Silver Sails and Indigo Scales

The Corsair's Captain

      Квакити пытался успокоить свои нервы. Он солгал бы, сказав, что ни чуть не беспокоится. Он снова был посреди океана в маленьком скифе, оглядываясь в поисках знакомой чешуи цвета индиго и бледно-карих глаз. Он больше не боялся грести здесь в одиночку, зная, что Уилбур в конце концов обязательно появится, беспокойство исходило не от мысли, что русал оставит его здесь.       Нет. Ладони капитана вспотели потому, что братья Уилбура будут вместе с ним в этом путешествии. Пару лет назад Уилбур сказал Томми, что однажды он, возможно, сможет пойти с ним, и после этого младший русал не принимал отказа. Он собирался провести год на пиратском корабле Квакити, даже если бы его это убило.       Уилбур пытался объяснить весь риск, пытался донести, что опасности, с которыми они столкнутся на борту, могут на самом деле его убить, но это, казалось, только больше взволновало Томми. И, судя по тому, что Квакити слышал о младшем брате Уилбура, когда Томми чего-то хотел, он это получал. Когда он принял решение, его уже было не остановить, и попытки удержать только ещё больше подталкивали его к этому.       Квакити сделал всё возможное, чтобы обеспечить безопасность Томми, но гарантировать её полностью было невозможно. Он мог сколько угодно допрашивать команду, убеждаясь с их согласием защищать Томми, но нет никакого способа полностью избежать всех опасностей. Не тогда, когда он был капитаном пиратского корабля. Не тогда, когда он грабил другие корабли ради их сокровищ, регулярно убегая от пушек Королевского флота. Капитан никак не мог обеспечить безопасность юного русала.       Но ничего из этого не останавливало Томми. Он должен был подняться на пиратский корабль в следующий раз, когда Квакити прибыл бы на их территорию забрать Уилбура, и никто не мог его отговорить.       Но Техно — брат-близнец Уилбура — определённо пытался. Исходя из рассказов Уилбура, они ссорились из-за этого весь год, пока он находился с ними, и продолжали ссориться из-за этого, пока Уилбур был вдали от своей стаи. Чем больше Техно перечислял опасности человеческого мира, тем больше воодушевлялся Томми. Его предостережения и ненависть к человечеству в целом абсолютно никак не помогли отговорить Гуппи от его решения. Даже когда и Уилбур был против этой идеи, Томми только припомнил ему все его рассказы о приключениях.       Техно, должно быть, был знаком с некоторыми человеческими высказываниями, ибо понял, что никогда не отговорит Томми от этого. И, если Техно всё же не удастся переубедить его, то ему придется присоединиться к нему. Техно ни за что не позволил бы Томми вальсировать на пиратском корабле вместе с Уилбуром без его надзора. Он всегда их защищал, и даже если это означает, что ему придётся подчинить себя компании людей на год, то он готов пойти на эту жертву, чтобы убедиться в их безопасности.       Квакити знал об этом всём, так как Уилбур вернулся, рассказав ему, и именно в этом путешествии они решили допустить Томми — и Техно, как бы это не удивляло — на корабль. Только в этот раз, чтобы посмотреть, как всё прошло. Они предостерегались на каждом шагу, предупреждали каждого члена экипажа, что следующее плавание будет отличаться от предыдущих, что у них на борту будет на два русала больше, чем они привыкли.       Квакити никогда не видел, чтобы его команда, услышав эту новость, была так взволнована. Все они приветствовали Уилбура как маяк удачи и успеха. С тех пор как он спас жизнь Сапнапу, команда единогласно решила прежде всего обеспечивать безопасность Уилбура. Не потому, что он был любовником капитана (и он убил бы их, если кто-то допустил, чтобы под их присмотром случилось что-то плохое), а потому, что он был Уилбуром.       И для экипажа Уилбур не просто доброе предзнаменование или морское мифическое существо и легенда. Он был их другом, их товарищем по пиратству. Он сражался вместе с ними в их битвах. Он мог постоять за себя в драке, смотреть в спину матросам так же, как они смотрели на него, и он мог рассказывать истории лучше, чем кто-либо другой на палубе. Мог бы развлекать экипаж часами, если бы захотел. Помогло то, что все его истории были фантастическими рассказами о морских глубинах, рассказами, которые не звучали бы правдоподобно, если бы Уилбур не был русалом.       Поэтому, когда они услышали, что его братья собираются присоединиться к нему в следующий раз, они едва сдерживали своё ожидание. В течение года все с нетерпением ждали одного русала, но трёх на корабле… Они не знали, что делать с этой информацией, не знали, как её переварить и обработать. В ночь, когда Квакити и Уилбур рассказали об этом, было много выпивки, празднования и пения, и капитан знал, что русалу стало не по себе из-за такой взволнованности команды перед встречей с его семьей.       На этот раз, когда Уилбур был бы с Квакити, ему бы не пришлось тосковать по дому. Он мог показать своим братьям все красоты человеческого мира, и он не мог дождаться, когда они наконец увидят корабль. Не мог дождаться, чтобы вернуться к Томми и сказать ему, что через две весны он сможет увидеть то, чего тот ожидал долгое время, что он, наконец, узнает, каково это на пиратском корабле.       Теперь, когда зима закончилась, Квакити обязательно расспросит команду о том, чего ожидать. Все они знали об относительной враждебности Техно, когда дело касалось людей, но Квакити хотел напомнить им, просто чтобы быть уверенным.       — Не тесните его. Не трогайте его. Не дышите рядом с ним без его разрешения, хорошо? Все поняли? Я знаю, что Уилбур — лучик солнца…       — Только если он не играет в карты! — Закричал кто-то, и шутка вызвала смех у остальной команды.       Квакити закатил глаза, — Я лишь хочу сказать, — продолжил он, не обращая внимания на смех своих людей, – Техно сильно отличается от того, к чему вы привыкли. Если кто-то из вас встанет у него на пути… Если кто-то из вас бросит ему вызов или сделает что-то, что может быть ошибочно принято за вызов, то было приятно познакомиться с вами, окей? Я не рискую ни своей жизнью, ни чьей-либо ещё из-за того, что кто-то решит быть тупицей и возиться с морским чудовищем, но для меня будет честью, что он работал на корабле.       Он очень надеялся, что его послушают. Они знали как Техно чуть не убил Квакити, когда тот впервые встретил русала, они также слышали, что он топил корабли и убивал людей ради забавы. Если они это понимают, но всё равно примут глупое решение, то, значит, они изначально не подходили для команды Квакити.       Слайм проводил его до грязной лодки, пожелал удачи, сказав, что они будут их ждать, и Квакити отсалютовал тому на прощание. Его сердце начало колотиться о рёбра, а зубы нервно стучать, ещё до того, как он добрался до территории Уилбура.       На это ушли годы, но теперь всё, наконец, произошло. Все они будут на корабле Квакити до захода солнца, и ему придётся нести ответственность за всех троих. Кроме того, это была его первая встреча с Томми, и, хотя это немного нервировало, Квакити чувствовал, что уже знаком с младшим русалом. Уилбур так много про него рассказывал, что казалось, будто он такой же младший брат Квакити, как и Уилбура.       Однако он хотел, чтобы они просто появились. Он уже некоторое время занимается греблей. Совершая это путешествие достаточное количество раз, он знал, когда приблизится. Вероятно, они были где-то там, хихикали над тем, как он начал уставать. Несмотря на то, что это было уже пятое по счёту подобное плавание, руки Квакити так и не привыкли к болезненному ощущению, возникающему при преодолевании девяноста процентов пути.       И только он собирался сдаться, чтобы бесцельно качаться на волнах, как тут же появились русалы, и над водой разнеслась знакомая трель. Квакити выпрямился в лодке, поворачивая голову из стороны в сторону, пока не заметил знакомую копну темных волос, выглядывающую из воды.       Две другие пары глаз тоже наблюдали за ним, но они были слишком далеко, чтобы Квакити удалось их разглядеть.       Капитан наблюдал, как голова Уилбура снова исчезла под морской гладью, в то время как две другие остались на месте.       Внезапное появление Уилбура рядом со скифом раньше пугало своей неожиданностью, но с тех пор Квакити привык к этому. Ждал, когда он поприветствует его целомудренным поцелуем и щебетанием. Уилбур мог говорить, находясь в форме русала, но ему значительно труднее давалось использовать эти голосовые связки, пока он был с плавниками. В основном он просто выбирал невербальные сигналы, которые Квакити без проблем переводил.       — Вот ты где, — сказал Квакити, немного перегнувшись через борт шлюпки, — я уж начал думать, что ты не появишься.       Чешуйки на щеках Уилбура блестели под полуденным солнцем, и Квакити смотрел, как тот закатывает глаза, издавая какой-то обиженный щебет. Затем он вылез из воды, запустив перепончатые пальцы в волосы Квакити и притянул его к себе для их традиционного приветственного поцелуя.       — Да, я тоже по тебе скучал, — ласково сказал ему Квакити, не в силах сдерживать улыбку, которую Уилбур оставил после своих губ. Без дальнейших предисловий Квакити спросил: — это они?       И Уилбур, зная, что тот имел в виду, взглянул через плечо на своих братьев, прежде чем повернуться и счастливо кивнуть головой, демонстрируя острые, как бритва, зубы, как всегда воодушивлённо сияя. Если Квакити был взволнован, принимая братьев русала, то Уилбур, должно быть, чувствовал то же самое, представляя им свою семью, созданную на корабле. Два его мира столкнулись, и Квакити хотел, чтобы для него всё было идеально, хотел, чтобы всё прошло гладко.       Раздался ещё один пронзительный щебет, в котором Квакити не узнал ни Уилбура, ни Техно, и когда Уилбур ответил своим собственным звуком, лицо, обрамлённое золотыми волосами, показалось в воде рядом с его братом. Оранжевые и красные чешуйки плясали вдоль его щёк и шеи, и Квакити не мог не восхищаться тем, насколько Томми отличался от своих старших братьев. Меньше ростом, с более широкими любопытными глазами, он чем-то напоминал Квакити того Уилбура, которого он много лет назад нашёл в кладовой.       Ярко-голубые глаза с любопытством смотрели на капитана, его взгляд метался между Квакити и Уилбуром, прежде чем он открыл рот, сказав: — При-иве-е-ет, — Его губы скривились вокруг этого слова, и оно звучало не совсем по-человечески, неуклюже отражаясь и вырываясь из горла.       Тем не менее, Квакити был весьма впечатлён. У Уилбура всегда, когда он был в русалочий форме, были проблемы с речью, и, хотя Томми был менее опытным, у него уже получалось намного лучше, чем у Уилбура.       — Ты, должно быть, Томми, — дружелюбно сказал Квакити, надеясь, что его нервозность не так заметна. Если он не понравится Томми, то на этот раз Техно точно утопит его по-настоящему.       Раздался щебет, и капитан понял, что он был утвердительный. Он слышал родной говор Уилбура достаточное количество раз, чтобы понять значения разных звуков, даже если он не знал, о чём именно они говорят. А Томми улыбался, кивал, подпрыгивал на волнах, показывая, как ему не терпится отправиться в путешествие со своими старшими братьями.       Квакити воспринимал это только как одобрение, мог только улыбаться в ответ и смеяться, когда красно-оранжевый хвост Томми плескался в воде, забрызгав ею капитана. Уилбур что-то прошипел Томми, и младший издал звук, похожий на хихиканье, прежде чем вновь исчезнуть в воде, в последний раз хлопнув хвостом.       Если Квакити раньше был относительно сухим, то сейчас точно промок. Однако он не слишком расстроился из-за этого. Уилбур не раз предупреждал его о том, насколько непредсказуемым бывает Томми. Теперь он смотрел на него и на его только что промокшую одежду, опустив губы и извиняясь.       — Всё в порядке, — успокоил Квакити, посмеиваясь про себя. Он был слишком счастлив, видя Уилбура, и слишком взволнован контактом между ним и Томми, чтобы хоть как-то расстраиваться, — думаю, я ему нравлюсь.       Послышалась ещё одна трель, ещё одно закатывание глаз Уилбура, словно говорил: «А как могло быть иначе?»       Капитан отмахнулся от поведения Уилбура. Он уже привык к этому, независимо от того, сколько времени они провели порознь, — Не думаю, что Техно подплывёт поздороваться, не так ли?       В ответ раздалось лишь хихиканье, щелчок языка Уилбура по нёбу, и Квакити — опять же — не нужна была помощь, чтобы понять его.       «Верно. Лишь в твоих снах, Капитан.»       — Ты знаешь, что он не сможет избегать меня на корабле, верно?       С губ Уилбура сорвалось певучие мычание, и он пожал плечами: «Не стоит недооценивать его.»       Техно потребовалось пять лет и одна попытка убийства, дабы наконец понять, что Квакити не собирается исчезать в ближайшее время. Он привык терпеть пирата и его появления каждую весну, чтобы забрать Уилбура на год. Эту снисходительность нельзя было спутать с каким-нибудь дружелюбием или его принятием и, если быть честным, Техно был тем, за кого он беспокоился больше всего. Уилбур заверил накануне, что Техно, находясь на корабле, признает его авторитет, но Квакити не убедится, пока не увидит это сам.       На самом деле Техно шёл туда исключительно из-за Томми. Может, он просто затаится где-нибудь, пока бы не почувствовал запах беды. Может, он действительно просто бы избегал Квакити и экипаж, если бы только не возникла ситуация, требующая его защиты. Вздрогнув, капитан понял, что не знает, чего ожидать от более крупного русала. Однако он доверял Уилбуру, а Уилбур в свою очередь сказал, что Техно не доставит им никаких проблем. Этого было вполне достаточно.       Встряхнув головой, чтобы избавиться от нежелательных мыслей, Квакити снова обратил внимание на русала, свисающего с борта шлюпки, — Готов? — спросил он, и Уилбур, промычав себе под нос, наклонился и ещё раз чмокнул капитана в щёку. После чего он, издав последнюю трель, снова исчез под водой. Лодка слегка дёрнулась, и, прежде чем Квакити успел это заметить, Уилбур потащил его обратно на корабль.       Он знал, что его братья плывут за ним, судя по тому, как лодка раскачивалась и толкалась, словно в неё кто-то врезался. И неважно было ли это дружеским толчком со стороны Томми или зловещая угроза от Техно, Квакити всё равно смеялся. Этот год обещал быть насыщенным.

The Chaotic Guppy

      Томми только недавно начал тренироваться ходить человеческими ногами. С тех пор как он узнал о вероятности его попадания на пиратский корабль, на который Уилбур прокрадывался раз в два года, молодой русал мечтал однажды сопровождать своего старшего брата. Он путешествовал по подводным пещерам, о которых рассказывал Уилбур, ждал, пока его хвост высохнет, а затем пару часов спотыкался, пытаясь находить равновесие.       Он был не лучшим в ходьбе, но надеялся, что его чувство юмора скроет этот факт. Уилбур научил его говорить, научил большей части слов, которые были ему известны, подготавливая к путешествию, и Томми был уверен, что сможет произвести хорошее впечатление на всех этих людей.       Надеялся, что они не заметят, как он нервничает. Уилбур сказал ему, что пираты довольно безжалостные люди, но если он так рад возвращаться к ним каждую весну, то насколько они должны быть страшными?       Ответ, как он понял, выйдя на главную палубу после того, как переоделся в такие ненавистные Уилбуром штаны, заключался в том, что они выглядели очень страшными. Все они были выше его ростом, косились на него, изучая с неразборчивыми выражениями, отразившимися на незнакомых лицах. К тому же от всех них исходил плохой запах, но Томми не был уверен, добавило ли это страха или облегчило восприятие их как не более чем вонючих людей с заостренными палками, прикрепленными к их бедрам.       Волнение — всё ещё булькающее в его животе — сменилось непреодолимым страхом, что он сделал неправильный выбор. Это не должно было быть каким-то волшебным миром, о котором говорил Уилбур. Это должно было быть страшно, тревожно и ужасно. Техно был прав. Их не должно было быть здесь.       Но потом на его плечо утешительно легла рука, Уилбур с теплом посмотрел на него сверху вниз, и внезапно корабль людей показался не таким уж и плохим. Если Уилбур за один раз может провести в этом месте целый год, то для Томми это будет пустяком. Ему просто нужно научиться балансировать на постоянно движущейся поверхности, и тогда он сделает жизнь в человеческом мире своей сучкой.       Томми смотрел, как Уилбур обнимал своих друзей, и они вдруг стали казаться не страшными и вонючими людьми, а друзьями, что радовались возвращению своего товарища-пирата. Уилбур так легко разговаривал с ними, так счастливо улыбался в их присутствии, когда многие из них по очереди хлопали его по спине, крепко обнимали или взъерошивали ему волосы. Разговоры шли так быстро и одновременно, что Томми не удавалось за ними уследить. Он завидовал тому, как легко Уилбур с этим справлялся.       Он хотел, чтобы Техно был здесь с ним. Тогда бы у него был хотя бы кто-то, кто разговаривал на том же уровне, но тот первый толкнул его и Уилбура на корабль, пообещав, что он будет позже и просто собирается плавать рядом с ними некоторое время. Он, наверное, чувствовал всё то, что чувствовал и Томми, что это не их место, что они здесь лишние.       Хотя это больше не пугало, Томми по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, и вся приобретённая им уверенность вновь исчезла. Уилбур был унесён своей новой стаей и, оставив Томми позади, уже смеялся со всеми людьми, по которым скучал. Со всеми людьми, которых Томми никогда до этого не встречал.       — Хей, малыш, — раздался голос позади, вырвав его из задумчивости, в которой он пребывал, пока наблюдал, как его брат приветствует своих друзей. Немного подпрыгнув, он посмотрел направо только для того, чтобы найти капитана, которому так нравилось наблюдать за той же сценой, разыгрывающейся перед ними. Там, где Томми выглядел раздражённым, Капитан оставался гордым, наблюдая, как Уилбур догоняет остальную команду, довольный, что брат Томми заново знакомится с ними.       С повязкой, закрывающей один глаз, Квакити обратил на него этот гордый взгляд, и внезапно Томми почувствовал себя очень маленьким, хотя был всего на пару дюймов ниже капитана.       Квакити, казалось, понял, что с младшим русалом что-то не так, потому что его брови нахмурились, и он спросил: — Ты в порядке?       Томми достаточно выучил от Уилбура человеческий язык, чтобы понимать, о чём его спрашивают, и не было смысла лгать капитану. Уилбур сказал, что люди не любят ложь, поэтому он покачал головой, скрестив руки на груди, материал его блузки, тёрся о кожу, вызывая чуждое чувство, к которому он ещё не привык.       — Что случилось? — Спросил капитан, устремляя руку на плечо Томми туда, где когда-то была рука Уилбура. Теперь всё внимание Квакити было приковано к нему, но на этот раз Томми не знал, что ответить. Взгляд снова вернулся к брату, который оживлённо болтал с двумя людьми. Его губы двигались так быстро, что Томми даже не надеялся успеть за диалогом.       Капитан, должно быть, заметил, на что он смотрит, должно быть, понял, что его гложет, потому что его беспокойное замешательство сменилось пониманием.       — У него есть тенденция слегка увлекаться по возвращению на корабль, — объяснил Квакити, его рука сжала плечо в попытке утешить, и в какой-то степени это помогло Томми. Может, рядом с ним и не было Техно или Уилбура, но Квакити до сих пор не оставил его в одиночестве.       — Поверь, мне тоже приходится бороться за его внимание в первую ночь. Со временем это изменится, но сейчас он просто пытается нагнать упущенное, — Квакити привлёк внимание Томми, наклонив голову вниз. Искренность полностью пронизывала его слова, — обещаю, он не забыл про тебя, Томми.       И это было единственное, что ему нужно было услышать, единственная фраза, которая позволила искре возбуждения снова всполохнуть в его животе. Он просто должен влиться в процесс сам, должен представиться, как учил его Уилбур. Он вырос, теперь он не маленькая гуппи, и уж точно не нуждался в старшем брате, который держал бы его плавник.       И что бы ни говорил Техно, Томми считал Квакити хорошим. Уилбур сделал правильный выбор.       Он был готов вмешаться, оказавшись в центре, когда по другую от капитана сторону раздался голос.       — Привет!       Томми дернул головой в сторону и увидел мальчика в грязной одежде, что выжидающе смотрел на него с широкой улыбкой. Он выглядел ненамного старше Томми, но был одет как любой другой член экипажа. Рубашка у него была порвана, а шляпа немного покосилась. Одна щека была перепачкана грязью, а в глазах мелькнул юношеский огонек, которого Томми не видел ни у кого из других пиратов.       — При-иве-е-ет, — поприветствовал Томми, повторив первое слово, которому его научил Уилбур, и поднял руку, чтобы натянуто помахать мальчику.       — Ах, Таббо! — Сказал капитан, указывая на Томми, — это брат Уилбура — Томми!       — Как ты получил имя "Томми"? — Спросил мальчик, — Таббо — отталкивая капитана в сторону, чтобы уделить всё свое внимание русалу, — извини, если это какое-то табу, но я знаю, что имена русалов сильно отличаются от человеческих. Уилбур сказал, что взял своё имя из книги, и мне любопытно, выбрал ли ты своё человеческое имя так же, как и он.       Томми расцветал под пристальным вниманием, он собирался использовать свои человеческие голосовые связки с пользой. Весь последний год Томми тренировался с Уилбуром, готовясь к этому путешествию, и теперь он, наконец, сможет похвастаться этим перед кем-то. Хотя его слова звучали неестественно и неуклюже, и ему приходилось вкладывать в них большую часть своей концентрации, Томми всё равно был рад ответить, пускай он понятия не имел, что означает слово «табу».       — Это сокращение от имени Тесей, — сказал Томми, и глаза Таббо расширились, — это греческий герой.       — Вау! — Он закричал, заставив русала вздрогнуть от внезапной громкости, — Ты намного лучше разговариваешь, чем Уилбур, когда он впервые попал на корабль.       — Практиковался, — объяснил Томми, но был доволен похвалой, радуясь, что кто-то оценил всю проделанную им работу по изучению слогов с Уилбуром.       — А ещё ты ходишь намного лучше, чем он, — заметил Таббо, заметив, как Томми уже научился держать равновесие, несмотря на качание корабля, — ты никак не мог это практиковать. Только если у вас не припрятан где-нибудь собственный пиратский корабль.       — Возможно, когда-нибудь, — со смехом ответил Томми.       — "Капитан Томми". Мне нравится, — Таббо подставил этот титул вместе со своим именем, прежде чем повернуться к Квакити, — в будущем у Вас может возникнуть жёсткая конкуренция, сэр.       Квакити закатил глаза, но нежно улыбнулся мальчикам, — Я уверен, что океан достаточно велик для нас обоих, Таббо. Почему бы тебе не показать Томми корабль перед обедом, чтобы он мог ориентироваться, прежде чем будет представлен остальной команде, — Таббо открыл было рот, но капитан тут же перебил его, — и прежде чем ты спросишь, ответ — нет.       Изо рта Таббо вырвался разочарованный звук, — Но ты даже не знаешь, что я собирался сказать!       — Это как-то связано с вороньим гнездом? — спросил Квакити, и когда рот Таббо закрылся, а голова опустилась, что подбородок ударился о грудь, капитан ответил: — Я так и думал.       Томми подождал, пока капитан уйдет за пределы слышимости, прежде чем спросить: — А что за воронье гнездо?       Мошенническая улыбка осветила лицо Таббо, и он ответил: — Не волнуйся, я покажу. Тебе понравится.       Томми ещё не провёл на корабле и дня, но в глубине души он уже знал, что они с Таббо быстро станут друзьями. Не каждый день можно найти человека, разделявшего тот же уровень своенравия и безразличия к авторитетам, и Томми определённо не собирался принимать эту апатию как должное.       В этот момент юный русал понял, что, возможно, ему не придётся совершать свои проделки и шалости в одиночку. Таббо казался идеальным соучастником преступлений, и ему повезло, что он был первым, кто вынюхал Томми.       К концу года их будет не остановить. Томми в этом уверен.

The Shipkiller

      Когда Квакити вернулся на корабль с Уилбуром и его братьями, Слайм сидел в рулевой рубке за чтением романа. Он думал о том, чтобы покинуть своё одиночество, пойти и поприветствовать старого друга, а заодно и представиться новым душам, вошедшим на борт, но он просто не мог заставить себя. Это и без того напоминало хаос, и последнее, что он хотел сделать, это добавить себя в это уравнение.       Встреча с Уилбуром после года отсутствия всегда была хаотичным событием. Всегда проводились праздники, пение, танцы с выпивкой, и хотя Слайм безмерно наслаждался всем этим, он чувствовал, что на этот раз всё будет немного более интенсивным из-за двух новых показавших себя лиц. Должно быть, они и без того слегка ошеломлены, и Слайм определённо мог подождать ещё некоторое время, прежде чем представиться, по крайней мере, пока пыль немного не уляжется. Может, завтра утром, когда все успокоятся и попытаются избавиться от похмелья, Слайм налетит с чашкой свежей воды, представившись       Да, это звучало как хороший план. Он просто неподвижно посидит в рулевой рубке со своей книгой и…       Почему вдруг над ним нависла зловещая тень?       Свет с главной палубы загораживала высокая фигура, стоявшая на пороге рулевой рубки, и Слайм уже знал, что в их команде нет настолько гигантского человека, что был бы способен погрузить во тьму всё помещение.       Сглотнув, Слайм уже догадался о том, кто это был. Он слышал рассказы Уилбура о его брате-близнеце, слышал, как ему нравилось топить корабли просто так, просто потому, что он сильно ненавидел людей. Он слышал, что он был силой, с которой нужно считаться. Силой сильнее любой бури, которую они когда-либо видели и умнее любого врага, с которым им когда-либо доводилось сталкиваться.       И почему-то он стоял за дверью рубки.       Слайм не мог просто вернуться к чтению, не тогда, когда Техно блокировал свет. Ко всему прочему, он заметил на себе его пристальный взгляд и, почувствовав, как волосы на затылке встают дыбом, осторожно закрыл роман, после чего, наконец, поднял голову.       Квартирмейстер всегда гордился своей способностью сохранять спокойствие даже во время самых ужасных обстоятельств. Он научился контролировать выражение своего лица, оставаться рассудительным и уравновешенным, выглядеть так, будто у него всё в порядке, даже тогда, когда на самом деле это было не так. Это его роль как квартирмейстера и правой руки капитана, и он относился к ней со всей серьёзностью. Как ещё он должен был успокаивать нескончаемую страсть Квакити вместе с его беспощадной жестокостью?       Но, Боги, Техно напугал его до чёртиков.       Ему хотелось бы думать, что он по-прежнему выглядит не вызывающе и выражение его лица не изменилось, оставаясь таким же расслабленным, как и во время чтения. Хотя он, вероятно, выглядел так, словно сейчас упадёт в обморок.       Кто, чёрт возьми, мог его винить за это?       Техно оказался намного больше, чем его описывал Уилбур. Он был на добрых три фута выше самого высокого человека на их корабле, а его взгляд был самым ужасающим, с чем Слайм когда-либо сталкивался. Алые глаза — в тысячу раз ярче бледно-карих глаз Уилбура — уставились на него, не моргая во внезапной темноте.       Он понятия не имел, почему они с Уилбуром были близнецами. Там, где Уилбур немного более уравновешенный, Техно был интенсивным. Если глаза Уилбура смягчались при виде дружелюбного лица, то взгляд Техно выражал подозрение. Он продолжал стоять неподвижно, словно камень, даже когда привлёк внимание Слайма.       — Привет, — поздоровался Слайм, не обращая внимания на свой дрожащий голос.       Техно ничего не ответил, продолжая смотреть вглубь рулевой рубки, будто бы Слайм и вовсе ничего не сказал.       Он попытался ещё раз, полагая, что если Техно собирался его убить, то пусть хотя бы знает его имя, — Меня зовут Слайм. Я квартирмейстер Квакити. Вы, должно быть, Техноблэйд. Это очень крутое имя. Гораздо круче, чем Слайм.       Бессвязная речь квартирмейстера, казалось, вызвала реакцию у гигантского русала. Он хмыкнул прежде перестать копировать поведение статуи, а после, наклонив голову, прошёл дальше в рулевую рубку. На долю секунды Слайм подумал, что именно этой ночью он встретит своего создателя. Он всегда знал, что умрёт на этом корабле, но полагал, что это произойдет из-за шальной пули или сильного шторма. Он никогда не думал, что умрёт от рук русала с крутым именем.       Удивительно, но стойкий и предчувствующий фасад Техно исчезал по мере того, как он входил в комнату. Вместо силы, с которой, как говорил Уилбур, нужно считаться, Слайм увидел уставшего человека, что казался таким же напуганным, как и он сам. Можно было заметить спотыкающиеся, неуклюжие шаги, проделанные им, чтобы попасть внутрь рулевой рубки, или то, как его руки цеплялись за вещи, пытаясь за них ухватиться.       Техно, несмотря на то, что он являлся крайне грозным противником в океане, был в буквальном смысле вытащенной из воды рыбой, что барахталась на этом пиратском корабле, не имея ни малейшего понятия, как на нём ориентироваться.       Слайм мог с этим справиться, и он помнил всё, что Уилбур рассказывал ему о брате. Он был чудесным защитником их стаи, великим воином, которого никто не мог одолеть, но при этом всём он был невероятно любопытным, умным созданием, в котором было столько же ума, сколько и мускулов.       Слайм указал на диван у окна, и Техно без слов понял, что ему предлагают разместиться в том месте. Уилбуру всегда нравилось там сидеть, так что, возможно, его близнецу это место тоже понравится. Техно насторожённо перевёл взгляд на диван, прежде чем, пошатываясь, направить на него весь свой вес. Он не сводил глаз со Слайма, и хотя квартирмейстер был уверен, что его не собираются убивать, вряд ли бы он теперь смог вернуться к чтению своего романа.       — Я тоже не очень люблю фанфары, — сказал Слайм, пытаясь начать разговор, хотя и не был полностью уверен, что тот умеет разговаривать.       Техно ничего не ответил, его глаза на секунду оторвались от Слайма, чтобы взглянуть на книгу в его руках, после чего снова вернулись к квартирмейстеру.       Немного посмеиваясь про себя, Слайм поднял роман, — Только не говори мне, что будешь осуждать меня, как и всю команду, только за то, что я читаю. Обещаю, это хорошая история. Ты ведь никогда не читал книгу, не так ли?       Ноздри Техно раздулись, и Слайму не нужно было разбираться, как капитану, в переводе жестов русалов, дабы понять, что он сейчас задал очень глупый вопрос, — Нет, конечно, — поспешно начал он, — бумага и чернила, вероятно, долго не протянут под водой. Вероятно, вы передаёте все свои истории из уст в уста. Это объясняет, почему Уилбур так хорошо рассказывает сказки. Он рассказал нам всё о маленькой акуле, что спасла океан, или историю о келпи, влюбившегося в человека. Твой брат хорошо рассказывает истории, и он привлекает внимание команды гораздо лучше, чем любая книга, правда.       Слайм не осознавал, что бормочет, пока Техно не издал ещё один звук. Его губы сомкнулись, и он не двигался, пока крупный русал не протянул к нему руку ладонью вверх, сжав пальцы, прежде чем отпустить её.       Боги, теперь Слайм видел семейное сходство.       Точно так же Уилбур попросил Квакити дать ему галету, когда впервые сел на корабль.       Техно просил его книгу, и хотя Слайм не хотел с ней расставаться, он не посмел отказать ему в просьбе.       Мягкими, осторожными шагами Слайм подошёл ближе к Техно, протягивая ему книгу, прежде чем отдать её в ожидающие руки русала. С нежностью, о которой квартирмейстер не подозревал, Техно открыл книгу на первой странице, и его глаза пробежались по напечатанным на ней словам.       — Это… — Багровый взгляд метнулся к нему, ожесточённый и недовольный, и Слайм подумал о том, чтобы оставаться в тишине, позволив Техно делать то, что он хочет без прерываний. Однако квартирмейстер не мог молчать об этом, — извини, просто… Ты держишь её вверх ногами. Вот, позволь мне…       Он снова потянулся за книгой, Техно дернул её назад, пока не понял, что Слайм всего лишь пытался ему помочь. Его подозрительный взгляд превратился во что-то любопытное, смягчившееся, когда квартирмейстер перевернул книгу правильной стороной и снова вложил её в руки русалу, — Ну вот.       Техно снова посмотрел на страницу, затем на Слайма. Вниз и снова вверх. Назад и вперёд. Ещё один звук сорвался с его губ, после чего взгляд окончательно задержался на квартирмейстере.       — О, — сказал Слайм, напряжение в его плечах сразу отступило, как только он понял, почему Техно так уставился на него, — ты хочешь, чтобы я научил тебя читать, так?       Техно моргнул, и Слайм понял, что это был единственный ответ, который он собирался получить от него. Он полагал, что делать больше нечего. Ни один из них не в восторге от творившегося на корабле хаоса этой ночью, и Слайм мог только представить, каким подавленным и уязвимым Техно чувствовал себя за пределами моря. Ему нужно как-то скоротать время до следующей весны, и что может справиться с этим лучше книги?       По крайней мере, квартирмейстер определённо мог дать её.       — Хорошо, — смягчился Слайм, — но не думай, что я начну с Дон Кихот.       Техно заворчал, закрыв книгу и прижав её ближе к груди, снова глядя на Слайма. Посыл был ясен. Техно не расстанется с этой книгой, пока не прочитает её до последней страницы, но, возможно, это вина Слайма, который так её расхвалил.       — Ладно, — вздохнул квартирмейстер, — но это всё равно, что пытаться бежать, даже не научившись хо… Я сейчас же остановлюсь, потому что это, вероятно, не самый лучший выбор слов. Извиняюсь.       Русал отмахнулся от него, немного отодвинувшись, чтобы Слайм мог сесть рядом с ним, и квартирмейстер не стал терять ни секунды. Однако он не был до конца уверен, с чего начать, когда дело дошло до обучения Техно читать. Он уже обучал этому некоторых членов экипажа, так что он не совсем растерялся. Однако это был кто-то, кто пришёл из совершенно другого мира. Он не уверен, знал ли Техно человеческий язык, но если в этом мире и был кто-то, кто смог бы выучить его достаточно быстро, чтобы читать «Дон Кихот», то это был Техно.       — Думаю, мы начнём с первой страницы, — решил Слайм, и Техно без промедления открыл переплёт книги.

The Unassuming Siren

      Жизнь на корабле была…       Ну, намного интереснее, чем представлял Уилбур, когда Техно и Томми присоединились к ним. Конечно, он ожидал, что на дороге будут свои неровности, ожидал какой-то неловкий период адаптации, пока его братья привыкали бы к жизни пиратов. Уилбуру потребовалось почти два месяца, чтобы прижиться ко всему этому, и ещё больше времени потребовалось на то, чтобы по-настоящему понять смысл определённых действий.       Он ожидал, что Томми потребуется некоторое время на знакомство с командой и составления отчёта о них, прежде чем показать свою анархичную натуру. Он думал, что его младший брат, перед тем, как выйти из своей скорлупы, высвободив свою истинную сущность, будет более сдержанным в течение первых двух недель.       Однако он не ожидал абсолютного шутовства, в которое Томми ввязался почти мгновенно. Он действительно должен был присматривать за ним, но оказался слишком занят, здороваясь со всеми остальными членами команды, которых он ни разу не видел за год, проведённый вдали от них. Если бы он просто держал Томми рядом с собой, Таббо не нашёл бы его так легко.       Уилбуру ещё только предстоит выяснить, кто из них кого развратил, но у него возникло щемящее чувство, что они оба одинаково неуравновешенные. Независимо от разности их видов, они успели поладить ещё до того, как Уилбур успел положить этому конец, и внезапно из вороньего гнезда раздалось победоносное улюлюканье и вопль.       Он говорил с Сэмом о чём-то обыденном, а потом в его ушах зазвенело слышимым пронзительным звуком, который люди, вероятно, не могли слышать. Это Томми звал его по имени, и когда Уилбур вытянул шею и посмотрел вверх, он понял, какую серьёзную ошибку совершил.       Таббо показался там, и они оба, смеясь, торжествующе трясли кулаками в воздухе. Уилбур не мог быть уверен, так как они были высоко, но он представил, как видит знакомое мерцание в глазах Томми, означающие хорошо известное ему удивление, когда он смотрел на мир с насеста вороньего гнезда.       Уилбур вспомнил, как впервые увидел этот вид, и вспомнил, как испугался, когда понял, что ему придётся спускаться вниз. Однако Томми не похож на него, и это удивление перед тем, какие другие виды может предложить мир, легко и без суеты подталкивало его обратно на главную палубу.       Тем не менее, не прошло и часа его отсутствия, как он уже осмелился взобраться на высоты, о которых Уилбур даже не мечтал. А ещё он, из всех людей, за которых можно было зацепиться, нашёл именно Таббо. Такими темпами Томми обыграет его в карты уже к концу следующей недели, и Уилбур не думал, что сможет так быстро принять этот удар по своей гордости. Как будто его худший страх оживал прямо перед ним.       — Уилбур, — внезапно сказал Квакити прямо перед его ухом. Русал отвёл глаза от восторженного брата, сосредоточившись на взволнованном взгляде, которым одарил его капитан. Извиняясь, он продолжил: — Я чётко сказал им не подходить к вороньему гнезду, клянусь. Я спущу его вниз, обещаю тебе…       — Капитан, — обратился Уилбур, осознавая, что все на него смотрят. Несмотря на пристальный взгляд команды, Уилбур провёл одной рукой по костяшкам пальцев Квакити, надеясь, что этого будет достаточно для усмирения бури, с которой боролся капитан в своём обширном разуме, — всё в порядке. Я поговорю с Томми о неподчинении приказам, когда он спустится. Этого больше не повторится.       — Это не-       — Я знаю, — перебил его Уилбур, — но он не такой, как я. Томми — как бы мне не хотелось это признавать — слишком бесстрашный, и с Таббо, готового поддразнить его, он вряд ли застрянет там, как я. Взгляни на него, — русал дёрнул головой вверх, наблюдая, как взгляд Квакити переместился на них двоих в самой высокой части корабля, — ему весело.       Напряжение исчезло с лица Квакити, и он снова посмотрел на Уилбура. Русал видел, как его глаза смягчаются, и ещё раз поразился тем, как сильно любил его этот глупый маленький человек. Так любил, что заботился о его брате так же, как когда-то заботился об Уилбуре много лет назад.       Тем не менее, Томми не был Уилбуром, и младший русал, скорее всего, станет всеобщим страхом, прежде чем признается в своём собственном. Однако капитан настоял на том, чтобы корабль и команда справились с ним, и Уилбуру было любопытно посмотреть, изменится ли это по прошествии ближайшего года. Он взволнован наблюдать, как Таббо влияет на поведение Томми.       Но Томми был не единственным, кто удивил Уилбура в тот день, не единственным братом, которого он взял в это путешествие.       Он ожидал, что Техно вообще не будет пытаться разговаривать с командой, думал, что он закроется в одной из комнат и выйдет только тогда, когда проголодается или если возникнет проблема, требующая его вмешательства. Уилбур был настолько уверен, что Техно не захочет иметь ничего общего с пиратами или их жизнью, что они совершенно его не интересовали, и он был здесь только для опеки над Томми, выступая дополнительным защитником самого младшего русала.       Уилбур не ожидал найти его в рулевой рубке, читающего книгу рядом с квартирмейстером в явно слишком маленькой для него одежде. Он выглядел погружённым в свои мысли, поглощённый словами Слайма, и Уилбур никогда раньше не видел своего брата более расслабленным и сосредоточенным. Техно всегда оставался настороже, и он думал, что нахождение на пиратском корабле, населяющий кучу людей, только повысит его бдительность в десять раз.       Однако, когда его близнец посмотрел на него, услышав, как Уилбур входит в комнату, он слегка кивнул и махнул рукой, давая понять, что всё в порядке.       Использование человеческих голосовых связок всегда давалось Техно с трудом. Ему было больно говорить как им, поэтому он просто молчал. Однако Уилбур не собирался отпускать его на корабль без какой-либо возможности общения поэтому, пока он обучал Томми человеческой лексике, он также придумал общие невербальные знаки для Техно, позволяющие им говорить друг с другом.       И Уилбур, конечно же, не ожидал, что его первым жестом на корабле будет «Всё в порядке». Слайм был хорошим человеком, но чтобы так быстро успокоить Техно, должно было произойти какое-то чудо.       — Я учу его читать, — объяснил Слайм, — кажется, ему нравятся истории.       — Я в курсе, — подозрительно ответил Уилбур, до сих пор сомневающийся, не наложил ли Слайм какое-то заклинание на его братьев, — он любит их слушать.       — Я могу подтвердить, — со смешком ответил Слайм, — но ты говорил, что Техно пугающий, — упомянутый человек недовольно фыркнул, бросив на Уилбура недоверчивый взгляд, как будто у него не было возможности разорвать корабль пополам, если бы он захотел.       — В основном да, — ответил Уилбур, не обращая внимания на взгляд Техно, — я думал, тебе нравится, когда люди думают, что ты пугающий.       Техно покачал головой, означающее: «Нет».       — Значит, Слайм не входит в этот список, — уступил он, — понял. Но ничего страшного, если все остальные так думают?       Техно потребовалась минута, чтобы подумать, прежде чем кивнуть: «Да».       Боже, это будет долгий год, полный неожиданных поворотов, и Уилбур ещё не знал, как к этому относиться. Всё уже пошло под откос по сравнению с его изначальными планами, и, вероятно, будет лучше, если он просто избавится от всех оставшихся надежд.       — Что ж, — начал Уилбур, — тогда развлекайся.       Он покинул рулевую рубку, не сказав больше ни слова, совершенно забыв, зачем он туда отправился. Вероятно, он просто хотел поприветствовать Слайма, но похоже, что у квартирмейстера были дела. Они смогут наверстать упущенное позже, если Слайм делает то, что успокаивает его брата, то Уилбур не будет им мешать.       Однако в данный момент Уилбур просто разыщет капитана. Он знал, что какое-то время не сможет найти Томми. Его младший брат был увлечён Таббо, и, зная этих двоих, они будут развлекать друг друга следующие пару дней, если ни недель. В глубине души Уилбур всегда знал, что они сойдутся. Они были слишком похожи друг на друга, чтобы как-то этому удивляться, и единственная проблема, возникшая у него с первоначальным планом — хотя и это не шокировало бы его — были неприятности, в которые они, он уверен, попадут.       Он обдумывал всё, что произошло с тех пор, как они оказались на корабле, пока искал капитана. Он знал, что с его братом всё будет в порядке и без него, поэтому отправился на поиски человека, которого он действительно ожидал здесь увидеть.       Уилбур не уделял Квакити достаточного внимания, и хотя он знал, что капитан без проблем поймёт рассеянность русала, он всё же чувствовал себя неловко из-за того, что не смог излить на него ту любовь, которой он был лишён с прошлой весны. Сам Уилбур отчаянно нуждался в мягких разговорах с человеком, которого любил, желая разделить его пространство с тех пор, как прошлой весной его высадили на родном рифе.       Сейчас для этого было самое удачное время, пока оба его брата были заняты своими избранными товарищами по команде.       Уилбура до сих пор удивляло, что Техно нашёл кого-то, к кому он так быстро прицепился, но он счастлив, что из всех людей это оказался именно Слайм. То же самое удивление, должно быть, по-прежнему видно на его лице, потому что, когда он нашёл Квакити, тот тут же отвел его в тихий угол, неоднократно спрашивая: что случилось? В чём дело?       Напряжение тут же сползло с лица, когда Уилбур засмеялся. Очевидно, во время этого путешествия Квакити будет нервничать, и Уилбуру, вероятно, следует больше следить за выражением его лица. Тем не менее, он не мог игнорировать всю очаровательность беспокойства, когда дело касалось его братьев, знал, что тот добивается идеальных для них всех условий, переживая, что одна маленькая ошибка выльется в нечто большее.       — Всё в полном порядке, Капитан, — заверил Уилбур, успешно сдерживая хихиканье. Последнее, что он хотел сделать, это заставить Квакити думать, что он смеется над ним. Он очень ценил внимание капитана ко всему происходящему на корабле, ценил его заботу больше всего на свете, и смех ему в лицо был не лучшим способом показать это.       — Тогда почему ты так выглядишь? — спросил Квакити, до сих пор не уверенный в правдивости его слов.       — А как я выгляжу? — игриво спросил Уилбур и, придвинувшись к пространству капитана, склонил голову набок. Щёки Квакити покраснели, когда он заметил их растущую близость, а здоровый глаз взволнованно метался по сторонам. Теперь Уилбуру было крайне легко его читать. Когда он впервые попал на корабль, он думал, что его капитан был самым стойким и непоколебимым человеком, которого он когда-либо видел. Думал, что Квакити — это жестокая сила, которую ничего не беспокоит, апатичная перед лицом всего худшего, что мог подбросить ему мир.       Однако теперь Уилбур знал, что его невероятно легко вывести из себя, точно знал, как вызвать у него такую реакцию, как заставить его покраснеть и заикаться. Ему даже не пришлось делать слишком много, чтобы добиться такого взволнованного ответа от капитана. Всё, что ему потребовалось, это хлопнуть ресницами, немного наклониться и провести пальцами по любому участку обнажённой кожи, до которой он мог дотянуться, и Квакити уже практически таял в его ладонях.       — К-как будто ты увидел, как луна рассыпалась на маленькие кусочки, — ответил Квакити, и Уилбур не дразнил его за дрогнувший голос. Его капитан пережил тяжёлый день, и Уилбур не собирался ещё больше усложнять ему жизнь. По крайней мере, пока они были в поле зрения остальных членов его команды. Он не мог давать каких-то обещаний после того, как они уединятся в своих покоях.       — Что ж, ты никогда не поверишь, с кем сейчас разговаривает Слайм, — ответил Уилбур, даруя капитану немного милости на его вопросы, — очевидно, он взялся учить Техно читать, и мой брат, кажется, отлично проводит время.       — Хах, — выдохнул Квакити с любопытством, его взгляд скользнул по невидимой точке над плечом Уилбура, — итак, у Слайма появился новый друг, меня просто утащило под океан.       — Ну, теперь я не сплю в постели Слайма, не так ли? — Уилбур промычал, толкая Квакити в тёмный угол, где они оказались на корме корабля. Большая часть экипажа спустилась в столовую, готовясь к праздничному ужину, приготовленный Сэмом для них. Те немногие, что парили над палубой, не обращали на них никакого внимания, но Уилбур всё равно оттолкнул их двоих с поля зрения.       — Полагаю, что-то получаешь, а что-то потеряешь, — ответил Квакити, и Уилбур услышал приобретённую в его голосе хриплость, когда тот почувствовал, что русал прижимает его к твёрдой стене, не оставив ему возможности сбежать. Было так легко превратить такого сильного человека в спокойно ожидающего, и Уилбур знал, что он единственный обладатель этой способности. Он изначально понимал, что единственный, кто может видеть капитана таким, и не хотел другого пути.       — Что именно ты потерял, Квакити? — Он не дал капитану времени ответить, прежде чем наклонился до предела, втиснувшись в пространство за ухом Квакити, оставляя редкие, целомудренные поцелуи на коже его шеи. Он мог слышать прерывистое дыхание Квакити, что только подстрекало его ещё больше.       Русал отстранился ровно настолько, чтобы прикоснуться губами к его уху, тихо прошептав ему: — Ответь мне, Капитан.       Вздрагивая, Квакити резко выдохнул, откинув голову к стене, к которой был прижат, — Ты меня убьёшь, — пробормотал капитан и прижался своим телом к ​​Уилбуру со всей страстью, которой они оба были лишены весь прошедший год.       Руки Квакити крепко сжали его бедра, и он, без предупреждения, поменял местами их позиции. Теперь Уилбур прижат к стене, пока тепло Квакити пронизывало все части его тела. Руки Уилбура скользнули по плечу капитана, а кончики его пальцев впились ему в спину, и Уилбур не мог сдержать стон от ощущения, что Квакити снова соединил их после столь долгого ожидания или от его запаха, угрожающего задушить русала, наполненный ничем иным, кроме Квакити. Он скучал по этому чувству. Скучал по своему капитану.       Он чувствовал, как губы Квакити прикасаются к коже на изгибе его шеи, чувствовал, как он тянет свои поцелуи вверх, не торопясь, наслаждаясь его вкусом. Он не оставлял никаких следов, несмотря на то, как этого отчаянно хотел Уилбур, но он проводил языком по его чувствительным пульсирующим точкам, пока русал практически трясся от желания и потребности… Он просунул руки под рубашку капитана, проводя ногтями по коже его спины.       Уилбур изо всех сил старался, заглушить исходившие из его рта звуки, но было так приятно наконец оказаться в центре внимания капитана, подвергнуться его отчаянной, но обожающей заботе. Боги, он так скучал по Квакити, и хотя это путешествие должно было немного отличаться от остальных, Уилбур не осмелится удержаться от наслаждения горячими, приятными моментами их воссоединения. Он понятия не имел, когда у них появится ещё один такой шанс, не знал, сколько их внимания будет занято его братьями на корабле, поэтому он собирался насладиться моментами, которые они украли для себя.       Капитан не останавливался, пока не начал целовать челюсть Уилбура и, наконец, не соединил их губы. Это было совсем не похоже на приветственный поцелуй, с которым Уилбур встретил его в лодке. Этот был грубым, граничивший с одержимостью в своей пылкости. Это было похоже на попытки компенсировать последние двенадцать месяцев разлуки одним поцелуем, стараясь наверстать все потерянные моменты толчками и притяжением их тел.       Он ощутил смесь любви и обожания на языке Квакити, и Уилбур, наконец, снова ощутил себя целым.       Их груди вздымались, когда они отстранились, и Уилбур почувствовал, как сердцебиения вновь синхронизировалось, как будто они и вовсе никогда не расставались друг с другом. Губы Квакити были красными и распухшими от поцелуев, и от этого Уилбуру хотелось вернуться в надежде ещё раз вкусить это благоговение, он был уверен, что в этот момент он пристрастился к нему, что он погиб для кого-то ещё.       Не то чтобы он хотел кого-то ещё.       Но когда он поддался своим желаниям, когда откинулся назад, чтобы продолжить, отдышавшись, Квакити на короткое время потакал ему, прежде чем оттолкнуть, хотя казалось, что ему самому было больно это делать.       — Вернёмся к этому вечером, — быстро сказал он, увидев, как поник Уилбур, — нам просто нужно поесть, и тогда мы сможем ускользнуть. Они даже не заметят, что мы пропали, пока будут пить и дурачиться.       — Мы могли бы просто пропустить ужин, — пробормотал Уилбур, пытаясь прижаться ближе, хотя Квакити по-прежнему был полон решимости игнорировать его действия, — они и так выпьют, с нами или без.       — Ага, и что бы подумали твои братья, если мы не появимся там, чтобы уменьшить культурный шок.       — Уверен, что Слайм и Таббо разберутся, — продолжал спорить Уилбур, хотя знал, что битва проиграна.       Однако Квакити усмехнулся над его попытками и покачал головой с мерцанием в глазах, — Я до сих пор не могу поверить, что Техно сидит со Слаймом. Я был уверен, что нам придётся драться, чтобы хотя бы доставить его на корабль.       — Я не так уж и удивлён этой новостью, — промычал Уилбур, отказавшись на время от своих желаний. Он вернётся к ним позже, как и обещал капитан. Прямо сейчас он довольствовался тем, что просто положил голову на плечо Квакити, — если бы он должен был с кем-то подружиться, то с кем, понимаешь?       — Да, понимаю, — ответил Квакити, мягко почесывая основание шеи Уилбура.       — Однако нам нужно найти ему подходящую одежду, — пробормотал Уилбур, — он не может ходить в брюках, которые заканчиваются на середине голени.       — Это будет немного сложновато. Он выше всех на этом корабле.       — Наверное, мы могли бы спланировать всё получше, — подумал Уилбур вслух, но не слишком расстроился по этому поводу. Техно, похоже, тоже не беспокоился, — возможно, я могу сделать что-нибудь для него. В плане, если ты не возражаешь, я возьму ткань со склада.       — Я не возражаю, — сказал Квакити, слегка пожав плечами, — но я думаю, что всё наши запасы — это несколько старых, порванных парусов.       — Этого достаточно, — пообещал Уилбур, прежде чем поднять голову и в последний раз поцеловать капитана в щёку, — а теперь, — сказал он, отстраняясь от Квакити, — давай покончим с ужином.       Квакити криво усмехнулся, — Я буду за тобой.

The Maritime Thieves

      Таббо нравилось, как работал разум Томми. Несмотря на то, что он едва знаком с человечески миром, тот уже строил планы о том, как они собираются возиться с вещами на корабле, с командой, и Томми только что придумал самый блестящий план, который когда-либо слышал Таббо.        Потребовалось немного интенсивных дискуссий и раунд шарад, чтобы заставить их обоих прийти к единому мнению о деталях их плана, но это было только потому, что у Томми не было всех слов, необходимых для передачи его вдохновенного ограбления. К счастью, Таббо был рядом с Уилбуром, когда тот впервые прибыл на корабль, так что у него уже есть практика в понимании и расшифровке того, что пытались сказать русалы.        Но как только он был уверен, какова его роль в этом, Таббо мог только восхищаться гениальностью Тесея, и он должен был задаться вопросом, где другой мальчик был всю его жизнь. На корабле был только один человек того же возраста, что и Таббо, но не было ни малейшего шанса, что Ранбу пойдёт на что-то настолько дерзкое, как на трюк, который только что придумал Томми. Таббо также не мог взять на себя ответственность за это. Всё это было идеей Томми, и Таббо просто следил за тем, чтобы всё прошло без сучка и задоринки.        У них было достаточно времени и уединения в вороньем гнезде, чтобы сгладить все проблемы, с которыми они столкнулись, и это было большим облегчением, когда Томми взглянул вниз с платформы, пожал плечами и перебросил ноги через край, как будто это было самая лёгкая вещь в мире. Он уже отличался от своего брата, и Таббо был очень рад этому.        Большая часть экипажа уже спустилась к столовой, и похоже, что капитан и Уилбур тоже последовали за ними. Те немногие мужчины, которые всё ещё слонялись вокруг, просто проверяли, все ли узлы прочны, что якорь держится, прежде чем они тоже спустились вниз, чтобы пообедать с остальными.        Это было идеально. Никто бы не заметил, если бы там не было двух человек. Отсутствие Таббо, скорее всего, не будет замечено, хотя Томми могут начать искать, если они не будут действовать быстро.        Теперь, когда они снова оказались на земле, молодой русал смотрел на него решительным и полным беспокойства взглядом. Таббо жестом велел ему следовать за собой, и Томми не стал медлить, держась поближе к пяткам пирата, следя за тем, чтобы быть поближе к теням, дабы их не заметил ни один член экипажа, проходящий мимо.        Они медленно и осторожно спускались под палубу. Таббо шёл впереди, а также следил за каждым, кто осмелится попытаться остановить их. Томми следил, чтобы никто не подкрался к ним сзади, и Таббо не мог отделаться от ощущения, что они знают друг друга целую вечность, невозможно принять то, что они встретились всего пару часов назад. Что еще более сюрреалистично, они пришли из двух совершенно разных миров.        Они двигались в тандеме, молча понимая друг друга. Когда раздавались шаги, они ныряли в расщелину и пытались скрыть свой смех, когда мимо проходил их потенциальный ловец, не подозревая о том, что они собирались сделать, и как только они будут уверены, что путь свободен, они вылезут обратно и продолжат свою миссию.       Пока все в столовой пировали горячими блюдами, приготовленными Сэмом, никто не мог остановить пирата и русала от спуска дальше под палубу. Ни единой души, чтобы помешать им проскользнуть в кладовые и запереть за собой дверь.       — Мы сделали это! — закричал Таббо, обрадованный тем, что план Томми пока работал.        — Ещё не сделано, — сказал ему младший, покачав головой с серьёзным выражением лица. Конечно, добраться до кладовых было только полдела. Настоящая гениальность проявилась, когда Томми подошёл к одному из ящиков и с любопытством осмотрел его, прежде чем его пальцы открыли крышку и увидели сокровище внутри.        Таббо уже знал, что он там найдёт, именно он рассказал русалу, какие сокровища лежат в кладовой и где эти сокровища можно найти. Томми был тем, кто убедил его, что они принадлежат им, что теперь он пират, а что делают пираты? Они грабили, воровали и брали без спроса.        Ящик был до краев наполнен солёными ирисовыми конфетами, которые они добыли с одного из торговых судов, ограбленных ими некоторое время назад. Квакити дал каждому из них по одной, он собирался продать остальное, когда они в следующий раз остановятся в порту. Он сказал, что от конфет сгниют зубы, и нет смысла брать больше, чем нужно.        Но Таббо мечтал об этих конфетах. В некоторые ночи ему требовалась вся его воля, чтобы не проскользнуть сюда и не схватить горсть. Однако эта решимость полностью рухнула, когда он рассказал об этом Томми, и Томми не отговорил его от идеи работать вместе, чтобы ускользнуть от остальной команды и забрать ириски для себя.        И кто такой Таббо, чтобы отказать ему в сладком? Конфеты, возможно, были одной из лучших частей в жизни человека, и они были неотъемлемой частью правильного знакомства Томми с людским миром и культурой. Он знал, что у русала там, откуда он родом, не было ничего похожего на тянущуюся ириску, он с трудом мог поверить, что у них есть что-нибудь сладкое, что можно было съесть под водой, а если и было, то это было совсем не похоже на райский вкус леденцов, на которые они смотрят сейчас.        — Это оно? — спросил Томми своим неестественным голосом. Это так напомнило Таббо Уилбура, когда он впервые изучал язык, и хотя Томми был совершенно не похож на своего брата, Таббо обнаружил, что слышать, как он говорит так, как Уилбур раньше, вызывало ностальгию.        — Это оно, — подтвердил Таббо с широкой озорной ухмылкой, которую Томми тут же повторил. Двум мальчикам не нужно было больше слов, прежде чем они начали одновременно набивать свои карманы конфетами.        Таббо знал, что в конце концов их поймают. Управляющий магазином заметит, что количество конфет уменьшилось, и эта информация обязательно вернётся к капитану. Это была единственная причина, по которой Таббо не позволял себе спускаться сюда раньше. Он знал, что если он один будет красть из кладовой, то, несомненно, будет за это наказан.        Однако они не станут так быстро наказывать Томми. Он был новичком на корабле, скорее гостем, чем членом экипажа. Русал сразу понял, какую силу это даёт ему, и не терял времени даром, воспользовавшись шансом. Он пригласил Таббо присоединиться к нему в этом иммунитете к любым последствиям, с которыми он столкнётся, и пират будет дураком, если откажется от такой возможности, как эта.       Да, Таббо нравилось, как думал Томми, и даже если их стошнит от сладкого, то всё это стоило того, чтобы снова попробовать это солёное, жевательное добро, тающее на языке. Даже если Квакити все же решит наказать его — чего, скорее всего, не произойдёт, — то всё равно это того стоит, потому что он увидел, как лицо Томми озарилось волнением, удивлением и трепетом, пока он жевал конфету и проглатывал её с недоверчивым смехом.        — Я же говорил тебе, что это хорошо, не правда ли? — спросил Таббо, его собственный радостный смешок вырвался из его рта прежде, чем он успел его остановить.        — Что это? — Томми набил рот сладостями, и Таббо стало бы плохо от этой картины, если бы не прелесть наблюдения за тем, как кто-то впервые пробует ириски, и за тем, как кто-то становится таким же одержимым этим, как и сам Таббо.        — Это конфеты, — ответил Таббо, наблюдая, как русал засовывает себе в рот еще одну. — Я не думаю, что у вас есть что-то подобное в океане, да?       Томми почти сразу же отрицательно покачал головой и запихнул за зубы ещё один кусок, даже не успев прожевать последний. На краткий миг прояснилось — редкая зрелая мысль — что если Томми продолжит их есть, то его, несомненно, стошнит. Однако эта мысль была похоронена, когда Таббо понял, что его может просто вырвать вместе с русалом, и тогда они смогут просто жить в дивной радости вместе. Сожаление и боль в животе были чем-то, о чём они могут беспокоиться позже.

The Enamored Sailor

      Сапнап выпил несколько кружек эля к тому времени, когда ужин подходил к концу, и даже он не был застрахован от празднеств, которые, казалось, всегда начинались с приходом весны, когда Уилбур возвращался на корабль. Это был один из немногих случаев, когда он смог вытащить Карла из комнаты с картами и разделить с ним трапезу в столовой, как обычные члены экипажа. Также казалось, что навигатор почувствовал праздник, потому что выпил пару рюмок от себя.        Несмотря на то, что команда могла сказать о нем, несмотря на ошибки, которые он совершил в прошлом, Сапнап любил Уилбура так же сильно, как и остальные члены команды. Он был обязан русалу своей жизнью и всегда с энтузиазмом принимал участие в пиршестве, которое они устраивали в его честь. Он был первым, кто увидел Уилбура таким, какой он был на самом деле, увидел красоту и грубую силу, которые он скрывал от них, и он открыл все это только для того, чтобы спасти Сапнапа от утопления в жестоком, неумолимом море.        Бывший квартирмейстер чувствовал бы себя виноватым за то, что заставил его раскрыть свой секрет, если бы команда не приняла его. Тем не менее, они видели его таким, какой он есть. Морское существо из легенды, конечно, но он также и как брат, товарищ по команде, который рискнул всем, чтобы спасти одного из них.        Уилбур был их талисманом на удачу, маяком надежды в самую сильную бурю. За то время, что он был с ними на корабле, команда не переставала ценить его за повышенный моральный дух, и в течение года, который он провел вдали от них, они считали дни до тех пор, пока не смогут отправиться за ним.        И хотя это путешествие было немного другим, поскольку к ним присоединились братья Уилбура, общее волнение экипажа едва ли можно было подавить. Один русал был хорошим предзнаменованием удачи, но три? Вся команда была убеждена, что это будет их самое богатое путешествие.        Сапнапу тоже нравилось в это верить. Было любопытно посмотреть, имеют ли трое большее значение в их богатсте, чем один. И хотя на этот раз эмоции были немного более сильными, Сапнап всегда был человеком традиций и не собирался позволять Уилбуру уйти от беспорядка, не сыграв с ними в карты.        Все, что ему нужно было сделать, это найти постоянных игроков. Среди них были Сапнап, Карл, Сэм и Фулиш. Обычно к ним присоединялся и Таббо, но бывший квартирмейстер, как ни странно, не мог его найти. Это все равно не помешало ему перетасовать колоду и раздать карты, и он знал, что скоро появится Уилбур, готовый проиграть капитанскую монету.        И действительно, русал уселся на сиденье рядом с Карлом и сделал знак Сапнапу раздать на него, сморщив нос, когда заметил, что игрока не хватает.        — Где Таббо? — спросил он, делая ставку с золотой монетой, как будто это было его второй натурой.        — Я не знаю, — честно ответил Сапнап, бросая карты, которые должны были быть рукой Уилбура. — Однако не смотри на это так грустно. На этот раз у тебя действительно может быть шанс выиграть.        Уилбур закатил глаза, прежде чем поднять руку и взглянуть на карты. Капитан, скорее всего, околачивался вокруг столовой, присматривая за своим возлюбленным, и Сапнапу хотелось, чтобы он устроился поудобнее и сыграл с ними партию. Однако Квакити всегда немного уставал от этого, всегда говорил, что на его монету может играть только один человек, и этот слот большую часть времени занимал Уилбур.       Тем не менее, Сапнап знал, что в конце концов он подойдёт поближе, подвинет стул и посмотрит на руку Уилбура, как на свою.        — Хорошо, что ты вернулся, Уилбур, — сказал Сэм с яркой улыбкой, не отрывая взгляда от карт в руке.        — Я уверен, что скоро ты отнесешься к этому по-другому, Сэм, — ответил Уилбур, и, по крайней мере, он осознавал, каким подлым он может стать, играя в азартные игры. Сапнап всегда находил забавным, как добродушный русал мог так быстро превратиться в одурманенного яростью, ругающегося кошмарного человека.        Он действительно был одним из них.        Сапнап не смог скрыть улыбку, когда их маленькая компания, играющая в карты, продолжала подшучивать над Уилбуром, наверстывая упущенное за год, проведенный порознь. Они очень скучали по нему, и его возвращение подняло им всем настроение. Карты сбрасывались, руки складывались, фишки сметались победителем, а Сапнап то тут, то там вклинивался со своими колкостями, смеялся над шутками и дружескими оскорблениями, которые перебрасывались через стол при проигрыше и выигрыше.        Рядом с ним был Карл, хихикающий вместе с ними, и было приятно видеть, как он расслабился на ночь. Что-то в груди Сапнапа согрелось, когда он увидел, как он вливается в остальную команду. Было сложно заставить его общаться таким образом, и он давно научился не ожидать этого часто, дорожить этим в тех редких случаях, когда он выходил из комнаты с картами.        Он смотрел на Карла, любуясь этим драгоценным моментом так, как он того заслуживает, когда Томми вошел в столовую, и когда он услышал предательские хрипы кого-то, кого рвало, он предположил, что один из членов экипажа слишком много выпил. Не было нужды отводить взгляда от улыбающегося лица Карла.        Вот только Карл больше не улыбался.        Вместо этого его глаза расширились, и они метались в сторону Уилбура и обратно через столовую, взад и вперед. Его рот в шоке открылся, и краска начала стекать с раскрасневшихся щек Карла. Только тогда Сапнап подумал, что, может быть, его предположение было неверным.        Тяжело вздохнув, он оторвал взгляд от штурмана и увидел, что Уилбур встал, мчится к какому-то незнакомому белокурому парню, которого Сапнап никогда раньше не видел. Он мог только предположить, что это был Томми, хотя ему еще предстояло увидеть ребенка или близнеца Уилбура. К тому времени, когда они с Карлом вышли из-под палубы, их обоих уже не было, и он просто предполагал, что в конце концов встретится с ними. Всё таки, они проведут вместе целый год.        Лицо мальчика позеленело, а на подбородке была рвота. Его глаза были полны слез от метания, и Сапнап слишком хорошо знал это чувство. Он пропил достаточно много ночей, чтобы быть хорошо знакомым с болезненной тошнотой, которая наступала наутро. Впрочем, он сомневался, что парень выпил хоть каплю, до сих пор он не видел его в столовой, так что это, мягко говоря, немного беспокоило.        Квакити добрался до блондина раньше Уилбура, и тот склонился над ним, успокаивающе водя рукой между его плеч, тихо спрашивая, что случилось. Вскоре после этого Уилбур подошел к ним двоим и скрыл ребенка от взгляда Сапнапа.       Карл встретился с ним взглядом, и он мог сказать, что другой был так же сбит с толку ситуацией, как и он сам. Однако, прежде чем они успели высказать свое недоумение, пропавшее лицо внезапно обнаружилось, когда Таббо плюхнулся на свое обычное место, выглядя таким же больным и зеленым, как ребенок, над которым суетились Уилбур и капитан.        — Ребята, вы рома напились, что ли? — спросил Сапнап, бросив взгляд на Таббо.        — Лучше, — ответил Таббо, борясь с застёжкой, полез в карман и вытащил горсть обернутых бумагой конфет. Он положил их в середину стола, прежде чем взять руку, которую Сапнап раздал ему в начале их игры. — Я иду ва-банк.        — Это чертовы конфеты? — спросил Сэм, глядя на кучу с ужасом на лице.        — Ага.        — Сколько вы съели вдвоем? — спросил Карл, потянувшись, чтобы взять одну и забросить себе в рот. Сапнап последовал его примеру, слегка пожав плечами. Он не был тем, кто их украл, но если они были доступны, то он определенно воспользуется этим. Прикарманил парочку на потом, на всякий случай. На тот случай, если Карлу понадобится еще одна позже ночью.        — Не знаю, — булькнул Таббо, сдерживая очередной приступ тошноты, и Сапнапу стало противно видеть, как младший мальчик сглатывает подступившую к горлу желчь. — Но если ты не начнешь эту игру, меня вырвет на тебя.        Сапнап, не теряя времени, добавил пару золотых монет к груде сладостей, уравняв ставку Таббо, как только мог. Ночь должна продолжаться, а традиции должны соблюдаться. Бывший квартирмейстер также был уверен, что, как только он разберется со своим младшим братом, Уилбур вернется как раз к последней раздаче.        — Хей, Сап, — заговорил Таббо через некоторое время. Сапнап промычал, давая понять, что слушает. — Думаешь, капитан рассердится на меня?        — За то, что украл немного конфет? Или за то, что брата Уилбура тошнит?        — Его зовут Томми, — прошептал Карл напоминание, и Сапнап определенно знал это. И напитки, которые он выпил ранее, определенно не подействовали на него сразу. И комната определенно не вращалась прямо сейчас.        — Думаю, и то, и другое, — ответил Таббо.        — Нет, — заверил Сапнап, слегка покачав головой младшему члену экипажа, просто чтобы убедиться, что он дошел до истины. — Корабль должен пойти ко дну, чтобы испортить настроение Квакити.        Фулиш фыркнул со смеху с другой стороны стола, сложив карты перед собой и передав ставку следующему человеку.       — Да, теперь, когда Уилбур снова с ним, его будет очень трудно разозлить.        — Он всегда так себя ведет, когда Уилбур на борту, — вмешался Сэм, тоже складывая руку и бросая бесполезные карты на стол перед собой.        — Ага, — подтвердил Сапнап.        — Ты чертовски пьян? — спросил Таббо обвиняющим голосом.       — Ага, — повторил Сапнап тем же тоном и не мог не рассмеяться безнадежному выражению лица младшего мальчика. Как будто все, что они все ему сказали, было ложью, и Квакити собирался ворваться обратно в столовую в поисках его головы, чтобы он мог украсить ей бушприт. — Не волнуйся, Таббо. Ты будешь в порядке.        — И посмотри на светлую сторону, — вмешался Карл, возможно, самый трезвый из всех, это означало, что его слова можно принять как Евангелие, — если его стошнило, значит, ему понравилось! Ему… ему же нравились конфеты, верно?        На позеленевшем лице мальчика отразилось торжествующее выражение, и Сапнап дал ему тридцать секунд, прежде чем его вырвет всеми этими конфетами, несмотря на его доблестные усилия сдержаться.        — Ему это понравилось, — сказал Таббо, прежде чем сгорбиться, чтобы вывернуть желудок на пол рядом с ним. Тридцать секунд было слишком щедро, как оказалось.        Карл вздрогнул, его нос сморщился, он съёжился и посмотрел на Сапнапа.       — Значит ли это, что я выиграю раздачу?        — Конечно, милый, — ответил Сапнап, одарив Карла самой очаровательной улыбкой, какую только мог вызвать в пьяном угаре.        Сегодняшний вечер определенно прошел не так, как все ожидали, но, несмотря на все перипетии, взлеты и падения, он все же каким-то образом стал одной из лучших ночей, которые все они пережили за долгое время. Как ни странно, это была ночь, которую Сапнап — вместе с остальными членами экипажа и насекомыми — вспоминал с большой любовью.

The Balanced Quartermaster

      На следующее утро Слайм вернулся в рулевую рубку, готовясь поднять якорь, чтобы они могли официально начать свое путешествие. Праздники закончились, пора возвращаться к работе. Весь экипаж должен скоро подняться, готовый вернуться к своим обязанностям, и Слайм хотел быть там, когда они это сделают, уже смирившись с делегированием задач вместо капитана. Он был уверен, что Квакити оценит дополнительные пару минут, которые он получил, чтобы поспать…        Если он спал, конечно.        Он и Техно расстались прошлой ночью внезапно, когда голова крупного мера случайно поднялась, его уши наклонились в сторону звука, который сам Слайм не мог слышать. Он ничего не сказал. Никогда не говорил. Он просто бережно и спокойно вернул книгу квартирмейстеру, встал с того места, где сидел, и вышел из комнаты, даже не помахав на прощание.        Слайма это смутило, но он пожал плечами. Он был хорошо знаком со странностями, связанными с русалами, и был уверен, что в конце концов выяснит, что произошло. Кто-нибудь, вероятно, рассказал бы ему, и если бы он действительно отчаянно нуждался в ответах, он был уверен, что мог бы спуститься в столовую и спросить кого-нибудь. Однако он ценил свой отдых немного больше, зная, что кто-то должен быть свободен от похмелья, когда наступит утро, поэтому он просто ушел в свои покои.        Теперь, когда он встал и был готов к работе, он понял, что он не единственный на главной палубе.        Ну, технически так оно и было, но даже со своего места в рулевой рубке он мог разглядеть две точки на вороньем гнезде, две фигуры, дремлющие на самой высокой части корабля. Единственный известный Слайму человек, который иногда ночевал там, несмотря на протесты с его и капитана стороны, был Таббо. Однако другая фигура осталась загадкой. Покачав головой, Слайм решил разобраться с этим позже. Если они пробыли там всю ночь, то не собирались падать, как только взойдет солнце.        Он сел за штурвал и снова открыл книгу, ожидая, пока остальная часть корабля проснется. Было немного странно читать слова на странице без алых глаз, заглядывающих ему через плечо, и он понял, что в его желудке зашевелилось чувство вины за то, что он читал вперед без Техно.        К счастью, он не продвинулся далеко вниз по странице, когда услышал, как кто-то приближается к рулевой рубке, и он узнал бы эти шаги где угодно.        — Капитан, — поздоровался он, не поднимая глаз. — Ты встал раньше, чем я ожидал.        — Нам нужно поговорить, — сказал Квакити, и в его голосе прозвучала жесткость, которой квартирмейстер совсем не ожидал. Он ожидал, что Квакити будет усталым от сна, охрипшим от всего того, что он пел прошлой ночью, и больным от похмелья. Вместо этого он выглядел так же хорошо, как и до празднования.        Нахмурив брови, Слайм спросил: — Прости, капитан. Я что-то сделал?        — Да, ты, блять, что-то сделал, — выплюнул Квакити, и его враждебность по отношению к квартирмейстеру сумела полностью застать его врасплох. Как бы сильно Слайм ни ломал себе голову, он не мог придумать ничего из того, что он сделал за прошедший день, что могло вызвать такую горечь. Уродливая защитная реакция сжималась в его груди, но он должен был сохранять спокойствие, чтобы сделать этот разговор продуктивным. Квакити явно разгорячился, и никому из них не поможет, если Слайм тоже выйдет из себя.        — Нет нужды ругаться, сэр, — спокойно ответил Слайм. — Просто скажи мне, что я сделал не так, и я клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы это исправить.        Квакити усмехнулся, шагнув дальше в комнату, и не останавливался, пока не встал лицом к лицу со своим квартирмейстером, обиженно глядя на него. И, блять, Слайм, должно быть, действительно облажался, раз капитан пялился на него с такой язвительностью. Обычно, если капитан был недоволен им, Слайм прекрасно понимал, что он сделал, чтобы заслужить такую реакцию, но сегодня утром он ничего не понимал.        — Уилбур сказал мне, что ты учишь Техно читать, — кипятился он, и это предложение только способствовало его замешательству.        — Это… извини, капитан. Это было… Это запрещено? Я где-то перегнул палку?        Квакити вздохнул и, наконец, отстранился от него, чтобы вытереть здоровый глаз, прежде чем положить руки на бедро. С лица капитана исчезли следы угрюмости, и Слайм наконец понял, что капитан никогда по-настоящему не злился на него с самого начала. То, что квартирмейстер принял за негодование, оказалось неуверенностью.        — Мне потребовалось пять лет, чтобы заставить его просто не хотеть меня убивать , — заскулил Квакити, бросаясь на диван, — а потом вы оба просто садитесь и начинаете читать вместе после вашего первого знакомства? Какого хрена, Слайм?        Квартирмейстер рассмеялся. Он смеялся так сильно, что к тому времени, когда он наконец закончил, у него болели бока. Квакити уставился на него с ложным чувством предательства.       — Прости, капитан, — прохрипел Слайм между своим хихиканьем. — Один момент, чтобы собраться – это все, что мне нужно.        Он засмеялся сильнее.        — Ты закончил? — спросил Квакити, уныло растянувшись на том самом мягком сиденье, на котором Слайм сидел и читал с Техно.        — Еще раз извини, — извинился Слайм, вытирая слезы с уголков глаз. — Должен признаться, сначала ты меня подловил. Я был немного напуган.        — Хорошо, — выплюнул капитан. — Это то, что ты получаешь за то, что являешься заклинателем русалов. Серьезно, я думал, что он станет для нас большей проблемой. Уилбур говорил, что его ненависть к людям не поддается контролю, но ты просто… ты просто приручил зверя, Слайм. Как ты это сделал?        — Прости меня, если это может показаться неуместным, капитан.        — Выскажи свое мнение, Слайм, пожалуйста.        — Техно — это что угодно, только не монстр, — начал Слайм. — Единственная причина, по которой он на этом корабле – безопасность братьев. Он вообще никогда не хотел быть здесь, и у меня сложилось впечатление, что он большой любитель историй. Я подумал, что чтение для него лучший способ скоротать время. Или ты бы предпочёл, чтобы он начал драться с командой, чтобы развлечься?        Квакити застонал, снова протирая лицо. Теперь Слайм мог видеть признаки похмелья.        — Я просто не знаю, почему он так меня ненавидит.        — Может быть, потому что ты с его братом е… — Квакити бросил взгляд на квартирмейстера, предупреждая, и Слайм быстро исправился. — …завязываете довольно интимные отношения, сэр. Он довольно защищает Уилбура, не так ли?       — Ага, — признал Квакити. — Я просто хочу, чтобы он увидел, как сильно я его люблю.        — Я провел в его компании всего один день, капитан, поэтому не могу говорить за него. Однако я верю, что если бы он не доверял тебе заботу хотя бы об Уилбуре, то никого из них сейчас не было бы на этом корабле, тем более всех троих. Это ведь должно что-то значить, верно?        Капитан выглядел не намного лучше. Слова не успокоили его, как надеялся Слайм, но он знал, что Квакити просто хотел быть принятым стаей Уилбура, хотел доказать, что способен быть достойным партнёром, яростным защитником. Пренебрежение Техно было ударом по его самолюбию, и его гордость была уязвлена, когда он услышал, что так называемый ненавидящий людей русал, потопляющий корабли, так быстро подружился со Слаймом.        — В конце концов он увидит, насколько ты опытный воин, капитан. Дай ему шанс.        — Ты же знаешь, что однажды он пытался меня утопить, — признался Квакити, глядя куда-то далеко, потерявшись в воспоминаниях.        — Да, ты уже говорил мне об этом раньше, — со вздохом ответил Слайм. — Просто дай ему еще немного времени. Он проникнется к тебе симпатией.        — Ты уверен? — неубедительный вопрос.        — Нет, — честный ответ.        Квакити снова застонал и закрыл глаза рукой.        — Капитан, — обратился Слайм через минуту, вспомнив свой предыдущий вопрос до того, как Квакити напугал его до смерти. — Техно довольно быстро покинул мою компанию прошлой ночью. Ты знаешь почему?        — Ага, — буркнул капитан, отказываясь убирать руку. — Томми и Таббо прошлой ночью ворвались в кладовые и набили морды солёными ирисками. Бедняжку в конце концов стошнило, и вскоре после этого появился Техно. Пытался утащить его прочь, но Томми стойкий. Я думаю, что он съел больше после того, как его закончил рвать, честно. Кажется, ему действительно понравились ириски.        Слайм не решался задать свой следующий вопрос, молился, чтобы Квакити дал обоим детям передышку, дал бы им по рукам или что-то в этом роде. Этим утром он был в довольно кислом настроении, так что все могло пойти по-другому. Из-за этого Слайм знал, что ему нужно просто выплюнуть вопрос и надеяться на лучшее.       — Ты собираешься наказать Таббо, сэр? Он знал, что доступ к этим ящикам запрещен.        — Боже, нет, — тут же ответил Квакити, голос его звучал немного сонно, и вполне вероятно, что капитан мог просто задремать на месте, все еще борясь с приступами головной боли, которую он, несомненно, страдал. — Им было очень плохо вчера. Это достаточное наказание, не так ли?        Слайм едва заметно вздохнул с облегчением, прежде чем задать последний вопрос.       — Капитан, значит ли это, что человек, спящий рядом с Таббо в вороньем гнезде – это Томми?        Это привлекло внимание капитана. Он выпрямился, тут же оторвал руку от глаз, и Слайм понял, что он проснулся.       — Я так понимаю, ты не знал об этом? — спросил Слайм, но он уже знал ответ. Стало еще более понятней, когда Квакити встал со своего места на диване и быстро вышел из рулевой рубки, а Слайм следовал за ним.       — В последний раз, когда я их видел, они оба спали в своих гамаках, — пробормотал Квакити, и квартирмейстер не мог понять, был ли он действительно зол или просто был в шоке от того, сколько раз Таббо удавалось не подчиняться прямым приказам в течение двадцати четырех часов. Слайм совсем не был шокирован. В конце концов, они были молоды, и у них обоих был одинаковый мятежный и озорной дух. Неудивительно, что они были такими непослушными вместе. Худший дуэт или лучший дуэт. Ни Слайм, ни капитан еще не решили.        Они остановились только тогда, когда оказались у основания вороньего гнезда, Квакити вытянул шею и поднял руку, прикрывая раннее солнце от прищуренного глаза. Едва ли это был самый эффективный способ увидеть двоих наверху, но Слайм обвинил похмелье в медлительности капитана этим утром.        Недолго думая, квартирмейстер достал из внутреннего кармана пальто подзорную трубу, одним плавным движением развернул ее и прижал к правому глазу, чтобы заглянуть в нее.        — Ну, я могу подтвердить, что это они, — сказал Слайм, — и я могу подтвердить, что они на самом деле спят.        Квакити хотел крикнуть, но квартирмейстер быстро его остановил.       — Если ты закричишь и разбудишь их, то именно тебе придется объяснять Уилбуру, почему его младший брат – не более чем пятно на главной палубе, — Капитан съёжился от мысленного образа, который Слайм создал этим предложением, но последовал совету своего квартирмейстера и не кричал на них. — В конце концов они проснутся сами, и тогда, я уверен, ты сможешь говорить с ними сколько угодно. Но, капитан?        — Что? — спросил Квакити, и на этот раз Слайм понял раздражение в его голосе. В последние дни он много переживал, в данный момент на его плечах был большой стресс.        — Они всего лишь дети, — напомнил он капитану. — Я знаю, что Таббо может одурачить нас в свои лучшие дни, но я думаю, что он наконец нашел кого-то, кто готов вести себя с ним как ребенок.        — Он должен быть частью этой команды, — вслух подумал Квакити, закусив нижнюю губу. — Он должен выполнять приказы.        — И он это делает, но… но только самые важные. По крайней мере на данный момент. Просто… просто не будь слишком суров с ними, когда они спустятся, сэр. — Капитан хмыкнул, признавая, что услышал совет, и Слайм мог только надеяться, что он усвоил его. Квакити довольно хорошо следовал его указаниям большую часть времени, но окончательное решение всегда оставалось за ним. Он был капитаном.        Вместо того, чтобы вернуться в рулевую рубку, Слайм перегнулся через борт корабля и смотрел, как нос без особых усилий рассекает воду. Смотрел, как волны пляшут по деревянной стороне. Ему всегда было легко потеряться, наблюдая за водой, и ничего другого не оставалось, кроме как продолжать ждать, пока остальная команда проснется. Он полагал, что может вернуться к своей книге, но без Техно рядом с ним он действительно не чувствовал себя хорошо.        Солнце только начало показываться над горизонтом, и оранжевые оттенки восхода солнца были поразительным зрелищем. Он надеялся, что это прекрасное предзнаменование, знак того, что оставшаяся часть их путешествия останется чем-то запоминающимся, если не удивительно хаотичным и странным, каким оно началось.       Слайм растворился в теплом утреннем бризе, в воздухе витал запах весны, и он не заметил, как подзорная труба выскользнула из его пальцев. Он беспомощно смотрел, как дорогое и драгоценное устройство падает в воду прямо под ним.        Блять.        Он никогда, блять, не вернёт эту штуку.        Черт возьми.        Его голова поникла, и он терпел чувство глупости и надвигающегося смущения, которые, без сомнения, возникнут, когда ему придется объяснять капитану, как он потерял свою подзорную трубу.        Он уже собирался смириться со своей судьбой, когда снизу донеслась трель. Это было похоже на звуки, которые издавал Уилбур, когда нырял, чтобы размять плавники, как любил говорить русал. Но это был более низкий, почти рычащий резонанс, которого Слайм не узнал, и он был уверен, что никогда раньше не слышал таких пронзительных вибраций.        Подняв голову, Слайм осмелился выглянуть за борт корабля, и зрелище, которое он там увидел, было поражающим.        Техно — в чешуе и даже больше в воде, чем он был в своей человеческой форме — высунул голову из воды и поднял упавшую подзорную трубу квартирмейстера, демонстрируя свои острые зубы в том, что, как догадался Слайм, было попыткой улыбнуться. Теперь он определенно мог понять, почему капитан так боялся его. Он был невероятно устрашающим, сильным, могущественным и больше, чем любое существо из океана, которое Слайм когда-либо видел.        И, несмотря на это, он спас подзорную трубу Слайма и в настоящее время совершал победные вращения и сальто в воде.        Квартирмейстер улыбнулся в ответ и похлопал в знак благодарности и признательности. Техно защебетал и нырнул обратно под волны, и Слайм был уверен, что он сохранит его подзорную трубу в безопасности, пока она не будет возвращена владельцу.        Еще раз взглянув на восход солнца, квартирмейстер был уверен, что это начало плавания, которое никто из них не забудет.

The Twin's Acceptance

      Уилбур всегда хотел, чтобы Техно одобрил его отношения с капитаном пиратов. Он всегда мечтал, чтобы его брат сделал исключение, когда дело касалось его ненависти к людям. Однако, сколько бы раз Уилбур ни пытался объяснить, как Квакити рисковал своей жизнью, чтобы спасти жизнь Уилбура, как он жертвовал временем и терпением, чтобы научить его всему, что он теперь знал, Техно так и не изменил своего враждебного отношения к этому человеку, которого Уилбур очень любил.        Он научился терпеть Квакити после многих лет резких, едких звуков и попытки убийства, но это было только потому, что он наконец понял, что капитан не отстанет в ближайшее время. И это не потому, что он делал Уилбура счастливым. Это было не потому, что Уилбур заботился о нем. Техно просто рассматривал Квакити как вредителя, от которого он не мог избавиться, и как бы Уилбур ни пытался прокрутить это в уме, осознание того, что его брат никогда не примет его возлюбленного, жалило и болело все больше и больше с каждым днем.        В данный момент Квакити отсутствовал, распределяя задания и следя за тем, чтобы они были готовы к путешествию, так что его даже не было рядом, чтобы утешить Уилбура. Не то чтобы он многое мог с этим поделать. Он все делал правильно, и хотя Уилбур несколько раз говорил ему, что не сделал ничего такого, чтобы заставить Техно чувствовать себя так, он знал, что его капитан таит в себе какую-то форму вины, какое-то чувство раскаяния из-за того, что он недостаточно хорош.        И именно это больше всего расстраивало Уилбура, потому что Квакити был идеален. Все, что он делал, было во имя счастья Уилбура, если не безопасности. Он снова и снова лез из кожи вон — даже когда Уилбур желал, чтобы он делал обратное, — чтобы убедиться, что ему удобно и что он доволен. Он напоминал Уилбуру, как сильно он был любим в каждом утреннем поцелуе, в каждом прикосновении их пальцев, в каждом обожающем взгляде, устремленном в его сторону.        Он просто не мог понять, почему его брат так упорно ненавидел его.        Всех остальных, каждый корабль, который он потопил, Уилбур в какой-то степени понимал. Знал, что Техно сделал то, что сделал, чтобы уберечь стаю от ужасных опасностей. Но Квакити не представлял никакой угрозы. Он всего лишь хотел помочь русалу любым доступным ему способом, так почему же Техно настаивал на том, чтобы оттолкнуть его, не дать ему никогда считаться членом семьи.        Уилбур проводил время вдали от остальной команды и понятия не имел, где в данный момент находились его братья. Это был первый раз за долгое время, когда у него было личное пространство, момент с самим собой, когда он мог подумать о вещах, которые не давали ему спать по ночам. Он был где-то на корме корабля, на маленькой палубе за рулевой рубкой. Слайм и Квакити на время оставили её пустой, чтобы помочь экипажу поднять якорь, но Уилбур был уверен, что его предупредят, когда они вернутся.        Он не слышал, как Техно подошел к нему. Заметил, что брат, о котором он так много думал в последнее время, вообще был рядом, только потому что тот неуклюже плюхнулся на место рядом с Уилбуром. Он не пытался скрыть мучения, с которыми столкнулся, и смог лишь слегка помахать рукой в качестве приветствия.        Техно нахмурил брови, сразу же почувствовав страдания своего брата. Его рука поднялась сбоку, и три его средних пальца постучали по лбу, прежде чем отстраниться и одновременно сжаться в ладони, оставив мизинец и большой палец поднятыми.       Почему?        Почему ты грустишь?        Уилбур думал рассказать ему, но он уже столько раз проходил через это с Техно, пытался объяснить свои чувства своему близнецу, но разговоры так и ни к чему не приводили. Ссориться из-за этого сейчас — пока они были на корабле — было бы бессмысленно. Ему просто повезло, что он вообще уговорил Техно на это согласиться. Даже если он был здесь только для того, чтобы защитить Томми на тот случай, если всё станет опасным, Уилбур мог на какое-то время притвориться, что Техно решил поехать по собственной воле. Что он отправился, чтобы увидеть всё и встретиться со всеми людьми, которых любил Уилбур.        Спор разрушил бы эту удобную иллюзию в его уме.        Техно снова сделал жест. На этот раз он провел пальцем по щеке, изображая слезу.        — Да, Техно, — наконец сказал Уилбур, устало выдохнув. — Мне грустно.        Его близнец подскочил, разозлившись, ища человека или вещь, которая заставила его так себя чувствовать. Это только заставило грудь Уилбура болеть сильнее, потому что он не мог понять, что человеком, который вызвал это горе, был он.        — Перестань искать, с чем сразиться, — предупредил Уилбур, и его тон прозвучал резче, чем он хотел. — Ты ничего не найдешь.        Техно, хотя он и не мог говорить, не был идиотом. У него было то же любопытство, что и у Уилбура и Томми. У него была жажда тех же знаний, но он притворялся, что он не более чем воин, держащий меч наготове, чтобы сразить их врагов, щит, чтобы защитить их. Он мог притворяться сколько угодно, но Уилбур знал, что он умнее, чем казался.        Он знал причину, по которой Уилбур был расстроен, уже по тону его голоса.        Чтобы доказать это, Техно изогнул бровь и указал на себя.        — Ага, — подтвердил Уилбур, кивнув. — Из-за тебя.        Техно повторил тот же знак, что и раньше.        Почему?        Почему я? и Как я тебя огорчил?        — Ты знаешь, почему ты меня огорчил, Техно, — уныло ответил Уилбур, отводя взгляд от брата, потому что был уверен, что если они продолжат этот разговор, то хрупкая фантазия Уилбура снова будет полностью разрушена.        На мгновение они замерли, а затем Техно потянул его за рукав, чтобы привлечь его внимание. Как только Уилбур набрался смелости посмотреть на него, Техно начал формировать свои знаки.        Капитан. Ты. Счастливый?        Уилбур перевел это так: делает ли капитан вас счастливым?       — Он делает меня по-настоящему счастливым, — ответил Уилбур, и он никогда не был так честен. Конечно, Квакити и он все время ссорились из-за глупостей. Обычно это происходило из-за того, что капитан делал для Уилбура что-то ненужное, слишком волновался за русала.       Но, Боги, Уилбур был чертовски счастлив с ним. Он никогда не знал, что такие уровни радости, блаженства и удовольствия возможны, пока не встретил капитана этого корабля, никогда не знал ничего подобного чувству, которое трепетало в его животе при одной мысли о Квакити.        — Он сделает для меня все, что угодно, — продолжал Уилбур. — Я уже пытался сказать тебе это раньше, но теперь, когда ты увидел, куда я ухожу каждую весну, я могу сказать тебе еще раз. Знаешь, Квакити очень похож на тебя. Это его стая, и он сделает всё, чтобы защитить её. В том числе и меня, нравится тебе это или нет, — Уилбур взглянул на Техно и с удивлением обнаружил, что на этот раз тот действительно слушает. В любой другой раз Техно уже отмахнулся бы от него. Вздернул бы нос, закатил бы глаза и насмехался бы над тем, как Уилбур может быть таким мягким с каким-то человеком.        И, черт возьми, Уилбур был таким мягким, когда дело доходило до Квакити. Он всегда был бы таким, если бы это означало, что он мог бы сохранить это тёплое, приятное чувство, которое кипело под его кожей всякий раз, когда Квакити прикасался к нему. Он с радостью пропел бы свою преданность капитану пиратов, если бы это означало, что он мог бы каждую ночь засыпать на его груди, мог бы приложить ухо и слушать биение его сердца, пока оно не усыпит его. Он с гордостью признал бы, насколько он был очарован этим человеком, если бы это означало, что Квакити продолжал бы теряться в своих мыслях всякий раз, когда он смотрел на Уилбура, а дурацкая улыбка невольно появлялась на его покрытом шрамами, но довольном лице.        — Он защитник. Воин, такой же, как и ты, — продолжил Уилбур, чувствуя, как его голос немного дрожит от огромного благоговения, которое он испытывал к своему капитану. — Он убивал за меня, и он был готов умереть за меня в прошлом. Не то чтобы я позволил ему, конечно, но я знаю, что он пошёл бы на это, если бы это означало, что он мог обеспечить мою безопасность. Он клал сокровища, золотые слитки, кольца с изумрудами, рубины и серебряные монеты прямо к моим ногам и говорил: «Это все для тебя, любовь моя». Если я попрошу, он попытается достать мне солнечно-золотой костюм из чистого света. Я знаю, что он бы сделал это.        Техно немного проворковал, глубокое пыхтение, которое сказало ему, что его все еще слушают, что его близнец не собирается отмахиваться от него, как он делал все это время раньше. Уилбур осмелился надеяться, что наконец до него достучится, но надеяться было опасно. Он не мог быть снова разбит.        Но он продолжил говорить, совершая этот прыжок веры и надеясь, что Техно, как его брат-близнец, не позволит ему упасть.        — И мне нужно, чтобы ты хотя бы признал его частью стаи. Дошло до того, что, когда ты отвергаешь его, когда ты отмахиваешься от него, как будто он не кто-то важный, мне кажется, что ты отвергаешь и меня, — Техно издал обиженный звук, но Уилбуру нужно было закончить. — Он очень важен для меня. Он часть меня, Техно, и когда ты игнорируешь это, ты как будто заставляешь меня выбирать между вами двумя. Я не могу выбирать, брат, и прошу тебя, пожалуйста, не заставляй меня делать этот выбор.        Закончив, Уилбур сделал ровный, прерывистый вдох и пожелал, чтобы слезы, обжигающие его глаза, не пролились. Пока не было причин плакать. Каким бы уязвимым он ни был в этот момент, он знал, что Техно никогда не причинит ему вреда. Он должен был верить, что его брат, его первый друг, его ближайший товарищ с самого рождения не разорвет его на части. Не поставит свою ненависть к людям выше любви к брату.       Техно потребовалось время, чтобы обработать слова, сказанные ему, потребовалось время, чтобы по-настоящему понять всё, что сказал Уилбур. Даже если это не было самым продуманным или красноречивым объяснением, Техно чувствовал, насколько серьезно его следующие слова могут повлиять на будущее их отношений. Уилбур снова доверился своему брату, и он должен был верить, что Техно не подведет его снова.        Наконец из горла брата вырвался полный раскаяния и боли стон, и он с опущенной головой еще сильнее наклонился к Уилбуру, уткнувшись носом ему в подбородок. Это было то, что они часто делали в воде, окружённые пузырями, которые они взбивали своими хвостами, и имитируя это на открытом воздухе, они не чувствовали себя так странно, как думал Уилбур. Нашел это таким же утешительным, если не больше, чем в море.        Уилбур фыркнул и успокаивающе стукнул подбородком по макушке Техно, принимая извинения, с которых он так явно пытался начать. У них будет возможность обсудить это более подробно, когда они вернутся на волны, когда Техно сможет правильно сформулировать мысли, проносящиеся в его голове. Однако прямо сейчас Уилбур не стал бы обвинять его в недостатке словарного запаса.        После нескольких мгновений мягкого воркования Техно отстранился от Уилбура, который мгновенно потерял комфорт. Это никогда не было тем, что он мог сделать, пока был на корабле, и то, как кожа Техно согревала его собственную на корме́ его второго дома, было чем-то, в чём так нуждался Уилбур, даже если он этого не осознавал. Казалось, что две несвязанные части его жизни, два отдельных кусочка головоломки, наконец, сошлись воедино.        Техно отстранился, чтобы он мог начать работать над формированием знаков, пытаясь заставить Уилбура понимать сложные мысли с помощью самых простых слов. Только тогда Уилбур по-настоящему увидел выражение горя на лице своего брата, увидел, насколько он понимает своего брата, и ту боль, которую он причинил своей апатией и враждебностью. Потребовалось всего лишь отрастить ноги и корабль, полный людей, которых Уилбур считал своей стаей в такой же степени, как Техно и Томми, чтобы заставить его близнеца увидеть причину.        Дрожащими руками Техно начал, и Уилбур пристально за ним наблюдал.        Ты. Счастливый. Я. Счастливый. Капитан. Стая. Ты. Стая.        Уилбур прекрасно его понимал. Если ты счастлив, я счастлив. Капитан — это семья, как и ты — семья.        Затем Техно сжал пальцы в кулак, приложил его к груди и провел кругом по ткани своей слишком маленькой рубашки.        Извини.        Уилбур схватил его за руку и крепко сжал в своей, вес, который он нёс на своих плечах в течение многих лет, облегчился. Он прижимал руку брата к своей груди, не в силах сдержать спокойную улыбку, скользнувшую по его лицу. Его брат — такими короткими словами — дал Уилбуру все, чего он когда-либо хотел. Он успокоил его своим признанием, и это было то, о чем Уилбур мечтал годами. Он знал, что его близнецу было трудно отбросить ненависть, знал, что в каком-то смысле он отпустил Уилбура, наконец-то доверился ему достаточно, чтобы отпустить его.       Уилбур, наконец, смог вырасти в человека, которым всегда хотел быть, и наконец получил благословение своего брата.        — Ты всегда прощен, — прошептал Уилбур, и слезы, вытекшие из уголков его глаз, не были слезами мучения. Все его беспокойства рассеялись, и он почувствовал, что может летать от внезапно ощутившейся легкости.        Техно вытер слезу, стекающую по его щеке, а затем одарил Уилбура улыбкой, полной гордости и вновь обретенного уважения к своему близнецу. Они больше не были гуппи, и Техно наконец понял, что Уилбур строит свою собственную жизнь. Он больше не будет отгорождать его, будет поощрять и подталкивать к тому, что делает его счастливым.        Даже если то, что сделает его счастливым, будет кораблем, полным вонючих людей, Техно поддержит его.        Уилбур вытер нос и вдохнул свежий воздух с новыми ожиданиями на предстоящее утро. Только по спокойствию на корабле Уилбур понял, что что-то — или, скорее, кто-то — подозрительно отсутствовал с тех пор, как взошло солнце.        — Техно, — сухо сказал Уилбур. — Где Томми?        Спать. Небо. Низкий. Мальчик.        — Боги, пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь, — взмолился Уилбур, поникнув плечами, когда переводил значение слов Техно.        Томми спит в небе с низким мальчиком.        Каким-то образом, незаметно для всех, Томми ночью забрался обратно в воронье гнездо вместе с Таббо и заснул там наверху. Боги, их младший брат действительно не боялся, и это должно было закончиться его смертью в один из этих дней.        Техно покачал головой в ответ на риторический вопрос Уилбура, но его брови были нахмурены. Плохо? Он вздохнул, и Уилбур не знал, что на это ответить.        Однако вместо этого Уилбур встал и жестом велел Техно следовать за ним.       — Ну давай же. Давай спустим нашего тупого младшего брата из вороньего гнезда. Надеюсь, сегодня утром его чуть меньше тошнит.        Техно фыркнул, смеясь своим странным смехом, но встал и последовал за Уилбуром до главной палубы без единого слова жалобы. Это было началом их новой динамики, и даже если она была другой, новой и потенциально сложной, Уилбур был уверен, что они справятся. Что теперь, когда они наконец-то хорошо поняли друг друга, ничто не могло встать у них на пути.        Это было началом их новой жизни, и Уилбур не мог быть более взволнован, встречая это. Ему больше никогда не придется выбирать между ними.

The Beginning of Complete Serenity

      Квакити вернулся в каюту капитана позже, чем ему хотелось бы. Его утащили от Уилбура, чтобы разобраться с какой-то проблемой, возникшей у них с одной из мачт. Но когда он наконец вернулся в свою комнату, первый официальный день их путешествия подходил к концу, Уилбур уже сидел на их общей койке, зажав в зубах швейную иглу, и пытался сшить пару штанов из ткани старого паруса.        — Я вижу, ты наконец приступил к работе над новой одеждой Техно, — сказал Квакити, и он хотел, чтобы это прозвучало поддразнивающе, но ему никогда не удавалось скрыть любовь, которую он питал к русалу.        Уилбур с иглой, свисавшей изо рта, криво улыбнулся капитану, глядя на него сквозь ресницы, и, черт возьми. Уилбуру действительно нужно было сделать минимум, чтобы сердце Квакити ёкнуло в его груди. Казалось, русалу почти не нужно было двигаться, а капитан практически спотыкался, чтобы сбросить ботинки и присоединиться к своему возлюбленному в их постели.        Ловкими пальцами Уилбур вытащил иглу изо рта, достаточно осторожно, чтобы не уколоться. Он положил ее вместе с тщательно прошитой тканью на пол рядом с койкой, прежде чем полностью сосредоточить свое внимание на капитане. Немедленно его руки скользнули по груди капитана, эти гибкие пальцы расстегнули блузку, которую Квакити надел тем утром, когда он бросился к Слайму.        — Первый день наконец-то закончился, — начал Уилбур тихим, спокойным голосом, и Квакити откинулся назад, позволяя напряжению дня начать покидать его мышцы. Под чутким и заботливым руководством Уилбура Квакити было легко забыть обо всех своих заботах, вместо этого, наблюдая, как Уилбур медленно стягивает рубашку с плеч.        Это была единственная часть корабля, где ему не нужно было притворяться сильным. Здесь ему не нужно было вести себя как капитан. Он действительно мог отбросить все притворства и быть никем иным, как самим собой, и именно Уилбур обеспечил ему такое пространство. До него Квакити видел свою комнату только как место, где можно отрубиться в конце ночи, место, где он может существовать, пока он спит пару часов, прежде чем ему нужно будет встать и начать новый день.        Но теперь, когда Уилбур был здесь, Квакити начинал видеть свою комнату в совершенно другом свете. Начал рассматривать её как единственное безопасное место, где он мог бы наслаждаться, где он мог бы по-настоящему расслабиться и сбросить тяжёлое пальто своего авторитета.        — Всё прошло на удивление хорошо, — начал капитан, передвигаясь и наклоняясь вперёд, чтобы Уилбур мог стянуть эту блузку через голову. — Разве ты не согласен?        Русал легко усмехнулся, прислонившись к голой груди Квакити.       — Конечно, могло быть намного хуже.        — Ты ожидал, что все пойдет гораздо хуже, — заметил он, обхватив рукой плечо Уилбура и притянув его еще ближе, наслаждаясь ощущением теплой кожи, прижимающейся к его.        Уилбур приподнялся на одной руке, чтобы посмотреть на капитана лицом к лицу, и его губы скривились в мечтательной улыбке. Квакити видел такую улыбку всего пару раз до этого, но он знал, что это была улыбка чистого удовольствия, улыбка чудесного восторга.       — Да, — признал русал, — но я рад, что был совершенно неправ.       Квакити был очарован этой улыбкой, но все еще не мог найти свой голос, чтобы что-то сказать, когда Уилбур выглядел так великолепно в тусклом свете свечей их комнаты. В бледных глазах плескались благоговение и эйфория, вызванные чем-то или кем-то, и капитану было любопытно спросить, что заставило Уилбура выглядеть таким умиротворённым. Вряд ли это было плохо, но что-то в нем определенно отличалось. Квакити хотел знать, что произошло, пока они с Уилбуром расходились. Что он упустил?        — Ты выглядишь… — Голос капитана оборвался, когда Уилбур посмотрел на него полуприкрытыми глазами, моргая так медленно, что это лишило его слов.        — Что? — мягко, мягко спросил он.        Квакити сглотнул и попробовал еще раз.        — Ты выглядишь очень счастливым.        — Да, — прошептал Уилбур, как будто признать это было проще простого. — Я не думаю, что когда-либо был счастливее, если честно.        Полностью очарованный и заинтригованный, капитан немного присел у изголовья кровати, не в силах скрыть прилив энергии, пронизывающий его от блаженного поведения Уилбура. Склонив голову набок, Квакити наклонился ближе к нему.       — Что я пропустил? — спросил он, не в силах остановить вопрос, который вылетел из его рта.        Уилбур тоже наклонился ближе, провел своим носом по носу Квакити, прежде чем запечатлеть поцелуй под перевязанным глазом. Немного отстранившись, Уилбур промычал.       — Я… ничего, — попытался уклониться он, и дело было не в том, что он скрывал правду от капитана. Он просто еще не нашел слов, чтобы выразить свои мысли. Даже когда он отрицал, что что-то произошло, Квакити все еще мог видеть экстаз, таявший в глубине его карих глаз. — Почему ты думаешь, что что-то упустили, капитан?        Боги, голос Уилбура был грубым, низким и протяжным. У Квакити снова перехватило дыхание.       — Ты ведешь себя так… так…        — Счастливо? — Уилбур со смешком догадался.        — Больше похоже на кайф, — попытался объяснить Квакити, сохраняя спокойствие в голосе, боясь разрушить облако, на котором сейчас плыл Уилбур. Другого это наблюдение, похоже, не обеспокоило. Наоборот, на самом деле. Улыбка Уилбура стала шире, а его глаза заблестели чем-то, чего Квакити не был уверен, что когда-либо видел в них раньше.        — Думаю, мне, вероятно, следует рассказать тебе, — сказал Уилбур после того, как они оба уставились друг на друга, — но даже если ты не поймёшь важности этого, просто притворитесь, что ты в таком же «кайфе», как и я.        — Что бы ты мне ни сказал, — начал Квакити, притягивая его ближе, чтобы их тела были плотно прижаты друг к другу, — мне не придется притворяться.        Глаза Уилбура забегали по его лицу, и он прикусил нижнюю губу, ухмыляясь. В его ауре было новое волнение, восторг, который стал ощутимой энергией в комнате. Он сильнее прижался к груди Квакити и наклонился к уху капитана, его дыхание щекотало кожу на шее, когда он прошептал: — Техно наконец-то принял тебя как часть стаи.        Он отстранился, вглядываясь в черты Квакити, чтобы увидеть, как тот отреагирует.       Потребовалось мгновение, чтобы обработать слова, потребовалось мгновение, чтобы он полностью понял, но когда он это сделал, Квакити почувствовал, как жар поднимается вверх по его горлу и заливает его щеки багровым румянцем. Он знал о проблемах Уилбура, когда дело доходило до него и его брата. Капитан никогда не хотел вмешиваться в их отношения, заверил Уилбура, что он не возражает, если воин-русал никогда не примет его, но Уилбур настаивал на том, что для него крайне важно, чтобы его близнец понимал важность их общих отношений. В течение многих лет на него сильно давило то, что Техно еще не осознал связь, которую он разделял с капитаном.        Теперь Квакити наконец понял, что груз ушел. Уилбур выглядел так, будто витал в облаках, потому что он практически парил в воздухе, получив одобрение Техно.        Победоносный смех вырвался из горла капитана, и он полностью сел, чтобы притянуть Уилбура в крепкие объятия. Уилбур обнял его в ответ, уткнувшись лицом в изгиб шеи, а его плечи тряслись от того, что, как решил Квакити, было его собственным смехом.        Только когда Уилбур отстранился, он заметил, что слезы текут по его щекам, хотя задумчивая улыбка продолжала дергать уголки его губ. Все его тело сотрясали рыдания чистой эйфории, и Квакити был прав в том, что он никогда раньше не видел Уилбура таким. Он знал, что мнение и неприятие Техно были чем-то, с чем он долго боролся, но он понятия не имел, какое облегчение охватит его возлюбленного, как только эта ссора закончится.        — Прости, — извинился Уилбур, смеясь над собой между рыданиями. — Я просто очень, очень счастлив.        Квакити снова заключил его в крепкие объятия, провел пальцами по волосам Уилбура и позволил ему переполниться эмоциями. Он успокаивающе покачивал его взад-вперед, царапал ногтями кожу головы и шептал ему на ухо какие-то милые слова так спокойно, как только мог.        — Все в порядке, любовь моя, — успокаивающе прошептал он. — Не извиняйся.        — Я люблю тебя, — признался Уилбур и снова и снова повторял это, выдыхая в кожу Квакити. — Я так сильно тебя люблю.        Капитан чувствовал, как на его здоровом глазу наворачиваются слезы, и знал, что может позволить им пролиться. Ему не нужно было быть сильным здесь, в его каюте. Он мог позволить себе разделить чувства Уилбура, мог сломаться с ним, и их вместе могло поглотить море эмоций.        Уилбур цеплялся за его спину, пытаясь приблизиться, а Квакити продолжал успокаивающе покачивать их обоих взад-вперед, продолжал оставлять нежные поцелуи на его щеках и линии роста волос. Везде, куда мог дотянуться, он осыпал Уилбура нежностью. Он понятия не имел, была ли его дрожь от радостного смеха или ликующих слез, но это не имело значения. Пока Уилбур был здесь, в руках капитана, пока его язык ощущал вкус нирваны, а его пальцы могли касаться рая, которого он всегда жаждал, Квакити останется рядом с ним. Он остался бы там навсегда, если бы Уилбур позволил ему.        Он еще раз нежно поцеловал в щеку своего безбилетного пассажира и сказал: — Я тоже тебя люблю.