***
На работе Чонин был поглощён собственными мыслями. Одна ночь перевернула его жизнь с ног на голову. Одна ночь и он больше не понимал, за что цепляться. — Ты сегодня какой-то тихий, — Дахён стояла напротив него, внимательно изучая бледное лицо и круги под глазами, что, казалось, заселились там на постоянной основе. — Не выспался, — и даже не солгал. — Ты почти никогда не высыпаешься, — Дахён вздёрнула бровью, тем самым показывая, что не верит в эту чушь. — Сегодня я прям очень не выспался, — всё же остался на своём Чонин. Девушка тяжело выдохнула, махнув головой. Новые посетители зашли в кафе, садясь за столик у окна, и Дахён направилась к ним. Чонин принялся за работу, благодаря вселенную, что сегодня он был не один, и общение с гостями мог оставить на Дахён, но это длилось недолго. — Чонин? — мягкий и знакомый голос, и юный маг был готов в голос взвыть из-за собственного невезенья. — Да что за чёрт, — лицом повернувшись к Феликсу и Чанбину, он со стуком поставил пустой стакан на барную стойку, гневно смотря на магов, видеть которых не желал. — Что вам надо? — Просто поговорить, — Феликс поднял руки, в глазах лёгкий испуг. Забавная картина. Чонин бы посмеялся, если бы все это его не бесило. — Наш последний разговор закончился плачевно. — Мы не договорили… — Чанбин сделал шаг вперёд. — А, по-моему, мы всё обсудили, — выплюнул Чонин, мгновенно вспоминая слова Хана. — Мне плевать на предателей. Гнев вновь загорелся в сердце. Ярким синим пламенем, и впервые Чонин усомнился, текла ли в его венах магия воды, или магия огня. Он был уверен, что стоит выпустить хоть каплю сырой магии, и всё под его ногами сгорит, превратившись в пепел. Он был готов на это. Он был готов показать им свою силу. Он желал увидеть в них страх. Что угодно, лишь бы они поняли — их миры разные. И никакой Сенат не имеет власти над ним. — Малец, я понимаю, что всё это запутанно. Понимаю, что мы облажались, но мы всего-то хотим объяснить всё. Хан чувствует вину, это правда, но не он уничтожил твою семью. Он такая же жертва последствий, как и ты. — Не сравнивайте меня с ним! Не сравнивайте меня с собой! — Чонин опасно нахмурился, сжав руки в кулаки. Он поймал взволнованный взгляд Дахён, что наблюдала за их разговором, пытаясь понять, стоит ли ей вмешаться. — Вам не понять моих потерь. Так что даже не вздумайте открывать свою пасть, говоря, что мы одинаковые! Между ними повисла тягучая тишина. На лицах старших было отображено сожаление. Чонин таил в себе гнев. Страх ушёл. Он больше не собирался позволять волочить себя по земле. — Чонин, скажи, ты в порядке? — в глазах Феликса была всё та же нежность, и на секунду юноша ощутил укол совести, но это чувство прошло так же быстро, оставляя послевкусие иронии. — В полном. Опять эта ложь. — Чонин, можешь принести продукты со склада? Вот список, — Дахён оказалась напротив барной стойки рядом с Чанбином, протягивая листок Чонину. — Конечно, нуна, — Чонин с радостью схватил список, и, не глядя на магов, исчез за дверью, что была у бара. Дахён резко повернулась к мужчинам, недовольно поджав губы и угрожающе смотря на них: — Не знаю, кто вы такие, но, если вы хоть как-то причините вред Чонину, клянусь, я заставлю вас есть землю. Чанбин с Феликсом переглянулись, ощущая всю серьёзность ситуации. Почему-то они были уверены, что девушка не кидается словами просто так. — Мы всего-то хотим с ним кое-что обсудить, — Чанбин скрестил руки на груди, не желая так просто сдаваться. — Чонин не из тех, кто будет делать то, что хотят другие, — Дахён не выглядела впечатленной. — Это мы уже поняли, — устало произнёс Чанбин. — Мы не желаем ему вреда. Он… Он помог нам… Мы обязаны ему жизнью. Дахён со всей серьёзностью пыталась услышать в этих словах ложь, но всё, что она слышала — это искренность. Она понятия не имела, кто они такие. Она не знала, что их связывало с Чонином, но одно она знала точно — они не желали ему вреда. — Дайте ему время и возможность самому прийти к вам. Будьте рядом, но не требуйте от него ничего. В конечном итоге, не вам решать, хочет ли он с вами говорить или нет. Когда Чонин вернулся со склада, неся коробки с запасами, Дахён пальцем указала ему на барную стойку, где стояла кружка с горячим мятным чаем, а рядом лежала записка: Пожалуйста, береги себя. — Феликс Чонин не притронулся к кружке.***
— Эй, Чонин, не хочешь сегодня остаться у нас? — Санха сел напротив с полным подносом еды, неодобрительно глядя на кружку с кофе в руках Чонина. — Нет, у меня дела. — Что за дела? Столовая была практически пустая. Чонин постоянно оглядывался, боясь увидеть на себе пристальный глаз Минхо, но того было не видать. Юноша сидел в самом углу, прячась за капюшоном ветровки, носом уткнувшись в учебники, хоть учёба сейчас волновала его меньше всего. Ответы. Он находил ответы. Но с каждым разом он всё больше разочаровывался. Истины не было. Это не шахматная доска, где фигуры были либо чёрными, либо белыми. В этой игре было много серых коней. — Тебе лучше не знать, — только и произнёс, делая глоток остывшего кофе. Курить. Ему хотелось курить. — Я отойду. Поднявшись, он быстрым шагом направился в сторону сада, где были столики, и студенты часто зависали, когда было тепло, но сегодня на улице был мороз. Зима приближалась. Чонин вздрогнул, ощущая холод сквозь ветровку. Зажигалка оказалась в руке и маленький огонёк подарил немного тепла. — Помнится мне, я подарил тебе свою куртку, — рядом послышался спокойный голос. Чонин прикрыл веки, в мыслях считая до десяти. Он надеялся хотя бы один день провести подальше от этого ковена. — Это уже похоже на преследование. Минхо остановился в шаге от Чонина, смотря на то, как он блаженно втягивал яд в лёгкие. — Чанбин и Феликс расстроились, — Минхо не пытался обвинить, осторожно подбирая слова. Он хотел дать Чонину понять, что они волнуются. Они все. — Что же, я не просил их меня выискивать. Не мои проблемы, что твой ковен не способен держать своё слово. — Мы держим своё слово, — на лице Минхо ни одной лишней эмоции. Чонин желал вывести его из себя. — Ты прав. Ведь иначе Магия расправится со всеми вами. Какого это иметь золотые оковы? — А тебе самому не страшно? — резко спросил Минхо, становясь напротив Чонина. В его глазах темнота. Пустая темнота, но… Если всмотреться, можно увидеть искры. Пламя. И в этом пламени Чонин видел собственное отражение, но он не мог распознать себя. Когда он последний раз смотрел на себя в зеркало, не видя там скорби? Не видя потери? Не видя отчаяния? Гнева? Ненависти? Когда он последний раз видел собственную улыбку? — С чего мне должно быть страшно? — он выгнул бровь, бросая вызов. — Что Она обернётся против тебя. Что однажды ты не сможешь сдержать собственное слово перед Ней, и тогда ты будешь тем, над кем совершится Суд. — Меня это не страшит, — спокойно ответил Чонин, кидая окурок на землю. — Почему? — Потому что я готов принять Её Суд. Я готов умереть ради Неё. Я готов лечь костьми за веру, что была сохранена смертью моего клана. Но ответь мне, хён, — голубые глаза блеснули презрением, которое Минхо не желал видеть в глазах юноши. — Готов ли ты умереть за свою веру в ваш Сенат? Готов ли ты увидеть смерть своего ковена, и сохранить веру в тех, кто кличет, что они и есть Суд? Грязно. Минхо знал, что проиграл. У него был ковен. Была семья. То, чего не было у Чонина. Но у Чонина была вера, что сохранилась даже после стольких потерь. Минхо бы не смог. Никто из них не смог. У них не было подобной лояльности к Сенату. Короли и шуты. Вот кто они. Минхо тяжело выдохнул, доставая из кармана свернутую бумажку, и, протянув руку к карману ветровки Чонина, старший аккуратно спрятал её внутрь, закрывая карман на замок. — Там наши номера. Феликс попросил меня передать тебе. — Зачем? — Чонин непонимающе фыркнул, не видя в этом никакого смысла. Минхо улыбнулся краем губ, но отчего-то улыбка веяла грустью. — Потому что мы волнуемся. Ты всё ещё ребёнок. К тому же ты помог Хёнджину. Должен предупредить, что он так просто уж точно не отстанет. — Это не имеет никакого смысла, — мотнул головой Чонин, слыша в ушах гул. Кровь закипала, в голове громкий стук. В миг весь гнев исчез, оставляя место усталости. — Может, для тебя и нет, но для нас это значит многое, — Чонин молча наблюдал за серьёзным выражением лица Минхо. — Я лишь надеюсь, что ты позволишь нам помочь тебе… — Помочь в чем? Отдать меня Сенату? — колкость вернулась, но все мысли были прерваны холодным ветром, что заставил Чонина вздрогнуть, руками обнимая себя, тем самым пытаясь сохранить хоть какое-то тепло. Минхо недовольно цокнул языком, развязывая со своей шеи чёрный шарф и бережно окутывая им оголённую шею Чонина. Это заставило юношу застыть в оцепенении, чувствуя чужое прикосновение, дарящее такое нужное тепло. Рядом с Минхо всегда было тепло. От него веяло океаном. В глазах искры плясали на волнах, за которыми Чонин любил наблюдать. Минхо напоминал ему дом, и это его тревожило. Потому что его дом был уничтожен. — Чонин, никто тебя никому не отдаст. Вся эта ситуация… Я не знал… Мы не знали на счёт Хана… — Это не отменяет того факта, что он хотел избавиться от меня. — Это не так, — тяжело вздохнул Минхо, аккуратно дотрагиваясь до продрогшей щеки младшего. — Тут всё намного сложнее. — Да? И почему же? — Чонин не мог скрыть сарказма и неверия. Да и плевать. Он не просил всего этого. Минхо задумчиво склонил голову, продолжая легонько поглаживать щеку младшего, и Чонин начал ощущать волны теплой магии, что согревала его изнутри. — Потому что пока Сенат действительно позаботится о тебе как о ребёнке магов воды, Чан, глава нашего ковена, может лишиться головы за сокрытие тебя перед Сенатом. — Я не понимаю. Если они готовы позаботиться обо мне, для чего нужно было убивать мою семью? — голова шла кругом, и, если бы не только что выкуренная сигарета, Чонин бы точно слетел с катушек. Минхо на это грустно улыбнулся: — Страх. Всеми нами правит страх. Страх, что кто-то захватит их власть. И до Чонина дошло то, о чём он пытался не думать. Его клан был не просто предан другими магами. Маги воды, что отказались от своей веры, не стояли на пути истреблении Севера. Они дали зелёный флаг. Они согласились на этот геноцид. Они боялись потерять свою власть. — … Малыш… — лишь когда до его другой щеки коснулась тёплая ладонь, Чонин резко поднял голову, сквозь слёзы всматриваясь в обеспокоенное лицо Минхо. — Ты в порядке. Ты в порядке. Обещаю. Ты больше не один. Такая сладкая ложь, но почему-то он верил словам Минхо.***
Идя с работы по пустому переулку, Чонин размышлял о славах Минхо. Он всё больше погружался в этот водоворот событий десятилетней давности, теряя себя в потоке. Он не знал, за что цепляться. Он сохранил номер Минхо, выкинув бумажку с остальными в мусорный ящик. Он сомневался, что напишет ему. — Пообещай мне, что перестанешь убегать, — попросил Минхо перед уходом, на что Чонин лишь кивнул, не давая никакого вербального ответа. После ухода Минхо в нём проснулось резкое желание всё бросить и уехать. Но… Месть была превыше его страха. Чонин остановился посередине улицы, взглядом впившись в маленькую рыжую фигуру с ярко голубыми глазами, что светились словно уличные фонари. Кот пристально смотрел на юношу, и можно было подумать, что он изучал его. Чонин не смел даже пошевелиться, в голове слыша голос: «Хозяин». В следующею секунду кот оказался у ног Чонина, обвивая его хвостом и протягивая одну лапу вверх, будто прося о чём-то. — Ты тоже одинок? — горько улыбнулся Чонин, садясь на корточки и протягивая руку к ушам кота, желая погладить, но как только он прикоснулся к рыжей шерсти, между ними прошёлся поток свежей магии, сцепляя их золотой нитью. Душевная связь. Связь хозяина и его истинного фамильяра. Связь, которую создать может лишь Магия. Связь, что считалась легендой. Сказкой для многих. Кот одним ловким движением запрыгнул ему на плечо, удобно усаживаясь и вылизывая его щёку. — Похоже, ты теперь обречен быть со мной, — усмехнулся Чонин, тоскливо глядя на небо. Уже был поздний вечер, и можно было увидеть множество звёзд на небе. — И как же мне назвать тебя, м? Кот тихо мяукнул, продолжая свою усердную работу. Чонин не мог сдержать лёгкого смешка от щекотки, и впервые в его душе разогрелось что-то помимо страха и гнева. На его лице заиграла улыбка. — Назову тебя Нерей в честь древнегреческого бога. Ему были подвластны морские глубины. Жители его чтили и любили. Он был мудрецом, что всегда был за справедливость, — кот оторвался от своей работы, голубыми глазами впиваясь в силуэт юноши, после чего склонил голову, словно соглашаясь. — Я рад, что тебе нравится. — Захватывающее зрелище, — повернувшись лицом к голосу, первое, что Чонин увидел перед собой, это холодное оружие. — Как жаль, что больше никто не увидит его.