Пределы контроля

- Значит это все, да? - подвижная физиономия Барни выражает крайнюю степень огорчения, - Я буду скучать по тебе, чувак. Реально буду. - Я тоже. Постараюсь сделать так, чтобы тебя побыстрее выпустили. - Да ну, - здоровяк пожимает плечами, - не трудись. Если выйду, все равно во что-нибудь вляпаюсь, как пить дать. А здесь мне неплохо. Кормят, правда, неважно, но почти всегда можно чего-нибудь перехватить на стороне. Ну, - он поднимается, шумно шмыгает носом, - бывай, друг! Бережно сгребает Финча в медвежьи объятия, и тот ощущает, как его ноги на секунду отрываются от пола. - Хорошо, что тебя не отправили сегодня на склад, мы хотя бы успели попрощаться, - произносит он, вновь ощутив под ногами твердую поверхность и слегка переведя дух. - Да был я на складе, уже успел вернуться. Финч машинально глядит на пустое левое запястье, уже в который раз мысленно сетуя на отсутствие часов. - Странно. Кажется, за мной должны были придти еще полчаса назад. Барни пожимает плечами. - Я когда возвращался, краем уха слыхал, что в мастерской вроде как драка. Вряд ли что-то серьезное, иначе всех бы уже разогнали по камерам и заперли. Но из-за этого задержка, скорее всего. Финч внезапно замирает, настороженно прислушиваясь. - Слышишь? Какой-то шум, там, внизу. И, кажется, крики. Барни также застывает на месте, насторожив уши. - Да, похоже на крики. Обеспокоенно переглянувшись, они замирают на месте, и в какой-то момент одновременно вздрагивают, услыхав звук, который сложно с чем-либо перепутать – это, несомненно, выстрелы. - Надо выбираться отсюда, - Финч делает шаг к выходу из камеры, как вдруг слышится резкий сигнал тревоги, и решетчатая дверь, дрогнув, захлопывается прямо у него перед носом, щелкнув автоматическим запором. Нешуточная тревога на лице Барни словно бы зеркалит нынешний настрой Финча, пока он лихорадочно размышляет, что же делать дальше. - Ладно. Может, так даже лучше. Может, нам безопаснее оставаться здесь пока там все не закончится. Минут десять проходят в напряженном ожидании; крики и шум то усиливаются, то затихают, но выстрелов больше не слышно. В их закутке тишина – все соседние камеры пустуют, нынче время для общественно полезных работ. Наконец, новый звук нарушает царящую тишину – звук шагов человека, что торопливо бежит по коридору. Барни аккуратно отодвигает Финча в угол камеры, заслоняя собой, а тот выглядывает из-за спины здоровяка, невольно задержав дыхание. Надзиратель Хосе Аскер появляется по ту сторону решетки, заставив их обоих с облегчением перевести дух. Вид у Аскера растрепанный и взмыленный, на лице выражение нешуточной паники. - Уф! Я надеялся, что вы здесь. - Что стряслось? - Сначала была драка в мастерской, - открыв панель на стене, Аскер торопливо набирает на клавиатуре аварийный код, чтобы разблокировать дверь, - Сцепились двое парней Элаеса и несколько русских. Потом она переросла в масштабную свалку. У нескольких человек оказались наготове заточки, а один из русских где-то умудрился раздобыть ствол. В итоге, здорово досталось и нам тоже. Босс велел перевести вас в соседний блок. - Может нам стоит остаться и переждать здесь, в запертой камере? Аскер досадливо поводит плечом. - Вы меня, видно, плохо слушали, Гарольд. Решетка не защитит вас от пуль. Готово, - распахнув дверь, надзиратель дожидается, пока Финч и Барни покинут камеру и торопливо шагает по коридору в обратную сторону, жестом велев им следовать за ним. С трудом поспевая за Аскером, Финч пытается по пути привести в порядок хаотично мельтешащие мысли. Удивительно, насколько сильно все может поменяться за ничтожно короткий промежуток времени. Еще четверть часа назад, он пребывал в приподнятом расположении духа, предвкушая свое скорое возвращение к вожделенному комфорту и привычному жизненному распорядку, радовался тому, что он, наконец, выполнил свою часть их с Элаесом договора, и теперь у него нет никаких обязательств перед криминальным авторитетом. Также он философски размышлял над эффективностью исправительной системы, и над тем, что тюрьма, с ее шкалой моральных ценностей и иерархией взаимоотношений, по сути, это человеческое общество в миниатюре, и что Карл Элаес был прав. Теперь вот он не в состоянии думать ни о чем, кроме нависшей над ними угрозы и возможности умереть в этих стенах довольно глупой смертью. Ноги ощутимо заплетаются – в последние пару дней боли в пояснице и шее усилились, сказались ночевки на неудобной кровати и почти постоянное нервное напряжение. Запнувшись на ровном месте, Финч падает на колени, упираясь ладонями в пол, но широкие лапищи Барни тут же подхватывают его под мышки, приводя в вертикальное положение, подталкивают вперед, поддерживая под локоть. Упершись в очередную решетчатую дверь, Аскер вновь колдует над аварийной панелью, матерясь сквозь зубы, но замок пронзительно гудит и не открывается; тот набирает код снова и снова, но безуспешно, и, в конце концов, Аскер в панике начинает яростно трясти дверь, выкрикивая ругательства. Финч хватает его за плечи, встряхивает что есть силы, потом наотмашь бьет по лицу. - Немедленно успокойтесь! Вы лишь ухудшаете ситуацию! - Они заблокировали весь сектор! Понимаете?! Нам не выбраться отсюда, мы трупы! Надзиратель дышит тяжело, будто загнанный зверь, зрачки у него размером с радужку, а лицо мокрое от пота. - Я попробую разблокировать дверь, а вы с Барни меня прикроете, - Финч старается говорить внушительным тоном, хотя внутри у него все сжимается и холодеет, - Все будет хорошо. Вы поняли? Все будет хорошо! Аскер судорожно сглатывает, машинально кивает, отходит от панели, занимая место слева от Барни, вынимает дубинку, стоит, настороженно прислушиваясь к шуму и крикам, которые, кажется, звучат уже все ближе. Финч отсоединяет переднюю часть панели, используя один из ключей от подсобных помещений, что нашлись у надзирателя, делает над собой усилие, чтобы сосредоточиться на паутине мельчайших проводов, открывшихся его взору. Не так уж сложно понять, как тут все устроено, но загвоздка в том, что здешняя система безопасности рассчитана на такую вот ситуацию, и при попытке принудительно открыть дверь, та тут же заблокируется намертво. Вот если бы при нем был лэптоп, он бы вошел прямиком в локальную сеть, а оттуда в центр управления системой, но что толку мечтать о несбыточном. Его размышления прерывает звук голосов, раздавшихся прямо за его спиной. Резко обернувшись, Финч замирает от ужаса, увидав человек восемь заключенных, вооруженных чем попало; заметив фигуру в форме надзирателя, пришельцы тут же, радостно взревев, кидаются в атаку. Окружающий мир смазывается, расплывается, проносясь мимо хаотичным потоком, подобно горной реке - движения, звуки, запахи. До нынешнего момента Финчу не довелось наблюдать своего телохранителя в действии, а теперь вот он смотрит и видит перед собой абсолютно другого человека, который ничуть не похож на того добродушного парня, с которым он делил камеру, выпечку в столовой, болтал о пустяках, отдыхая душой, словно общался с ребенком, и проводил бок о бок двадцать четыре часа в сутки на протяжении последних семи дней. Нынешний Барни Донован это сплошной сгусток стремительной и всепоглощающей ярости; для своих размеров он удивительно подвижен и быстр, а еще он не знает пощады. Темнокожему крепышу, что замахнулся на него гаечным ключом, Барни ломает руку, будто сухую ветку, и тот пронзительно вопит, выпученными глазами уставившись на белеющие осколки кости, что торчат из его окровавленного рукава; завладев оружием противника, обрушивает его на гладко выбритый череп следующей жертвы, разбивая его будто спелый арбуз, разбрызгивая кровь и мозги на себя и всех, кто находится рядом. Третьему из нападавших Барни просто ломает шею, и Финч зажимает уши, чтобы не слышать тошнотворного хруста позвонков. Нападавшие в панике отступают, толкая друг друга, один из них валится на пол, сбитый с ног, и, победно взревев, здоровяк заносит над ним ногу, а потом с размаху опускает ее вниз, проламывая лежащему навзничь человеку грудную клетку одним ударом. Тот издает какой-то странный, булькающий звук, скрючившись, переворачивается набок, извергает из себя сгусток крови, а потом замирает, судорожно дернувшись напоследок. Обернувшись, Барни Донован вдруг ловит устремленный на него, полный ужаса, взгляд Финча и замирает на месте. Тот завороженное наблюдает, как в течение нескольких секунд разительно меняется забрызганное кровью лицо здоровяка – затуманенные яростью глаза приобретают осмысленное выражение, разглаживаются морщины на лбу, распрямляется искривленный гримасой гнева рот. Барни оглядывается по сторонам, обозревая причиненный им ущерб, роняет гаечный ключ на пол; его могучие плечи опускаются как будто под грузом вины, и, мотнув головой, он отворачивается в сторону. Выстрелы звучат резко и отрывисто, будто гром с ясного неба. Один, второй, третий…