Адвокатесса

      Обучение на фельдшерских курсах подходило к концу. Оглядываясь назад и с некоторой опаской думая о будущем, Глаша понимала, что все это было, по сути, не учебой, однако, несмотря на подобные оценки, девушка понимала, что учеба прошла не зря.       Глаша более-менее разбиралась в основных болезнях и лекарствах, неплохо выполняла основные медицинские манипуляции и, по словам многих, могла бы стать хорошей медсестрой.       — Учиться на фельдшерицу, чтобы стать поломойкой? — непременно отвечала Глаша. — Да ни за что!       — Глаша, да ты же пока что не сможешь быть фельдшерицей, — сказал одногруппник. — Разве что в какое-нибудь настолько глухое село поедешь, где тебя будут за академика считать.       — Хочется верить, что мать меня не выгонит работать в этот год, а позволит спокойно окончить учебу, — произнесла Глаша. — А через годик… Сперва буду помощницей у врача, а потом и сама смогу работать.       — А через годик ты половину забудешь, — раздалось в ответ.       Глаша донельзя возмутилась и резко произнесла:       — Не больше тебя забуду. А, может, и все буду помнить.       Заключительные занятия перед экзаменом проходили для Глаши без сучка и задоринки. Преподаватели хвалили девушку, а потом, в конце одного из дней, ее вызвали к «старшему» на курсах.       — Аглая Дмитриевна, — произнес мужчина. — Как я понимаю, вам еще по возрасту рано о подобном задумываться. Но вы подумайте на досуге: не хотите ли пойти вольнослушательницей в университет? Вам бы доучиться — и будете хорошим врачом.       — За то, чтобы быть вольнослушательницей, нужно деньги платить, — ответила Глаша.       Безусловно, девушке было приятно, что именно ее выделили среди всей группы, однако еще несколько лет учиться не было желания, а еще и зарабатывать на это не хотелось еще больше.       — А чтобы вам хватило денег и на университет, да и на себя, мы хотим взять вас в больницу, — раздалось в ответ.       Глаша растерялась. С одной стороны, отказываться от явно более высокооплачиваемой работы, нежели у нее была раньше, было глупостью. С другой стороны, так рано начинать трудиться не хотелось.       — Благодарю вас, — произнесла Глаша, решив, что если она передумает, то всегда успеет об этом сказать.       Машунька совершенно не ожидала, что именно Глашу вот так выделят среди всех курсистов, однако искренне поздравила дочь и сказала:       — Раз говорят идти дальше учиться, иди. В университете совершенно другая жизнь, это не гимназия.       — Почему же сама не пошла, раз там так хорошо? — удивилась Глаша.       — Не захотелось, — ответила Машунька. — Да и редкостью раньше это было, чтобы барышня была вольнослушательницей. Сейчас куда чаще встречается.       Глаша задумалась.       — Если сможешь поступить, иди и не задумывайся, — продолжила Машунька. — Хотя ты же вольнослушательницей пойдешь, туда всех берут.       — Только деньги плати, — уточнила Глаша.       — Все деньги платят, — ответила Машунька. — А так вообще хорошим врачом станешь.       Вдруг женщина задумалась и спросила:       — Или ты вообще не хочешь быть врачом?       — Почему же, — удивилась Глаша. — Хочу. Лучше врачом, чем поломойкой в белом халате, которую почему-то называют медсестрой. Но никогда не работать тоже было бы неплохо.       — Для этого нужно удачно замуж выйти, — произнесла Машунька. — Поэтому лучше иметь и запасной вариант.       Вскоре о том, что Глаше предложили продолжить учебу в университете, знала половина гимназии, если не больше. Кто-то удивлялся, как такое могли сказать именно Глаше, кто-то отнесся безразлично к этому событию, кто-то порадовался за девушку.       Анечка, узнав об этом, сперва чуть опешила, а потом произнесла:       — Мне почему-то подумалось, что именно тебя так выделили, потому что ты в эти последние недели так вникла в учебу, а многие уже устали и, наоборот, поверхностно все делали.       — Приятно, конечно, — ответила Глаша. — Вот только как-то странно это будет: еще не доучилась, а побегу трудиться. Зато деньги на наряды появятся…       Но больше всех, наверное, подобному известию удивилась Зоя. Слышать, что ту, которую даже она отчисляла даже из своей гимназии, было слишком необычно.       — Зато, может, Глаша свое место в жизни нашла, — предположила молодая женщина в разговоре с Асей. — А так бы бегала со своими полууголовными замашками.       — Ничего страшного, устроится фельдшерицей и там нахватается политических взглядов, — ответила Ася.       — Так политических же, а не уголовных, — сказала Зоя. — Это нестрашно.       — Может, и нестрашно, — предположила Ася. — Вот только как хотела Глашка быть врачом на каторге, так оно может и сбыться…       — Да сплюнь ты! — удивилась Зоя. — Пусть уже будет хорошим врачом не на каторге и не в ссылке.       — С чего бы такая забота о Глашке? — спросила Ася.       — Да пусть уже у нее все будет хорошо да она успокоится, — ответила Зоя.