Зверь в обличии человека

Первое, что он ощутил при пробуждении, была головная боль. Сначала ему показалось, что болела вся голова, невыносимо пульсируя в висках, ноя в затылке и в самой глубине черепной коробки. А потом боль медленно локализировалась в левую теменную область — место удара. Вторым весьма неприятным ощущением оказалось то, что он в одних штанах, однако короткая шерстка ожидаемо сохраняла достаточно тепла, чтобы мутант не замерз на холодном полу. Курт болезненно застонал при неудачно попытке встать. Оказалось, что он лежит на боку в кромешной темноте со связанными руками и ногами. Стало понятно, на что была использована рубашка. Правая рука и бедро от долгого сдавливания болели, так же как и хвост, придавленный собственными ногами. Его удалось освободить, но новое движение принесло новую дозу ноющей боли. Курт с трудом перевернулся на спину и попытался оглядеться. Глаза, успевшие попривыкнуть к темноте, ничего запоминающего не увидели. Возможно, это был сарай, который уже давно не использовали. Или какое-нибудь другое складское помещение. В дальнем углу можно было разглядеть очертания жалкой кучки сена или веток. А впереди проглядывался спасительный выход, через створки дверей просачивалась слабая полоска света. Телепортироваться Курт не спешил — он не знал, где именно находится и что может быть снаружи. Но поближе к воротам можно было подобраться. Попрыгун набрал в легкие воздух, собираясь использовать свою силу.  — Я бы тебе не советовал, — неожиданно раздалось сзади, и Курт в страхе попытался посмотреть туда. Обладатель этого слегка рычащего голоса уже успел показать себя с не лучшей стороны.  — Еще не поздно все исправить, — хрипло проговорил хвостатый мутант и с удивлением почувствовал на языке привкус крови. Вынул язык, слегка прошелся по губам и обнаружил слегка кровоточащую ранку. Значит, Курт пробыл без сознания не так долго, как думал. В этом темном глухом помещении он совсем сбился со времени.  — А ты думаешь, мне надо что-то исправлять? — Со смехом спросил Саблезубый и встал с жесткого пола, направившись к пленнику. Тот ощутил легкий порыв ветра, созданный длинным плащом опасного мутанта. Виктор Крид был совсем рядом, можно было услышать его тяжелое дыхание, шелест его одежды. И запах пота, крови, тяжелый запах хищника.  — Ты же не зверь, — прошептал Курт, ярко вспоминая нечеловеческие прыжки Саблезубого, его клыкастую улыбку и ту ярость и злость, с которой этот мутант напал на Логана. Попрыгун вздрогнул, с ужасом осознавая, что не знает судьбу Росомахи. Он перевернулся на другой бок и попробовал освободить руки. Раздался довольный тихий смешок, когтистое прикосновение весьма ощутимо сжало синее плечо, оставляя слегка кровоточащие царапинки. Курт прикусил губу, но и тут не стал использовать телепортацию, чтобы избежать новой боли. Толку от этого было бы мало — Саблезубый просто снова сможет подойти, а устраивать догонялки в не таком уж большом закрытом помещении — это бессмысленная трата сил и времени.  — Не рискуешь? — Понимающе осведомился Виктор и проследил округлой поверхностью когтя вдоль позвоночника, заставив пленника вздрогнуть и слегка выгнуться.  — Где Логан? — Обеспокоенно спросил Курт. Вместо ответа его грубо посадили, и перед глазами возникло лицо Саблезубого. Он скалился в усмешке, со странной внимательностью разглядывая синего мутанта. Стоя на одном колене, он склонялся над телепортером, который почти без страха смотрел в мерцающие в темноте, словно у кошки, глаза.  — Где Логан? — настойчиво повторил Попрыгун. И снова ответом была тишина. Только Виктор продолжал сосредоточенно вглядываться в синее лицо, рассматривать тело, покрытое синей шерстью и провожать взглядом постоянно шевелящийся хвост.  — Тебя не должна беспокоить судьба этого ублюдочного предателя, — просто сказал Саблезубый, склонившись ещё ниже, почти вплотную к лицу пленника. И глубоко вздохнул. А потом коснулся носом шерстки на основании шеи Курта и снова глубоко вдохнул. При этом ему пришлось вцепиться когтями в синие плечи, чтобы хвостатый мутант прекратил отдаляться от него. Однако пальцы он держал так, чтобы не наделать в пленнике новых дырок. Глубоких, во всяком случае.  — Где он? Прошу, скажи мне, — взмолился Попрыгун, послушно замерев на месте. Когти медленно разжались, Виктор отдалился и с ненавистью прорычал:  — Его живучести достаточно, чтобы он не сдох от своих ран. Но… — Он широко оскалился, выставляя на показ свои белоснежные клыки. — Я собираюсь нанести ему такой удар, от которого он долго не оправится. — Он поднял руку и по животному почесал себе шею. — Сдохнет, если повезет.  — Ч-что? — Курт в страхе отдалился, насколько это могло позволить его связанное состояние. — Пожалуйста… Остепенись! Все мы предстанем перед Богом, и ещё не поздно…  — Что мне дела до твоего Бога? — С рычащим смехом осведомился Саблезубый, словно услышал глупые слова ребенка, доказывающему ему существование единорогов. Но потом его лицо снова исказилось от злобы. — Ты весь провонял им. — Тихо, но отчетливо прошипел он. Крут промолчал, осознав, что адекватного разговора с этим мутантом не добьешься. То, что Логан не был убит, можно было понять не только из слов Виктора, но и из того, с какой яростью и ненавистью он их произнес.  — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Курт, стараясь как можно незаметней просунуть хвост под руки и стянуть с запястий путы.  — Джеймс для тебя не просто друг, не так ли? — Вкрадчиво произнес Саблезубый и самодовольно усмехнулся, когда желтые глаза Прыгуна расширились. От синего мутанта исходил страх.  — Я… Он… — Курт с неожиданностью для себя начал запинаться. Почему-то он не хотел, чтобы их близкая связь с Росомахой была такой очевидной — люди всегда в штыки воспринимают то, что для них так непривычно, необычно и, по их мнению, неправильно.  — Слишком много его запаха осело на тебе, — Саблезубый фыркнул, — что за вонь… Но это можно исправить. — Он вскочил на ноги и грубо перевернул охнувшего Курта на живот. В этот момент хвост сделал свое дело, и трехпалые руки смогли сбросить с себя лоскуты связывающей одежды. Попрыгун с силой оттолкнулся от пола и проскользнул между ног Виктора вперед ногами. А потом запрыгнул тому на спину и вдавил в пол, сразу бросившись к выходу на всех своих четырех.  — Не так быстро! — Взревел Саблезубый и одним мощным прыжком настиг Курта. Когтистая лапа поймала гибкий хвост, Попрыгун был остановлен в прыжке и с изумленным возгласом тяжело рухнул на пол. Крид с силой потянул мутанта к себе за хвост, от чего тот в ужасе вцепился в пол, что, впрочем, ничем не помогло. Курта грубо стиснули за бедра и рывком поставили на колени. Мутант вскликнул, когда когтистые пальцы сорвали с него штаны, оставив на коже неглубокие порезы.  — Остановись! — В ужасе закричал Попрыгун, хотя прекрасно знал, что это бесполезно. Он попытался оттолкнуть насильника, но сильные руки ловко перехватили его запястья и крепко зафиксировали за спиной. Под давлением Виктора Курт согнулся и уткнулся щекой в пол.  — Тебе не привыкать, малыш, — почти нежно прошептал Саблезубый, но его шепот больше походило на угрожающее шипение хищника. Свободной рукой он пригладил синюю шерсть на спине пленника, спустился ниже, к пояснице, а потом с интересом сжал основание хвоста. И страшное в этом было то, что Курт не мог сопротивляться ему. Удерживающий его мутант был слишком силен, его прикосновения заставляли телепортера каждый раз вздрагивать и беспомощно ждать его дальнейших действий. Широкая ладонь слегка расслабилась, позволяя Курту поспешно вытянуть хвост, но под конец снова сжалась. Большой палец изучающе пригладил стрелку, проследил когтем край до острия и, чтобы Попрыгун не смог снова освободиться с его помощью, зажал хвост вместе с запястьями в одной руке. Курт со страхом услышал шелест снимаемой одежды, тихое передвижение и тяжелое опущение Саблезубого сзади. Не смотря на то, что синий мутант уже давно понял намерения Виктора, но понимание того, что этого не миновать, привело его в ужас. Надежда действительно умерла последней. Саблезубый медленно двинулся, с силой вталкиваясь внутрь. Крик пленника его совершенно не смутил, ровно, как и крики его прошлых жертв. Хищник никогда не будет отпускать добычу, жалобно подающую голос, не будет грустить об её убийстве, а насытившись, не будет вспоминать о ней, все это зверю чуждо. Курт зажмурился, он старался не думать о том, что происходит, но каждое новое движение заставляло его болезненно стонать сквозь стиснутые зубы и молить Бога дать ему силы вытерпеть все это, не спуститься до ненависти и злобы, сохранить самого себя и, по возможности, простить это существо, насилующее его. Саблезубый, все так же не обращая внимания на провальные попытки Курта отстраниться или освободиться, начал ускоряться. Он издавал глухое урчание, почти срываясь на рычание. А потом с силой толкнулся до самого конца, резко наклонился и вцепился клыками в синее плечо. Тело под ним содрогнулось, телепортер вскрикнул.  — Понимаю, почему Джеймс тебя держит при себе, — удовлетворенно проворковал Виктор в остороконечное ухо. Горячее дыхание, щекотавшее шерсть, отстранилось, Саблезубый выпрямился. И отпустил синие запястья, позволяя Курту тяжело рухнуть на пол. Тот оперся на дрожащие руки и попытался приподняться с холодной каменной поверхности.  — Такой жалкий и слабый, — ухмыляясь, сказал Саблезубый, он стянул с себя плащ и пренебрегающим жестом накинул на дрожащего мутанта. — Тебе тут всю ночь сидеть. Будет не так весело, если ты отправишься к своему Богу до того, как мой старый друг увидит тебя таким. Курт не слышал отдаляющиеся шаги, скрип тяжелой двери. Даже ослепляющий после долгого пребывания в темноте свет заходящего солнца не привлек его внимания. В таком состоянии Попрыгун все-равно не смог бы совершить попытку побега. Все его мысли были заняты одной неожиданной вещью. Синий мутант с трудом, морщась от боли, добрался до угла помещения, где была свалена небольшая кучка сухой травы. Не самое удобное лежбище, но мягче и не так холодно, как находиться на каменном полу. Пальцы сильнее сжали плащ, ещё хранящий приятное тепло хозяина, и Курт закутался в темную ткань, заменившей ему одежду. Перед тем как провалиться в тревожный сон, Попрыгун с новой теплой надеждой ещё раз подумал о том, что зверь, которым считает себя Саблезубый, не проявил бы даже такую ничтожную заботу о своей жертве.