Адвокатесса

      Все выходные Зинаида пролежала дома практически пластом. Врать хозяйке, что она больна, было легко — даже пришлось отказываться от врача, сказав, что все не настолько серьезно. После двухдневных побоев болело практически все тело и молодая женщина практически все время мысленно просила прощения у убитого супруга, который, несмотря на все обиды, ни разу не избил ее до такого состояния, время от времени прерывая эти мысли на молитвы об упокоении.       В понедельник Зинаида с некоторым трудом встала с кровати. На какой-то момент захотелось даже не идти на службу, однако понимание, что в этом случае ее непременно уволят, заставило молодую женщину найти в себе силы.       Зинаида с огромным трудом добралась до гимназии, пошла в кабинет…       — Зинаида Павловна, что с вами? — окликнула ее Зоя.       — Филатов избил, — честно ответила молодая женщина.       — Зинаида Павловна, с этим нужно что-то делать! — возмутилась Зоя. — Простите за прямоту, но вас муж не убил — убьет Филатов.       — Именно ему я больше ничего не должна, у меня, как он выразился, хозяин сменился, — произнесла Зинаида.       — Вот именно, хозяином себя возомнил! — воскликнула Зоя. — Это что за высказывания? Он не хозяин никому, Зинаида Павловна!       — Мы с ним повздорили, — ответила Зинаида.       — Зинаида Павловна, как именно вы могли повздорить хоть с кем-то, чтобы оправдать ваши побои? — удивилась Зоя.       — Мне не велено никому ничего рассказывать, но вам, если вы не выдадите, я все скажу, — произнесла Зинаида.       — Кроме мужа, под большим секретом и не называя имени — никому, — ответила Зоя.       Зинаида начала рассказ о вчерашних событиях. Зоя внимательно выслушала классную даму и удивленно сказала:       — Все слишком странно и, можно сказать, в вашу пользу сложилось. В любом случае, любое задание от жандармерии, которое будет касаться гимназии, должно быть тотчас пересказано мне. Иначе я все узнаю от брата.       Зинаида кивнула.       — У вас есть какие-то несделанные дела? — спросила Зоя. — Я о гимназии.       — Нет, Зоя Михайловна, я просто пришла на службу, — ответила Зинаида.       — В таком случае на каникулах можете отдыхать, — сказала Зоя. — Я ни от кого не требую появлений в гимназии вне урочного времени. Надеюсь, за неделю вы сможете отлежаться и прийти в себя.       — Благодарю вас, Зоя Михайловна, — произнесла Зинаида.       Зоя достаточно быстро доделала все, ради чего пришла на службу, а потом вернулась домой.       — Сашенька, — обратилась молодая женщина к дочери. — Про тройку по поведению даже не хочу говорить — что тут обсуждать? Зинаида Павловна еще очень по-доброму к тебе отнеслась, не стала настаивать на двойке. А вот словесность… Я так и не поняла, за что у тебя последняя тройка, из-за которой четверка и вышла.       — Мама, мы проходили «Мцыри» и я сказала, что главный герой — это не герой, а дурачок какой-то! — воскликнула Саша. — Он хотел сбежать, но то ли сам вернулся, то ли отошел от монастыря так близко, что его без труда нашли. Значит, так хотел сбежать. Папа хотел добиться своей цели — он ее добивался всеми средствами, всеми способами! А он… Значит, так хотел увидеть свои родные края.       — И ты, Саша, конечно, учителю так и сказала, про папу тоже, — произнесла Зоя. — За что и получила свою тройку.       — Нет, мама, вы велели про папу не говорить в качестве примеров — я и не говорила, — ответила Саша.       — Значит, тогда у тебя спрашивали точку зрения автора, а не твою, — сказала Зоя, вспоминая политику гимназии, что обоснованная точка зрения гимназистки, высказанная к месту, но противоречащая обычной, не может быть оценена неудовлетворительно.       — Да, у меня спрашивали именно точку зрения автора, — вздохнула Саша.       — Значит, ее и надо было говорить, а не отсебятину, — ответила Зоя. — Что же, сиди тогда с четверкой, хотя могла бы и пятерку получить.       Еще один вопрос с выяснением причин оценок дочери был закрыт. Иногда чувствуя, что она ведет себя неправильно, не требуя от Саши учиться без троек, хотя и от нее самой требовали учиться чуть ли не без четверок, и Эльвира Марковна всегда говорила, что тройка — это низшая оценка из удовлетворительных, Зоя перешла к заключительной теме, которая ее интересовала больше всего.       На обед сегодня должен был прийти Севастьян. С братом хотелось переговорить в спокойной обстановке: и не на улице, где было не слишком уютно и даже грязно, и не в жандармерии с лишними ушами, и не в родительском доме, где кто-то мог пройти мимо и услышать что-то лишнее.       — Зоя, — обрадованно произнес Севастьян, увидев сестру.       — Севастьянка, — улыбнулась Зоя. — Я очень рада, что ты пришел. Быть может, поговорим сперва?       — Можем и переговорить, — ответил мужчина.       — Севастьян, — начала Зоя, сев в кресло. — Чья теперь барабанщица Зинаида?       — Что за выражения у сестры? — удивился Севастьян.       — Тебе больше нравится слово "агент"? — спросила Зоя.       — Зоя, хороший следователь, полицейский, жандарм ни за что в жизни не выдаст информацию, кто у него ходит в агентах, — ответил Севастьян.       — То есть, ты не знаешь или не хочешь мне сказать? — уточнила Зоя.       — Это означает, Зоя, что я не знаю, у кого в барабанщиках ходит Зинаида, — произнес Севастьян. — И не знаю, к слову сказать, у кого она раньше ходила.       — Ходила у Филатова, — ответила Зоя, попутно рассказывая обстоятельства убийства Зинаидой мужа. — Была мной раскрыта. Филатов ее обещал кому-то передать.       — Ты же знаешь, Зойка, что Филатов на тебя злой за то, что считает, что ты избила Виссариона, чтобы следы остались? — спросил Севастьян.       — Один из синяков точно был Филатовским — я не била спереди туловища, — произнесла Зоя.       — А я, скажу откровенно, не был уверен, что ты могла подзащитного избить, — произнес Севастьян. — И как тебе?       — Мерзко и тяжело, — ответила Зоя. — Больше никогда.       — Теперь можешь почувствовать, как мне иногда бывает мерзко, — сказал Севастьян.       — И ты туда же? — опешила Зоя.       — Не как Филатов, но пару раз по лицу иногда приходится врезать, — ответил мужчина. — Но мы отвлеклись, Зоя. Я не удивлен, что Филатов хотел что-то найти на твою гимназию. Начальство это не слишком одобрило. Все-таки, они были довольны, что ты на тех самых барышень донесла, поэтому не хотели сбить этот настрой — а вдруг еще на кого донесешь?       — То есть, ты предполагаешь, что больше Филатов в сторону гимназии ничего предпринимать не будет? — спросила Зоя.       — Думаю, не будет, — ответил Севастьян. — Тем более, ты говоришь, что агента передал. Другим на другие цели. Скажу тебе по секрету: в жандармерии видели, что Филатов в твою сторону начал предпринимать действия, догадывались, поэтому сказали, что не стоит. На тебя же еще Варнецкий попечителю округа жаловался.       — Да, жаловался, — подтвердила Зоя.       — Вот они и решили, что этого будет вполне довольно, — сказал Севастьян. — Чтобы лишнего себе не позволяла.       — Севастьян, — произнесла Зоя. — А если Зинаида откажется быть агентом, ее на все двенадцать лет, как и положено за убийство, отправят на каторгу? Смягчения не будет?       — За сотрудничество со следствием? — спросил Севастьян. — Смотри, Зойка, как там все складывается. Я не из уголовного сыска, просто рассуждаю. Статья предполагает десять-двенадцать лет каторги. То, что убила мужа, добавляет пару лет, то, как муж вел себя перед убийством, убавляет пару лет. То есть, возвращаемся все к тем же десяти-двенадцати годам. В целом, если Зинаида чем-то поможет следствию в других вопросах, оно может ей пойти навстречу, но все равно это не будет полным освобождением, да и от суда многое зависит. Так что я с трудом могу представить, что может произойти, чтобы именно через суд ей был приговор не с годами каторги. Куда более вероятно, что жандармерия просто ее потом отпустит. Лет через десять, когда срок давности за убийство выйдет.       — А если она откажется быть агентом? — произнесла Зоя.       — Тогда поедет на каторгу, разве что если повезет и присяжные зачем-то оправдают, — ответил Севастьян.       Обед прошел спокойно. Севастьян ушел, а Зоя, оставшись наедине с супругом, сказала:       — Александр, вот чует мое сердце, не смогу я спокойно жить, зная, что Зинаида на жандармерию работает! Ей же и новый, скажем так, хозяин может велеть барабанить на гимназию!       — Только поднимать шум погромче, что убийцу выпустили на свободу, и жандармерия сама отдаст дело в уголовный сыск, — ответил Александр Васильевич. — Походила Зинаида на воле — отправится на каторгу. Да, жаль, но сама виновата.       Поняв, что она уже всем разболтала имя Зинаиды, Зоя окончательно растерялась и вздохнула:       — Поднимать шум и доносить жаль… И себя жаль с гимназией… Так и не решить сразу, что делать.