Адвокатесса

      Вполне ожидаемо идея Анечки не встретила особого понимания у матери.       — Анюта, но почему в приемный покой нужно идти прямо с утра? — удивилась Нина Евгеньевна.       — Мама, это почти как гимназия — многое нужно просто принять, подчиниться правилам, — ответила Анечка. — Быть может, с утра не так много больных и врач сможет уделить внимание и курсистам. Или, быть может, с утра очень много больных и нужны еще несколько пар рук.       — Анюта, сперва пойдем в церковь, послушаем службу, а уж потом можно и в больницу идти с чистой совестью, — сказала Нина Евгеньевна.       — Мама, а вдруг меня не пустят, если я опоздаю? — спросила Анечка. — Скажут, что пропустила половину объяснений и не смогу работать.       Илья Николаевич практически не сомневался в том, что точное время дочери не было назначено, однако посчитал ненужным вмешиваться: не хочет дочь идти в церковь — ее можно понять.       — Анюта, но ведь это же не каждую неделю будет? — Нина Евгеньевна не была готова отпускать дочь в больницу каждую неделю.       — Мама, я не знаю, — ответила Анечка. — Но когда схожу, сразу все станет известно.       Нина Евгеньевна разрывалась между тем, чтобы дать согласие на поход дочери в приемный покой, и желанием запретить то, что мешает простой человеческой потребности сходить в церковь. Иногда в голове проскальзывала мысль, вроде: «Какой позор, кому сказать, что дочь стала курсисткой», однако она сразу же прерывалась другой мыслью: «Помогать другим — благородное дело».       — Иди, Анюта, — произнес Илья Николаевич. — Только помни, что тебе нужно и вести себя должным образом — ты же на людях, и не забывать о том, что гимназия все равно важнее.       — Спасибо, папенька, — ответила Анечка.       — Анюта, — уцепилась за мысль мужа Нина Евгеньевна. — Ты не забывай: нужно быть и прилично одетой, и опрятной, и вежливой — вокруг будет много людей!       Анечка вполуха слушала слова матери и была рада, когда этот поток мыслей прекратился. Однако фраза Ильи Николаевича, сказанная наедине, заставила девушку донельзя опешить:       — Анюта, чтобы не смела ни спирт пить, ни, как говорят некоторые, «морфием баловаться». Посмеешь — сразу же доложу маме, что видел, а я это увижу, глаз наметан.       — Папенька, вы что… — еле выдавила из себя Анечка. — Как можно посметь такое?       Не предупредить дочь Илья Николаевич не мог, хотя искренне надеялся, что дочь не решится на подобное. Однако вспоминая тот самый недавний случай на улице, мужчина уже не был ни в чем уверен наверняка.       Перед визитом в приемный покой Глаша чуть волновалась. Хотелось заниматься именно полезными делами, освоить что-то новое, а не мыть полы или вытирать откуда-то кровь.       — Может, по пирожку? — предложила Глаша Анечке.       — Не хочется, — ответила девушка.       Понимая, что и Анечка, скорее всего, волнуется перед неизведанным, Глаша решила не оттягивать поход в приемный покой и направилась туда.       К некоторому удивлению Глаши, никто их не спрашивал, что они умеют или не умеют. Как и было обещано ранее, сперва Глаша просто молча сидела рядом, потом подавала бинты, а потом и сама начала накладывать повязки.       Четыре часа пролетели незаметно.       — Спасибо, барышни, за подмогу, моя смена скоро закончится, — произнес врач. — Хотите спиртику?       — Нет, — практически в один голос ответили и Глаша, и Анечка.       — Хотите — сходите и вас там покормят, — предложил врач. — Я покажу, куда.       — Нет, спасибо, мы не ради еды пришли, — ответила Глаша.       — Приходите снова, — произнес врач. — Научитесь еще чему-нибудь.       Выйдя на улицу, Глаша посмотрела на удивленную Анечку и сказала:       — Лежала я в больнице — так отвратно кормят, что еще раз я такого не хочу. А ты хотела согласиться?       — Нет, — ответила Анечка. — Зачем объедать других?       — Да никто там никого не объедает, они заранее варят с излишками, — произнесла Глаша. — Еще раз пойдем?       — Я бы сходила, — вздохнула Анечка. — Мама только не обрадуется… Скажет, что сначала надо в церковь сходить и только потом сюда.       — Так сюда и после церкви пустят, — ответила Глаша. — Только времени меньше останется. Кстати, так можешь и сказать дома — это же чистейшая правда.       — Скажу, — согласилась Анечка.