Ледяные буквы

Голова кружится. Странное ощущение потери себя в пространстве, отсутствие осознания положения собственного тела, невозможность сопоставить верх и низ, лево и право. Руки и ноги не слушаются, отказываются выполнять даже простейшие команды мозга, сигналы которых затухают где-то в районе шеи. Тело ощущается невесомым и ничего не весящим, и от этого не становится проще – кажется, что стоит лишь чуть-чуть подпрыгнуть, и оно взмоет в воздух, исчезая за границей мирского. Голова раскалывается. Мыслей слишком много, они слипаются в непонятный ком и в этой пространственной модификации прыгают внутри черепной коробки, врезаясь в стенки, застревая в бороздах, влипая в редкое пространство между извилинами. Нервы сдавливаются тяжестью этого кома, кровеносные сосуды пережимаются, не обеспечивая мозг кислородом, отделы мозга перестают нормально функционировать, подавленные неожиданно продуктом собственной работы. Ещё несколько минут этого цирка, и рукой подать до кислородного голодания важнейшего органа. Голова гудит. Вокруг слишком много голосов и звуков: сбоку кричит одна подруга, чуть спереди и справа рыдает в объятиях психолога вторая, за спиной шепчет слова поддержки единственный переживающий за неё тренер, слева что-то спрашивают журналисты. Хочется вернуться в зелёную комнату и ощутить эту тихую пустоту внутри, которая хотя бы не убивала своей громкостью. Хотя это тоже спорное утверждение. Голова не соображает. От неё требуют каких-то ответов и решений, но она ничего не способна сказать или сделать – хвалёная стойкость сломалась и рассыпалась прахом на пекинском льду, оставляя её беззащитной жертвой перед стаей голодных и озлобленных хищников в голой пустыне. Голова напоминает. Подкидывает десятки, сотни, тысячи воспоминаний, услужливо ставит на повтор пластинку с звонкими отголосками её слов и пожеланий, заботливо проигрывает аудиодорожку их истории, усиливая громкость на кульминации и внезапно обрывая её последние слова перед их вылетом на предолимпийский сбор. – Ты будешь смотреть? – Боязливо спрашивает Аня, теряясь в наполненной слезами зелени. – Нет, – отрицательно качает головой девушка, пожимая плечами для пущего эффекта. – Хотя бы на меня, – дрожащим от подступающих слёз голосом просит Аня, не выдерживает и прикасается к ледяной ладони. – Прости, но так будет лучше всем. – Аня, цветочная церемония, давай, – шепчет в спину Даня, подгоняя спортсменку к Этери, стоящей у выхода на лёд и держащей в своих руках рассыпавшуюся Сашу. Остальная часть дня проходит на чистом автоматизме: выехать, когда пекинский комментатор чуть исковеркано назовёт фамилию, ярко улыбнуться и помахать всем-всем-всем, забраться на пьедестал и со счастливым выражением лица твёрдо стоять на коньках на верхней ступени пьедестала, не думая о том, что стоящая на позицию ниже подруга прямо сейчас мечтает стянуть с себя свои коньки и пройтись лезвиями по ней. Саша остынет. Когда-нибудь. Дорога до отеля отличается от остальных дней лишь неприятно режущей кожу без ножа тишиной и весом медали на шее. Золото сверкает в свете дорожных фонарей и вступившей в свои права луны. Медаль отбрасывает игривые блики на окно, на которое Аня облокотилась в попытке найти хоть какую-то опору для своего тела, затерявшегося во времени и пространстве, и карий взгляд лениво следит за отблесками, находя в них что-то интересное. Мозг додумывает какие-то сюжеты для пляшущих на стекле пучков света, но Аня их даже не осознаёт – все мысли сейчас не здесь, не рядом с подругами и даже не с семьёй. Экран мобильного скоро начнёт лагать из-за количество высвечиваемых уведомлений, но глаза отчаянно пытаются выцепить одно, самое нужное и важное, то, ради которого они всё ещё держатся в открытом состоянии и пытаются анализировать мир. Да, голова понимает, что она даже не смотрела, что ей так же больно быть сейчас в Москве, как Ане – в Пекине, однако сердце в груди кричит о том, что сообщение придёт. «Как же глупо» – думается Ане, когда она понимает, что руководствуется не всегда непоколебимым и не подводившим ни разу мозгом, а скоплением мышц, перекачивающим кровь за счёт электрических импульсов. Она привыкла отрицать то, что какой-либо орган в принципе можно контролировать чувства по отношению к себе или к людям, что уж говорить о самом сильном чувстве в человеческом арсенале. Любовь – каскад химических реакций, циклически протекающих в организме, пока для этого создаются необходимые условия. Аня не привыкла верить во что-то высокое и невероятное, что снисходит на человека и одаривает его невероятным озарением. Человек – система, чувства – результат работы определённых механизмом в этой системе, ничего более. Вот только в голове почему-то всё равно крутятся такие далёкие воспоминания. – Мама опять заставила меня читать школьную литературу, – фыркает девочка, с грохотом опуская свою сумку на скамейку в раздевалке, морщась и надувая губы. – Меня тошнит от «Евгения Онегина», но знать наизусть их идиотские письма нужно, даже если ты готовишься к чемпионату страны. – Не бурчи, Алёнка, а как же возможность потом цитировать эти самые признания в любви своей второй половинке? – Улыбается подруге Аня, сжимая её клокочущее злостью тело в объятиях. – Если мой партнёр когда-нибудь начнёт цитировать русскую классику, я поступлю по её канонам. – Конкретизируй. – Топор под пальто или дуэль, а потом на каторгу, что-нибудь в этом роде. – Думала, ты называешь каторгой только тренировки. – Несомненно. Интересно, есть тюрьмы с катком? – Боже, к чему такие мысли? На кого планируешь срываться? – Как минимум на тех, кто обидит меня или тебя, а там уж разберёмся. – Ты мой рыцарь, получается? – Хихикает Аня, обнимая Алёнку. – В сияющих доспехах, но без од о любви. – Договорились. *** – Что ты сказала Даниилу Марковичу? – Выпучила глаза на подругу Аня, раскрыв от изумления рот. – О, и для меня повторите, пожалуйста, я пропустила, – вклинивается в диалог Саша, вернувшаяся из тренажёрного зала. – Он спросил меня, что я знаю о любви, потому что мне катать программу с этой направленностью, ну я и выдала, что любовь – чушь, придуманная людьми, чтобы морально оправдать свои животные порывы и желания, а все нежности придумали исключительно для того, чтобы добиться желаемого, – спокойно пожимает плечами Алёна. – А Маркович что? – Выдала Саша, пока Аня пыталась поверить в реальность произошедшего, ведь не поверить было невозможно – это же Алёнка. – Спросил, кто из парней меня обидел, – хихикнула Алёна. – А ты? – Выдохнула Аня, затаив дыхание. – Сказала, что парни меня не интересуют, – подмигнула подруге Алёна, улыбаясь захохотавшей Саше. – Ну а что? Я тренерам не вру, а вот понял он или нет, узнаем завтра. – Почему завтра? – Насторожилась Аня. – Потому что завтра он либо будет краснеть при виде меня и прятаться от моего взгляда, выискивая странности во взаимодействии с вами, либо мы продолжим так же спокойно работать. Весь следующий день Аня чувствовала внимательный взгляд хореографа на себе, когда Алёна обнимала её или специально подъезжала поближе, чтобы рассказать какую-нибудь шутку. Видимо, Даниил Маркович прекрасно понимает открытые намёки. *** – Саш, я больше не могу молчать! – Аня отчётливо слышит срывающийся голос Алёны, подходя к раздевалке. Она воровато оглядывается, не находит никого в коридоре и решает подслушать любопытный диалог. – Алён, спокойно, дыши, – уговаривает подругу, которая, судя по звукам, наматывает круги по раздевалке, Саша. – Нормально расскажи, что произошло на этот раз. – Я устала молчать и врать ей о том, что чувствую, – признаётся Алёна. Аня за дверью застывает, переставая дышать. О чём говорит Алёна? Что имеет в виду? Почему говорит об этом с Сашей, а не с ней, они ведь ближе общаются? Может, Алёне надоело с ней дружить, и она решила спросить у Саши совета о том, как лучше прекратить их дружбу? В голове Ани прокручиваются все самые странные моменты между ними: внезапные неловкие паузы, когда они говорили что-то вместе или дополняли мысли друг за другом в присутствии друзей. Их затягивающиеся объятия, из которых Алёна всегда выходила чуть покрасневшей. Бесконечные ночёвки с просмотром сериалов, которые, казалось бы, давно должны были надоесть, но на это не было и намёка, и они продолжались с завидной регулярностью. Долгие вечерние прогулки после тренировок, когда они ненароком соприкасались руками, краснели, а затем сплетали пальцы в замок, выдумывая с каждой прогулкой всё более и более нелепые, но работающие, оправдания. И этот странный трепет, который ощущался внутри от одной мысли о подруге, усиливался при её виде и достигал своего апогея при любом виде их взаимодействия. Алёне надоело? Аня решила не добивать себя ещё сильнее и убежала в сторону уборной, желая ополоснуть лицо холодной водой и хоть как-то привести себя в чувство. Она уже не услышала, как Алёна тихо призналась Саше: – Я влюбилась в Золото, и не представляю, что с этим делать. *** – Так, дети, после такого количества алкоголя мы не имеем права не сыграть в бутылочку! – Радостно хлопает в ладоши Алина, собирая всех в круг на вечеринке, которую закатила её возлюбленная, прямо сейчас вылавливающая Камилу из объятий Саши в бассейне. – Алин, мы что, сильно похожи на озабоченных подростков, которые спят и видят, как бы поиграть в бутылочку в состоянии алкогольного опьянения? – Бросив беглый взгляд на разомлевшую от двух бокалов вина Аню, которая уже уселась на диван, спрашивает у старшей Алёна. – Да, – кивает Алина. – Окей, играем, – говорит блондинка, поднимая руки в знак капитуляции, и садится рядом с Аней, ловя её голову своим плечом. Одна рука Ани опускается на соприкасающееся с её собственным бедро Алёны, пока вторая ловит ладонь девушки и сплетает их пальцы в замок. Алёна же свободной рукой поглаживает её по спине, разгоняя обленившееся сердце, бьющееся слишком спокойно. Игра идёт весело и не особо примечательно, пока лёгким мановением руки Ани бутылочка не указывает на Алёну. Первая легко улыбается, пока вторая нервно поджимает губы, бегая мельтешащим взглядом по комнате в поиске Саши. Рыжеволосая находится быстро, но задницу подруги она сегодня спасать не намеренна – всё её внимание направлено на Камилу. – Вот это веселуха, – присвистывает кто-то из парней, хлопая в ладоши. Остальные в круге подхватывают эту инициативу, подталкивая девочек к более быстрому исполнению законов игры. – Слушайте, может Ане некомфортно, зачем вы нас заставляете, – сглотнув, выдаёт Алёна. – Имейте совесть, давайте сначала у неё спросим, это же наша милая Аннушка. – Я абсолютно не против, – разбивает последние надежды на спасение готового сорваться с обрыва сердца Алёны Аня. Абсолютно не свойственно ей, она по-кошачьи подползает к Алёне, укладывает ладони на её щёки и притягивает к себе, невесомо скользя своими губами по губам подруги. Алёна округляет глаза, но быстро поддаётся губам Ани, отдавая все спрятанные глубоко внутри чувства, о которых рту приходится молчать, но показывать никто не запрещал. – Вот видишь, ничего страшного, – выдыхает ей в самые губы Аня, разрывая поцелуй. – Я и не боялась, Золото, – выдыхает Алёна, вновь смущая Аню таким знаковым прозвищем, которое она закрепила за младшей ещё несколько лет назад, и до сих пор пользуется им в любой момент. – А чего тогда отнекивалась? – Забудь об этом и не принимай на свой счёт. Аня пару мгновений всматривается в искрящиеся зелёные глаза, затем кивает своим мыслями возвращается на нагретое место. – Продолжим? *** –Почему ты уходишь? – Безэмоционально спрашивает Аня, поджидая Алёну на улице после тренировки. – Ты меня напугала, – вздрагивает теперь блондинка, хватаясь за грудь. – А ты меня обманула, один-один, – пожала плечами Щербакова, подходя ближе к подруге. – Почему? – Ты обещала, что будешь со мной всегда. – Я всегда с тобой, Золото, просто теперь буду немного дальше от тебя на тренировках, но на соревнованиях ты от меня не убежишь. – Обещаешь? – Обещаю. *** – Алён, открой дверь, пожалуйста, нам катастрофически нужно поговорить! Аня настойчиво ломится к подруге уже битый час, пока та не желает открывать. Щербаковой хватило первых секунд видео Алёны с гипсом, которое она прислала ей ещё раньше, чем вновь своему тренерском штабу – Аня бросилась одеваться, и сейчас стоит у двери подруги, пытаясь успокоить сбитые дыхание и сердцебиение, унять дрожь в руках. – Пожалуйста, Алёна, это же я, – умоляет Аня, прислоняясь спиной к двери и прикрывая глаза. За металлической преградой щёлкает замок, и мгновение спустя Аня уже сгребает подругу в объятиях, стараясь не задеть гипс. – Если ты пришла меня жалеть, то мне это не нужно, – роняя горькие слёзы на макушку Ани, выдыхает Алёна. Она впервые даже не пытается надеть маску безразличия и спокойствия, показывая девушке свои истинные эмоции. – Ты же знаешь, что я бы не стала, – говорит куда-то ей в ключицу Аня. Хозяйка бережно заводит всегда желанную гостью в квартиру и ведёт до своей комнаты, приземляясь вместе с ней на кровать. Верхняя одежда и обувь всё ещё на Ане, но Алёна шепчет ей забыть об этом, наслаждаясь моментом комфорта и умиротворения, которые всегда приносит это чудо. – О чём ты хотела поговорить? – Тихо спрашивает Алёна, проводя ладонями по волосам и спине девушки. – Мы совсем скоро улетаем на чемпионат России, и я не могу представить его без тебя, – рассказывает Аня. – Пойми, я сейчас не давлю на больное, не хочу сделать тебе ещё хуже, я лишь хочу поделиться своими мыслями и выводом, который сделала прошлой ночью. Я понимаю, что с ТЩК уже были проблемы, однако, несмотря ни на что, мы всё ещё вместе, всё ещё общаемся и всё ещё конкурируем с крошкой Ками. Я люблю девчонок, с ними классно общаться, но ты особенная, Алён. Я не представляю тренировки без тебя, турниры, да чёрт, всю мою жизнь! Я не знаю, как взять себя в руки и настроиться на этот старт, потому что тебя не будет рядом. Я скучаю по тебе. Безумно сильно, каждую минуту. Я могу проводить время с другими, веселиться и даже смеяться, но это не то. Я скучаю по тебе даже сейчас, лёжа в твоих объятиях. Без тебя всё не то… Аня замолкает, прикусывает нижнюю губу и пытается увидеть что-то в зелёных глазах, сейчас покрывшихся стальным налётом слёз. – Я влюбилась в тебя, Алён, и отрицать это больше не могу. Алёна выдыхает и… улыбается? Впервые за очень долгое время, впервые так широко и ярко, впервые так по-настоящему. – Можешь отвергнуть мои чувства, но только не высмеивай их, пожалуйста, – просит Аня, стойко выдерживая контакт глаза в глаза. – Я влюблена в тебя, дурочка, и уже давно, – счастливо шепчет Алёна, забывая о руке, упущенной возможности и всём на свете. – Что? – А вот что, – игриво улыбается Алёна, притягивая Аню к себе для сладкого поцелуя. *** Аня дотрагивается до губ, вспоминая то первое трезвое прикосновение их губ, первое после признания, первое из очень и очень многих. Кончики пальцев покалывает, словно жар любимых губ девушки остался на них с того первого поцелуя, и ни на мгновение не утихает. Аня бредёт в номер, осторожно открывает входную дверь ключ-картой и проходит в общую гостиную, две двери из которой открываются в их с Сашей спальни. Свет везде выключен, что не удивительно, и, закрыв дверь и сбросив с плеча спортивную сумку, Аня впервые за день выдыхает и снимает маску стойкой и всегда улыбающейся спортсменки. К горлу подступает ком, и она бежит в ванную, пугаясь этого внезапного порыва, который, к счастью, проходит так же быстро, как и появился. Аня умывается ледяной водой, смывая макияж, чистит зубы, расплетает причёску и стягивает с себя всю одежду до нижнего белья. Затем возвращается в комнату, быстро проскакивает в свою спальню через тёмный коридор, выискивает на кровати пижаму, переодевается и падает на кровать, блаженно прикрывая глаза. Все мышцы тела ноют, кости скрипят от силы трения воздействующих на них сегодня с многократно увеличенной силой мышц, сухожилия растянулись, не желая возвращаться в норму. Аня хочет уснуть и проснуться через пару месяцев, когда все кошмары и скандалы Пекина улягутся, оставшись лишь неприятным осадком, а не центральным чувством. Сознание уже практически ускользнуло, когда телефон разрывает тишину комнаты единственным оставленным вне режима полёта рингтоном. Руки сразу тянутся к устройству и включают, заставляя глаза сомкнуться от неожиданной волны света. Алёна: «Я всегда говорила, что ты – золото» Уголки губ растягиваются в счастливой улыбке и с плеч сваливается не просто камень, но оползень, сносящий все проблемы этого дня. Проснуться хочется уже не через месяц, а даже завтра, чтобы поскорее приблизить день их личной встречи и услышать это сладкое «моё Золото» лично.