Адвокатесса

      Анечка сидела в коридоре, ожидая возможности переписать в очередной раз контрольную, и рассказывала Глаше последние новости.       — Папа сказал, что позволит мне бросить гимназию, если я через неделю подтвержу это намерение, — говорила Анечка. — А пока что разрешил просто никуда не ходить. И я даже не знаю, как и поступить. Бросать, не бросать…       — Как я могу советовать той, у которой есть выбор? — спросила Глаша. — Причем хороший выбор, а не «или учись, или зарабатывай себе на жизнь».       — В гимназии неплохо, — сказала Анечка. — Но начальница — она же меня не простит! Так и будет постоянно припоминать этот случай.       — Поприпоминает неделю, две или месяц, а потом забудет, — ответила Глаша. — Знаешь же, что я ей кабинет взорвала. Ничего страшного, забылось как-то. Нет, мне этот кабинет иногда припоминают, если что, но жить, в целом, можно.       — Ты взорвала кабинет, а я спустила ее с крыльца, — вздохнула Анечка.       — Ты ее толкнула, — уточнила Глаша. — Она сама упала.       — Ты на помещение покусилась, а я на человека, — ответила Анечка. — Разные вещи.       — Если вспомнить, как она пыталась мне взрыв и покушение на убийство приписать — не уверена, — сказала Глаша.       Анечка тяжело вздохнула.       — Мне эти курсы вообще не нравятся, — произнесла девушка. — Сидишь, ничего не понимаешь… А ведь если бросить и их, и гимназию, папа рассердится окончательно. Еще скажет дома сидеть, а дома ведь скучно!       — Учись уже в гимназии, а то так и запомнят же, что тебя выгнали за дерзость начальнице, никто не будет вдаваться в подробности, что ты вскоре сама ушла, — ответила Глаша.       Переписав контрольную на тройку — Анечка списала только часть ответов на вопросы и скорее убрала тетрадь, пока ее не поймали с поличным, девушка отправилась на первое занятие, на котором должны были затронуть какие-то более прикладные аспекты медицины. Однако вскоре стало понятно, что это просто очередная лекция, а практические занятия будут в другое время в отделении. Недолго думая, Анечка решила выскользнуть из аудитории вместе с Глашей.       — Барышня! — окликнул ее преподаватель.       Анечка остановилась, покраснев от стыда и будучи готовой тотчас провалиться сквозь землю.       — Барышня, назовите вашу фамилию, — сказал преподаватель.       — Варнецкая, — ответила Анечка.       — Эту тему будете мне отвечать перед контрольной, — раздалась шокирующая новость. — Можете идти, не вправе вас задерживать.       Анечка вышла в коридор и сказала Глаше:       — Чует мое сердце, что на курсах уже свое отучилась… Теперь точно придется остаться в гимназии…       — Да не переживай ты! — воскликнула Глаша. — Подумаешь, нужно тему выучить, это не проблема.       — А вдруг я никогда ее не отвечу? — спросила Анечка. — Будет как с той, за которую, помнишь, платить пришлось?       — Не будет, — ответила Глаша. — Просто малость не повезло.       Вернувшись домой, Анечка немного поразмышляла, а потом подошла к отцу:       — Папенька, я немного подумала над вашими словами. Вы правы, дело не в гимназии, дело в общении с разными людьми. Я не знаю, буду ходить на курсы или не буду, но хотя бы гимназию посещать надо. Иначе мне одна дорога: за пяльцы, а потом просто замуж.       — Хорошо, Анюта, в ближайшие дни возвращайся учиться, — произнес Илья Николаевич. — Можешь сказать, что была больна, поэтому ушла домой. Вызовут меня — что поделать, приду.       Варвара увидела, что Анечка вернулась на учебу, и сразу же пошла к Зое:       — Зоя Михайловна, как вы и просили, докладываю: Анна Варнецкая вернулась на учебу.       — Вернулась и вернулась, — ответила Зоя. — Благодарю вас, Варвара Николаевна, что сообщили.       Вскоре увидев Асю, Зоя сказала:       — Как я и говорила, Анютка вернулась. Позакатывала пару дней дома истерики и успокоилась.       — Зойка, и все равно, ты была неправа, — ответила Ася. — Вот так с порога взяла и спросила задание. Ну это ладно, спросила и спросила. Но ты же за первый ноль обычно никого не оставляла после уроков, чего к Варнецкой полезла?       — А потому что она меня с крыльца сбросила, — произнесла Зоя.       — У тебя Глашка больше крови выпила, а ты ее в очередной раз простила, — сказала Ася. — Прощай и Варнецкую.       — Да пошла она! — махнула рукой Зоя.       Филатов, придя к гости к Елене Филипповне, после «протокольной» части за столом решил поговорить с невестой наедине.       — Елена Филипповна, — начал мужчина. — Простите за прямоту, но ходить вокруг да около уже нет смысла. Я же вижу, что вам мои визиты приятны. Я же вижу, что вы всякий раз принаряжаетесь, искренне улыбаетесь, видя меня. У меня есть сестра на выданье, которая примерно так же принаряжается и искренне улыбается, когда ее кому-то представляют. А еще эта самая сестра потом может поделиться впечатлениями и сказать, что очень рада очередной возможности познакомиться с кем-либо. Вы мне тоже приятны, иначе я бы не ходил в эти стены неделю за неделей. Однако так это тянуться не может, что вам, что мне надо устраивать свою жизнь. Последнее слово за вами: дату какого события мы с вами сегодня назначим? Дату венчания или дату расторжения помолвки?       — Дмитрий Геннадьевич… — Елена Филипповна растерялась. — Сегодня?       — Да, Елена Филипповна, сегодня, — ответил Филатов. — Если расторгать помолвку, то можно прямо сейчас это сделать. Я не единственный гость, скажем при свидетелях, что не имеем каких-то претензий друг к другу, да разойдемся в разные стороны.       — Дмитрий Геннадьевич… — Елена Филипповна представила себя в роли матери. — Я за то, чтобы назначить дату венчания. Разумеется, если вы не против.       — Не против, Елена Филипповна, — произнес Филатов. — Позвольте поцеловать вас?       — Конечно, — ответила женщина.       Филатов поцеловал невесте руку. Елена Филипповна, подумав, что целовать ей будут как минимум щеку, а то и губы, чуть растерялась.       — А можно узнать одну вещь? — спросила женщина. — Кого вы последним избили на службе? Или не на службе? И когда это произошло?       — Вы не поверите, Елена Филипповна, за это время я никого не избил на службе или вне ее, — искренне ответил Филатов — Виссарион и подобные подследственные были не в счет, потому что подобные эпизоды, не приводившие к телесным повреждениям, мужчина не считал за избиения. — А если вы о Гусельниковой — мне она безразлична. Пусть мать занимается воспитанием этого недоразумения.       — Дмитрий Геннадьевич, называть живых людей недоразумениями… — Елена Филипповна чуть опешила.       — Ее поведение иначе не назвать, но это уже не моя забота, — произнес Филатов.       Имеющая себе цену Елена Филипповна была куда более притягательна, нежели та, которая пыталась угодить жениху. Постепенно началась подготовка к свадьбе и, понимая, что больше тянуть нет смысла и нужно или выходить замуж, или отказываться от мысли о замужестве навсегда, женщина решила рассказать обо всем в гимназии.       — В апреле, на Красную горку, я стану женой, — произнесла Елена Филипповна. — Поэтому, Зоя Михайловна, ставлю вас в известность, что вам придется искать новую классную даму.       — С какого месяца? — спросила Зоя.       — С окончания третьей четверти, — ответила Елена Филипповна. — Перед свадьбой невесте лучше заниматься подготовкой к ней, а не вопросами службы.       — Как желаете, — произнесла Зоя. Подумав, молодая женщина добавила. — Счастливый жених — Дмитрий Геннадьевич?       — Да, он самый, — подтвердила Елена Филипповна. — После того, как я поняла некоторые недостатки своего поведения, все встало на свои места. Да и женщине место замужем, я думаю, вы спорить с этим не будете.       Уловив намек на свое недавнее замужество, Зоя ответила:       — Ваша жизнь, Елена Филипповна, и ваши решения. По какому праву я могу как-либо мешать вам?       Однако едва Елена Филипповна вышла из кабинета, Зоя сразу же пошла к Асе.       — Слышала новость? — спросила она. — Елена Филипповна с Филатовым назначили дату венчания.       — От тебя только что узнала, — сказала Ася.       — Что-то даже жалко ее стало, — вздохнула Зоя.       — А, может, там великая любовь, уважение друг к другу или, быть может, Елена Филипповна так воспитает Филатова, что он будет поступать так, как ей нужно, — предположила Ася.       — В первое вполне верю, — ответила Зоя. — Второе тоже не могу исключать. А вот третье — это ерунда. Скорее Елена Филипповна будет вести себя так, как желает Филатов, нежели наоборот.       — Да пусть живет как хочет, не наша забота, — сказала Ася. — Кстати, Зойка, ты ведь тоже начала жить так, как Александр Васильевич хочет. В адвокатскую деятельность ударилась. Когда с Владимиром жила, тексты переводила.       — И что с того? — спросила Зоя. — Да, переводила тексты, чтобы язык лучше выучить. А адвокатская деятельность… Наверное, это одна из законных возможностей помочь несчастным, если я не могу иначе сделать жизнь народа лучше. А так я помогаю тем, кто пытался сделать жизнь народа лучше, но не смог этого добиться.       — Знаешь, Зойка… — чуть задумалась Ася. — У Севастьянки в производстве есть одно дело. Если не против развалить дело брату или попытаться это сделать, могу рассказать, в чем там загвоздка.       — Не развалить дело брату, а помочь человеку, — ответила Зоя. — Брат, если считает нужным, пусть хорошо собирает доказательную базу. Поэтому я слушаю вас, Агнесса.       — Ты только, Зойка, не пытайся помогать так, как помогала своему предыдущему подзащитному: с нанесением телесных повреждений, идиотскими линиями защиты и, как итог, идеей сбежать с тобой в заложницах.       — А с чего такая требовательность, Агнесса? — удивилась Зоя. — Прежних ошибок постараюсь не допускать.       — Да потому что это человек из бывших товарищей, знала его, вот жалко и стало, — вздохнула Ася.