Адвокатесса

      После разговора с Филатовым Зинаида никак не могла прийти в себя. Не помогали ни шуточки сокамерниц, ни попытки убедить себя в том, что все не так страшно и даже подобный расклад будет лучше каторги. Идти к Филатову снова было страшно — вдруг он воплотит в жизнь свои угрозы, поэтому Зинаида решила пока что подождать.       Однако даже на следующий день успокоиться не получалось. Увидев, что классная дама находится в состоянии явного волнения, Зоя подошла к Зинаиде:       — Зинаида Павловна, что на этот раз?       — Филатов политической каторгой угрожал… — вздохнула Зинаида.       Выслушав подробности рассказа Зинаиды, Зоя задумалась и сказала:       — Зинаида Павловна, вы бы посчитали — а вдруг по срокам по мужу пройдете? 304 дня вам дается в то время, как беременность длится 280 дней.       «Я сама едва прошла, когда Володечку всех прав состояния лишили, — подумала Зоя. — Не думала, что и Володя мне после суда больше не муж, и даже если и муж, что дворянского сословия у него больше нет…»       Зинаида задумалась.       — К тому же, — продолжила Зоя. — Кто вас заставляет, если что, чистейшую правду говорить? Убавите от времени рождения ребенка недельку, если дело будет в этой неделе. Все равно обычно крестят на сороковой день или позже. Так, может, вы не на сороковой день понесли крестить ребенка, а на шестидесятый. Потому что болел он. Или крестная мать болела. Да хоть что может быть, не все же прямо бегут и крестят ребенка именно на этот самый сороковой день! Понятно, что трехмесячного ребенка за новорожденного не выдать, но выдать двухмесячного ребенка за четырехмесячного — я бы сказала, вполне возможно. Может, он у вас просто маленьким родился, вот вы и побоялись нести в церковь слишком рано, решили подождать, чтобы окреп. А вы сразу побежали траву пить, врача искать… Не нужен вам этот ребенок — няньки воспитают, а к вам будут приводить дважды в день: сперва пожелать доброго утра, а второй раз пожелать спокойной ночи. И хоть всю жизнь потом замуж не выходите, если не захочется.       — Спасибо вам, Зоя Михайловна… — вздохнула Зинаида. — Как думаете, тем родителям говорить нужно?       — А это уже как желаете, — ответила Зоя. — Я бы сказала, как минимум, во избежание слухов.       О том, что Зинаиду водят на работы в гимназию, знали ее родители и не знали родители погибшего мужа. Однако даже к своим родителям молодая женщина решила не идти — а вдруг кто-то увидит? Мысли о том, что она и без того слишком много ходит по городу и может случайно попасться кому-то на глаза, поэтому ее больше не выпустят на день из тюрьмы, несколько пугали.       Родителям было отправлено письмо, сводившееся к «верю, что вы проявите милосердие и поможете мне воспитать внука, которого Господь послал напоследок в браке». Письмо к родителям Алексея было более сдержанным: «Сим уведомляю, что наш брак не был бесплодным — напоследок Господь послал мне ребенка».       Мать с отцом примчались на свидание в этот же день.       — Зинаида, — обрадованно произнесла женщина. — Да как ты могла сомневаться в том, что мы тебя примем? У меня все сердце изболелось, когда ты в этих меблирашках жила! Отец меня утешал, что это ты в меблирашки сама захотела, но, Зиночка, какие меблирашки? Жить надо дома, у себя дома! Родится ребеночек — мы его сразу же домой заберем, чтобы с первых дней дома жил!       — Мама, я считала, мне придется здесь отбыть месяцев десять с лишним, но я ведь еще до суда была за решеткой… — сказала Зинаида. — Говорят, женщине, у которой родился ребенок, его три раза в неделю, что ли, приносят. Как там, месяца два мне придется одной здесь пробыть?       — Не переживай, Зина, — ответила мать. — Все будет хорошо!       Ответ от свекрови был более сухим и сводился к краткому: «Жаль, Алексей этого уже не увидит».       — Решила всех наебать? — спросила Дусечка. Не дождавшись ответа, женщина продолжила. — И правильно. Пусть докажут, что не от мужа, а они это не докажут. А родители даже думать на эту тему не будут, увидят внука, знакомые глазки — и поплывут от счастья. Если ты не брехала, когда все мне рассказывала, то пусть свекруха радуется, что ты не ее ножичком пырнула. А она этого тоже заслужила.       — Так что она… — растерялась Зинаида. — Она же меня не била, за волосы не хватала…       — Она тебя тоже блядью называла, — сказала Дусечка.       — Не блядью… — подобные выражения Зинаида до сих пор не любила говорить. — А приличнее. Шалавой, потаскухой.       — Удивлена, что она поверила, что понесла от мужа, — ответила Дусечка. — Хотя, если так повспоминать, поверить в твою легенду, ты же с утра отдала мужу свой супружеский долг, а потом вы с ним разругались. Не успела и не могла травки выпить, как всегда. Все! Пусть хотя бы наследством расплатится с тобой за все унижения!       — Нехорошо так, — вздохнула Зинаида.       — Нехорошо — судись с Филатовым, — сказала Дусечка. — Выстави себя последней блядью! Которую и муж за блядство поколачивал, и с Филатовым ты все это уже доказала. Тебе что, так хочется этого Филатова на деньги нагнуть? Да присудят какие-нибудь копейки, так как ты на содержании у родителей, и все! А сословие и от мужа передастся.       — Зачем мне деньги? — спросила Зинаида. — Мне сословие ребенку нужно.       — Вот и получай его от мужа, — ответила Дусечка. — И если ребенок от мужа, ему пенсию будут платить. Треть от мужниной пенсии. Тебе бы половина была, если бы не осудили. А так хотя бы на ребенка будет. Восемьдесят рублей родители дадут, ребенку пенсия придет — и что еще надо?       — Меня родители согласились домой забрать, — сказала Зинаида.       — Да она счастливица! — не выдержала Дусечка. — Прирезала муженька, отсидит десять с лишним месяцев вместо двенадцати лет каторги, вернется домой под крылышко маменьки с папенькой и будет еще получать пенсию на ребенка! И имеет полное моральное право больше никогда не выходить замуж и не быть осуждаемой за это другими! Да чтоб я так жила!       — Я не хотела этого, — вздохнула Зинаида. — Первые полгода или чуть больше — как же мы жили! Он любил меня, слова грубого не говорил!       — А потом сказка закончилась, — сказала Дусечка. — Вот поэтому я замуж ни ногой! Так сильно захочется ребенка — рожу его методом Гусельниковой. А могу и вовсе не рожать, мне и одной хорошо.       — Одной хорошо, — подтвердила Зинаида. — Но не судьба мне была жить одной…       — Могла бы свою бабку навестить и на следующий день после Филатова, — ответила Дусечка.       — После Филатова меня в уголовный сыск забрали, — вздохнула Зинаида.       — Значит, могла не трепаться и сходить к врачу, — сказала Дусечка. — Но к врачу ты не идешь — жалко, как же так!       — Да, не иду, — ответила Зинаида. — Жалко и как же так. И сейчас могу сходить, а всем скажу, что Бог взял — Бог забрал. Но не пойду. Жалко и за себя страшно.       — Ой, да живи ты как хочешь — не моя забота, — отмахнулась Дусечка.