Без боя тебе сдаться, вместо слов целоваться
Как будто мне семнадцать...
Кузя встал раньше. Уже по привычке с армии просыпался в половину седьмого, не считая дней, когда уходил в кратковременный запой, а потом откисал. Сейчас сон не лез ни в один глаз, а вот Алина, лежащая к нему спиной, очень даже хорошо спала. Тихо сопела в подушку и в рыжие волосы. Засыпал он точно у нее на животе. Убрала его голову и отвернулась? Вот, мандавошка! Или сам отвернулся, хотя было очень тепло и мягко. И забавно слушать, как урчит ее кишечник. Он придвинулся, просунул руку под Алину. Притянул ее к себе и уткнулся носом в макушку, вдохнув какой-то мятно-сладкий аромат. То ли духи, то ли шампунь. Гладкая слабо зашевелилась, что-то муркнула и лениво развернулась, ткнувшись лбом в теплое мужское плечо и продолжила сопеть уже в Кузю. — Ты наглая как пиздец, — прошептал он с усмешкой, когда Алина закинула на него ногу. — Ладно, — ее беспардонность забавляла и удивляла одновременно. А еще нравилась, поэтому Кузя возмущался так тихо, пытаясь уснуть снова. В тепле и с приятной тяжестью на бедре вернуться в сон получилось намного быстрее. Второе пробуждение оказалось уже не таким теплым и ароматным. Зато очень музыкальным. На шумоизоляцию за два года жизни в этой квартире Кузя ни разу не жаловался, но сейчас через приоткрытую дверь в спальню долетал знакомый музыкальный мотив. Парень довольно потянулся, слегка морщась от давления внизу. Поправив твердый член в штанах, он сел на постели и глянул в открытое окно, которое обычно плотно занавешивал. Часов двенадцать, судя по зимнему солнышку. Тем временем, музыка за дверью перебилась звонким и мелодичным голосом Алины, которая, видимо, решила, что сейчас самое время распеться и устроить концерт. Кузнецов легко поднялся с кровати, потянулся и хрустнул позвонками, поворачивая корпус из стороны в сторону. А потом вылез на разведку. Он шел прямо на звук. На кухню. И с улыбкой остановился у стола, глядя в спину Алины. Как она танцует под Глюкозу, двигает бедрами и оживлённо подпевает. — Мы девчонки из простых. Без серёжек золотых. Вот таких — золотых, — в одно движение она обернулась и испугано вскрикнула, увидев перед собой проснувшегося парня. В момент ее глаза загорелись таким азартом, что Кузя готов был растаять. — Что ты делаешь? — рассмеялся он, не сдержавшись, когда Алина возобновила свои сумасшедшие танцы с поварёшкой в руке. — Но красивые, пардон, — пропела она вместе с Глюкозой, стреляя глазками в парня. — Посмотри со всех сторон, посмотри, — легко обернувшись вокруг себя, она засияла в широкой улыбке, а рыжее облако подпрыгнуло вверх. — со всех сторон, — повернулась одним боком, вторым, виляя так бессовестно своими аппетитными бёдрами в этих коротких шортах. Провела руками по телу вверх, цепляя пальчиками край майки и задирая его. Вдруг остановилась и в прыжке обернулась к Кузе спиной. — Танцуй Россия, и плачь, Европа, — она нагло дразнила, водила бедрами в стороны. Кузя видел, как красиво эти два полушария и бедра трясутся от каждого движения. — У меня самая-самая-самая красивая опа! — Алина приподнялась одну ногу и шлёпнула себя по ягодице, с огоньком поглядывая через плечо. А потом продолжила чуть ли не тверк исполнять, расхваливая свою задницу. — Прекрати, — расхохотался Кузя и упёрся руками в спинку стула, склонив голову. Стояк в штанах уже вовсе не от пробуждения. — У меня самая-самая-самая красивая опа! — но Алина продолжила беззаботно петь и вытанцовывать на его кухне. Она отложила деревянную ложку и выдвинула из-за стола стул, оперлась руками на спинку и перекинула ногу через сидушку. — Олигархи — не вопрос, — Гладкая выгнулась, откидываясь с границей кошки назад и ведя плечами из стороны в сторону, из-за чего ее налитая грудь плавно качнулась под майкой, гипнотизируя Кузю проступающими сосками. — Миллионы алых роз к моим ногам, — подалась она вперед и прижалась грудью к спинке стула, хищно вглядываясь в темные глаза. — Я девчонка из простых. Без серёжек золотых. Вот таких — золотых, — подмигнув, Алина вскочила и вновь закружилась под припев. «Нет, не из простых», — подумал Кузя, наблюдая за всей анархией, как Алина беспорядочно машет своими волосами. И ему это так нравилось. Черт возьми, она выглядит такой живой и счастливой, что внутри у самого все оживает. У него была куча девушек, но ни одна — вот так себя не вела. Прямо. Львица. По натуре — охотница. Композиция сменилась на следующую. Алина убавила звук и посмотрела на взбодрившегося от ее танцев Кузю. Тот стоял, все еще опираясь на спинку стула. Довольный и немного помятый ото сна. — Доброе утро, — Гладкая забавно пожала плечами и улыбнулась одними губами, от чего ее щеки, покрытые красными пятнами, приподнялись. — Пока что самое веселое на моей памяти, — Кузя легко оттолкнулся и выпрямился, с высоты своего роста разглядывая взлохмаченную девушку. Глаза заблестели каким-то детским восторгом, отчего он невольно совсем немного прикусил угол губы. — Это выглядело феерично! — его плечи мелко дрожали, видно, как он давит в горле смех. — Боже… — качнув головой, он развернулся и пошел в сторону ванной. — Эй! — такое недовольное и громкое за спиной восклицание. И быстрые шаги. Агрессивно шлепают в его сторону. — Это все? «Боже»? — Алина ухватилась за локоть начальника, обогнула его и встала перед глазами, сердито вглядываясь. — Просто «Боже»? — Этого мало? — Конечно! Ты должен был сказать, что мой танец покорил твое сердце! — А если не скажу? — склонил он голову, наблюдая как во взгляде возмущение сменяется удивлением, а оно — растерянностью и затаенной обидой. Кузя втянул носом полную грудь воздуха, чтобы немного собраться. Понравился ли ему танец?.. Она либо слепая, либо так требовательна к комплиментам. Он кое-как смог притормозить весь поток похабных мыслей, которые полезли к нему в голову, пока смотрел на всю эту танцевальную анархию. — Шучу, — он наклонился и едва не столкнулся нос к носу с Алиной. — Это лучший танец, который я видел, — тут даже врать стыдно. За такие безумные пляски можно и душу продать, и опоздания стерпеть, и языком поработать. — Честно? — переспросила Алина, шумно выдыхая на мужские губы. — Похоже, что я вру? — больше сказать нечего. Он подался вперед, легко припечатал угол рта поцелуем и провел носом по горячей красной щеке, вдыхая какой-то свежий аромат ее умывалки. Каждый позвонок — от шейного до самого копчика — оседлала орава мурашек, стоило Алине отзывчиво потянуться за губами и потребовать большего, чем просто детский чмок. Даже сам не заметил, как руки на автомате обвились вокруг Гладкой, прижимая ее к себе теснее, поднимая на носочки. Ее губы — полные и мягкие плотно обхватывали его нижнюю и иногда язык, который она к себе без боя пустила. Что-то в этом было такое непривычное, чуждое ему, но настолько домашнее… Он никогда не бегал за девочками. Никогда не стучался в закрытые двери. Не видел смысла тратить время на пустые отношения. Его не интересовали долго ломающиеся дамы. Его бесили доступные дамы. Нет, последние не бесили, нет. Они — расходник. Без оскорбительной мысли. Он получал то же, что и они. Обе стороны на равных условия, никто ничего не ожидает после одного вечера или ночи. Он не воспринимал этих девушек и женщин, — возрастной контингент в его вкусах рознился в зависимости от настроения, — в серьез. Но сейчас не мог. Он просто не мог. Не мог ничего. Ни запереть дверь, ни постучать. Ее нет. Алина выбила эту, оказывается, фанерную перегородку своей мощной ногой. Кузя думал раньше, что она отчаянно долбилась к нему, пока сам закрывался. Оказывается, только скреблась для приличия. Алина в его глазах не выглядела той, кого он сможет забыть через вечер. Ее не хотелось забывать. Наоборот, целовать, обнимать и стоять вот так в коридоре, наклоняться и таять в ее объятиях. Такое дикое чувство удовольствия пугало и буквально кричало такой же краснотой волос Алины, чтобы он не лез в это болото. Но он залез. Нырнул позавчера в этот бассейн с гидромассажем. Никакое не болото. Тут пахнет сладостью и свежестью, а не тиной. И не квакают лягушки осуждения. Он так долго терпел — почти год. Прятался от ее надоедливых подкатов. И он не мог просто так сорваться. Схватить за жопу или утянуть в кровать и забыться на какое-то время. Держался изо всех сил, чтобы руки лежали четко на талии и не уползли никуда еще. Он будет животным на ее фоне. Он сгорит в ее пламенном шарме. — Не смогу остановиться, — Кузя хотел расщепиться на атомы, лишь бы продолжить, но выпрямился, снимая с шеи руки Алины, целуя косточки каждого запястья. Больше для извинения перед своим желанием, чем перед самой Гладкой. — Скоро вернусь, — пообещал он, заливая своими внутренними слезами искры, и скрылся за дверью, чуть не прищемив пальцы девушке, когда та ухватилась немного выше ручки. — Алина, — чуть не задохнулся, отступая назад, пропуская Гладкую в ванную. — Еще один поцелуй, — заговорчески попросила она, спрятав руки за спиной, как школьница. — Ты просто дразнишь меня… — Может быть, — Алина сделала шаг навстречу, еще один и еще, пока не встала совсем вплотную, почти касаясь животом твердой эрекции. — А может быть, нет. Не знаю. — Алина, — Кузя поднял голову и вперил взгляд в потолок, когда девушка прикоснулась к нему двумя пальцами и острыми ноготками зашагала вверх, к плечу и шее, на которую мягко положила теплую ладонь. — Что? — ухмыльнулась она, приподнимаясь на цыпочках. — Я должна остановиться? Почему? — Потому что я не смогу остановиться, твою мать, — зарычал Кузнецов, хватая Гладкую за бедра. — Это сложно — не обращать на тебя внимание. Знаешь? — усадил он ее на столешницу рядом с раковиной. — Холодно, — хихикнула Алина, рефлекторно сжав парня ногами, как только опустилась на каменную поверхность. — А кто виноват, что ты держишься за какой-то принцип? — Какой еще принцип? — Не знаю, — пожала она плечами. — Сам сказал, что меня сложно игнорировать. Кто в этом виноват? — Твой возраст, — Кузя наклонился, заставив Алину облокотиться на зеркало, и сам уперся руками в столешницу. — Тебе было семнадцать. — Мне уже девятнадцать! — Алина вдруг осеклась, широко распахнув глаза. — Стой, ты хочешь сказать, что я тебе нравилась полтора года, и все это время ты просто отмахивался от меня?! — Ну, не полтора, годик где-то, — поправил он. — И поэтому называл Тимура Бобиком! — В том числе. — Ты… Ты… — Гладкая вспыхнула краской, не зная, что делать. То ли целовать, то ли бить. — И это я еще тебя дразню? — Да. Ты все время ходишь, крутишь своей задницей… — А что не так с моей задницей?! — Все с ней так. Она прекрасна. — Тогда что? — Она мне нравится. Алина подняла глаза вверх, будто решала очень сложный пример и нахмурилась, глянув на Кузю: — Я не понимаю причину твоего молчания. Ты мазохист? Тебе нравится делать себе больно? — Бляха муха, — склонил голову парень. — Я не хочу тратить свое время на человека, если он не заинтересован во мне. А твой интерес в людях быстро меняется. — Кузя исподлобья глянул на затихшую Алину и глубоко вздохнул. Кажется, он только что не могилу себе вырыл, а огромную яму между ними. — Отпусти, — прозвенела она приказом. — Алин, я не хотел тебя обидеть. — Я тебя поняла. Отпусти, — Алина толкнула Кузю в грудь, скинула руки и слезла со столешницы. — Блять, — Кузнецов зарылся одной рукой в волосы, как только дверь в ванную хлопнула. — Молодец, блять. Ты такой молодец, — посмотрел он в зеркало. Ушел первым, как и хотел. Ебал он в рот сейчас свою хотелку. Глубоко втянув воздух носом, Кузя выдохнул и решил наконец принять душ. Успокоить свои мысли и тело, а потом попробовать снова поговорить с Алиной. Однако планы обрубились на корню. Когда Кузя вышел из ванной, в квартире остался только сладкий запах оладий и ничего больше. В спальне и на кухне Алину он не нашел, только не до конца разобранный пакет из Самоката. В прихожей уже не было ни куртки, ни обуви. — Пиздец говна, — потрепал он влажные волосы и пошел обратно на кухню. Оладьи, пока теплые, лежали в тарелке и пара штук еще в сковороде. — Хоть бы записку оставила какую, — если только: «Чтоб ты подавился». Завтрак прошел в одиночестве. Несмотря на горькое послевкусие утреннего диалога, оладьи получились очень вкусными. Особенно с медом, который Кузя откапал в загашнике шкафчика. Уже засахарился, но так даже вкуснее. Хотелось бы еще, но Алина, видимо, не привыкла готовить много. Поэтому догнаться пришлось ред буллом, а потом парой сигарет. Он хотел после обеда позвонить Алине или написать, но не стал. Решил дать ей пару дней остыть и подзабыть, да и себе тоже. На холодную и трезвую голову говорить намного проще. Сейчас лучше отвлечься. Набрал Руслану, в надежде, что тот не трахает Эльку. Иначе того из дома не вытащишь. За четыре года никак не наебался. Прицепился к ней как клещ до пионерки. Завидует ему… — Занят? — рухнул Кузя на кровать. — Не, — отозвался друг. — Пиво пью. — Один? А Элька где? — В ванной. На улицу собирается. А че? — Ниче. Тоже пиво хочу, хули. — Понял. Уже лечу к тебе. — Не, давай в бар или паб. Не хочу дома сидеть. — Ок. — Давай, к тебе в пивнуху? — Слышишь, ты заебал хлебать мое пиво! — Ты мое тоже глушишь. И в последний раз собирались у меня. — Ну да. Есть такое. Ладно, у меня, так у меня. Давай, ближе к пяти. — О! Не, давай в «Хинкалыч»? — Че, горячая кровь взыграла? — Это — грузинская кухня, а не армянская, дебил. Алина не осталась с Кузей в одной квартире только из-за того, что побоялась убить его, а потом не суметь спрятать труп. Сука, а. Вот какая же сволочь? Интересы у нее видите ли меняются быстро! А сам-то? Меняет девушек как перчатки, еще что-то про нее говорит. Надо было остаться и сломать ему нос! И по яйцам дать, чтобы больше ни на кого не встал! Нашелся тут… Она чуть не ударила таксиста. Нет, он ничего не сделал. Просто хотелось кого-то ударить. Но сдержалась, выпустив пар, пока бегом поднималась к себе на третий этаж. Повезло, что дома никого не оказалось. Папа на работе, мама тоже, хотя скоро уже должна прийти. Но Алина планировала до этого времени снова улизнуть. На этот раз точно к Еве. По крайней мере, они договаривались сегодня встретиться вместе с Элей. Она как раз вернулась из своей Испании. Эти, блин, замужние женщины, никакой с ними веселухи. Домоседки. Ладно, Вика тот еще любитель оторваться, но вот Эля… Вытащить ее в клуб или куда-то еще ночью? Вы что! Режим! И муж! Перед прогулкой они всегда договариваются встретиться у кого-то дома, а потом уже идти, чтобы никто никого не ждал на улице, тем более в такой холод. В этот раз Алина принимала девочек у себя, и до четырех часов оставалось еще некоторое время, которое она решила потратить на банные процедуры. Надо было голову помыть, корни начали уже противно поблескивать. Еще не совсем плохо, но, если стоит выбор помыть голову или нет, всегда выбирайте первый вариант, потому что это сейчас кажется, что все нормально, а перед выходом на вас можно будет жарить яичницу. Мочалкой Алина терла себя с особым остервенением. Хоть и спала на чистом новом постельном, ей казалось, что остался какой-то отголосок запаха Кузи. Какая-то смесь горечи от сигарет и химозной сладости от энергетика. Бесит. Еще и зубную щетку у него забыла! Сейчас бы вымыть все его слюни изо рта! Хорошо, хоть ополаскиватель имелся в наличии. Надо забыть поцелуи с ним. Целоваться с курильщиком — фу! Кто любит пепельницы облизывать? Алина стояла перед зеркалом в ванной и рассматривала себя. Почти сошедшие синяки на шее и плечах. От родителей она старалась их прятать под одеждой или косметикой, но не была уверена, что они их так ни разу и не увидели. Все же надеялась на лучшее. Они точно не поверят, что ее так один «джентльмен» пощипал. Ох, уж этот джентльмен… Она могла бы еще думать и думать о нем, если бы звонок в домофон не отвлек. Такое случается очень редко, но Эля с Евой пришли одновременно. Обычно Эля опаздывает. В подъезде послышался быстрый топот четырех ног, но у двери вдруг все затихло. Эти две козюли не хотели заходить сами. — У вас рук нет? — усмехнулась Алина, толкая дверь вперед. — Та-да-да-дам! — в лицо чуть было не ударилась связка гелиевых шариков и два букета орхидей, сунутых прямо под нос. — С прошедшим днем рожднем и наступающим Новым годом! — единогласно протарабанили девчонки, тараном впихивая подругу в квартиру. Всучили все добро ей в руки, кроме подарочных пакетов, и начали разуваться. Алина несколько секунд хлопала ресницами, крепко прижимая к себе цветы и шарики, а потом расплылась в улыбке и уткнулась носом в один из букетов. Не ее любимые цветы, но они невероятно красиво смотрятся в большом количестве, так еще и пахнут сладенько, если подобрать правильный вид. А еще маман выращивает собственный зимний сад на балконе, где большую часть занимают именно орхидеи, поэтому эти цветочки невольно ассоциировались с домом и уютом. — Девчонки, спасибо больше, — Гладкая галопом счастливо ускакала в комнату, уложила букеты на стол и отпустила шарики к потолку, выше все равно не улетят. — Сейчас я, вы пока проходите, — затараторила он, убегая за вазами. — Ля, у нее тут цветов! — Ева легонько толкнула Элю в бок локтем, когда они зашли в комнату, и указала на бодренькие гипсофилы и немного увядшие розы с пионами. — Аля у нас сама как цветочек, вот мужики и крутятся вокруг нее, — Эля сделала акцент на имении, проговаривая его как можно громче и аккуратно поправила розы. — Хватит коверкать мое имя! — крикнула Алина из ванной, набирая воду. — Хватит называть меня Эльпачо! Алина цокнула, демонстративно закатила глаза, вернулась в комнату и расставила цветочки по своим местам. — А ты, че, не собираешься наряжаться? — Ева упала на кровать, отпихнув в сторону кучу декоративных подушек. — Я думала, мы идем тусить. — Собираюсь. Просто немного забылась, щас все будет, — Гладкая соединила большой палец с указательным и выудила с полки над столом коробку с косметикой. — Я быстро. Вы можете пока придумать, куда пойдем, — уселась она за стол, включила подсветку на зеркале и принялась увлажнять лицо тоником и сывороткой, потом кремом. — А ты куда хочешь? Все-таки твой день рождения, — Эля прилегла рядом с Евой, подвинув ее к стенке. — Кстати, о днюхе. Ты подарки собираешься открывать? — Реально, — приподнялась на локте Маркова, выглядывая из-за подруги. — Мы, вообще-то, бежали к тебе. Несли подарки в клювике. — Да? — засияла улыбкой Алина. Пока крем немного впитается, можно и глянуть. — Давайте сюда свою дань, — подцепила она с пола подарочные пакеты. — Та-а-ак, что тут у нас? — потерев руки друг об друга, как муха, раскрыла первый подарок. От Евчо. — Ой. Ой… А что это такое? — игриво и театрально удивилась Алина, вынимая из пакета парфюм от Тома Форда. Что-что, а сладкие запахи она обожала. Иногда мама говорила, что от нее несет сахарной ватой и от этого тошнит, но Алине как-то немножечко все равно. — Это что, Черри? М… А это?.. То, что я думаю? — с прикушенной губой, Гладкая выцепила плотненький конверт примерно А5 форматом и начала безжалостно дербанить. — А! — довольный визг заставил девочек зажмуриться, а Алинку чуть со стула не свалил. — Боже, как ты это сделала?! — а в горящих глазах столько азарта и восторга. Пальцы машинально пролистали печатную манхву «BJ Alex». — Ну, — Ева, довольная собой, цокнула языком. — пришлось побегать по типографиям. Там, кстати, на нахзаце поздравление. Алина вскинула брови и быстро открыла последнюю страницу с каллиграфичной подписью: «Алинчо от Евчо». — Мое ты солнышко, — Гладкая послала воздушный поцелуй Еве и взялась за следующий пакетик. — Ого, что-то тяжеленькое, — в руки попали две увесистые коробочки. Одна побольше, другая — поменьше. Алина украдкой глянула на затаившуюся Элю и уже начала догадываться. — Это ведь игрушки, да? Да ведь? — с детским восторгом она легко разобрала упаковку на запчасти и теперь довольно шипела под нос, махала руками от радости, глядя на два вибратора. — Эльпачо, ты меня каждый раз удивляешь! — Такая тихая, а такая развратница, — подхватила Ева, ткнув Разину в бок. — В тихом омуте… — Ой, да ладно вам! Алина вынесла мозги своими жалобами. Вот это правда. Посчастливилось Алине попасться на недобросовестных продавцов игрушек. Купила себе вибратор с вагинальной и клиторальной стимуляцией. На упаковке было заявлено, что он — водонепроницаемый. Ага, конечно! После первого применения в душе сдох! Четыре кэса на ветер. Вот она и ходила, выносила мозг подругам, пока Эля не решила уже угомонить ее. Теперь сидела довольная, как слон. Смотрела на ярко-розовые игрушки, изображенные на упаковке. Первая — очень похожа на ту, что Алина сама заказывала. Похожа на прищепку. Двойная стимуляция разных зон. Производителем заявлено, что вибратор почти бесшумный. А вторая штучка — обычный клиторальный стимулятор. Иногда хотелось простого и быстрого оргазма, поэтому такая игрушка — то, что надо. На дне пакета Алина приметила смазку и еще одну маленькую коробочку, куда меньше, чем две предыдущие. Глянув на сощуренную подругу, Гладкая заинтригованная тайной, вытащила презент. — Эля! — расхохоталась Алина, когда выяснилось, что под пестрой бумагой скрывалась маленькая анальная пробка. — Зачем? — Расширять грани возможного удовольствия, — поиграла она бровями. Вот ведь… Алина собрала игрушки в пакет и спрятала в шкаф, чтобы родители не нашли. Они, конечно, какой-нибудь проституткой не посчитают, но начнут читать нотации о том, чтобы она тратила деньги на что-то действительно полезное! Маман и так ворчит время от времени, что дочь слишком часто катается в клубы, — боится за нее. Сегодня утром, например, таких словесных пиздюлев отвесила за ее ночной побег, как будто бы к Еве. Это еще хорошо, что папа сегодня в день работает, а то такой концерт был бы… Алина почему-то не подумала вчера о том, что записку первым обнаружить может именно он, хоть и знала, что просыпается на работу гораздо раньше маман. Но, вроде бы, ей удалось заверить, что ночь провела все же у подруги, по крайней мере, так казалось. В любом случае, скандал мог быть только из-за волнения родителей, — категоричных запретов в их семье никогда не было. Ну, не считая курения, — Никите тогда досталось по полной, когда Алина добросовестно спалила его. Он был ей очень благодарен. А в остальном, мама старалась не лезть в отношения дочери, считала, что она сама может разобраться, а папаня вообще предпочитал просто откупаться деньгами, чтобы его сильно не дергали. Разобравшись с подарками, повизжав, как маленькая девочка, Алина начала в темпе вальса собираться, когда подруги намекнули, что время не казенное. Из красоты навела только марафет: излюбленные стрелки, немного теней и сияшки на внутренний уголок, ресни и красная помада. Идеальный оттенок с теплым подтоном, который не желтит зубы, — господи, спасибо! Найти такую помаду — реально подарок свыше. В одежде Алина решила поскромничать. На улице не май месяц, все-таки почти двадцатка, поэтому щеголять в каких-нибудь откровенных топиках — не вариант. Но показать себя хотелось, поэтому коллективом бабской делегации было принято решение, что Гладкая наденет свою любимую белую водолазку, поверх — бежевую жилетку в крупную вязку. А на низ — плотные черные колготы и кожаную юбку-шорты. Ну и теплые бежевые ботфорты из кожи на толстой подошве, которую мама от всей души обзывала тракторной или говнодавной. А Алине нравилось, зато точно ничего не отморозит. Ева еще предлагала сделать прическу, но Алина не носила шапок, а гулять по улице с открытыми ушами — спасибо, но нет. Поэтому просто нанесла стайлинг и масло на кончики и высушила все это дело. — Кудри вьются, кудри вьются у блядей, — пропела Ева, обуваясь и поглядывая то на Алину с ее кучеряшками, то на Элю с крупными завитками. — отчего ж они не вьются у порядочных людей? — Иди уже, коза, — вытолкала ее Алина в подъезд. Посовав в сумочку телефон, кошелек и жвачку, Гладкая вышла тоже и заперла дверь. План действий был такой: сходить на Соборную площадь, пофоткаться, попить глинтвейна. Потом сходить на каток, а после уже пойти греться и наедаться в кафе. Первый пункт девочки добросовестно выполнили, наделав кучу фоток у елки, светящихся статуй, оккупировали открытые фотобудки и погрели ладошки с горлом горячим глинтвейном на вине. Единственный напиток на красном, от которого желудок Алины не заворачивается в бараний рог. А вот с катком произошел облом. Не они одни хотели покататься, поэтому крытый каток на площади оказался забит, а очередь тянулась аж до чертовых куличиков. Стоять бы пришлось до турецкой пасхи. Думать нечего: не мерзнуть же в очереди. Пошли в кафе. Обычно они собирались в «Комоде», кофейне, которая всегда встречает приятной приглушенной музыкой и вежливым персоналом, и вкусным кофе, соответственно. Но сейчас хотелось чего-то более существенного, чем десерт с кофе. Поэтому выбор пал на ближайший гастробар «МестоГриль». Девочки заняли столик у большого окна, чтобы даже изнутри любоваться гирляндами и снегопадом. В этом году зима прямо радует глаза и душу, красиво так. И, если бы Алина не хотела есть, не отлипла бы от окна. Но голод оказался сильнее. Над меню подруженьки сидели недолго. Бывали здесь уже пару раз и примерно знали позиции и вкусные блюда. Заказали по нисуазу, чтобы сильно не перегружать желудок перед основным блюдом. Ева с Элей остановились на стейке из свиной шеи, а Алина покрутила носом, предпочитая что-то менее жирное для своего слабого желудка: рибай самое то, еще и запеченные ее любимые овощи в придачу. Красота! — А что пить будем? — поинтересовалась Ева, разглядывая список алкогольных напитков. — Вино? — злорадно улыбнулась она, глянув на Алину. Гладкая сморщилась, но быстро успокоилась: — Предлагаю по коктейлю пока взять, а там посмотрим. Не хочу сильно прям напиваться, — пробежав глазами по перечню, остановила свой выбор на японском физе. — Я джангл берд буду, — выбрала Эля и отложила меню. — А я арнольд палмер. — Он же противный, — поежилась Алина, вспоминая горько-кислый вкус. — А мне нравится, — поэтому Ева такая худая, пьет всякую гадость несладкую. Обсуждали за этой скоромной трапезой все подряд. От учебы до мужиков. Эля рассказала девочкам некоторые секреты и лайфхаки для упрощения жизни на филфаке, а они делись с ней свежими новостями и приколами с кафедры. Потом разболтались о ее поездке в Испанию. Руслан вообще, как заметила Алина, пылинки сдувал с Эли и всячески баловал. Единственный минус в ревности, но девушка никогда не давала особых поводов, а если к ней откровенно и настырно подкатывали, прямо в лицо показывала безымянный палец с кольцом и буквально орала: «Я — замужем!». — Дурак он, — обхватила Эля губами трубочку и отпила коктейль. — все думает, что я мужиков на стороне ищу, хотя меня в нем все устраивает. — Даже секс? — подперла голову рукой Алина, переглядываясь с Евой. Ну, не повезло им с мужиками, что теперь? — Ой, — заулыбалась Разина. — там все, тфу-тфу, прекрасно. А вы чего такие грустные? Девочки снова переглянулись, обмениваясь сочувствующими взглядами. — Да так. Попадаются одни дебилы, — Макарова тяжело вздохнула, ковыряя кусочек стейка. — То мамины сыночки-корзиночки, то тупые альфачи и первые петухи на деревне. А у этой просто планка высокая. — Ничего не высокая, — выпрямилась Алина. — Я просто хочу себе достойного. — Ага. Ты хочешь себе: богатого, красивого, умного, веселого. Еще обязательно, чтоб животных любил и трахался так, чтобы ему можно было десять баллов за технику поставить. — Между прочим, последний пункт один из самых важных после интеллекта, — Гладкая гордо откинула волосы за спину и поджала губы. — Хватило мне девственников. Трясутся, потеют. Бр-р-р, ужас… — Поэтому ты на Макса и запала, да? — Ева вдруг повернулась к Эле. — Она тебе говорила, что сосалась с ним позавчера? Эля округлила глаза, свела взгляд на рыжулю и, оживившись, сложила руки в замок, ожидая долгую историю: — С нашим Кузей? — уточнила она. — Угу, — отстраненно отозвалась Алина. — Поцелуй и все. И мне не понравилось. От него воняет сигаретами. И он меня бесит. Гандон. — Вы поругались, что ли? Когда успели? Он только утром Русе звонил, все нормально было. — Вот утром и успели! — девушка агрессивно затрясла ногой под столом и воткнула вилку в остатки салата, когда молчать уже не могла больше. — Он мне вчера, значит, позвонил и позвал к себе ночью. Я поехала, — девочки затихли на другой стороне стола. — Не смотрите на меня так, сама знаю — дура. Но ему было плохо, а я — переживала. И я приехала, все было нормально, утром тоже. А потом, как-то так получилось, что мы начали выяснять отношения, и он, знаете, что выдал? М? Этот козел сказал, что не хочет тратить время на меня, потому что я слишком ветренная. Вы прикиньте? Я его чуть не удавила! — Алина схватилась двумя руками за воздух, представляя на этом месте шею Кузнецова. — Нет, он, конечно, не назвал меня проституткой, но суть в том, что мы — по итогу — нравимся друг другу, но я слишком быстро теряю интерес к людям, и он не хочет со мной связываться. Меня так обидно никто еще не отшивал… Эля с Евой на секунду затихли, а после Макарова схватила сумку и вытащила карты таро: — Мы сейчас ему порчу на понос сделаем. Будет дристать дальше, чем видит! Проверено, действует за три минуты! — Подожди-подожди, — притормозила Разина, забрав карты. — Это реально он тебе сказал? — Алина с серьезным лицом закивала, вызвав у подруги некоторое заблуждение в собственных знаниях одноклассника. — Это, конечно, в его манере говорить такую херню, но не девушкам, которые ему нравятся. — А я ему и не нравлюсь!.. — Алина поджала губы от обиды. Еще одно слово про этого козла, и ее стрелки уплывут в потоке слез. — Приехала — пожалела — и хватит… — Так! Отставить слезы. Дыши, — Ева тут же насовала подруге в руку салфеток. — Не реви. Не он первый, не он последний. Поняла? — Подожди. Я что-то очень сомневаюсь, что ты ему не нравишься. Ты меня, конечно, извини, — Гладкая вперила в Элю подозрительный взгляд и подтерла салфеткой засопливившийся нос. — но после того, что ты вытворяла за городом… Если бы ты ему не нравилась, он бы точно не стал тебя целовать. Он бы вообще близко не стоял. А зная Кузю, он мог сказать это сгоряча, не подумав. — Мне все равно. Алина отвернулась к окну. Сгоряча или нет, какая разница, если у него есть такие мысли? Какая разница, если он не воспринимает ее всерьез и считает ветреной? Даже если и так, можно было сделать вид, что все нормально хотя бы утром. Это попросту некрасиво и грубо — так в лоб говорить, когда девушка к тебе ночью сорвалась жалеть. Не надо было ехать. Надо было придерживаться своих принципов и не идти первой. Сказать, что приедет утром. А лучше вообще ему тогда не звонить. Она старалась оправдать его отношениями с родителями, но, вашу ж маму, обидно! Мог бы хотя бы поблагодарить. Но нет. У него на это нет времени. Он очень, блять, занятой человек. Прям обосраться, бизнесмен хуев. Разина на другой стороне печально подперла голову рукой и вздохнула, переглянувшись с Евой. И что вот им с этими двумя дураками делать? Один вредный как старый дед, а вторая рубит с плеча и сжигает мосты после первого косяка. Им же ссоры противопоказаны обоим. На самом деле, Эля очень переживала сейчас и за подругу, и за одноклассника. Кузя — специфический фрукт, на любителя. Он — как грейпфрут или помело, — кому-то заходит, а кто-то плюется от горечи, забывая снять тонкую кожицу с долек. Забавно, но Алина обожала цитрусовые и каждую зиму, в период авитаминоза скупала помело и апельсины в огромных количествах. Разина про себя улыбнулась от этой параллели. Они с Кузей выглядели странно, но очень красиво. Кузнецов всего лишь пару раз был в серьезных отношениях, остальное — так, скрасить пару вечерков. Когда-то давно, в девятом классе он влюбился в одноклассницу и готов был костьми лечь, лишь бы быть с ней, поэтому Эля не верила, что ее друг мог сказать такую херню на полном серьезе. Он даже не тот человек, который просто так отступает. Да, он не стучится в двери. Он их либо выбивает, либо заколачивает. Эля уже на протяжении нескольких месяцев замечала странные взгляды в сторону Алины и переглядки с ней. Ей бы очень хотелось, чтобы Кузя уже нашел свое место в этом мире и своего человека. Пусть она знала Макса не так хорошо, как Руслан, но точно понимала, что такая как, например, она сама ни за что не выдержит такого парня. Тут Руслана достаточно, а Кузя — это что-то посерьезнее. Ему не нужна слабая или хорошенькая милашка, нет. Такая сбежит через месяц. Ему нужна такая, чтобы равная, если не сильнее. Такая, чтоб смогла отвлечь от злобы ко всему окружающему. Алина прекрасно могла это сделать с ее характером и темпераментом. Вопрос лишь в том: нужен ли ей такой мужчина? Алина любила красивые ухаживания и яркие проявления чувств. А Кузя… Кузя может, если захочет. Но когда захочет, уже может быть и не надо. Эля вздохнула и погладила подругу по руке: — Алин, дай ему немного времени? Если ты ему нравишься, он проявит себя, я знаю, что говорю. Он не из тех, кто просто так уходит. — С чего бы я должна ему что-то давать? — Алина нахмурилась и принялась рвать салфетку. — Мне кажется, он просто испугался чувств. Он, конечно, не выглядит трусом, но у него непростая история… Если что-то надо, Кузя по головам пойдет. Даже по родительским. Особенно по их головам. — Что ты имеешь в виду? — Гладкая шмыгнула носом, всосав сопли в себя. — Ну, его бизнес. Пивнухи. — Винодельня отца, я знаю. — Ну, не совсем… Винодельня — это только малая часть. У его отца была уже сеть пивнух и баров в Краснодаре и Голубицкой. Вернее, это все было сделано на деньги бабушки Кузи. Бабуля во внуке души не чает, поэтому все свое богатство переписала на него. Тем более, она боялась, что сын может спустить все на свою даму — очень интересная особа, с самого начала ей не понравилась, — Эля старалась рассказывать все без подробностей, а Алина пыталась не подавать виду, что знает, какая там семейная идиллия. Ева просто грела уши. — Короче, как только Кузе исполнилось восемнадцать, он начал судиться с отцом за весь бизнес. Судился, внимание, три года почти. Так что, если ему что-то нужно, он будет тратить время и силы. — Ого, — Алина задумчиво вздернула брови. — И выиграл по итогу? — Да. Оставил отца без копейки. Продал в Краснодаре все и открыл тут уже свои пивнухи. — Жестко… — вклинилась Маркова. — Может, оно тебе не надо? Скажет потом еще отдавать все подарки и деньги, если расстанетесь. — Не-не-не, это другое, — замахала руками Эля. — У него просто с семьей очень натянутые отношения. Тем временем в «Старике Хинкалыче» обсуждение шло не менее бурное. При чем, на ту же тему: любовные отношения. Кузя без мелких подробностей рассказал, что произошло утром, и Разин покрутил у виска. Это надо было додуматься — сказать девчонке, тем более, такой маленькой, глупой еще совсем, что он не хочет тратить время! — …Не, ну, если так глянуть, то правильно, — согласился Руслан, запихивая в рот горячий хинкал. Быстро прожевал и запил холодной водой. — Это первое время будет казаться, что она самая красивая, что у нее пизда самая узкая. Потом найдешь себе еще поуже. Целочку какую-нибудь. — Сука. Не хочу я другую! — Кузя скрипнул зубами и обмакнул оторванный бортик хачапури по-аджарски в жидкий желток. — Я тебе рассказал все, чтобы ты мне совет дал и сказал, что думаешь. — Так я и сказал: дядя Кузя — ты еблан. Бля, Дед, ты рили такую хуйню сморозил… Это ж маленькая девчонка совсем. Тебе двадцать шесть, а мозгов не прибавляется. — Да ебаный твой рот! Я не хотел ее обижать, фирштейн? Я хотел с ней потом поговорить, а она уже умотала. Она… Ох, блять… — Кузя прожевал кусок хачапури и нервно почесал висок. Вдарить бы кому-нибудь. — Я не имел в виду, что она какая-то шлюха, нет, вообще не это. Просто она живет в каком-то адском ритме, и ее интересы меняются каждый день. Говорить с ней невозможно, потому что она скачет с мысли на мысль, и я не успеваю следить за сутью диалога. Алина слишком… Она просто слишком. Взяла и сплясала у меня на кухне, а потом заставила сказать, что это был лучший танец. Вообще, как бы да, потому что такого ржачного утра у меня еще не было. Но она чуть за яйца меня не схватила. Это я сейчас ей интересен, а потом — нет. Разин кивнул и продолжил есть, как ни в чем не бывало. Лишь немного прожевав, выдал: — Мой вердикт все еще такой же. Ты еблан. Еще и трус. С каких пор ты стал таким? — поинтересовался Руслан, вытирая рот салфеткой. — Раньше ты не думал о последствиях. Трахал девок, катался со мной и Арой в ментовку, еще много чем занимался, за что мне хочется снести тебе ебальник, но ты — мой друг. А сейчас ты стал ебать какой законопослушный гражданин. Я понимаю, что у тебя там свои тараканы и принципы, но это уже край — сидеть и бояться отношений. Ну, сиди дальше. Вон, — кивнул он за дальний столик. — познакомься с той телкой и трахни вечером. А Алина пусть трахается с Тимуром или кем-то другим. Так будет правильно. Кузя глубоко втянул воздух и провел языком по зубам, прожигая в друге дыру разъяренным взглядом. Сжал руки в кулаки на столе. Сейчас в нем все забурлило, как в тот раз, когда пришел отец с тупой просьбой. Сейчас также злился. Снести ебало Разину — вот это настоящее удовольствие. Когда-то давно, когда они еще вместе ходили на тайский бокс, их вдвоем часто ставили в спарринг. Иногда выигрывал Руслан, иногда он, но чаще всего они просто лупили друг друга, пока тренер не даст сигнал отбоя, или пока не упадут без сил. Сейчас они — два коня здоровых, скорее всего, просто разнесут кафе и заденут кого-то еще, но ничего не получат. Вернее, Кузя, потому что Разин сидел с таким спокойным лицом и выводил из себя… Надо взять его в захват и бросить через прогиб, как учил тренер по вольной борьбе, куда он пошел уже в Екатеринбурге. Правда, быстро бросил. Не его. Но на друге бы опробовал пару приемчиков, да. И все же Кузнецов сидел и молча доедал хачапури, прекрасно понимая Разина. Себя достаточно разозлить, чтобы заставить что-то сделать. И Руслан прекрасно с этим справлялся, играя на его нервах, как на скрипке. Сука. Слишком хорошо его знает. Потому и лучший друг. В любом случае, Руслан был прав. Кузя в последний раз в нормальных отношениях был почти четыре года назад. Он не скучал по вагине, для этого девушек полно. Хотелось чего-то стабильного. Спокойного и теплого. А если он продолжит бежать от ответственности… Блять, мужик он или куда? Скинул все на плечи девчонки и сидит. — Хули ебло плющишь? — хмыкнул Руслан, отпив пиво. — Не нравится? Если не нравится, иди и поговори с Элей. С Алиной, в смысле. — Психолог из тебя та еще херня. — Ну тык. Я юрист так-то. — Ой, иди в пизду. Из тебя и юрист хуевый. Кузя с Русланом еще какое-то время посидели в Хинкалыче, допивая пиво, а потом решили немного прогуляться, подышать воздухом. К тому же, по закону Архимеда, после сытного обеда полагается… Покурить. А в кафе не разрешили. Печаль. Шли просто вперед. Говорили о херне. Больше о перепрохождении девятой God of War и о том, как намешали там мифологию. В какой-то момент Руслан остановился чуть дальше мальчика с гусем, — фонтан такой, — и хлопнул друга по плечу. — Девки, — кивнул он на больше окно, за которым очень оживленно болтала Алина с Элей и Евой. — Ну, прям судьба. Зайдем? — А че нет? Пошли? — Кузя пожал плечами и уверенно зашагал к кафе. Главное сейчас не заорать в порыве страсти… Парни зашли в помещение, поздоровались с девушкой на ресепшене и отказались от столика. Все-таки их тут почти ждали. Ну, наверное… Алина сидела лицом к двери, и первая увидела незваных гостей. Кивнула подругам, предупреждая, что к ним идет пополнение и отодвинулась совсем к окну, вжавшись в спинку дивана. — Добрый вечер, дамы, — Кузя очаровательно улыбнулся, коротко махнув рукой девочкам. — Проходили мимо и заметили вас. Вы же не против, что мы присоединимся? — Руслан подвинул к столу еще один стул и уселся рядом с Элей, влюбленно чмокнув ее в щеку. — Мы — нет, — Эля глянула на подругу. К ней подсел Кузя. Она на него даже не взглянула, продолжая смотреть на улицу. — Вы будете что-нибудь? А то мы уже поели, — Ева натянула улыбку и попыталась немного разрядить атмосферу, но негодование подруги она ощущала прямо кожей. Наверное, поэтому Кузя и не стал снимать свою дубленку. Помрет еще от таких разрядов тока. — Не, мы только из Хинкалыча. — Тогда, может, прогуляемся все вместе? — Разина потянулась к Алине и почесала ей локоть ногтем. — Алин, ты как? Не против? — Нет, — буркнула она. — Попросите, чтобы счет принесли. — Я тогда оплачу, — вызвался Кузя. Никто не остановил. Счет принесли быстро. Так скромно: всего лишь пять с половиной кэсов на троих. — Я предлагаю тогда все же попробовать пробиться на каток, — Ева поднялась из-за стола. — Там сейчас народу пиздец сколько, — Макс заблокировал телефон и убрал его в карман дубленки, как только расплатился. — Но можно доехать до парка Ленина. Там открытый каток. — Ой, да! Давайте туда! Сказать, что Алина оказалась недовольной ситуацией — ничего не сказать. Однако настроение другим портить не хотелось, и она, стараясь держать лицо, пошла со всеми на каток. Перед этим еще в автобусе потолкалась, потому что Ева с Элей настояли именно на общественном транспорте, ехать же всего минут пять. Экономщицы херовы. В принципе, на открытом катке действительно народу поменьше. Умные люди не катаются в такую холодину на улице. Ну, ладно… На прокате всем выдали по паре коньков, и вся черная полоса взяла свое начало уже здесь. Коньки оказались с чего-то вдруг маловаты, пришлось взять на размер побольше, тридцать восьмой. Потом никак не получалось зашнуровать: то туго, то свободно. Ребята уже во всю катались, а этот козел стоял возле ограждения и ждал. — Давай, — вздохнул Кузя, устав от этой эпической схватки со шнурками. Процокал коньками в сторону Алины, сел на лавочку и положил ноги к себе на колени. — Я сама! — Я вижу, как ты «сама». Не рыпайся, — Кузя быстро зашнуровал один за другим конек и отпустил Алину. — Нормально так? Не туго? — Нормально, — буркнула она, явно недовольная всей ситуацией. Встала и ушла на ледовую дорожку. Алина никогда не считала себя фигуристкой, но на коньках держалась вполне себе уверенно, если могла нормально раскататься. Для этого обычно минут десять как ребенок ковыляла вдоль бортика, ожидая, пока ноги привыкнут. Места не так много, из-за того, что это не сплошное ледовое поле, а витиеватые дорожки. Зато нет бешенных хоккеистов и просто выпендрежников, любителей показать свое мастерство, подрезая людей. Но были бешенные дети, агрессивно толкающиеся у бортиков. Когда уже терпеть визг и толчки мелюзги стало невозможно, Алина оттолкнулась от ограждения и не спеша поехала вперед, слегка покачиваясь. Неожиданно на талию легли тяжелые руки и заметно ускорили движение. Гладкая, испугавшись такой резкой перемены, постаралась затормозить, но только расшаталась и чуть не рухнула назад, ударившись спиной в мужскую грудь. — Ты тормозишь поток, — спокойно пояснил Кузя, крепко удерживая Алину. — Расслабься, я тебя держу. Не упадешь. — Отпусти! — она попыталась дернуться вперед, но снова зашаталась и рефлекторно схватилась за руки на талии. — Я просто страхую. — Дед — Страхуй, — вдруг усмехнулась девушка, подумав, что это звучит забавно. Кузя позади тихо хмыкнул и плавно продолжил движение, стараясь сильно не разгоняться, потому что Алина сразу начинала тормозить, особенно, если кто-то ехал навстречу. Ладно, стоит признать, что кататься вот так очень даже приятно. Сильные руки Кузнецова ощущались даже через куртку. Он очень уверенно стоял на коньках, — упасть не страшно. Поэтому Алина даже не двигала ногами, доверившись парню. Пусть хоть так поработает. Эля с Русланом катались где-то неподалеку, а вот Еву Алина как бы ни высматривала, не могла найти. Испугалась, что подруга решила, будто ее все бросили, разбежавшись по мужикам, — Алина тут вообще не по своей воле! — а потом приметила знакомую курточку с каким-то мужчинкой. И когда Кузя провез ее рядом, четко разглядела Макарову с Павлом Андреевичем. Те о чем-то оживленно разговаривали, но Гладкая расслышать не успела, только подмигнула подруге и помахала ручкой. Ехали-ехали молча, и тут Кузя решил напомнить о своем присутствии: — Я хочу поговорить, — и съехал в тихий поворот, развернув Алину к себе лицом. — про утро, — пояснил он, прижимая девушку к бортику, чтобы никто не толкнул, или сама чтобы не рухнула. Или просто для своего удобства… Алина прислонилась к ограждению спиной и подняла голову вверх, глядя на раскрасневшегося от холода начальника. Сейчас он выглядел таким милым и серьезным одновременно, что улыбка чуть не прорвалась сквозь занавес обиды. Через эту тонкую стенку пробивалось и приятное чувство волнения. Не такое, когда ты трясешься вся перед парнем, а просто радуешься обществу и чувствуешь общие ментальные волны. Такое минутное единение и радовало, и напрягало одновременно. Алина хотела услышать версию мыслей Кузи этим утром, но и про гордость не забывала. Все-таки ощущение, что тебе плюнули в лицо не из приятных. И она сейчас могла бы укатиться, если бы Кузя предусмотрительно не уперся в ограждения по обе стороны от нее. Жук… — Хорошо, говори, — Гладкая сложила руки на груди и укусила щеку изнутри. Смотреть в его теплые глаза… Ну, так нельзя! — Я не хотел тебя обидеть, правда, — начал он со вздохом. — Да что ты? Серьезно? — съязвила, вспомнив про трату времени. — Алин, дай мне сказать. — Ты утром все сказал. — Ой, иди ты нахуй! — Кузя резко наклонился, тут же уткнувшись в ладони Гладкой, которой она успела закрыть ему рот. — Не хочешь говорить, тогда дай поцеловать себя! — отодвинулся от рук. — Ага, щас! — Алина плотно прижала ладонь к губам Кузнецова. План был идеальный, пока он не перехватил руки и не отвел их в стороны, наклонившись к лицу. — Нет! Стой! — вжалась Гладкая в шарф и воротник куртки. — Хорошо, я буду слушать тебя. — А я уже не хочу говорить. — Я не буду перебивать, честно… — То-то же, — Кузя довольно хмыкнул и медленно выпрямился, не отрывая взгляда от испуганной девушки. Взял себе пару секунд на передышку, а то одними матами заговорит. — Я утром хуйню сказал, сам знаю, — он опустил руки Алины вниз, но не выпустил из своих. Такие холодные ладошки у нее. — Я имел в виду, что… Насрал в шорты, короче. Решил, что мне будет сложно за тобой успевать, и ты быстро потеряешь ко мне интерес. Просто не захотел делать себе больно. Вот и все. Это не связанно с тобой… — Родители, я понимаю, — Алина глубоко вздохнула, вспомнив под строгим взглядом про обещание не перебивать. Но раз уже начала говорить… — Если я интересуюсь многим, это не значит, что у меня нет любимого дела или не может быть любимого человека, — щеки закололо от прилива крови и, рыжуля смутившись, вытянула руки из ослабившей хватки парня и взяла его за теплые ладони, переплетая пальцы. Спишет все на холод. — Даже тот же самый вокал. Я ходила на волейбол, легкую атлетику, на фортепьяно и танцы, пробовала ходить в художку, но это не значит, что я стала меньше уделять времени любимому занятию или вовсе забросила его. Так же и с людьми. Вон, — кивнула она в сторону Евы. — я с ней с восьмого класса дружу. Я за это время со столькими людьми классными познакомилась, но эта коза все еще моя лучшая подруга. Знаешь, когда-нибудь может произойти так, что мы с ней разругаемся и перестанем общаться. Мне будет очень больно, но на этом жизнь не закончится. Мне не жалко своего времени на людей, которые сейчас мне дороги. Я не знаю, что будет завтра. Вдруг на меня кирпич упадет или собьет машина? Я хочу успеть многое сделать и почувствовать, но это не значит, что я захочу бросить любимого человека. Понимаешь? Алина с надеждой заглянула в карие глаза, где быстро рысью мелькнуло сожаление и понимание. Как-то совсем не пропорционально получилось. Она снова больше говорила, а он снова молчал. Иногда хотелось, чтобы он хотя бы немного говорил больше, чем обычно. Но Кузя не привык распаляться на слова, предпочитая действия. На этот раз, когда он потянулся к Алине, она не стала прятаться. Наоборот, добровольно подалась навстречу и ласково коснулась его замерзших губ такими же ледышками. Крепко обвила руки на его талии и постаралась утонуть в объятиях. Отголосок обиды все еще истерично бился где-то в далеком сознании, но сейчас Алина могла простить Кузе все, что угодно… Просто, потому что могла. И хотела. И ей не жалко на это своего времени. И она надеялась, что Кузе тоже. — Макс… — томно выдохнула она в согретые губы, ощутив тяжесть внизу живота и ногах. — Мы тут не одни… — нехотя пришлось расцепить руки и легонько оттолкнуть Кузнецова. — То есть, Кузя… Парень мучительно поджал губы, все еще удерживая Алину за талию. А ручки хотели сползти пониже… — Ты меня два года Максом называла. Я привык, — он растер губами остаток привкуса Гладкой и глубоко втянул носом воздух. Отпускать ее не хотелось совсем. — А как же: «Я ненавижу это имя»?.. — Ненавижу, когда пытаются напомнить о семье. В остальных случаях меня это не сильно задевает. А как ты произносишь его, мне очень даже нравится, — Макс растянул губы в лукавой ухмылке и, склонившись, провел носом по горячей щеке. — Поехали ко мне? Алина млела. Очень быстро таяла в этих крепких руках, от этого урчащего баритона и приятного аромата одеколона. Она бы с огромным удовольствием сейчас уткнулась ему в теплую шею, зарылась пальцами в волосы и залезла под одеяло… Но в последнее время ей с этим очень не везет… — У меня линзы… — связки поджались, как только на ягодицы все же легла одна его широкая ладонь. — И умывалки нет с собой… — Заедем в аптеку и магазин, — парировал Макс, настаивая. — И переодеться не во что. — Это вообще не проблема. — И-и ой… — Алина запнулась после короткого поцелуя под ухом. — И меня мама не отпустит, — кто придумал давать мужикам темные глаза? Они ж так смотрят, что коленки подгибаются… — Хотя, я могу сказать, что останусь у Евы, да? — Кузнецов кивнул, и Гладкая достала телефон. Гудки тянулись долго, но в итоге до маман дозвонилась. — Мама, я сегодня у Евы останусь, ладно? Секунда молчания, а потом парочка испуганно вздрогнула от ора в трубку: — КАКАЯ ЕЩЕ ЕВА?! ТЫ МЕНЯ ЗА ДУРУ ДЕРЖИШЬ?! ЧТО ТАМ ЗА МУЖИК, ЧТО ТЫ К НЕМУ ПО НОЧАМ СБЕГАЕШЬ?! ЧТОБЫ ВЕЧЕРОМ ДОМА БЫЛА, ИЛИ Я ВСЕ ОТЦУ РАССКАЖУ, И ОН ВАМ ОБОИМ НОГИ ПОВЫДИРАЕТ! — Хорошо, мамуль, — пропищала Алина и быстро сбросила вызов. — Ну, вот как-то так… Я еще утром по шее получила, когда она не увидела меня дома. Макс заметно погрустнел, но настаивать больше не стал. Побыть вдвоем в тепле, конечно, хотелось, но не сильнее, чем желание не подставлять Алину. Раз уж и так получила сегодня пиздюлей, то лучше пока притормозить. По крайней мере, сейчас он мог позволить себе немного времени на ожидание. — Ладно, — сдался Кузнецов. — Тогда в следующий раз, когда твоя мама будет в хорошем расположении духа. — Она не злая, просто волнуется. Если я ей расскажу о нас, она смягчится. Но не сейчас, попозже. Хорошо? — Лучшее ее сейчас не триггерить, — сдержанно улыбнулся Кузя. — Ты уже замерзла вся. Может, пойдем? — Угу. И ноги устали. Идею поддержали и Эля с Русланом, а вот Ева предпочла остаться и покататься вместе с преподавателем. Не влюбилась она, ага. Погрелись вчетвером за порцией глинтвейна и решили еще немного погулять, а потом уже разъехаться по домам. Собственно, женатая парочка ушла в закат первая, потому что Эля уже совсем как цуцик стала. Алина с Максом остались одни. — Я закажу тебе такси, — вызвался Кузнецов. — Давай, около остановки. Там удобное место подачи, — хотя с площади намного удобнее. Алине попросту хотелось еще немного побыть рядом с Максом. Шли до остановки очень медленно. Алина грела лапку в руке Кузи, спрятав вторую в карман, и чувствовала себя сейчас настолько счастливой, что хотелось прыгать. И даже мамкины оры никак не портили это ощущение легкости. На остановке все никак не могли отцепиться друг от друга, обнимаясь. А Кузя ведь говорил, что не любит, когда его трогают. Пиздун! Все же время медленно подползло к вечеру, и на улице минус ощутимо вырос. А Алина в своих этих дурацких шортах! Через не хочу, глядя на ее бедра в колготках, Кузя настоял, чтобы она уже ехала. — Ты уже вызвала? — зашуршал он пачкой сигарет, вытаскивая ее из кармана куртки. — Нет, но сейчас уже вызову, — Алина быстро клацала ногтями по экрану его айфона и заинтересованно обернулась, когда парень тронул ее за плечо. — Что? — Ничего, — улыбнулся он, наклонившись. Ох, уж эти сказочки. Ох, уж эти сказочники… Он ушел в далекое плавание в мысли с улыбкой, стоило девушке тепло мазнуть его по щеке губами. А потом уже и по самим губам, оставляя там легкий поцелуй. И все хорошо, они почти расстались на хорошей ноте, если бы не… — Алина! — грозный голос громом прогрохотал откуда-то из-за Алининой спины. — Алина! — либо у нее от эйфории в голове мозг вскипел и начал ловить глюки, либо ей уже никакое такси не поможет. Только катафалк. — Кто это? — Кузя выпрямился, вглядываясь в человека в толпе, так грозно идущего в их сторону. — Ты его знаешь? Гладкая боялась даже обернуться, но все же одним глазом глянула назад. — Беги, — вдруг прохрипела она, толкая Кузю в сторону. — Макс, беги! — Что? Почему? — темные брови сошлись на переносице, а в глаза непонимающе бегали то на девушку, то на человека. — Это мой брат! — ничего больше не объясняя, Алина схватила Кузнецова за руку и бросилась в бегство обратно к площади. — И что? — не понимал он никак, зачем бежать, но бежал вперед. Хотя скрыться в каком-нибудь автобусе было бы проще. — Что-что?! Он ебнутый! Ладно. Если надо бежать, он побежит. Вперед паровоза, батьки и Алинки. Кузя обернулся, отпустил руку девушки и припустил таким быстрым галопом, что его спина перед глазами Алины быстро уменьшалась. Тут же ее обогнал Никита, и уже Алина прибавила газу, по-настоящему испугавшись за ухажера. — Никита! — провизжала она брату, но тот, как танк ломился вперед. Зато Макс на голос обернулся. Алинин брат — нихера не маленький. Высокий кабаняка, который почему-то бежал со скорость сапсана, угрожающе приближаясь. — Алина! — снова раздалось за спиной девушки, и тут ее уже нагнала Вика, жена брата. — Куда все бегут?! — У этого дебила спроси! Никита, стой! Подожди ты! Макс, беги! — А я, блять, что делаю?! — крикнул Кузнецов через плечо, влетая в толпу около елки. — Что вы тут вообще делаете? — Гуляли. А вы? — Тоже! Никита! Алина растолкала людей вокруг елки и остановилась, переводя дыхание. Макс отчаянно пытался скрыться от ее брата, огибая кучи ларьков. Никита не отставал, лишь через пару минут таких догонялок, привлекших внимание кучи зевак, он остановился возле сестры и оперся на колени, с хрипом восстанавливая дыхалку. По другую сторону встал Кузя, уперев руки в бока и так же тяжело дышал. Но надо признать, физическая форма у него, конечно, получше, чем у Никитоса. Правильно, Вика его залюбила и откормила до размеров колобка. — Ты… — тяжело дыша, брат Алины выпрямился, поморщился и указал пальцем на Кузнецова. — Ты кто такой? — Начальник мой, — вмешалась сама Алина, обхватив руку Вики. — А хера он тогда убегал? — А хули ты меня догонял? — задал встречный вопрос Кузя. — А хули вы вдвоем сосались? — встретились, значит, как-то два овна, барана, вернее. И одна коза. — Это у вас такой корпоративный этикет? — Мы встречаемся, — Гладкая отпустила Вику и встала перед парнем. Зная характер брата и Кузи, им лучше не стоять рядом. — Мне нельзя целоваться? Макс стоял, ничего не понимая. Зачем надо убегать? Почему нельзя было просто познакомиться? Зато Алина все прекрасно понимала. В подростковом возрасте все ее ухажеры успешно отпугивались Никитой. Не то чтобы он пытался ей как-то поднасрать, но она такой заботы не оценила, а после того случая с перепиской и нюдсами, брат вообще встал на круглосуточное наблюдение. Все ее отношения вскрывались только через пару месяцев, уже просто как факт их наличия. Пока Никита жил с родителями, Алина позволяла провожать себя только до арки и ни в коем случае до подъезда. Иначе была высокая вероятность, что влюбленный уйдет битый. Алина просто хотела обезопасить Макса от Никиты. Ну, и Никиту от Макса, раз уж оба такие вспыльчивые. Брат встал в позу — так же упер руки в бока и начал осматривать недовольным взглядом Кузнецова: — Сколько лет этому дяде? — Двадцать шесть. И я себя дядей не чувствую. — А надо! — Господи, Никита, — усмехнулась Алина, ощутив руку Макса на талии. — если у тебя в двадцать семь все скрипит, еще не значит, что так и должно быть. — Мать в курсе, что ты шашни с начальником мутишь? — Алина пожала плечами и в один рывок оказалась возле брата. Тот схватил ее за капюшон и как котенка потрепал. — Значит, сейчас узнает. Быстро домой! — Никуда я не пойду! Я уже не маленькая девочка! — Гладкая капризно завизжала, принявшись вырываться. — Отпусти! — А ты, — глянул Никита на Макса. — Я с тобой в следующий раз поговорю, — и пошел к остановке, утягивая за собой сестру за капюшон. Кузнецов так и остался стоять, ничего не выкупая. Алина удалялась, шагая за братом спиной вперед и махала рукой Максу, пока Никита ее рывком не развернул. Ну, вот и рассказали маме, получается. Получается, что так.