Ледяные буквы

Алина намурлыкивает себе под нос какую-то незатейливую попсу, надоевшую ей по радио в такси, но заевшую, не хуже выученных ещё в детстве прыжков. Настроение отменное: впереди насыщенный тренировками день, вечером планируется съёмка для обложки журнала, а между первым и вторым – прогулка с одной прекрасной дамой. За дверью в раздевалку непривычно тихо, что слегка настораживает, но тон настроения никак не портит. – Привет, красотки! – Улыбается фигуристкам Алина, проходя к своему излюбленному месту. Сидящие на скамейке Саша, Аня и Камила синхронно вздрагивают от голоса старшей, переводя на неё потерянные взгляды. – Вы чего? – Спрашивает Алина, замечая подозрительно невесёлые глаза. Камила, кажется, вот-вот заплачет. – И где четвёртая из вашего топового сквада? – Думаю, мы ответим на оба вопроса сразу, – берёт себя в руки Аня, поднимая сожалеющий взгляд на Алину. Девушка выскальзывает из объятий Саши, аккуратно забирает свой телефон из рук Камилы и подходит к Алине, усаживая её на скамейку. – Ань, ты начинаешь меня пугать, – выдыхает Алина. – Что здесь происходит? – Просто посмотри, хорошо? - Мягко просит Аня, протягивая Алине телефон с открытым на нём видеосообщением в телеграмме. Алина кивает и всматривается в экран, на котором сразу видно знакомое лицо. Становится ещё страшнее. – Привет, девчонки! – Улыбчиво здоровается Алёна, махнув рукой в камеру. – В общем, я не знаю, как всё это произошло, но, как вы знаете, я всегда нахожу приключения на свою задницу. Короче говоря, – она чуть отодвигается от камеры, и Алина на мгновение перестаёт дышать. – Я опять сломала руку. Учитывая, что до Чемпионата России две недели, я пролетаю и с этим стартом, и с Европой, и с Олимпийским Пекином. Простите, наверное. Не смогу надрать ваши задницы в этом сезоне, – она широко улыбается, но наполненные болью глаза её выдают. – Ками, ты там отомсти этим старухам за меня, я верю в тебя, супер-девочка. В общем, порвите там всех и сами не порвитесь. Удачи! Алина молча смотрит в экран телефона, прожигая застывшим взглядом повторяющийся, но уже без звука, кружочек. Обрывки фраз эхом пролетают в голове, впиваясь в кожу всё сильнее, прорезая ту и вызывая головную боль. Неверие, непринятие, непонимание. – Скажите, пожалуйста, что она вновь решила заняться пранками и это просто глупая шутка, – на выдохе просит Алина, не отрываясь от телефона в руке. – Я сама уже мечтаю о ведре воды на голову, – тихо отвечает Саша, выпуская лёгкий смешок, больше напоминающий нервный всхлип. – Скажите тренерам, что я заболела, – без раздумий говорит Алина, подскакивает на ноги и выбегает из раздевалки. Троица так и осталась сидеть без лишних движений, пытаясь понять, что только что произошло и как сейчас выйти на тренировку с осознанием такой потери. *** – Косторная, открой чёртову дверь! Алина ломилась в неприступную железную преграду уже битых полчаса, однако ей не то, что не открывали, ей даже не отвечали. – Я знаю, что ты там! – Голос срывается, она застывает, упираясь рукой в дверь, и отпускает горькие слёзы на прогулку по своим щекам. По ту сторону не слышно ни шороха, и это чертовски пугает – Алёна всегда сначала делала, а потом думала. Алина уже даже не помнит, в какой момент они сблизились и стали проводить большую часть свободного времени в компании друг друга, веселясь и беззаботно радуясь детским шалостям, которых было лишено их спортивное детство. – Алёна, прошу, не закрывайся от помощи, ты нуждаешься в близком человеке, – еле слышно говорит Алина, безоговорочно веря, что девушка стоит в коридоре и слушает её. – Пожалуйста, не бойся меня. Дверь открывается и Алина чуть было не падает на заплаканную девушку перед собой. – Я не тебя боюсь, – слабо качает головой Алёна, – а себя. Алёна разворачивается и уходит, оставляя Алину один на один с решением того, что она будет делать: уйдёт прочь или последует за сломанной девочкой. Выбирать Алине даже не приходится – ноги уже заворачивают в нужную комнату. Алёна лежит на кровати, смотря в потолок. В комнате непривычная чистота, прямо пропорциональная бардаку, творящемуся в блондинистой голове. На подоконнике стоит колонка, из которой, видимо на повторе, доносится единственная любимая Алёной песня Земфиры. Побледневшие губы слабо наговаривают текст, беззвучно двигаясь. Алине больно от одной ауры этого помещения: стены кричат о той тяжести, которая сейчас разрывает на куски девушку, лежащую на кровати, потолок видел так много слёз, что самому впору пролить то же количество тропическим дождём, пол давно не чувствовал на себе вес тела хозяйки комнаты, проводящей почти всё своё время на кровати. Подушка стала лучшей подружкой, молча выслушивающей изредка вырывающиеся с уст слова, завывания и слёзы. Алине больно от такого уничтоженного вида девушки, которая всегда улыбается и смеётся. Главное солнце группы, вечный источник позитива, неуёмный генератор шуток и приколов Алёна Косторная лежит на кровати и даже не плачет, умирая изнутри. Так не должно быть, это противоестественно, так не может происходить на самом деле. Алине больно от собственной беспомощности: она не может срастить кости Алёны, не может откатать за неё на первенстве страны, а потом Европы и Олимпийских Играх, не может помочь ей. Всё, что есть у неё в карманах из козырей – объятия и слова поддержки. Вот только Алёне они, кажется, не нужны. Алине больно от внезапного осознания цикличности истории, когда взгляд вновь и вновь натыкается на гипс. – Я понимаю тебя, Алёна, – хрипло шепчет Алина, садясь на пол возле кровати девушки. Алёна молчит. – У меня ведь была похожая история: сломала руку, ногу, была позором команды Тутберидзе и чувствовала сумасшедшее давление. Но я сломалась и ушла тогда. Не в другой тренерский штаб, – слабо улыбается Алина, – а из спорта. Но потом поняла, что не могу без этого, и вернулась. Никто не спрашивал меня, как я себя чувствовала, лишь отправляли вновь и вновь разбиваться об лёд. И тебя не спросили, да? Алёна ничего не говорит, даже не поворачивает голову в сторону девушки, изливающей ей душу и пытающейся вытянуть её из пучины. Алина кивает своим мыслям и продолжает. – Самая тяжёлая травма – это та, которую ты проживаешь в одиночестве. Особенно, когда она по ходу дела ещё и лишает тебя чего-то по-настоящему важного. Ты теряешься в происходящем, не видишь, где день, а где ночь, не понимаешь, кто друзья, а кто враги. Всё, что ты ощущаешь – медленно лопающиеся внутри клетки, ломающиеся по одной кости и рвущиеся мышцы и сухожилия. Собственная слабость убивает тебя изнутри, и сил просить помощи нет. Сил принять помощь – тем более. Ты чувствуешь себя одиноко, отвергаешь всех и вся и прячешься в свой панцирь, надеясь, что он поможет. Но проблема в том, что не поможет. Алёна медленно поворачивает голову к Алине, смотря на неё пустым взглядом. – Спрятаться от этого невозможно, нужно бороться. И от того, как быстро ты бросишься в бой с собственной головой, убивающей тебя в разы быстрее и сильнее, чем тело и внешние факторы, зависит то, как всё сложится дальше. – Я пролетела с олимпийским сезоном, Аль, – шепчет Алёна, теряя свою напускную отрешённость в пользу доверия и тёплых чувств к старшей. – ТЩК развалились, меня вот-вот попросят на выход из «Хрустального», меня списали со счетов даже собственные болельщики, никакой мотивации тренироваться и бороться у меня теперь нет. – Ничего из этого ещё не произошло, слышишь? – Алина пододвигается ближе, взглядом прося разрешения прикоснуться к Алёне, и, получив краткий кивок, мягко кладёт свою ладонь поверх руки Алёны. – Теряешь олимпийский сезон? Будут ещё. Тренерский штаб? Поменяешь, найдёшь тот, который подойдёт тебе по характеру. Болельщики отвернулись? Плевать, значит они и не были твоими болельщиками. Нет мотивации? Вспомни о том, кто ты, гениальная девочка, и катайся для себя. Твоему трикселю даже Лиза аплодирует, а ты руки опустила. К тому же вот тебе пример, наша Императрица. Она не смогла попасть на двое Игр подряд, но катается и борется. Так почему не хочешь бороться ты? Борись, чтобы все те, кто открыл свой рот в твою сторону, утонули в своей зависти, когда ты вновь окажешься на вершине. – Если, – лишь поправляет Алёна, вздыхая и теряя пару капель слёз в наволочке. – Когда, – качает головой Алина, проводя ладонью по её волосам. Алёна заглядывает в чистые карие глаза, светящиеся солнечным теплом, и впервые свободно выдыхает. – Останься со мной, пожалуйста. – Хорошо. *** Алине кажется, что эти Игры принесли ей куда больше потрясений, чем собственные, вот только характер этих потрясений ей совершенно не нравится. Мысли бегают от Камилы к Саше, от той к Ане, от неё вообще в Москву, и вновь к олимпийской троице. Шок, неверие, сожаление – всё смешалось в какой-то непонятный ком и давит на виски. Алина заходит в свой номер и сразу набирает заученный наизусть номер. – Боже, как я рада, что сломала руку, – вместо приветствия говорит Алёна, мгновенно отвечая на звонок. – Не хотела этого говорить, но я того же мнения, – соглашается Алина. – Ты смотрела? – Нет, было слишком тяжело. Я читала сводки. – Я так хочу тебя сейчас обнять. – Я того же мнения, – с улыбкой в голосе отвечает Алёна. – Люблю, когда ты улыбаешься, – смущённо выдыхает Алина, ложась на кровать. – Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? Ведьма? – Просто чувствую. – Слишком сладко, Аль, даже для нас с тобой, – хихикает Алёна, вспоминая их прозвища главных сладкоежек фигурного катания. – Знаю, но мне нравится. – Мне тоже. Они ненадолго погружаются в тишину, вслушиваясь в свои мысли и такое родное дыхание в динамике. – Аль… – Алён, пожалуйста, только живи, – шепчет Алина, прикрывая глаза. – Не переживай, тебе не придётся делить одну свою огромную любовь на нас двоих, мне тоже есть, что предложить, – лукаво отвечает Алёна, прикусывая губу в ожидании ответа. – Что? – Что слышала, дорогая, до встречи в Москве, – Алёна смеётся и отключается, оставляя Алину в тишине разбираться с замершим, а затем полетевшим на сумасшедшей скорости куда-то в светлое будущее сердцем. – Никогда не думала, что что-то сломанное может привести к созданию чего-то нового и прекрасного, – улыбается самой себе Алина, прижимая телефон к груди. Что бы там ни ждало их в будущем и какие бы испытания ни готовила для них стерва-судьба, единожды склеившие друг друга по кусочкам сломанные девочки смогут справиться с любыми преградами, согреваясь теплом лампочки, заменяющей солнце.