Беглец

Голос. Сквозь гневно бушующие волны океана он слышал голос. Тихо плывут маги воды, Песнь скорби им поют. Тьма вокруг, звезды гаснут, Жизни нить тонка тает. Мелодия обжигала горечью и тоской. Никакой огонь не обжигал так больно, как слёзы, что он видел в глазах собственной матери. Спи, спи, мой волшебник воды, В ночи мрачной умирай. Спи, спи, мой волшебник воды, Свет твой гаснет, тень приходит. Голоса сливались воедино – эта ночь была кровавой. Ужасающей. Вокруг один только плачь и отчаянные крики. Океан забирал тела один за другим, волнами глотая последнее, что осталось от его жителей. Капли летят, слезы горьки, На землю падают тихо. Силы уходят, магия меркнет, Ветер тоски пронзает ночь. Луна светило ярко, и он не мог оторвать взгляда от безжизненных глаз вокруг. Словно застывшие куклы. Спи, спи, мой волшебник воды, В ночи мрачной умирай. Спи, спи, мой волшебник воды, Свет твой гаснет, тень приходит. Земля глотала слёзы словно в дождливый период. Тихо плывут маги воды, Сквозь вечную тьму уходят. Спят они в объятиях моря, Где песни печали играют. Эта была лишь первая ночь. Первое, что Чонин уловил, просыпаясь, это голоса, что доносились откуда-то издалека, но достаточно близко, чтобы разобрать слова. — … Хён, мы должны сообщить Сенату. Если он… — Хан, мы не будем никому ничего сообщать, пока сначала не поговорим с ребёнком. — Именно! Он ребёнок! Ты это понимаешь? — злобное шипение, от которого Чонину стало не по себе. Он не любил громкие звуки. Его пугали крики. Пугали… эмоции. Они были неподвластны ему. Что-то, за что он держался голыми руками, но от чего пытался убежать со всех ног. — Я сообщил Чану. Он скоро приедет, — с ужасом открыв глаза, Чонин резко подскочил на месте, всматриваясь в дверь, из которой были слышны голоса. Один из них знакомый. Один из них он уже слышал. Он не мог сопротивляться ему. Он не мог бороться. Он был слабым. Беззащитным. Непростительно. Когда он стал такой тряпкой? — Хён, это небезопасно. Ты же знаешь закон. Знаешь правила. Мы должны предупредить Сенат об этом, — волнение. Чонину почему-то стало смешно, и он усмехнулся, после сразу же нахмурившись от резкой головной боли. Осторожно сев, так как ощущал лёгкое головокружение, он оглянулся, осознавая, что лежал на диване, накрытый чёрным пледом. Вокруг были шкафы со старыми книгами и пустой стол. Большое окно с растёртым подоконником, серые шторы, что закрывали вид, и Чонину сразу же захотелось подойти к окну и открыть его. — Хан, я знаю, — тяжелый вздох, словно мужчина повторял это в десятый раз. А, может, так оно и было. — Я знаю и Чан знает об этом тоже, но… Мы не можем просто взять и бросить ребёнка в пасть акулам. — Они помогут ему. Да чёрт, хён, они будут рады узнать, что где-то тут проживает дитё магов воды! — Чонин не мог понять, о чём они говорили. Что за Сенат? Что он успел пропустить, пока спал? — Ты прав. Они будут очень рады, но будет ли ребёнок этому рад? Будет ли ребёнок, клан которого был истреблён, рад находиться рядом с теми, кто приложил к этому руку? — сердце Чонина пропустило удар. Что?.. Что это значило?.. Убийцы его семьи?.. Убийцы народа Севера?.. Они хотели отправить его к ним? К охотникам? Да он скорее сам себе глотку перережет, чем добровольно согласится на это. Стряхнув с себя чужой плед, юный маг оглянулся по сторонам, в углу у стола замечая свой рюкзак и, тихо, без лишних звуков поднявшись на ноги, он схватил рюкзак, после чего хмуро уставился на дверь. Голоса не стихали, всё продолжая спорить: — Прошло уже много лет… — Много лет для кого, Хан? Возможно, для нас, да, но для него это вся жизнь. Вся жизнь горечи и утраты. Вся жизнь без клана, без семьи. Вся жизнь в страхе. Чонин резко вдохнул, пытаясь унять подрагивающие губы. Какое право они имели? Какое право они имели что-либо решать за него? Они понятие не имели, что это значит потерять всё. Они понятия не имели, что это значит опасаться собственной тени. Один шаг, второй, он словно марионетка, которую тянули за ниточки. Оказавшись у окна, Чонин раздвинул шторы, встречаясь с резкими лучами солнца. Слишком ярко. Схватившись за ручку, он потянул её в сторону, на распашку открывая окно и вглядываясь вниз. Только сейчас он сообразил, что всё ещё находился в университете, каким-то образом оказавшись на третьем этаже. Он не помнил, как тут оказался. В голове всплывала лишь тьма и тёплые руки. После спокойствие. По телу пробежали мурашки, и Чонин с ужасом осознал, в чьих руках он оказался. Не думая, юный маг вступил одной ногой на подоконник, намереваясь спрыгнуть вниз. Его охватила паника, мысли одна за другой всплывали в сознании, но в то же время всё было туманным. Пальцами крепко схватившись за края окна, он ощутил поток ветра, что легонько потрепал его пряди волос, оставляя их свисать у глаз. Вдох. Выдох. Он вновь убегал. Чонин прикрыл глаза, крепко сжав зубы. Прыгай! Ничтожество. Руками оттолкнувшись от поверхности, на секунду он ощутил полёт свободы, но в следующий миг сильные руки обвили его вокруг талии, возвращая его назад и заставляя упасть на подоконник, ноги свесив наружу. Рюкзак с лёгким стуком соскользнул на пол. Чонин непонимающе взглянул вниз на улицу, где он должен был быть, после на руки, что цепко держали его на месте, не позволяя даже шелохнуться, и лишь тогда он повернул голову, встречаясь с хищными, но знакомыми темно-карими глазами. Только в этот раз в них читалась тревога. Тревога и что-то ещё… Что-то, о чём Чонин знать не хотел. — Знаешь, эта игра в кошки-мышки становится небезопасной, — мягко произнёс мужчина, не спуская взгляда с лица юного мага. Словно очнувшись от транса, Чонин попытался вырваться из чужих рук, но его лишь сильнее прижали к теплой груди, и он мог поклясться, что ощущал обжигающее тепло, накрывающее его словно пледом. Это дарило спокойствие, чувство защиты, но… — Пустите! — сквозь зубы прорычал Чонин, не оставляя попыток вырваться, только всё безрезультатно. Он устал. Он заебался. Он хотел спокойствия. Почему он не может просто остаться один?! — Тише-тише, малыш. Мы не желаем тебе вреда, — успокаивал его мужчина, но Чонин не желал это слышать. Страх холодным потом покрывал его тело, конечности немели. Он вновь был заточён. Он мог лишь смотреть. Лишь слушать. Лишь слышать эти крики. Наблюдать за тем, как земля покрывалась кровью, и даже океан был не способен её очистить. Подошвами опершись о подоконник, Чонин резко оттолкнулся назад, тем самым заставив мужчину отступить на шаг и чуть расслабить хватку. Этого было достаточно, чтобы вывернуться из чужих рук, словно змея. Мужчина попытался вновь схватить его, но юный маг мгновенно отскочил от него, становясь по другую сторону дивана и злобно скаля зубы. Он был уверен, что будь он оборотнем, он бы сейчас зарычал. Но его мать учила сражаться. Учила всегда быть наготове. Стойка. Ладони раскрыты. Подбородок вниз. Плечи расслабленны. Он был готов к танцу этой битвы. Но маг напротив лишь вздёрнул бровью, внимательно наблюдая за ним. Между ними повисла тишина. — Хён… — голос незнакомца заставил Чонина резко повернуть голову в его сторону, взглядом встречаясь со светло-карими глазами, но стоило лучам солнца осветить его лицо, как они перелились в янтарный. Волосы были песочного цвета с неким блеском пламени. Медный. Парень выглядел не старше самого Чонина, только вот внешности магов никогда нельзя доверять, а парень был явно магом огня. Их аура душила Чонина, вызывая желание вырваться из этих закрытых дверей. Они душили его одним своим присутствием. Взгляд юного мага упал на закрытую дверь, рядом с которой стоял незнакомец, и, прежде чем кто-либо успел среагировать, Чонин со всей скорости кинулся к спасательному выходу, пробегая мимо парня, что пытался поймать его, и выбегая из помещения, оказавшись в пустой аудитории. Игнорируя крик остановиться за спиной, он направился к спасательному выходу из этих стен, с облегчением осознавая, что дверь не была закрыта. Беги! Беги! Беги! Всё, что он слышал, это голос матери. Коридор был пустым, и Чонин без препятствий покинул аудиторию, направляясь к лестнице. Беги! Сердце стучало словно бешенное. К горлу подкатывала тошнота. Дышать стало тяжелее, практически невозможно. Каждый глоток воздуха отдавался болью в груди. В глазах скопились слёзы, и Чонин почти перестал видеть, куда он ступал. Лишь когда тяжелая рука схватила его за запястье, а другая легла на плечо, сжимая, тем самым заставляя остановиться, Чонин увидел тёмную фигуру перед собой. — Инни? — взволнованное лицо друга заставило его рвано выдохнуть, хватая его за руку и ведя за собой. — Инни? Ты в порядке? Но Чонин не мог остановиться. Не мог посмотреть в лицо обеспокоенного Санхи. Не мог ответить, потому что он не в порядке. Он не в порядке. Он не… — Чонин! Стой! — в этот раз пальцы сильнее сжали его плечо, заставляя заскулить. Санха оказался перед ним, не позволяя больше бежать. Чонин не знал, что оборотень искал на его лице, но спустя несколько секунд его взгляд стал более серьёзным. — Так, хорошо. Я отвезу тебя домой. — Я сам доберусь, — запротестовал юный маг, прекрасно осознавая, что эту битву он проиграл. Оборотень ни за что не оставит его одного. Не тогда, когда он излучал столько страха. — Конечно, — Санха без лишних слов поволок его из университета в сторону парковки. Всю дорогу они молчали, и Чонин был благодарен за чуткое обоняние оборотня. Картинки из прошлого возвращались. Голоса не покидали его голову, и всю дорогу домой Чонин сидел погрязший в собственных отголосках прошлого.

***

— Тебе нужно поспать, Чонин, — с волнением и заботой произнёс Санха, затягивая друга в постель и ложась рядом, накрывая их обоих одеялом. Чонин не мог сопротивляться, ощущая, как веки становились всё тяжеле, и он больше не мог держать глаза открытыми. — Почему?.. — всё же тихо спросил, мёртвой хваткой цепляясь за кофту оборотня. Санха растерянно моргнул. — Почему что? — Почему ты оставил меня с ними?.. — Я… Я думал, что они помогут… Чонин, они маги… — Маги огня, — резко. Холодно. Наверное, он всё же ожидал от оборотня слишком много. — Это плохо? У Чонина больше не осталось сил бороться. — Они предали старую веру, как и все… Больше он ничего не слышал, проваливаясь в темноту, что встретила его распростёртыми объятиями. Спи, спи, мой волшебник воды, В ночи мрачной умирай. Спи, спи, мой волшебник воды, Свет твой гаснет, тень приходит. Тихо плывут маги воды, Сквозь вечную тьму уходят. Спят они в объятиях моря, Где песни печали играют. На третью ночь океан был полностью красный.

***

Три дня Чонин не появлялся на работе и на лекциях, игнорировал сообщения друга, пропустив субботний ужин с его стаей, написав простое «плохо себя чувствую». Он был уверен, что всё это было лишь из вежливости. Он сломлен. Он пропитан ядом изнутри. Ничтожен. Взглянув на своё отражение в зеркале, юный маг скривился. С каждым днём он выглядел всё хуже. Он не мог спать без кошмаров. Не мог есть без чувства тошноты. Жалкий. «Кого ты мог спасти, если себя спасти не можешь?» Пальцы рук сжали края раковины сильнее. «Мина умерла по твоей вине!» Резкая боль; зеркало рассыпалось на куски, падая в раковину. Перед глазами всё плыло, но он отчётливо видел кровь, а из разбитого зеркала на него смотрели красные глаза. «Это твоя вина.»

***

Музыка заглушала все голоса вокруг, позволяя Чонину забыться в этой суете. Очередное сообщение от друга заставило почувствовать укол совести, но юный маг не мог заставить себя ответить. Он не мог втянуть оборотня в своё прошлое. Очередная стопка текилы, после который Чонин решил, что нужно покурить. Ночь была красивой. Луна ярко освещала небо, даря покой. И скуривая сигарету Чонин наконец-то позволил себе расслабиться, прикрыв глаза. — Ну и заставляешь же ты нас побегать, малец, — его спокойствию пришёл конец быстрее, чем он ожидал. — Да блять.