Глаша и мысленно поддержала бунтарский порыв девочки, и не понимала, как можно плакать без особого повода. — Не хотела оставаться после уроков — не прогуливала бы.       — Так из-за тебя же я урок прогуляла! — воскликнула Саша. — Не захотела на словесность идти!       Смотреть со стороны на некое подобие себя, которое обвиняло всех вокруг, но никак не истинную виновницу, было мерзко. Кроме того, Глаша вспомнила вчерашние слова Саши про предательство и невольно перенеслась в воспоминания, где мать ей говорила, что все это уголовные замашки родом с Сицилии.       — Нашла виноватую! — выругалась Глаша. — Сама черт знает что творит, а потом виновных ищет! Да так только пятилетние дети делают, а не юные барышни!       Было несколько мерзко понимать, что эти слова больше обращены к ней, Глаше, а не только к Саше, но желание обвинять во всем другую, а не себя, было сильнее.       — Пришла, чтобы посмеяться надо мной? — спросила Саша. — Смейся, если так хочется. А потом иди, куда шла.       — Да много чести тратить на тебя время! — ответила Глаша.       Эльвира Марковна старалась практически каждый день зайти к внукам, чтобы уделить им время и удостовериться, что они не скучают в одиночестве. Сегодня женщина пришла сразу после обеда.       — А Александра где? — спросила Эльвира Марковна няню. — Уже гулять убежала?       — Александра еще не приходила, — ответила няня. — Верно, в гимназии после уроков оставили.       Побыв какое-то время с внуками и пообещав им заглянуть еще и вечером, Эльвира Марковна отправилась в гимназию.       Эльвира Марковна пошла в кабинет Лизаветы.       — Елизавета Васильевна, — произнесла женщина. — Как бабушка я, конечно, не против, чтобы объяснить внучке на примере, что начатые дела нужно доводить до конца, а вот как начальница слегка не понимаю вас. Вы вызвали бабушку, вернее, классная дама вызвала, бабушка дома наказывает виновную, зачем же еще и сегодня продолжать вчерашнее?       — Я посчитала, что так будет правильнее, Эльвира Марковна, — ответила Лизавета.       — На будущее: лучше так не делать, — сказала Эльвира Марковна. — Не решили вопрос в гимназии, вызвали родителей — все, родителям передали в руки все бразды воспитания гимназистки. Это уже их епархия, грубо говоря.       — Хорошо, — произнесла Лизавета.       Недолго думая, Эльвира Марковна решила прийти и к Саше.       — И чем лучше было откладывать все на сегодня? — спросила женщина. — Еще и вчера поругались. Вот зачем было так упрямиться? Сегодня-то скажешь, почему вчера на словесность не пошла и из гимназии потом ушла?       — На словесность не пошла, потому что с Глашей поругалась, — Саша кратко пересказала вчерашнюю ссору. — А домой ушла, потому что не захотела просто так оставаться и терять время.       — А правила гимназии тебе уже не указ, — сказала Эльвира Марковна. — При маме-то так себя не вела.       — Мама бы отругала, быть может, наказала, — вздохнула Саша. Вдруг вспомнив, что она специально вчера изображала безразличие, чтобы подобные наказания никогда не повторились, девочка добавила. — А вы почти не ругали. И, подумаешь, постоять возле себя заставили…       «То ли хорошо строит из себя дурочку, то ли и вправду было все равно», — подумала Эльвира Марковна и произнесла: — Саша, я очень надеюсь, что ты дальше будешь вести себя, как вела бы с мамой. Не надо вот так хулиганствовать и безобразничать.       — Хорошо, бабушка, — ответила Саша.