┈─── ϟ ───┈
— Принцип действия Убивающего проклятия основан на намерении, — начинает Гермиона. Они находятся в Выручай-комнате — она, Рон и ещё около пятидесяти студентов. Комната, к счастью, увеличилась в размерах, чтобы вместить их растущее число. Они с Роном потратили два часа на подготовку комнаты к уроку. Это был первый урок Сириуса, и он занял у них больше всего времени. Не было ни заклинания Патронуса, ни защитных чар, ни основ наступательной магии. Сириус сказал им, что это будет самым важным, чему можно научить кого-либо в жизни. — Если они по-настоящему захотят убить вас, то вы трупы. — Она смотрит в глаза каждому из них, пока они беспокойно переминаются с ноги на ногу. — Нет контрзаклинаний, — вмешивается Рон, — нет никаких щитов, способных остановить проклятие. — Как же тогда Поттер сделал это? — Перебивает Забини с безразличным видом. Он один из четырёх слизеринцев в их группе. Остальные выглядят ещё более неловко, как всегда случается, когда кто-то упоминает имя Гарри. Это своего рода проклятие. Она подавляет чувство тоски в груди и бросает укоризненный взгляд на Джинни, которая сжимает палочку, готовая ударить Забини. Фред и Джордж, к счастью, хватают сестру за плечи, когда Забини бесстрастно продолжает. — Что? Должен же быть какой-то способ. Поттер был ребёнком. Рон хмурится и изо всех сил старается не огрызнуться. Гермиона понимает, что вежливо общаться и разговаривать с этим парнем, который был не только слизеринцем, но и ближайшим другом Драко Малфоя — по крайней мере, предположительно — было нелегко. Ей уж точно. Но они больше не могут просто обрушивать свой гнев на одноклассников-соперников. Они теперь учителя. Они должны быть зрелыми, они должны выглядеть так, будто у них всё под контролем. Будто они не проводят каждую ночь без сна в общей комнате, не в силах уснуть и переживая за Гарри, или плача в ду́ше — в случае Гермионы — или терпя его депрессивного крёстного. Она смотрит на Забини и чувствует себя немного виноватой, как всегда, когда смотрит на него, понимая, что он не знает, где Малфой, и жив ли он вообще. В отличие от Рона и Гермионы. Ей любопытно, нравится ли ему Малфой настолько, чтобы даже попытаться быть разбитым настолько, насколько Рон и Гермиона разбиты из-за Гарри. Это одинокое существование — то, что есть у них с Роном. И это чувство настолько личное, эта сильная, колющая боль от отсутствия Гарри, что они не осмеливаются показать его никому, кроме друг друга. — Я не знаю, — медленно произносит Рон, — но не все из нас Избранные. — Он поворачивается к остальным. — Если на вас наложено Убивающее… есть только один выход. Физическая блокировка. Вы либо прячетесь за чем-то… Она кивает, судорожно выдыхая: — Или призываете что-нибудь… — Или кого-нибудь, — добавляет Рон. — Это единственный способ. Сириус рассказывал им одну за другой истории о том, как его напарники-авроры падали вокруг него как мухи: кто-то не успевал уклониться, кто-то был в меньшинстве, а кто-то даже не знал, что смертоносное проклятие невозможно остановить. «Мы тогда тренировались всего три дня, прежде чем выйти на поле боя, — поделился он с ними за чашкой кофе, — их было слишком много, а нас недостаточно». Их цель — не допустить повторения этого. Дело уже не в их СОВах. Речь идёт о спасении жизней. — Сейчас в качестве практики мы будем использовать шарики с зелёной краской, как вы видите, комната стала для нас тренировочной площадкой, так что… — Пейнтбол? — Оливия Браун, пуффендуйка с шестого курса, перебивает её, приподняв брови. — Мы будем играть в пейнтбол? Некоторые фыркают, а чистокровные выглядят просто сбитыми с толку. Рон и Гермиона обмениваются взглядами. — Мы не можем использовать настоящее заклинание, Оливия. — Рон констатирует очевидное, приподняв брови, чего он не любит делать. Несмотря на это, ей нравится этот взгляд. Авторитетный. Ему это идёт. Гермиона понимает, как сильно они оба выросли за такой короткий промежуток времени. Она задаётся вопросом, узнает ли их Гарри, когда вернётся. Она боится не узнать самого Гарри, когда он вернётся. Ведь он должен это сделать. Она берёт себя в руки. — Дело не в самом проклятии. Ваша главная задача — не попасть под удар. Это проверка рефлексов. Вы либо быстрые… — Либо мёртвые, — заканчивает Рон. Они обмениваются ещё одним взглядом, в котором читается незаданный вопрос — Гарри был быстрым или мёртвым? Она отворачивается первой, сжимая руки в кулаки, нахмурившись и избегая любой связной мысли, связанной с Гарри. — Главные правила: никаких сглазов, никаких телесных повреждений противнику и НЕ направляйте шарики в лицо… Рон гримасничает. — Или яйца. Она краснеет. — Это был несчастный случай, Рональд. Он с негодованием пожимает плечами. — Было больно, как ты, я уверен, знаешь. Раздаётся хихиканье, которое он пресекает взглядом. Гермиона отводит взгляд со стыдом и лëгким весельем. Рон не мог сидеть почти два часа после её случайного удара. Он просто стоял в тренировочном зале, прижимая к промежности пачку зачарованного льда и смотря на него, а Сириус хохотал в углу. Гермиона закатывает глаза, вспоминая. — Ладно, всё, — она хлопает в ладоши, стараясь не замечать весёлых взглядов, брошенных на них. — Всем приготовиться… и начали! Начинается хаос. — Это был несчастный случай, — яростно шепчет она, когда они стоят бок о бок, скрестив руки, а комната наполняется звуками их «учеников», жестоко бомбардирующих друг друга шариками с краской. — Это был удар ниже пояса, и ты это знаешь. Даже Сириус так считает, а он — парень, который играет грязно. Она тянется, чтобы погладить его по руке. — Прости, ещё раз, но это не могло быть так больно. Рон наклоняет голову со скептическим видом, его взгляд устремлëн на остальных, он оценивает их, она это видит. — Извинения приняты, но у тебя нет научного способа доказать масштаб боли без скорости выстрела пейнтбольного шарика в упор. А ещё у тебя нет яиц. Она делает паузу, затем произносит: — Ты только что употребил слова «научный» и «скорость» в одном предложении? Её сердце трепещет, когда Рон рассеянно мычит. — Что? Я слушаю, когда ты говоришь, — наконец он поворачивается к её ошеломлëнному выражению лица. — Разве мы не изучали «Траекторию проклятий» на прошлой неделе? Гермиона просто смотрит на него. Рон подносит руки к своему лицу. — Что? У меня что-то на лице? Я знаю, ты думаешь, что это смешно, но на самом деле это не так… — Нет, — она с лёгкой улыбкой берëт его за левую руку, — Просто… мне нравится, когда ты меня слушаешь. Они смотрят друг на друга, медленно приближаясь друг к другу для короткого поцелуя, но как только они оказываются в нескольких дюймах друг от друга, Джинни кричит: «Невилл!» — Один погиб! Гермиона вздыхает.┈─── ϟ ───┈
Драко мог запаниковать прямо сейчас. Он мог бы позволить своему телу застыть от боли. Проснувшись он увидел вокруг себя заброшенный амбар, его плечо по-прежнему сильно болит, а лицо Гарри, склонëнное к его плечу, испачкано небольшим пятнышком крови. Было бы так легко начать кричать. Но Драко уже устал паниковать. Он должен взять себя в руки. Гарри немного ëрзает, и Драко приходится дышать через боль, он не может принять ни одного зелья, он потратил несколько флаконов, чтобы успокоить Гарри прошлой ночью. Их запасы ограничены, потому что Драко идиот. Это его вина. Он расщепил своë плечо и заслужил это. Он мог бы расщепить Гарри. Мерлин, даже мысль об этом вызывает тошноту. — Привет, — хрипит Гарри с закрытыми глазами. — Привет, — отвечает он, и ему так много хочется сказать ещё. Он хочет сказать: «Привет, ты жив», «Привет, ты напугал меня до смерти» и «Привет, пожалуйста, давай останемся в таком положении навсегда, чтобы я чувствовал, как ты обнимаешь меня, даже если ты слишком слаб, чтобы делать это осознанно, и можешь отстраниться в любую секунду». Потому что он сделает это. Рано или поздно. На самом деле, Драко ожидает, что Гарри отшатнëтся, что он встанет и начнёт кричать на Драко за то, что он втянул их в это дерьмо, и за то, что он поцеловал Гарри, и за то, что он заставил Гарри прижечь его грëбаное плечо ножом для зелий. Гарри глубже зарывается в объятия Драко, и он кажется очень холодным. И это нормально, ведь они спали в амбаре. Драко жадно впитывает этот момент, собственнически, потому что это чертовски приятно, хотя это последнее, что им следует делать прямо сейчас. Он оглядывает место поверх взъерошенных волос Гарри: при дневном свете оно выглядит гораздо заброшенней. И холоднее. Более невинное. Никаких коварных теней, таящихся в темноте. Просто белый, холодный свет. Драко Малфой спал в амбаре, обнимая другого мальчика. «Вот и ещё один первый раз в моëм списке — спать в сарае, после того как в меня ткнули горящей палкой... после первого поцелуя с Гарри. Надеюсь, не последнего». О чём он вообще думает? Драко захотелось ударить себя. Это не должно быть одним из его главных приоритетов сейчас. Им повезло, что они остались живы. — Доброе утро, — бормочет Гарри, и это возвращает Драко в реальность. — Мы не можем оставаться здесь, — говорит он Гарри, который тут же отстраняется, чтобы посмотреть на него. Драко даже не знает, оплакивать ли ему отсутствие прикосновений или испытывать облегчение от того, что он снова видит Гарри в здравом уме и активным. Прошлая ночь была кошмаром. Драко очень хотелось, чтобы так оно и было. — Как твоё плечо? — Гарри поднимает свою дрожащую руку, чтобы коснуться перевязанной раны, но останавливается на полпути. Он смотрит на Драко, его взгляд пронзителен. Когда он так смотрит на Драко, а это бывает часто, Драко задумается о том, что же он ищет. Ему интересно, что видит Гарри или думает, что видит, когда смотрит на Драко. — Я в порядке, — бормочет Драко. Он в порядке. А Гарри — нет. Он нездоров. Драко понятия не имеет, что с ним не так, но Валентина была права. Потому что прошлая ночь не была кошмаром. Она была реальной. — Тебе нужно обезболивающее, — Гарри пытается сесть и дотянуться до кожаной сумки, но Драко не собирается ему этого позволять. Он крепче обнимает Гарри, хотя это действие вызывает предупреждающую пульсацию в плече. Блядь. — Мы не будем тратить их на меня, — ворчит он. — Запасы и так скудны. — Гарри должен это понимать, но, почему-то, его беспокоит только Драко. Хотелось бы, чтобы это больше радовало, чем огорчало, но получается какая-то непонятная смесь того и другого. — Мы не можем долго оставаться здесь. Я использовал... магию. Это чудо, что они до сих пор не выследили нас. Драко думал об этом со вчерашнего вечера. Обдумывал каждую деталь. Что угодно, лишь бы не думать о Гарри и о том инциденте. Гвоздь. Кровь. Ужас. Их безопасности здесь могли способствовать два фактора: первый — Валентина, ужасающая женщина, с которой он за всю свою жизнь разговаривал всего три раза — один из этих разговоров случился прошлой ночью — заметала за ними следы и, по какой-то причине, держала Пожирателей Смерти на расстоянии. Или… или Тëмный Лорд не знает, что Розье сделал с Гарри. Он не ищет их, потому что не знает, что Драко и Гарри снова в поле его зрения. Ему не нравится ни один из этих факторов. Гарри закусывает губу. — Где именно мы находимся? Драко хотел бы этого не знать, но он знает. Сассекс кажется не самым безопасным местом на данный момент, учитывая, что прокля́тый Таттерсхолл находится далеко на севере. — Где-то в Сассексе, — отвечает он. — Нам нужно в Таттерсхолл. Гарри пристально смотрит ему в глаза. — Но мы не знаем, где это, — заявляет он. Его рука лежит на предплечье Драко. — Я знаю, — выдыхает Драко. — Да, я знаю. Когда Валентина сказала ему, что только Слагхорн сможет помочь Гарри, она казалась абсурдно уверенной в этом. Это подразумевает то, что она знала, что конкретно с ним не так. У Драко даже не было времени на скептицизм. Он даже не подумал о том, чтобы спросить. «Он нездоров». Ну почему он не спросил: «Что с ним? Что может исправить Слагхорн?» Таттерсхолл — единственное место, куда они могут сейчас пойти. Он знает, что старый, обветшалый дом Северуса находится гораздо ближе к ним, но он ни за что не стал бы подвергать Гарри опасности, ведя их туда. Это место хорошо известно не только Драко, но и всем. Оно настолько хорошо известно Пожирателям Смерти, что даже сам Северус редко бывал там. Пальцы Гарри обхватывают его рукав, и теперь, когда Драко замечает это, он кажется ужасно тихим. — Ты знаешь, где находится ближайший город? — Спрашивает он, его лицо бледнеет, и Драко наконец понимает, почему он кажется таким решительным и стоическим. Он чувствует себя виноватым. — Гарри… Гарри опускает глаза и, кажется, просто разваливается на месте. — Я такой идиот. — Нет, это не так, — это Драко виноват в том, что он не перенëс их куда-нибудь поближе к Лондону, и это он виноват в том, что его плечо расщепилось, и именно он виноват в том, что Гарри похитили. — Я выбежал из охраняемой зоны, я слишком остро отреагировал на такую простую вещь… — Я поцеловал тебя без твоего разрешения. — Я хотел, чтобы ты это сделал, — признаëтся Гарри, и вина в его глазах ужасно очевидна. Он открывает рот, чтобы возразить, но смысл слов догоняет его. Он хотел, чтобы Драко поцеловал его. Все эти прикосновения, все эти улыбки, и все эти слова были не просто надуманным бредом, не просто плодом воображения. Гарри хотел его. — А потом, когда ты... я просто… — Гарри стонет, — Это всё моя вина. — Нет, это не так. Посмотри на меня, Поттер. Это не очередная твоя героически отягощенная схема. Это не гибель Диггори и не смерть твоих ужасных, жестоких родственников. С нами случалось всякое дерьмо, теперь мы в ещё большем дерьме… но мы вместе. Гарри медленно опускает руки от лица, его глаза нерешительно смотрят на Драко из-за заляпанных очков. Драко чувствует, как сжимается его горло. — И ты всё ещё хочешь… ну… ты знаешь, — Гарри прочищает горло и отводит взгляд. — Эй, — шепчет Драко, его сердце бьётся в груди нервным крещендо. Значит ли это, что Гарри всё еще хочет...? Его рука, поднятая к лицу Гарри, удивительно неподвижна, и Драко одним нежным жестом поворачивает его к себе. Он наклоняется вперёд, чтобы не только рассказать, но и показать. Гарри краснеет и нерешительно отвечает на поцелуй. У Драко складывается впечатление, что это, возможно, первый поцелуй Гарри... ну, второй поцелуй в его жизни. Несмотря на то, поцелуй длился всего мгновение, и несмотря на то, что Гарри колеблется из-за неопытности, это может стать любимым поцелуем Драко. — О, — выдыхает Гарри, когда они немного отстраняются друг от друга. — Хорошо… — он улыбается. — Я понял. — Не знаю, — саркастически тянет Драко, — Мне, наверное, нужно ещё несколько раз, чтобы убедиться. — Придурок. — Ненавижу ласковые прозвища. — И на мгновение на его сердце становится удивительно легко. — Нам нужно уходить, — руки Гарри обхватывают его лицо, и Драко хочет опровергнуть его слова. Они не такие тёплые, как обычно, и не совсем устойчивые. Но они замечательные. — Драко? Сосредоточься. — Извини, — он моргает, всё ещё глядя в блестящие зелёные глаза Гарри. — Извини. Ты прав. Эм... да. — Ближайший город? — Спрашивает Гарри, сложив руки на коленях. Драко чувствует потерю прикосновения как боль, но отвечает. — Не знаю. Я был здесь всего один раз, мне было лет восемь. — Это глупо. Почему он не трансгрессировал в Лондон? Он знал, что мог бы. Даже не обязательно было находиться рядом с Министерством. Это сделало бы всё намного проще. — Всё в порядке, — Гарри прерывает его мысли с понимающим выражением в глазах. — Мы можем выбрать направление и начать идти. Драко не думает, что это сработает. — Нам нужно выяснить, какое направление ведёт на север. Но Гарри его не слушает. Он хмуро смотрит на свою перевязанную руку. — Что это? — Он поднимает руку. Гарри не помнит. На десять ужасающих секунд мозг Драко отключается. Он не помнит. Дерьмо. Блядь. О Мерлин, Гарри не помнит. Затем он хочет ударить себя. Конечно, Гарри не помнит. Если бы он помнил, это было бы первое, о чëм он сказал, о чëм спросил, из-за чего испугался. Он бы не целовал Драко, не баюкал его лицо и не чувствовал себя виноватым, если бы помнил, что он... что он пытался... — Эм… — Драко откашливается, — какой-то пустяк. Ты не заметил прошлой ночью, поэтому я сам позаботился об этом. Его голос так и норовит треснуть и сломаться, как и его поза. Потому что прекрасная картина перед ним теперь превращается в Гарри, окровавленного и дезориентированного, пытающегося покончить с собой. И Драко, потрясённый, застыл на месте, придя в себя только потому, что Гарри не закончил врезаться рукой в кривой ржавый гвоздь. Гарри моргает. — Спасибо, — говорит он, и Драко кивает, замечая ресницы Гарри, которые кажутся немного длиннее, чем он их помнит. Возможно, это из-за близкого расстояния, а возможно, потому, что Драко никогда раньше не смотрел на лицо Гарри так пристально. Он чуть не умер прошлой ночью. Драко прошёл через всю эту боль, панику и ужас, только для того, чтобы чуть не потерять Гарри, пока тот, чёрт возьми, спал. Никогда больше. Сон запрещён до тех пор, пока он не найдёт решение. А решения не появляются в амбаре по волшебству. Панические мысли Драко прерываются тем, что Гарри снова обхватывает его лицо руками, его большой палец проводит по шраму Драко, как по драгоценному шёлку. — Спасибо, — снова произносит он, хотя выглядит так, будто знает, что Драко лжëт ему. Он целует Драко, на этот раз в нос, затем быстро чмокает в губы. — Яйца Мерлина, — Драко сглатывает. Это похоже на наркотик. — Нам нужно двигаться, — говорит он, и Гарри, кивнув, отстраняется. Он держит холодную, дрожащую руку Гарри в своей и смотрит на ферму за окном. Именно в этот момент давление на мочевой пузырь даёт о себе знать. Драко закатывает глаза. Конечно. Не похоже, что поблизости есть работающий туалет. — Ты в порядке? — Спрашивает Гарри, глядя на мили фермерских полей. Драко не может поверить, что они прошли весь этот путь прошлой ночью. Давление становится всё более сильным, и Драко, задвинув его в самый дальний угол своего сознания, сжимает руку Гарри. Им нужно уйти прямо сейчас. — Я в порядке.┈─── ϟ ───┈
Молли делает вид, что не замечает, как Сириус Блэк наливает виски в свой чай. Из той проклятой фляги, которую он нашёл в своей комнате во время уборки прошлым летом, и она её совершенно ненавидит. Конечно, каждый раз, когда ей хочется отчитать Сириуса за его пристрастие к алкоголю, Артур бросает на неё взгляд. Взгляд, который говорит: «Этот мужчина — взрослый человек, а не один из твоих детей, Молли». Она ненавидит этот взгляд. Поэтому, когда Молли Уизли застаëт Блэка, откупоривающего флягу с виски, она отворачивается, а позади неё плывёт стопка тарелок, Ремус ловит её взгляд, а затем стыдливо опускает свой. Он должен положить этому конец. Он сам это знает. Молли игнорирует его. Ей сказали, что именно так он справляется со всем, и она видела это собственными глазами. Он настолько обеспокоен здоровьем Гарри, что разрушает своё собственное. Она понимает, что он чувствует себя беспомощным и запертым в этом богами забытом месте, но напиваться до смерти ещё до возвращения Гарри – это просто незрело. Она не хочет, чтобы пьяница учил её сына боевой магии. Не то чтобы она была так уж согласна с тем, что Рон и Гермиона — пятнадцатилетние подростки — обучались такой сложной и опасной магии. Она знала, чем это всё закончится, она знает своего сына, более того, она знает подростков. Но Рон стал другим с тех пор, как похитили Гарри. Молли не может сказать за Гермиону, она всегда была немного странной, но её сын, её Рон уже не был прежним. Он больше не ведëт себя как пятнадцатилетний подросток. Разрушен войной, которая ещё даже не началась. Когда тарелки оказываются в раковине, а щётка начинает энергично оттирать посуду, лицо Молли бледнеет при одном только упоминании имени Гарри. Бедный мальчик. Пережить пытки Беллатрикс Лестерейндж не так уж и просто. Она помнит эту суку с давних времён и уверена, что не хочет, чтобы даже её заклятый враг попал под палочку этой женщины. И уж тем более не мальчик, которого Молли давно считает своим. — Разве Рон и Гермиона не придут сегодня? — Она слышит, как Ремус обращается к Сириусу. — Придут. — Ты обещал, Сириус, — Ремус шуршит бумагами в руках, а Молли вытирает руки о фартук. Ей совсем не хочется участвовать в этом споре. Но речь идёт о безопасности её детей, так что она остаётся. — Я обещал связность, и я вполне себе формирую и произношу слова. С ними всё будет в порядке, Ремус. — Алкоголь влияет на магию. — Ну, они же не мои собутыльники, — Сириус закатывает глаза, а затем, бросив рассеянный взгляд на Молли, протыкает яичницу. Кажется, он отвлёкся. Она знает, что он знает, что она считает такое поведение неприемлемым. — Если ты продолжишь пить, они перестанут приходить, — огрызается Ремус и тянется к своей чашке чая, всё ещё дымящейся, но уже с внушительным количеством сахара. Молли хватает ближайшую тряпку и начинает протирать столешницу. Она не собирается вмешиваться, пока в этом не появится необходимость. — Попробуй, останови этих двоих, — фыркает Сириус, прихлëбыва свой чай с виски. — Они бы дали жáру грëбаному Волдеморту, если бы могли. Они должны официально присоединиться к Ордену, если… — Нет, — вмешивается Молли, её глаза сузились, а руки сжались вокруг тряпки. — Ни в коем случае! Сириуса она нисколько не впечатлила. — Расслабься, Молли. Моё слово здесь ничего не стóит. Молли уже собирается открыть рот, но тут вспыхивает камин, и в кухню влетает шквал чёрных мантий. — Собирайте всех, — рявкает Северус Снейп, сжимая в руке палочку. Лицо Сириуса искажается в усмешке, и он снова закатывает глаза. Молли снова бросает взгляд на Северуса. — Сейчас! — Молли встряхивается, услышав, как Альбус выходит из камина. Она бежит в гостиную, чтобы предупредить остальных.┈─── ϟ ───┈
Драко хватает на два часа, прежде чем его мочевой пузырь стал серьёзной проблемой. — Драко, — Гарри приподнимает брови. — Это просто. — Но здесь нет… — Гарри ожидает, что он просто помочится на траву? Это отвратительно. Хотя это не худшая из их проблем на данный момент: он голоден, ему больно и он сходит с ума от беспокойства за Гарри. Однако именно эта соломинка грозит сломать спину верблюда. Он превратился в никчëмного магла. Дикого, отвратительного… бродягу. Не способного использовать магию, которая у него в крови. — Послушай… — Гарри идёт впереди него, — всё в порядке. Просто отойди подальше, сделай дело, а потом возвращайся. Всё нормально. — Это недостойно! Гарри со вздохом закрывает глаза. — Либо так, либо ты испортишь свои штаны. Драко стонет, и его плечо стонет вместе с ним. Он понимает, конечно, ему придётся это сделать, хочет он этого или нет. Он не может использовать магию, а впереди их не ждёт ничего, кроме полей. И грëбаных маглов. Гарри берёт его за руки, смотрит ему в глаза, и Драко обнаруживает, что пронзительная искра в его груди ни на йоту не утихает каждый раз, когда он это делает. — Мне очень жаль, — говорит он, глядя Драко в глаза, не моргая. Так он делает, когда хочет казаться сосредоточенным. В его глазах так много всего. Так было всегда. Бесконечное количество вещей, которые Драко жаждет узнать. — Прости, но какое-то время всё будет именно так. Я знаю, что всё это чуждо и слишком тяжело для тебя, Драко. Клянусь, всё не так плохо, как ты думаешь. Ну, возможно, не так уж и плохо. Возможно, он слишком остро реагирует. Весь ужас должен куда-то деваться. Ради Мерлина, он ведёт себя как ребёнок. Это всего лишь функция организма. — Да, да, всё в порядке, — он смотрит налево, на устрашающие деревья, возвышающиеся над ними. Серые и бесплодные, с минимальным количеством листьев. Это нелепо. Он — Малфой. — Я сейчас вернусь, — бормочет он, и Гарри улыбается. Это тусклая улыбка. Но Драко хочет видеть эту и многие другие каждый миг своей жизни.┈─── ϟ ───┈
Спагетти пахнут восхитительно, Гарри видит, сколько усилий было вложено в них: безупречно чистая тарелка, листик базилика на верхушке, фрикадельки. Пахнет так вкусно, и Гарри умирает от голода. Но он не тянется к еде. Она не настоящая. И он не вернулся в коттедж. — Мне нравятся пчёлы, — комментирует Сириус, засовывая в рот помидор черри с тарелки Драко. Жужжание усиливается, и на стол лениво опускается пушистая пчела. На кухне их несколько, и Гарри полагает, что ещё несколько кружат и в других комнатах. Вокруг слабо пахнет спагетти и пыльцой, и Гарри находит это успокаивающим. — Мне тоже нравятся пчёлы, — Это правда, и их присутствие его ничуть не тревожит. Они нежные существа, как и Драко, а Гарри обожает Драко. — У тебя пробелы в памяти. — Я здесь, чтобы успокоиться, а не вспоминать прошлую ночь. Сириус бросает на него нечитаемый взгляд. — Прекрати. Расставь приоритеты, малыш. Ты упускаешь важные детали. — Розье схватил меня, было больно, потом появилась какая-то женщина, — Гарри сглатывает, желая выпить прохладный апельсиновый сок, стоящий рядом с тарелкой. Одна из пчёл устраивается на тыльной стороне его руки. Той, что со шрамом. “Я не должен лгать„ — Драко спас меня, — сказал он. Этот замечательный, глупый, но удивительный мальчик. Бывший хулиган, тот, о ком Гарри никогда бы не подумал, продолжал рисковать своей жизнью ради него. Ради Гарри. Из-за кого они и попали в эту передрягу. Гарри именно этого и боялся. Вот почему он сбежал. Вот почему каждый нерв в его теле теперь умоляет вырваться из тела. Драко продолжает жертвовать всем ради него, снова и снова, чтобы спасти неблагодарную задницу Гарри. И однажды, однажды, Гарри боится, что этой жертвой станет сам Драко. Он зажмуривает глаза и категорически отказывается представлять себе этот образ. Драко не двигается, его серые глаза ничего не видят. Мир снова теряет свои краски. — Он что-то скрывает, а ты позволяешь это. — Он не станет мне лгать, — Гарри поглаживает пчелу кончиком пальца. Она тёплая и пушистая. Он слышит жужжание, и к вечеринке на его тарелке присоединяется ещё одна пчела. — Где же он тогда? — Сириус ощетинивается. Гарри безучастно смотрит на него. Сириус прекрасно знает, что Драко не может прийти сюда. — Он занимается своими делами. — Открой глаза. Гарри ненавидит, когда Сириус так говорит. — Я уже проснулся. Сириус смотрит на него с откровенной жалостью. — Открой глаза, Гарри. — Гарри?! Мир качается туда-сюда. Гарри задыхается, а его хрипы заглушают все остальные звуки. Он открывает глаза, и видит лишь лицо Драко. Он сжимает плечи Гарри и прижимается к нему лбом. — Чёрт возьми, Гарри, — выдыхает он, пока Гарри моргает, чтобы сфокусироваться. Руки на его плече кажутся тяжелыми. — Я в порядке, — бормочет он. Он отсутствовал не так уж и долго. Ему нужно было ненадолго уединиться, чтобы успокоиться. Каким-то образом эти слова произвели противоположный эффект. — Нет, — рявкнул Драко, — ты не можешь так со мной поступать, ясно? Ты должен остаться со мной. Он прижимает Гарри к груди, и Гарри хмурится. Что с Драко? Гарри всё это время стоял здесь. Он даже не шевелился. — Пожалуйста, не теряйся снова в своих мыслях, — бормочет Драко прямо ему в ухо. Его голос звучит разбито. Гарри чувствует укол вины. Очень знакомое чувство. — Со мной всё было в порядке, Драко, — говорит Гарри своим самым успокаивающим голосом. Он чувствует, как Драко качает головой. — Я уже десять минут пытаюсь вывести тебя из этого состояния, Гарри. Это немного дольше, чем он думал. Гарри сглатывает, теперь и сам немного волнуясь. — Извини, но я был в порядке. Не волнуйся. — Ты даже не... осознаёшь своё окружение, когда делаешь это. — Драко отстраняется, но хмурое выражение его лица не меняется. Его глаза сужены и сосредоточенны. Гарри хочется разгладить эту мрачность своими руками. — Это небезопасно, Гарри. — Мне это было нужно. Драко смотрит на него, словно не зная, что сказать дальше, чтобы убедить Гарри. — Ты должен пообещать мне, что всегда будешь возвращаться, когда я позову тебя. — Драко, — начинает Гарри. Он не может этого обещать. — Пожалуйста, Гарри, от этого зависят наши жизни. — Гарри отводит взгляд. Кусает губы. — Ладно, — соглашается он наконец, — да, хорошо. Ты… — Да, — Драко пожимает плечами, наконец отпуская Гарри. — Всё улажено. Ты в порядке? — Просто голоден, — Гарри сразу же сожалеет о сказанном, когда на лице Драко появляется страдальческая гримаса. — Мы что-нибудь придумаем. Пойдём. Гарри что-нибудь придумает.┈─── ϟ ───┈
После того как он замолчал, на кухне на целую минуту воцаряется тишина. В тесном помещении их около пятнадцати человек: они с Альбусом прибыли через камин, Блэк и Люпин сидят плечом к плечу, и Северус с болезненной уверенностью знает, что Люпин крепко держит Блэка за руку под столом. Ещё присутствуют Артур, Молли и двое их сыновей. Грюм, Кингсли, Тонкс и Бэйли стоят в углу, молчаливые и невозмутимые. Минерва стоит прямо за Северусом, вцепившись в спинку его стула, и края её ногтей лишь слегка касаются его спины. Джонс и Диггл, которых он совсем не знает, выглядят так, будто их заморозили. — Насколько надëжен ваш контакт? — Блэк нарушает молчание первым. — Это факт, а не вероятность, — Северус скрещивает руки на груди, сопротивляясь желанию усмехнуться. — Это произойдёт не раньше, чем на следующей неделе. Валентина не станет лгать о чём-то подобном. У неё нет для этого причины. И у неё есть дочь. Он получил письмо на рассвете, разбуженный непрекращающимся нападками чужой совы, которая не должна была миновать охрану коттеджа Пруэтт. Северус прямо в пижаме подбежал к окну, сжимая в руке палочку, пока все диагностические заклинания, известные волшебникам, слетали с его губ. У них с Альбусом ушло почти два часа на то, чтобы убедиться, что сова не проклята, не иллюзия и не собирается разнести их в пух и прах. Письмо было написано хорошо знакомым ему почерком.«Предстоящая осада неминуема.
М – цель.
Не попадайся. Твоя голова на кону.
В. » Теперь, когда Блэк нарушил хрупкую тишину, Артур наклоняется вперёд на своём стуле, опираясь локтями на стол. — Но осада... так скоро после нападения? — В его голосе звучит искреннее недоумение. — Это просто бессмысленно. Он прав. Насколько мы уверены в этом источнике? Можем ли мы связаться с Арджент? Северус скрипит зубами, — Арджент больше... не активен. — Он вздыхает, всё внутри сжимается при мысли о том, что жертва Нарциссы останется непризнанной. Он продолжает. Она не первая и не последняя. — Более того, мы просто потратим время вместо того, чтобы… — Чтобы... Что? — Люпин перебивает его с потемневшими глазами. — Нас сорок человек. Мерлин знает, сколько их. Северус понимает, что он всё ещё размышляет о провальных переговорах с другими волками. Семьдесят два человека, которых они могли бы использовать в подобной ситуации. Намечается полный захват страны, а у них даже не хватает людей, чтобы прикрыть и обеспечить безопасность одной-единственной территории. Северус отвечает усмешкой на мрачный взгляд Люпина. Не вина Северуса, что Сивый первым добрался до лондонской стаи. Не его вина, что им нечего было предложить этим оборотням. Не его вина, что Люпин не смог солгать, чтобы спасти свою жизнь. Их жизни. — Тогда я просто напишу информатору и отменю осаду, да? — Он тянет слова, и Блэк ругается себе под нос. Альбус бросает на Северуса многозначительный взгляд, который Северус предпочитает игнорировать. — Источник достоверен, — повторяет он. Северус доверяет Валентине больше, чем половине людей в этой комнате. Тонкс скрещивает руки. — Возможно, нам… стóит предупредить Министерство? Аврор Скримджер может… Диггл зашумел в знак несогласия. — Мы не можем уведомить Министерство, не подвергая опасности нашего информатора. По тесной кухне пронëсся тихий ропот, прежде чем Блэк громко застонал, уронив голову на руки. — Пророчество… — Он стонет в свои руки в крайнем отчаянии. Северус чувствует, как рука Минервы перемещается со стула на его плечо, и сжимает его в утешительном жесте. Утешительный для кого, вот в чём вопрос. Они провели целый год, патрулируя и защищая это Пророчество, почти безостановочно с того самого дня, как он вернулся. Было иллюзией полагать, что они смогут защитить его. Нет никаких шансов защитить что-либо, если Тёмный Лорд захватит Министерство. Глаза Артура комично расширяются. — Пророчество — вот причина. Святые ду́хи. Вот почему… — Ты прав, Артур, — вмешивается Альбус. — Он убивает двух зайцев одним выстрелом. Северус знает, почему он это делает. Потому что он может. Потому что ему нужно убедиться. Потому что ему нужно понять, стóит ли убить Гарри Поттера или оставить. У него есть численность, у него есть средства. Единственное, чего у него нет — это Поттера. И Пророчества. Всё это вертится на кончике его языка, каждое слово так и просится вылететь из его рта с молниеносной скоростью. Но не вылетает. Потому что Альбус уже всё это знает. А у остальных нет достаточного допуска, чтобы говорить об этом сейчас. Молли хватает мужа за предплечье, всё ещё озадаченная его открытием. — Нам нужно обезопасить то, что у нас есть. — Гарри, — встревает Блэк. — Мы должны также защитить и моего крестника. Впервые в жизни Северус с ним согласен. Он также считает, что Поттер в безопасности именно там, где он сейчас находится с Драко. Место под Фиделиусом. Безопасно настолько, насколько это вообще возможно. — Кингсли, я хочу, чтобы ты максимально усилил дежурство авроров на предстоящей неделе, — приказывает Альбус. — Я знаю, что ты и так завален жертвами Империуса, но… Мужчина наклоняет голову. — Я подëргаю за кое-какие ниточки. Этого недостаточно. Но это хоть что-то. Чарли Уизли наклоняется вперёд на своем месте, до этого молча наблюдая за всем происходящим. — Нам также нужно начать предупреждать людей. — Нет, — Блэк раздражëнно постукивает пальцем по своей кружке, — Кто-нибудь тявкнет не там и выдаст нас. Чарли гримасничает. — Какой маглорожденный добровольно выдаст нас? Взгляд Блэка впивается в мальчика и медленно переходит к Северусу. — Какой полукровка получил бы Тёмную Метку, — многозначительно говорит Блэк, но Северус никак не реагирует. Блэк усмехается и продолжает: — Это война, Чарли, а не чаепитие. Лицо Чарли вспыхивает от негодования, а губы кривятся. — Тогда какой смысл вообще знать об осаде? Если мы не можем спасти жизни людей. Если мы не эвакуируем Министерство… Блэк вздыхает и закатывает глаза. — В комнате не тот сын, Артур. — Приглушëнно говорит он. Северус смутно понимает, что речь идёт о Рональде Уизли. О том самом мальчике, который провалил все уроки с невежеством, которое, возможно, не было правдивым. Он не упускает из виду неловкое выражение на лице Молли и многозначительный взгляд Блэка. — Сириус... — Я просто говорю, — он отмахивается от Альбуса, и становится ясно, что они уже не в первый раз говорят об этом. Блэк наклоняется вперёд, почти угрожающе проникая в личное пространство мальчика Уизли. — Послушай, Чарли, — его тон медленный и ровный, как будто он разговаривает с ребёнком. — Когда информатор рискует своей жизнью, чтобы предупредить о нападении, ты делаешь две вещи, — он поднимает пальцы, — Во-первых, пытаешься обезопасить важные объекты. Во-вторых, эвакуируешь людей, если возможно, во время нападения. Ты не ходишь по домам, чтобы предупредить людей за шесть недель до нападения. — Но… — Чарли сдувается, когда его старший брат кладёт руку ему на плечо. Северус прищуривается, видя раздражение Блэка и поджатые губы Люпина. Кингсли откашливается. — Я приведу авроров в состояние повышенной готовности. — И Отдел тайн. Пророчество нужно защитить любой ценой, — мрачно добавляет Грюм. Альбус кивает и поворачивается к Уильяму Уизли, которого Северус отчётливо помнит наполовину хорошим зельеваром. — Уильям, я хочу, чтобы завтра ты отправился туда вместе с Артуром и установил самые мощные обереги, какие только сможешь, по всему отделу. Уильям чешет подбородок. — В конце концов, они будут разрушены. Альбус отворачивается. — Аластор? — Я свяжусь с Лавгудом. Давненько я не видел этого ублюдка. — Хорошо. Я хочу, чтобы весь этаж был искажен. И да, Сириус. Пришло время обезопасить и Гарри. Северус замирает. — Я могу защитить его. — Альбус, — вмешивается Северус, потому что это ужасная идея. — Ты, конечно же, не серьёзно. — Ему тут же хочется проклясть себя за каламбур. К счастью, никто даже не дёргается. — Изоляция не идёт Гарри на пользу, Северус, — отвечает Альбус своим умиротворяющим тоном, от которого у Северуса сводит зубы. Он не ребёнок. — Здесь мы все сможем лучше присматривать за ним. С определëнными мерами предосторожности, разумеется. — Под присмотром пьяницы? — Северус усмехается, кривя рот. — Эй, — как и ожидалось, Блэк поднимается с места. — Следи за своим языком, сальный маленький… — Гарри сейчас нужно быть со своей семьёй. — Молли вмешивается. — Мы позаботимся о нём. — Северус переводит свой взгляд на неё. Она даже не вздрагивает. — Нам нужно принять дополнительные меры безопасности, прежде чем мы заберëм мальчиков, да, Тонкс? — Я займусь этим, сэр. — Хорошо, пусть Ремус поможет тебе, дорогая. — Давайте обсудим цифры. Они обсуждают цифры.