Оба против проблемы, а не друг друга

– Что ни день, то новый груз ответственности, – Монотонно говорит Фёдор, захлопнув школьный журнал класса, – Слава Богу, что не у меня. Как жаль, что твою трудолюбивую душеньку забирают после курсов. А я хотел на тебя дельце одно свалить, – С утра пораньше в классе находится только человек 5 – ранние пташки – так что сейчас староста позволяет себе болтать чуть больше обычного. – Спасибо, что поддержал, – саркастично отвечает Достоевскому Сигма, что вот буквально минуты три назад только явился, даже рассказать о вчерашнем разговоре не успел, так темноволосый над ним уже стебётся. – На здоровье. Да поможет тебе господь Бог с твоей новой головной болью. Вчера пришлось-таки согласиться на просьбы преподавательницы. Женщина слишком уж настойчивая, а Сыромятникову всегда тяжело давались отказы людям, за что частенько получал насмешки от Коли. Вот только с самим Осаму длинноволосый побеседовать не смог, но с матерью его договорился, что явится следующим днём к ним в 7 вечера. И на всякий случай решает зайти к тому на большое перемене после третьего урока. – Эй, Осаму, – Сразу зайдя в кабинет, оборванца кличут по имени, как-то не особо беспокоясь о том, насколько неуважительно это звучало, да бегают глазами по классу, обнаружив взглядом названного. Шатен же, в открытую разочарованный тем, что его чудный сон на парте прервали, поднимает недовольный взгляд на пришедшего юношу. – Предупредить пришёл, – Сигма решает не ждать слизняка в коридоре, а заходит в кабинет сам, приближаясь к Дазаю, от упоминания имени которого сероглазый чуть ли не зубами скрипит. – Полагаю, твоя мать предупредила тебя, что сегодня я заявлюсь к тебе с целью перевоспитания такой- – "..такой псины" так и рвётся наружу, но Сигма топчет всю свою токсичность, продолжая. – Плевать. В 7 вечера. Мне нужен твой номер телефона на всякий случай. Адрес мне назвали. – Чего? Подожди, – Парень вспоминает вчерашний разговор с матерью, но она явно упоминала другого ученика. – Сигма? Это ты, что-ли? – Осаму запомнил это не совсем обычное имя, но вчера тот представился другим именем. Кареглазый ещё вчерашним вечером уговаривал мать своими возмущениями, мол не нужен ему никто, он и сам справится, но та была непреклонна. Дазай, сколько себя помнил, ненавидел какого-то контроля или наблюдения за собой, так было всегда, возможно поэтому он и вырос противным. Также юноша вовсе не был тупицей, у него была очень хорошая память и если бы не злосчастная природная лень, то во многих предметах разбирался бы, он правда может, просто не хочет и смысла не видит. Да и тем более, не на всё шатен болт забил, ему нравится литература и история, а по этим предметам были хорошие отметки. У него было уйма туча книг, так как он много читал, вместо того, чтобы заняться уроками, откуда и по набрался красноречия. Матушка же его, прекрасно это зная, решила по всей видимости заставить своего сына хоть немного учиться, наняв какую-то няньку, что Дазаю не понравилось от слова вообще. Сигма дожидается, когда тот сам осознает ситуацию. Сейчас думается, как бы не засмеяться: с одной стороны, длинноволосый тоже очень не хочет возиться с ним, а с другой – лицо этого парня в недовольстве, параллельно с растерянностью, выглядит весьма забавно. У него на лбу написано, что он удивлён и не желает мириться с нынешним раскладом. – Хей, почему ты согласился? Разве тебе не нужно всё время заниматься и вкалывать из года в год, изо дня в день, зазнайка мой? – Осаму улыбается, хлопает глазками, а желание хихикнуть пропадает, как только звучит "зазнайка моя" и Сыромятников резко хлопает ладонью по парте. – Я вчера чётко выразил свою позицию по поводу твоей манеры общения. Будь так добр, перейти с клоунского языка на нормальный, – Чуть ли не шипит Сергей, укоризненно глядя в чужие глаза. – Пфф, разбежался. Со мной никто не договаривался, и вообще, раз согласился - терпи, умник, – Дазай закатывает глаза. Его действительно не устраивал дальнейший ход событий, хотя бы потому, что теперь ему вряд ли спустят что-то с рук, как его мать. Проходит пару секунд, прежде чем светловолосый продолжает в спокойном тоне: – Сперва я отказался. Но мисс Дазай - женщина упрямая и слишком целеустремлённая, тебе ли не знать. В прочем, я пришёл сюда не отношения с тобой выяснять. Номер. – Сигма достает телефон из кармана брюк, быстро открывает в нём нужное приложение и тычет экраном перед носом Осаму, мол, печатай, – И только попробуй написать мне левый номер, я же прямо сейчас проверю, – Хвостист берёт в руки телефон и печатает, добавляя самого себя в контакты, делать всё равно нечего. В ожидании отличник хмурится, убирает волосы за ухо, стараясь игнорировать взгляды одноклассников Дазая. Боже, нужно было взять с собой Николая – тот бы точно привлёк всё внимание народа к своей персоне. От одного только представления этих встреч настроение уже портилось. Не то, чтобы в самые корни ненавистно, разве что неприятно, ведь Дазай после школы наслаждается одиночеством дома и отдыхает, а ему есть от чего отдыхать, но не всегда это выходит. – Уверен, что терпения на меня хватит, душа моя? – Парень упирается подбородком о свою ладонь и всё с той же фальшивой улыбкой глядит на Сыромятникова. О да, бинтованный в покое его не оставит своими 'беспристрастными' речами и подколами, какой бы ценой он потом не расплачивался, оно явно стоит того. Что может быть лучше видеть, как кто-то бесится и начинается эмоциональный концерт? Дазаю это нравилось. Наблюдать за чужими эмоциями, даже если и считал это странным. Также суицидник понимал, что Сигма этот далеко не мягкотелый, а поэтому и готов был проклясть мамочку свою за то, что выбрала именно его. К тому же, он его раздражает, так что вряд ли будет пай-мальчиком. Что ж, у Осаму действительно получается действовать на нервы юноше, да тот старается держать лицо, так что теперь весь максимум, который он позволяет себе проявить, заканчивается на хмурых бровях и агрессивных вдохах. – Уверяю, ты не первый цыганёнок, который пылесосит мои нервные клетки, так что поверь, уж мне-то терпения хватит, – Цедит Сигма, в раздражении прищурив глаза. Он каждый день тусуется с Николаем, стаж - все школьные годы жизни, запас терпения уж точно заполнил бы Марианскую впадину. Продолжать диалог Сергей не видит смысла, забирает телефон, забив на проверку, и разворачивается на выход, случайно задев плечом вскочившего у двери рыжую чихуахуа: Накахара Чуя – еще один отличник. Последним Сигма слышит от него недовольный вопль имени Дазая. Что ж, может Чуя тумаков ему оставит, Сыромятников даже прикрыть зад его готов за это, да ещё и руку пожать. Бинтованный громким приветствием встречает своего друга, который вновь что-то недовольно рявкнул в ответ. Кстати говоря, грех не упомянуть, что Чуя – один из тех бедняк, что "попал под расстрел нервотрёпки" от Дазая, правда второй конечно часто получал и далеко на просто подзатыльник. Многим было потешно наблюдать, как один весело что-то лепечет, а другой с агрессивной реакцией орёт, чем привлекает внимание не только учеников, но и учителей. В общем, скучно в этом классе не было никогда, тихо – тем более. *** К сожалению, без звонка не обошлось. Ближе к семи Сигма подошёл к чужому дому, однако домофон оказался сломанным, что очень огорчило длинноволосого: ему с самого порога подъезда придётся разделять общество Осаму. Возникает идея подождать, когда придёт кто-то из жильцов дома, да откроет дверь, но она моментально отпадает, ибо чёрт знает, когда эдакое чудо произойдёт. Делать нечего, приходится набирать номер. Пока идут гудки, Сигма откашливается, да убирает другую руку в карман худи, спиной опираясь о поручень: сейчас тот выглядел совершенно иначе, будучи не в школьной форме, а в весьма свободной одежде. Так он, наверное, со спины более походит на парня. Тем временем Дазай, придя домой, прибирает дом по просьбе матери, правда делает он это подобно скорости черепахи. У Осаму было ощущение разряженной батареи, но он с горем пополам успел буквально за минуту, до звонка Сигмы. Беда только в том, что, переодевшись и, соответственно, сняв бинты, Дазай совсем позабыл, что он не просто так носит эти бинты, в которых часто бывает жарко, поэтому он спешно надевает кофту и отвечает на звонок, подбегая к окну. Парень помнит про сломанный домофон, а потому ему придётся открывать изнутри. Осаму замечает у подъезда пришедшего гостя, сказав по телефону, что сейчас выйдет, сбрасывает, выходя из квартиры. Спустившись с четвёртого этажа, парень открывает дверь, впуская Сергея, одаривая его натянутой улыбкой. – Проходи, прелесть. Я так заждался, да души в тебе не чаял у окна, – Убирая телефон в рюкзак, Сигма молча машет рукой в знак приветствия, выглядя более умиротворённым, нежели в школе, что весьма удивительно, ибо перед прогулкой до дома Осаму парниша ещё долго присылал Коле голосовые с ворчанием. Хотя умиротворённым громко сказано, скорее обречённым. Пока те поднимались к квартире мучителя, парень думал, как себе упростить жизнь и заставить Дазая хоть немного слушать его. Подтянуть его совсем на немножко, чтобы потом сказать, мол, сам виноват, а он, Сигма, старался над этим слизняком, не покладая рук, однако все попытки тщетны, так что эти самые ручонки Сыромятников умывает. Звучит неплохо, стоит лишь надеяться на содействие Осаму. – Я не доделал своё домашнее задание, так что в перерывах между объяснением тем я буду давать тебе упражнения, а в это время допишу свою домашку, – предупреждает Сигма, как только те заходят на порог чужой квартиры. Осмотр новой территории вполне естественнен в природе человека, но длинноволосый считает, что делать это надо не слишком внимательно. Что-то вроде дурного тона, как-то так это представлял Сыромятников, потому разувшись, сразу проследовал за Дазаем в комнату. – Что ж, предлагаю и тебе начать с домашки. Если вдруг... возникнет желание, – Делает акцент Сигма, едва ли хмурясь, – То на выходных можем затронуть темы, что ты проходил раньше. Звучит само по себе смешно, но сам сероглазый понятия не имеет, чего ещё потребует мать этого цыгана, поэтому приходится оповещать обо всём заранее. – Ты готов тратить время на меня, такого нерадивого уродца, ещё и на выходных? – Звучит слегка удивлённо из чужих уст, ибо Осаму вообще не ожидал такого предложения. – Тебе самому не захочется отдохнуть от меня хотя бы на выходных? – С одной стороны, было бы неплохо затронуть пройденные ранее темы, но точно не для кареглазого. Он бы вскрылся на месте, если бы пришлось ещё и по выходным уделять время нудной учёбе. – Я так понимаю, на домашку в твоём дневнике мне надеяться не стоит? – как-то измученно-саркастично звучит это теперь, когда Сыромятников даже взгляда не поднимает на чужие глаза, а лишь лезет в свой мобильник, уже выискивая чат с Ацуши. Первую реплику Сигма успешно игнорирует, считая ненужным посвящать этого слизняка в свои планы. Но тут Осаму прав: выходные дни он почти что отдыхает – в субботу отсыпается до 5 вечера, ибо в будние дни он спит от силы 6 часов, а в воскресенье половину дня проводит за делами, другую же отдаёт Гоголю. – В дневнике нет, но я запомнил, – Дазай проговаривает это уже после того, когда Сигма набирает сообщение его однокласснику, а тот, мельком глянув в чужой телефон, видет это и пожимает плечами, решив, что не будет напрягать свою головушку и вспоминать. Осаму тянется за школьной сумкой и достаёт нужные предметы, предварительно усадив Сергея за рабочий стол, куда сел и сам. Как Сигма и сказал, сначала юноша берётся за предмет, который сам может сделать – это история, дабы гость сделал свою домашнюю работу не отвлекаясь, а потом уже переключил всё своё драгоценное внимание на шатена. Дазай довольно быстро ответил на вопросы, что им задали, даже без особой помощи учебника и переключился на математику, которую перестал понимать ещё в 7-8 классе, соответственно тут уже не без объяснений и помощи. – Вот, твой час настал! Давай же, мой герой, растолкуй мне эту кошмарную алгебру! – В своей манере начинает парень. Сергею осталось лишь дописать эссе по праву и сделать тестовую часть по химии. С эссе справляется за кратчайшие сроки, а химию он успевает лишь начать, да только Дазай-смотрите-какой-я-клоун оповещает о том, что его полномочия, увы, заканчиваются на истории. – Кхм, ну. Секунду, – Сигма убирает в сторону тетрадь по химии и берется вновь за телефон, чтобы найти домашнее задание Дазая по математике, – Чудно, эту тему мы уже давно прошли. Как так слушать надо, чтобы производные не понимать, – Бурчит Сыромятников. – Не ворчи, зубрила, ты знал, на что идёшь. Телефон тоже убирают в сторону, а левая рука тянется за своим блокнотом (с сереньким котиком на обложке!) в рюкзак, пока правая открывает учебник. Взгляд сероглазового на учебнике держится несколько секунд. Это буквально первые базовые формулы из всей темы. Предчувствуя тяжёлый вечерок, Сигма снимает с запястья резинку и зажимает ту в зубах, в то время как руки пытаются собрать волосы вместе, чтобы потом завязать низкий хвост. Осаму наблюдает за чужими действиями, а когда тот завязал себе хвост, еле удержался, чтобы сейчас не подшутить ненароком, да он ещё с самой первой их встречи держался! Длинные волосы были настолько непривычны для взора, но кареглазый решил пока промолчать. Пока. Следующие полчаса – что весьма немного – проходят в относительной тишине, пока Сигма простым языком и по пальцам объясняет первые две формулы прозводных: по какому принципу вообще вычисляют производные, и как их умножать. Самозваный самоубийца со скучающим лицом смотрел на стенку, иногда кидая взгляды на Сигму и кивая, дабы показать своё внимание к чужим объяснениям, пока его не заставили записывать всё в тетрадь, здесь конечно не обошлось без мучительного вздоха. Если быть честным, то Осаму пытался что-то понять, но без особых усилий, лишь для вида. “Ты серьёзно думал, что со мной всё так легко будет?„ – Предлагаю сделать что-то вроде шпоры с формулами. Пока что всё понятно? – Задаётся в конце концов вопросом Сергей, наконец за все время подняв свой взгляд на чужие глаза. Он не совсем уверен, что Дазай слушал его внимательно и вообще слушал ли, но если тот действительно внимал чужим речам, то длинноволосый готов даже пожать тому руку, иначе все его усилия напрасны. Не хватало ему ещё придумывать тактику для привлечения полного внимания Осаму к нему учёбе. – Неет, – Отвечает на вопрос Дазай с раздражающей улыбкой, слегка качнув головой в отрицательном жесте. – К сожалению, ваше величество так скучно и нудно объясняет, что аж в сон клонит, я ни-че-го не понял, – Юноша состроил наигранное грустное выражение лица, будто 'вот-вот слезу пустит', драматично приставляя тыльную сторону ладони ко лбу. Шатен подумал: в крайнем случае можно выбесить Сыромятникова своим безразличием и дурацким поведением, ведь кого это не будет раздражать? По светловолосому видно, что он старается, жаль только, что Дазая это ни коем образом не волнует. Его голова сейчас забита мыслями о том, как бы всё-таки вынудить Сигму послать его куда подальше и отказаться от просьбы родительницы. Казалось, взгляд чужих серых глаз сделает дыру в Осаму: настолько тот был раздражён. Хочется схватить этого идиота, связать и заклеить скотчем рот, затем посадить за стол, и мучить его теорией уже по физике, а теория по физике – нудятина та ещё, и Сыромятников уверен, что Дазай бы мысленно молил убить его спустя час неизвестных определений, научных средств выразительности,  скучной интонации и сложных формулировок. А если уснёт - током бить. Припоминает Николая, когда тот шутки мерзкого подтекста шутит. К счастью Осаму, ему попалась нянька с более лояльным отношением к таким... проходимцам. Представить страшно, что было бы с Дазаем, будь Сигма консервативнее. Шатен лишь хлопает глазками по своей излюбленной привычке, когда смотрит на злой взгляд в свою сторону после его выходки. Ему было не мало интересно, какой вариант привлечения его внимания придумает Сигма, ведь 'прости, милый, но мне так трудно сосредоточиться на том, что мне абсолютно не интересно! буквально девятый круг ада!'. Вряд ли бы Дазаю кто-нибудь поверил, если бы он сказал, что пытался заставлять себя не бездельничать, но, увы, это оказалось слишком трудно, чтобы перебороть. Но парень всё равно об этом не скажет, ибо его неправильно поймут, так как он уже говорил своей матери, но она восприняла это, как типичную подростковую лень и даже отчитала: было весьма обидно, поэтому Осаму махнул на всё рукой и перестал как-либо стараться.   Но, как бы тяжко с этим большим ребёнком не было, Сыромятников в любом случае должен найти над ним управу. Светловолосый переводит взгляд на книгу, мысленно считая до 10, чтобы подуспокоить нарастающую злость, да придумать что-то. Что-то, что точно заставит кареглазого усидеть на месте, да сосредоточиться на деле. Наверное, проходит минута молчания Сергея, разрушаемая легким постукиванием пальца о стол, и только затем Сигма наконец решает что-то сделать. – Предлагаю перерыв на игру, – Весьма неожиданно заявляет юноша, достав из рюкзака колоду игральных карт, да оборачиваясь на закрытую дверь, – Играем на желание. Дурак, покер? Или другие пожелания имеются? – Колоду уже активно тасуют в руках, используя моментами техники мексиканской тасовки и Фаро, – Надеюсь, твоя мать не зайдёт к нам в это время.. – Дазай поднимает голову и вскидывает бровь в вопросительном жесте. – Карты? – Юноша выпрямляется и усмехается. – Значит мне азартный мальчик попался, да? Интересно. Давай в дурака, – Спустя недолгие раздумья отвечает Дазай, выбирая то, в чём лучше владеет опытом и умением играть, не всегда ему везло, правда, но зачастую победить удавалось. – Как будет забавно посмотреть на её реакцию, если она в негодовании спросит, что это мы делаем, а я, перебив тебя, отвечу, что это обычные карты на раздевание дорогой Сигма предложил! – На опущенную шутку светловолосый лишь пфыкает, заменяя им своё хихиканье, да прекратив тасовку, раздаёт каждому по шесть карт. Рубашка выглядит изношенной: где-то пятнышко от неизвестной жидкости, где-то царапины, а на трёх картах буквально края были оборваны. Картам этим 5 лет, сразу видно, что пользовались ими очень активно, да так, что и лицевая сторона выглядела весьма изношенно. Увы, новые купить руки не доходят, но сейчас Сыромятникову это ого-го как поможет: за 5 лет игры эти повреждения на рубашке стали чем-то в роде отличительного знака каждой карты. Изначально к ним присматривался только Фёдор, а когда Сергей и Коля поняли, каков один из секретов победы Достоевского, тоже очень скоро нагнали в этом деле старосту. Козырной картой стал бубновый валет. – Ниже восьмёрки что-нибудь есть? – Спрашивает Сигма, глянув на карты противника: и без чужого ответа знает, какие у того карты. – Нет, – Дазай помотал головой в отрицательном жесте и начал рассматривать карты, замечая, что они довольно старые, а практически на каждой из них какие-то отметины, которые Сигма наверняка запомнил. Но об этом он решил умолчать и сделать вид, что не заметил. – Есть вопрос не по теме: почему вдруг решил перейти в эту школу? – Это не я решил. Мама сказала, что я буду учиться в школе, где работает она, ибо так будет и ближе и удобнее. Мне было всё равно.  Между делом сероглазый иногда задавал вопросы, разбавляя игру весьма простой беседой, да стараясь узнать чуть больше об оппоненте: ему, в конце концов, ещё две недели с ним нянчиться. Осаму же отвечал на вопросы Сыромятникова, но не сразу и не прямо, сначала отшутится, потом даст какой-то скомканный ответ, мол угадай, вру или нет. Сыромятников отчего-то не совсем был уверен в своей победе – теперь эта игра с Дазаем ощущалась так же, как и игра с Достоевским. Напряжнее всего, всё-таки, у второго, но сути особо не меняет. Однако юноша старается верить в свою победу, уже мысленно думая, что бы загадать такого Осаму. Секрет разгильдяя очень прост : параллельно интуитивно предполагал, какие-то карты могут быть у противника, а потому и играл очень уверенно. Если бы ранее шатен сталкивался с этими картами, то давно уже бы запомнил их, но, увы, на данный момент делать это удаётся лишь на ходу. Также Дазай думал над желанием, но ничего интересного в голову не приходило, поэтому, на случай выигрыша, он решает приберечь своё желание на более выгодный момент, ведь это не последняя их встреча, верно? Для Осаму это желание должно быть интересным, а для этого ему нужно немного лучше узнать Сергея, дабы знать, чем его подколоть или что-то в этом роде. Парень до сих пор помнит вечера с матерью, когда та учила его играть в карты ещё в детстве, так как ей было не с кем, а научить своего смышлённого сыночка показалось неплохой идеей, но ему понравилось, из-за чего он охотно соглашался играть с кем-либо,пока однажды не наскучило. Правда женщина жаловалась потом, что выиграть его толком не выходит. Когда колода себя полностью исчерпала, а у игроков остаётся по две карты, Сигма сжимает губы в тонкую полоску, понимая, что это либо ничья, либо проигрыш. На руках два короля, один из которых козырной, а второй крести, казалось бы, шансы есть, но вот загвоздка: сейчас ход Дазая, а Сергей ясно понимает по рубашке, что у того две одинаковые карты – одна козырная, другая, увы, не крести. Как только карты оппонента оказываются на столе, Сыромятников не глядя забирает их: – Предлагаю ещё партию, – звучит довольно настойчиво, а руки лезут за колодой с отбоем, чтобы снова перетасовать и раздать карты, – Внимаю вашему желанию, monsieur. По тону юноши можно четко сказать, что тот недоволен своим проигрышем, даже, наверное, разочарован, но всё равно полон решимости сравнять счёт. Дазай ехидно ухмыляется, видя, как Сигма отреагировал, собственно, этого он и ожидал, Сыромятников довольно предсказуемый. – Запомни этот момент. Когда придет время, я воспользуюсь своим желанием, а пока что у меня нет идей, – На высказывание о желании серые глаза закатывают в сторону, затем владелец этих самых глаз решает оставить при себе язвительный комментарий о фантазии кареглазого. Шатен облокачивается о стену, пока тот тасует карты и уже прикрывает глаза, но после заданного вопроса моментально открывает их.  – Кстати, могу я узнать, как ты с Фёдором познакомился? – Снова звучит вопрос, когда Сигма смотрит свои карты, – Твой ход, – Когда юноша спрашивал у Достоевского лично об их знакомстве, староста лишь многозначительно улыбнулся и пожал плечами, решая утаить детали их взаимоотношений в прошлом, сказал только, что некогда они были "друзьями", да только пути их разошлись, в итоге чего эти двое испытывают колоссальную неприязнь друг к другу. Такой ответ не совсем устроил Сыромятникова, но докапываться до Фёдора не стал – себе дороже. А тут сидит лохматая шпала, что как раз-таки являлась частью столь интересной истории, так почему бы и не попытать удачу. – Ууу, хаха, – Осаму сразу же расплывается в не очень доброй улыбке и смеётся. После смешка переводит взгляд на чужое выражение лица, и становится не по себе: Сигма всеми фибрами души чувствует негатив Осаму, стискивает зубы, да пытается вспомнить, кого напоминает эта аура. – Да так. Мы дружили в начальных и средних классах, а потом эта крыса, – Парень замолкает, думая, говорить про этот крайне неприятный инцидент или нет. – Бессовестно нагадив, смылась в мусорные баки, поджав хвост. Я так понимаю, ты с ним дружишь? Не завидую. Как можно с такой личностью вообще водиться? – Парень поднимает свой прищуренный взгляд всё с той же улыбкой, а выражение лица выглядело очень пассивно-агрессивным. Бинтованный ходит десяткой треф. Сыромятников резко становится спокойным, держит лицо, да никак не реагирует на чужой рассказ и настроение: общение с Достоевским имеет свои плюсы, подобные перемены в эмоциях более не ставят Сергея в замешательство. – В общем, мы бесим друг друга конкретно. Представляешь мой шок, когда я, перейдя в эту школу, увидел его, – Дазай прекрасно помнит случай, когда Достоевский подставил его для своей же выгоды, тем самым предав, но это не значит, что Осаму не отомстил. За долгие годы их дружбы он уже хорошо знал своего друга и нашёл слабое место. Как итог: они молча распрощались, оставшись квитами и буквально врагами. – Тяжело назвать нас друзьями. Мы скорее... товарищи. Когда-то я был его заместителем в классе - Фёдор в старостах сидит не первый год, – Кажется, теперь ход светловолосого. – Да уж, повезло тебе, что не в одном классе учитесь. Или тебе и в этом деле помогла мать? – Дазаю скидывают два вальта: буби и червы. Бинтованный уже хотел ответить на вопрос, но замолкает, передумав. Сыромятников попал в самую точку: мать Осаму и в правду была в курсе всей ситуации, а потому и не хотела лишних ссор, переведя его в другой класс. Именно поэтому она с самого начала просила Сигму помочь, а не Фёдора, ибо всё запущено слишком далеко. Что произошло знают только эти двое, но это "что-то" явно должно было быть чем-то действительно весомым, дабы довести друзей детства до такой ненависти друг к другу. – Надо бы шустрее с этим заканчивать. Доигрываем эту партию, я пишу тебе математику, а затем расходимся, – Колода исчерпала себя, так что конец долго ждать себя не заставит, – Если вдруг захочется поблагодарить меня за готовую алгебру-- хотя забей, я даже не знаю, что с тебя взять, – Проходит еще пару минут, Сыромятников скидывает последнюю карту, как раз придумав желание. Проиграв, Осаму наигранно закатывает глаза и издаёт глухой звук что-то вроде "пф". Не трудно было предполагать, что загадает светловолосый, если у него, конечно, нет каких-либо других планов на Дазая. – Кажется, я победил. Что ж, моё желание таково: как бы скучно не было, заставь свою ленивую тушу слушать и понимать, что я тебе объясняю. Если откажешься, то-, – Юноша выдерживает паузу. На самом деле он не придумал, чем можно пригрозить тому, хотя недавно, кажется, был недоволен чужой фантазией.. – А это ты уже узнаешь сам. Не одному тебе интриговать людей. – Серьёзно не знаешь? – Парень вопросительно вскидывает бровь. – Если б ты придумал, сказал бы, – Осаму усмехается, понимая, что Сигма не знал, чем шантажировать его. – Сказал бы и ткнул носом, дабы я уж точно стал послушным мальчиком, верно? – Ах, какой ужас, его маленький обман раскрыли. Отличник разочарованно тцыкает, глядя теперь уж на бинтовонного полуприкрытыми глазами, да вскоре отводит взгляд, переключая внимание параллельно на чужую математику, о которой за последние 20 минут успели позабыть. Вырывает из блокнота листок, затем пишет на нём решение номеров, скучающе откинувшись на спинку. С одной стороны, у Дазая было желание узнать, что Сергей сделает и каков будет его ультиматум, но, так как никто ничего пока не придумал, решает проверить чуть позже. – Сигма, у тебя есть друзья? – Невзначай спрашивает Дазай, дабы убедиться, верна ли его мысль насчёт того, что длинноволосому, скорее всего, не до тесных связей с кем-либо. Если уж он так уходит с головой в учёбу. Скучать долго не приходится, кареглазый удивляет ответной заинтересованностью персоной репетитора. Сигма даже прекращает писанину, вдыхает, губы сжимая, да не выдыхает: нечасто такие вопросы тебе задают. В случае Сыромятникова, их не задают вообще. Ну, у него есть кот. "Да ну, я ещё в своём уме и в здравой памяти", думает тот, как только возникает мысль о чёрном комке вредности и лени. Длинноволосый задумчиво не сводит взгляда с листка, прокручивая ручку меж пальцев. Если так подумать, ему сложно сказать, кто является другом, а кто нет. Ну, два раза в месяц он точно уделяет время Николаю. Правда в основном тот тащит сероглазого в новые компашки, где парень чувствует себя не совсем комфортно. Остальное время у него действительно занимает учёба и.. иногда он играет на мамином фортепиано. Когда та в командировке. – Возможно..? Я не уверен. Но, в принципе, неплохо общаюсь с Колей, – выдыхает наконец и вновь возвращает своё внимание к производным, – Не подумай, я не жалуюсь. Думаю, меня устраивает моё одиночество. – Коля? Это тот, что возле Фёдора чуть-ли не постоянно ошивается? – Дазай уже был наслышен о Гоголе, ибо он своей эксцентричнной персоной смог набрать известность в школе, ведь 'кто только не знал этого клоуна'. Ответ Сигмы Осаму не удивил, а даже малость обрадовал тем, что он оказался прав и не ошибся. – Тебя устраивает одиночество только потому, что пока ты с ног до головы в учебе и не можешь думать о чём-то другом. Возможно не знаешь, какого это, поэтому так говоришь, – Непринуждённым тоном произносит юноша, складывая руки на рабочем столе и ложась на них. Парень и не думал строить из себя какого-то философа, который рвётся учить жизни, ему просто нравилось мыслить вслух, а мыслей у него было много, это была огромная потребность хоть когда-то кому-нибудь их рассказать. – По крайней мере ты не выглядишь, как человек, который будет по истине наслаждаться одиночеством и жить счастливо, – Рассуждения оборванца не остаются без внимания в голове Сигмы, а так, пока что он решает промолчать. Изначально правильно он предположил, пф. Откуда такая уверенность, что у Сыромятникова раньше друзей не было. Нет, конечно, быть пожизненным отличником в чужих глазах звучит не так уж и плохо, да вот только суждение это уж больно ошибочное. Были у него друзья, учёба ему не мешала. Просто чуть позже в его жизни заявилась мать, чьё внимание можно было привлечь лишь своей исключительной безупречностью. Нельзя сказать точно, что Дазай был не прав, когда говорил о времени на знакомства и друзей. Если так подумать, то у Сигмы действительно "свободного окошка" в будничные дни не было. Да и в выходные особо тоже, в основном сон и дела по дому. – А с чего, собственно, тебе стало это интересно? Неужели я теперь стал частью слухов школы, – Сигма хмыкает, продолжив решение уже в более быстром темпе. Рассуждения на тему своей социализации, очевидно, идут в разрез с математикой, отчего юноша только сейчас замечает, что спутал последний из заданных номеров с другим: в деление производных полез. Шатен пожимает плечами и устремляет свой взгляд на длинноволосого и улыбается, – Хотел проверить, насколько я умён, что смог изначально правильно предположить, – Дазай, когда становился более спокойным, был вполне нормальным человеком, совсем не как в школе. Если там он говорил резко, громко, со слащавой интонацией и клоунской манерой речи, то сейчас было всё иначе: уравновешенное поведение и довольно спокойный тон. – Знаешь, я предпочитаю относить себя к той группе людей, которой плевать на неудобства, главное, что самому нравится. А человек – приспособленец, все неудобства для него очень быстро перетекают в норму. Вывод сам сделаешь, раз ты такой умный мальчик. – Как тебе с такими волосами живётся вообще? Это удобно? – Спрашивает Осаму, потянувшись рукой к чужим волосам и щупая мягкий локон, не задумываясь о том, что это немного неприлично. Волосы Сыромятникова не в первые "соблазняют" посторонних людей. Кто их только не трогал, серьёзно. Даже Фёдор на пару с Николаем, у которого тоже волосы длинные, косы порой ему плетут. Так что Сергею как-то фиолетово, кто там трогает его, и трогает ли вообще. Суицидник только хмыкает, видя, что Сигма не придаёт особого значения тому, что бинтованный трогает его волосы. Начал слегка накручивать светлый локон на палец, распутывая и буквально играясь. – Го-то-во, – Скучающе распевает юноша и кладёт листок перед носом Осаму, потягиваясь, – Завтра в это же время собираемся. И не забывай про желание, – Собирается Сигма довольно-таки быстро, хвост распустил, да капюшон нацепил: вечером прохладно. А кареглазый может лишь разочарованно вздохнуть, когда светловолосый встаёт, заставляя того оставить в покое локон. Юноша провожает Сыромятникова до двери и ждёт, пока тот обуется. – Ты говорил, что я не выгляжу как человек, который будет наслаждаться одиночеством. Но исходя из твоего.. рассказа о ваших взаимоотношений с Фёдором, я начинаю думать о том, что значение друзей слишком переоценено. – – Нашёл кого в пример приводить. Ты даже не знаешь, какой была наша дружба, и кстати, мне кажется, это больше зависит от людей. Взаимопонимание и бла-бла-бла, – Дазай зачем-то фыркает, а после улыбается, прощаясь со своим репетитором, махая рукой напоследок. – До завтра, душа моя! – Сразу после того, как дверь закрылась, Осаму свалился на кровать, чувствуя себя амёбой, не понимая, почему так устал. В общем, через минут 20 кареглазый уснул, не удосужившись и раздеться. *** Это утро встречает Сигма скандалом с матерью и пощёчиной: вот и вылезло ему боком это злосчастное второе место. В попытке быстрее сбежать от этого конфликта Сигма слишком рано приходит в школу. В их кабинете сидел только один человек: Шибусава – самый молчаливый и спокойный. Как ни странно, с ним завязался диалог, тот даже подал юноше бутылку холодной воды, чтобы хоть немного покраснение на щеке успокоить, а подошедший позже Фёдор лишь понимающе хмыкает, глядя на Сыромятникова: знает, какие у него отношения с матерью. Остальной учебный день проходит не так спокойно, как хотелось бы. Николая поймали на большой перемене с сигаретой, за углом школы, а длинноволосый просто с ним стоял, однако выговор тоже получил. Только вот Сигма за счёт курильщика смог выйти белым и пушистым, а Николай вот обижался, пускай и недолго, только вот приставать начал сильно к Сергею: весь день за ним, как хвостик. Дазай, когда замечал Сигму где-то в коридоре, весело махал ему рукой и подмигивал, и не скажешь даже, фальшивит шатен от нечего делать или нет. Пересекаясь с ним, сероглазый лишь кивал тому, ощущая некое чувство стыда – выёживается Осаму, а неловко Сигме. Тем не менее Коля пользуется этим, да стебётся над Сыромятниковым. К вечеру Осаму встречает Сергея также, как и вчера. Несмотря на неудачи, Сергей всё же заявляется на порог клоуна, теперь же не сводя уставшего взгляда с чужих руки: на этот раз Дазай бинты не снял, зато был без вчерашней кофты! Заранее подготовившись и не смотря на возможность зажариться. Всё-таки душевный комфорт ему куда больше по нраву. – Снова математика? – Спрашивает юноша, закрывая за собой дверь и проходя в квартиру. – Мне интересно даже, сколько времени и стараний ты вложил, чтобы понимать этот злосчастный предмет или с самого рождения дано? – – Математика интересная, так что секрет исключительно в понимании этой науки. И я не верю в существование.. таланта. – – Надо же, – Чуть ли не шёпотом произносит Дазай, слыша чужое мнение о 'таланте'. На самом деле Осаму не знал, согласиться с этим или нет, на удивление он размышлял о многом, только, оказывается, не об этом. – По тебе заметно, что не веришь. Неудивительно ни капельки. – Сергей разувается и проходит в уже знакомую комнату, усаживаясь туда же, где сидел вчера, – Я взял у Куникиды твоё расписание. Стартуем по тому же принципу: делаем домашку, затем приступаем к... физике..? – Длинноволосый озадаченно смотрит чужое расписание и мысленно бранится: предмет, который он ненавидел больше всех, – Короче говоря, сегодняшний вечер будет скучнее вчерашнего, готовься. Парень проходит за Сергеем, безысходно садясь рядом и выглядя довольно уставшим. Ну конечно: попробуйте сами проснуться посреди ночи, проспав всего часа два, и ворочаться до самого рассвета, не в силах заснуть, не смотря на старания. Какая жалость, что подобное повторялось очень часто, и редко когда Дазай мог нормально поспать, без всяких кошмаров или терзающей его душу тревоги. – На сегодня у меня не задано предметов, которые я могу сделать сам, – Юноша утыкается лбом в стол и мучительно вздыхает. – Плохая из тебя группа поддержки, – Осаму, пока Сыромятников делал свою домашнюю работу, решил по быстрому сделать японский, резко вспомнив про него. Предмет не сложный, да и само задание, почему нет, если ты уже изнываешь от нагнетающей скуки. В этот раз Сыромятников чутка задерживается с заданием, в связи со своей задумчивостью: от чего-то вспомнился сегодняшний скандал с матерью. Как это всегда бывает, отличник лишь мысленно позволяет себе приводить аргументы в свою пользу, иногда даже возникает чувство сожаления, что светловолосый не ответил ей, как следует. От таких мыслей даже некое раздражение зародилось на душе, увы и ах, но в прошлое не вернуться. Как минимум, человечество еще не придумало машину времени. Вчерашнее желание светловолосого не давало ему покоя, так хотелось из чистого любопытства посмотреть, что такого придумает Сигма, дабы добиться чужого послушания, ведь для этого юноша должен был знать, на что надавить. Вкратце: сегодня поведение Дазая будет непозволительно безобразным. – Кинетика. В принципе, не самая сложная тема, – Отложив свои тетради, заключает Сигма, – Запишем пару терминов, и я тебе их постараюсь объяснить, – План звучит просто и, в принципе, надёжно (ага, как швейцарские часы), так полагал сероглазый, пока не начался Дазаевский цирк или театр одного актёра: шатен частенько перебивал, задавая глупые вопросы, не слушал и, причём, по его виду было видно, отвлекался на что-то. Если ему говорили что-то записывать, дабы закрепить информацию, то он делал это ужасно медленно, либо вообще не писал. Подытоживая: Дазай заставил новоиспечённого репетитора изрядно разозлиться. Первое время Сыромятников был очень терпелив, затем голос перешёл на более повышенный тон. Один раз даже замахнулся учебником по физике на Осаму. Раздражение копится в груди, перерастает в жгучую злобу, словно лава пытается поглотить в себе чужие внутренности, стремится вылиться наружу, да чужой рассудок всё никак не помутнится, причиняя владельцу всей этой системы душащую боль. Всё это накапливается и в один момент, словно взрыв больших фейерверков, злость пробивает шкалу терпения, оставляя Сигму притихшим и до боли.. уставшим. Усталось эта заставляет ощутить ровно ничего: вся та вакханалия будто в миг исчезла. Осталась только пустота. Длинноволосый ладонью проводит по лицу, пытаясь восстановить весь запас энергии, но его попросту нет. Кладёт небрежно учебник на стол, забирает телефон и удаляется из комнаты со словами о том, что сейчас вернётся. Правда забывает, что квартира чужая и он совсем не знает, где здесь находится ванная. Возвращаться обратно, наверное, неловко, так что Сергей интуитивно находит нужное помещение и закрывается внутри, включая воду. Не совсем правильно покидать вот так вот хозяина квартиры, но Сигма уже не может. Умывшись и собравшись с мыслями, помятый Сыромятников включает телефон и набирает номер, зачесывая рукой свою чёлку назад. Звонок принимают быстро, юноша произносит ожидаемое "Алло". – Неужели малышу Сигме нужна помощь? – звучит на той стороне ядовито и коварно голос Фёдора.