Лирика

      Две недели отношений прошли даже как-то подозрительно гладко, относительно тех первых дней. Но никто не жаловался, тем более Кузя. Ему только в радость, что в последнее время нет никаких эмоциональных потрясений, и он мог вернуться в прежнее русло уже с небольшими коррективами в личной жизни. И эти коррективы ему тоже нравились. Немного непривычно после долгого перерыва между отношениями, — почти два года, — но, безусловно приятно.              Они с Алиной не проводили каждый день вместе, но каждый второй или третий — точно. Либо ходили куда-то, либо просто оставались у него дома и развлекались как могли: кино, музыка, ласка. Почему нет? Ему до одурманения, как не случалось уже давно, если никогда, нравилось, как Алина открыто ластилась к нему. Как лезла целоваться, обниматься. Нравилось с ней спать, просто лежать в одной кровати безо всяких продолжений. Нравилось, что в его гардеробной начали появляться ее вещи, в ванной теперь стояли две щетки и куча уходовых средств. Нравилось даже то, как время от времени на нее наскакивали эти кошачьи заскоки, и она отталкивала его, и начиналось: «Уйди. Не трогай меня. Я не хочу. Мне нужно личное пространство. Отойди, ты нарушаешь мое биополе. Нет, сегодня я не могу, у меня общение со Вселенной». Ни капли утрирования. Он своими глазами видел, как однажды она подробно расписывала какое-то желание, а потом сожгла бумажку и села медитировать. А каждый раз, когда у нее что-то получалось, говорила: «Вселенная услышала меня», и, если что-то шло не так: «Нужно принимать все, что дает тебе Вселенная. Это твое испытание». Это выглядело настолько смешно и дико, даже фанатично, но так забавно. Он балдел с ее уверенности во Вселенной. Ради бога, он готов смотреть на ее медитации и йогу вечно.              Из-за Алины даже начал посещать инстаграм не только по работе, но и на личную страницу заходил глянуть ее фотки, хотя до этого как-то похеру было на виртуальное общение, но теперь оно могло в любой момент перейти в реальное, так почему же нет?              Она вела две страницы: личную и типа рабочую, где выкладывала фотки приготовленных сладостей, но в описании уже несколько месяцев было сказано, что заказы она пока не принимает и печет для себя, для души. Кучи пироженок, тортиков. Выглядело очень недурно. Еще одно увлечение в копилке Алины.              Личную инсту Гладкая вела очень активно и ярко. Несколько сотен публикаций, Макс ни разу до конца так и не долистал. Все из-за ее этих фоток в белье, а их действительно очень много. Они не выглядели как-то пошло, но невероятно сексуально и эротично, конечно. Это — давний и забытый еще со школьной скамьи или студенчества опыт — дрочить на фотки знакомой девчонки. Спустить на порево — как здрасьте, а вот всякие онлифансы, вебкамы он сейчас не понимал, как и стриптиз, впрочем. Это как прийти в кондитерскую, заплатить за пирожное, а тебе им перед носом покрутят и нахуй пошлют. Либо натура, либо нахуй. Какой смысл, если в жизни нельзя потискать? И вот сейчас он ощутил себя будто бы снова школьником. Смотрел на ее фотографии в полумраке с нежной подсветкой и чувствовал, как один только взгляд на ее грудь в кружеве или бедра заставляет кровь отливать от головы к члену. А ведь там действительно не было ничего такого сверхпиздецового. Алина часто фотографировалась в больших рубашках сверху. Или вполоборота. Или даже голой спиной в камеру и дразнила фантазию. Где-то была без верха, прикрываясь рукой или волосами. Одна из последних фоток была в его квартире в гардеробной. В его футболке. Только из душа, стояла перед зеркалом, задрав край футболки вверх, оголяя красивое бедро. На груди ткань немного топорщилась на твердых сосках… Она выглядела невероятно красиво…              Макс мог просматривать эти фотографии часами на пролет. Ревновал ли он? Да пиздец как. Иногда его так сильно злило, что их видит еще кто-то, что хотелось пойти и надавать Алине подзатыльников. Немного сглаживало все то, что в комментариях из мужиков собирались по большей части либо совсем мальчики, либо дяди за сорок. Что-то между — просто лайкали. Ну, еще немного охлаждало и то, что последние посты пестрили цветами и их совместными фотками.              Все же был единственный пост, который действительно его очень разозлил, но не столько содержанием, сколько комментариями. Это было два видео. Первое, за которое Алине хотелось свернуть шею: она сидела перед камерой абсолютная голая боком на коленях и прикрывала грудь, обхватив себя руками. Второе уже в майке и шортах: она показывала свои, по ее мнению, минусы тела. Показательно пыталась обхватить пышное бедро двумя ладонями, но не выходило вообще никак. Показывала небольшой животик, сцепив на нем пальцы. Несколько растяжек на бедрах и животе.              «О любви к себе.       Я и мое тело неидеальные. Я никогда не была худенькой. С раннего детства я глядела на этих красивых девушек в телевизоре и думала: «Хочу быть такой же». Почему-то для меня стройное тело с модельными пропорциями являлось эталоном красоты. Настолько, что в какой-то период своей жизни я не могла смотреть на себя в зеркало, потому что сама очень далека от этого. Я даже невысокая! Я всегда думала, что у меня рост хотя бы 165, а вот вчера ради интереса измерила, — 159. Даже не 160. Так обидно…       У нас в семье все упитанные, и меня такой прикол тоже не обошел. К тому же, мой организм начал развиваться немного раньше. Первая менструация случилась в одиннадцать лет, я тогда очень испугалась, потому что мама говорила, что это происходит ближе к 14 годам. Из-за этого у меня были проблемы с гормонами, и в 6 классе я поправилась аж на 21 кг! Если честно, я ненавидела этот период. Мне было очень страшно смотреть в зеркало. Меня дразнили в школе, старшеклассники могли называть коровой или жиробасом. Дразнили даже за цвет волос, я тогда покрасилась в черный и начала выпрямлять волосы. Сожгла их к чертям по итогу.       Мне было очень обидно. Я плакала почти каждый день, а родители искали нормального эндокринолога. Выровнять гормональный фон получилось только через 2 года, к концу 8 класса. И эти два года были для меня пыткой. Я убила свой желудок, хватаясь то за одну, то за другую диету. Теперь у меня есть гастрит, очень приятно) Особенно, когда весной обостряется, и я не переношу даже запахи еды.       К 14 годам мое здоровье вроде бы пришло в норму, если смотреть на гормоны. Но вот тело… Я все еще была полной. Продолжала всячески пытаться похудеть, даже в тайне пила мочегонные, но потом мне такой чапалах от мамы прилетел… Она пыталась доказать, что я красивая, но отражение мне говорило обратное. Сколько слез было пролито… Вплоть до 16-летия я покупала себе вещи меньшего размера и мечтала, как влезу в них, когда похудею. К слову, за эти 2 года я похудела всего лишь на 1.5 кг. С диетами, со спортом мой вес почти не двигался. Больше, конечно, из-за того, что я часто срывалась.       Самое смешное, что все было в моей голове. Когда мне мальчики признавались в чувствах, я хотела спрятаться. У меня было убеждение, что пока я не похудею, в меня никто не влюбится. Что со мной могут начать встречаться только на спор или смеха ради. Вы понимаете? Я не могла даже подумать, что я могу быть действительно привлекательной и ждала лучшую версию себя. Моя мама назвала это синдромом отложенной жизни.       Как я приняла себя? На самом деле, все очень просто. Подруга потащила с собой в магазин, что-то ей нужно было. И пока она выбирала себе все подряд (она очень миниатюрная), я тихо завидовала. В какой-то момент она заставила меня тоже что-нибудь взять. Как сейчас помню, — ярко-зеленый сарафан. И знаете, мне очень понравилось, как он сел. Я выглядела такой красивой… Меня все еще смущали мои толстые ноги, но общий вид делал глазкам приятно. Долго думала, брать или нет, все боялась, что просто положу его в шкаф и больше не одену, потому что будет выглядеть смешно. Но подруга убедила, и я вязала (кстати, забавно то, что она сама себе ничего так и нашла).       Вот этот сарафан стал для меня таким барьером… До этого я носила только штаны и объемные вещи. Первая прогулка в нем, — я чуть не умерла. Мне так страшно и неудобно было. Казалось, будто на меня все смотрят и смеются. Мне стало так обидно, что стройные девушки не получают такой ненависти (может, ее и в мою сторону не было, но все в голове, мы помним), так это разозлило, что я подумала: «Да какого хера? Почему я не могу выглядеть так, как мне нравится? Почему я должна угождать кому-то, но не себе?». И начала пробовать покупать красивые вещи на свой размер, косметику, у меня отросли здоровые волосы. И я поняла, что все не так уж и плохо.       Сейчас я стараюсь по возможности заниматься спортом и придерживаться какого-то рациона (получается очень плохо, да). У меня все еще огромные ляжки. Есть живот. Есть растяжки. Но больше нет загонов. Я смотрю на себя и мне нравится то, что я вижу. Мне нравятся мои бедра и ягодицы. Мне нравятся мои волосы. Мне нравится моя кожа.       Я приняла себя. И хочу, чтобы вы сделали тоже самое       А про СОЖ вы можете узнать больше по ссылке».              Этот пост шокировал Макса. У него не стыковались две картинки: Алина яркая и шумная, увлекающаяся кучей занятий, такая уверенная в себе девочка и ребенок, которого так затравили. Она никогда не упоминала об этом.              В комментариях нашлись те, кто писал, что Алина все еще выглядит как корова. Таких Макс хотел отловить и за яйца подвесить на леску. Даже сам оставил комментарий, что мужики не собаки, и на кости не бросаются. Почему ему нельзя также высказывать свое мнение, как и эти ебланы?              Он часто пересматривал и перечитывал публикацию. Рассматривал Алинины татуировки, тело и для себя никаких минусов не отмечал. Переслушивал несколько раз подкаст ее мамы, оставленный ссылкой. Даже подписался на ее инстаграм, потому что мозги она действительно хорошо вправляла. С юморком все доступно объясняла. Даже вот сейчас включил то видео, отмечая за собой этот самый синдром. Особенно, если коснуться отношений, которых хотел избежать.              Синдром отложенной жизни. Что это такое? На практике это та самая ситуация, когда человек говорит: «Сейчас у меня жизнь не очень. Вот перееду я к морю и вот тогда начну жить. Вот закончу я институт и заживу. Вот появится у меня девушка или парень, и тогда будет жизнь. А сейчас все говно». И вот человек сидит и вместо того, чтобы в самый основной момент получать удовольствие сейчас, он ждет, когда же начнется новая жизнь. А текущее состояние воспринимает как подготовку к новой жизни. Чем это плохо?              Во-первых, это плохо тем, в МКБ-10 и МКБ-11, тот раздел, что отвечает за психические расстройства, — СОЖ не рассматривает как патологическое состояние. А я считаю, что это неправильно. А кто я такая, да? Понятное дело, я — никто и звать меня никак. Потому что СОЖ не является неврозом, не является преддепрессивным состоянием, не является психическим расстройством — ни в коем случае. Это можно назвать социальной дискоррекцией. Сам по себе этот синдром, — вспомним, что синдром — это набор признаков, — не являясь расстройством, приводит к неврозам и другому.              А вот это уже очень серьезно. И учитывая, что невротические расстройства: депрессивные и субдепрессивные состояния в двадцать первом веке у нас занимают номер один по причине всех проблем жизни и болезней в том числе, потому что я всегда говорю: все болячки от нервов, только сифилис от любви. И вот нервные расстройства являются следствием. Почему? По одной простой причине. Мы все знаем: то, ради чего мы стараемся — это, так называемое, мифическое счастье. И чтобы определить счастье или несчастье, существует субъективный термин «качество жизни», — это субъективное восприятие человека своего положения в социуме и удовлетворения текущим состоянием. Что имеется в виду?              К примеру, возьмем восьмидесятые годы, я — женщина немолодая и хорошо помню это время. Тогда успех заключался в триаде: машина-квартира-дача. Притом, квартира — двушка в хрущевке; машина — это жигули, волга — это запредел, москвич еще может прокатить; и дача, конечно, шесть соток. Если у человека это все было, то его жизнь удалась. В двадцать первом веке вы кого-нибудь удивите этим? Представьте себе. Приходит человек в пыжиковой шапке и говорит: «Ха, лошки! Моя жизнь удалась: у меня есть двушка в хрущевке, новая семерка», — или лада калина, ладно, говорят, семерки перестали выпускать. — «И шесть соток в Ебенево-Собакино». Ему кроме того, что он клинический идиот, сказать нечего. Вы же понимаете, что это когнитивное понятие изменилось, и человек с таким набором уже счастлив не будет.              Так вот, СОЖ это качество жизни у нас ворует. Человек может быть счастлив только здесь и сейчас, а не потом когда-нибудь. Это известный факт — идеального времени не существует. И я заблокирую всех, кто будет со мной спорить. В будущем ничего хорошего не случится. Почему? Потому что есть когнитивное искажение, когда человек рисует себе идеальную модель будущего. Но, когда оно наступит, все будет не так. Если человек не научился получать удовольствие от текущего положения вещей, он всегда буде жить только мечтой. И вся его жизнь будет адом сейчас, и он будет ждать, когда начнется настоящая жизнь, а она никогда не начнется.              Давайте разберемся, откуда берется СОЖ? Как ни странно, от наших родителей, которым его привили дедушки и бабушки, а им их прабабушки… А берется это из системы воспитания. Об этом мало кто говорит. Вы уж меня простите, психологи, я и сама училась, и считаю, вы тут бессильны, а психотерапевты этим не занимаются. Так вот. Есть маленький ребенок, и он, как любой живой организм, из еды выберет самое вкусное. Поэтому мы всегда говорим: «Не ешь конфету, собьешь аппетит». Естественно! Он съел быстрых углеводов и больше не хочет есть. И ему бесполезно объяснять, что гречка — это полезно. Он не хочет есть. Он съел конфету. Все. А мы что говорим тогда? Все самое вкусное на потом. Вот ты сначала съешь кашку, а потом конфету. И мы приучаемся к тому, что сначала надо пожрать говна, а потом будет вкусно. Сначала больно, а потом приятно.              Вспомните стандартную систему воспитания: сначала домашняя работа, потом гулять. Сначала уборка, потом мультики. Если ты сейчас смеешься, потом будешь плакать. А так нельзя! Отцепитесь вы! Ребенок хочет играть, он возбужден. Ему нужно снять напряжение и успокоиться, тогда он начнет все нормально понимать и делать. Тоже самое и со взрослыми. Поработай со стояком, да? У меня у самой двое детей. Их же нельзя заставить что-то делать. Потом придется переделывать. Понятное, что со школой ничего не поделаешь, придется помучиться. Когда младшая дочь училась, ее классная руководительница жаловалась, что я не хожу на родительские собрания. А видела недовольное лицо дочки и понимала, что там делать нечего…              Макс не сдержал улыбки. Каждый раз ржет с этого момента про школу.              Татьяна Владимировна перешла к когнитивным искажениям и системе один, провела связь с совдеповскими временами. Макс отвлекся, возвращаясь на страницу Алины, когда в уведомлениях вылезло, что Ali.Merigold06 выложила историю.              — Блять, — довольно хмыкнул он, наблюдая, как рыжуля крутится перед зеркалом в той самой сбруе. Еще подписала так: «Есть кобылы, которым по душе грубая ласка».              Немного забавляло, что она назвалась Меригольд. Она ведь и правда похожа на какую-нибудь фэнтезийную капризную ведьму. Такую своенравную чародейку. Не мог сказать, что Трисс — книжная или игровая вызывала у него какие-то положительные эмоции, но символичная отсылка ему понравилась.              На самом деле, в ее постах часто мелькали отсылки к Сапковскому. То на фотках появлялись какие-то цацки, то цитаты. То… Боже, эти фото он даже сохранил. Не знал, где она достала козу и овцу, но так тискала ее. Даже было видео, с которого он в голос угорал. Она как та баба, которая волка в машину затащила. Усадила в машину овцу и подписала: «Княжна едет к вам». Неважно, что Княжна изначально была козой, все равно смешно. Блять, реально, как овцу затащила-то?              Ведьмак с такими отсылками зацепил снова. Макс даже подумал о том, чтобы перечитать, но пока отмахнулся, влезая в гугл для поиска аренды помещения. Вылезло сообщение из телеги от Алины, которое он смахнул, погруженный интересом. Пока просто прикинет, оценит.                            Когда Алина говорила, что Макс понравился ее маме, она ни капли не шутила. Татьяна Владимировна убедила мужа немного потерпеть и не лезть, и вот уже как две недели нет никаких каверзных вопросов по поводу их отношений. Мама даже спрашивала, когда Кузнецов снова зайдет к ним в гости, но девушка открещивалась от этого как могла. Пока что встречи с родителями могли случаться только у подъезда, когда он заезжал за ней.              Про их маленькую ссору никто так и не узнал, чему Гладкая была безмерно рада, а потом и вовсе забыла, вновь занырнув в теплые волны эмоций. Она так много не улыбалась уже давненько. Готова проводить с ним дни на пролет. Не все, конечно. Временами он все же подбешивал, и Алина отодвигала его подальше от себя, переключаясь на подруг. У Евы, должно быть, скоро лопнет голова, потому что жужжание о Кузнецове прерывалось очень редко.              О своем интересном опыте она рассказала тоже. Ева позавидовала и поржала. А потом Алина погрузилась в мысли, стараясь разобраться: больше понравилось или напугало? Или напугало то, что понравилось? Или понравилось то, что напугало?              Заскоки Макса, конечно, казались ей ну очень интересными. Она никогда не была ханжой и от всяких экспериментов во всех проявлениях жизни редко носом крутила. Один раз живет, нужно попробовать как можно больше! Это же так интересно! Вот и БДСМ ей казалось чем-то таким притягательным, но покрытым тайной.              Узнала она о теме лет в двенадцать, когда наткнулась на порно с похожим содержанием. Теперь уже смутно помнила, но там точно была связанная женщина с кляпом во рту. Тогда, в таком юном возрасте ей показалось это чем-то странным и даже страшным, но интересным, надо признать. Уже чуть позже где-то под другим видео увидела название тематики и решила загуглить. А потом вышел фильм про серый цвет, после которого остались смутные ощущения, но интерес все еще теплился.              Потом как-то забыла про это. Время от времени поглядывала такое порно, а потом ей попалась манхва «BJ Alex», Алина снова решила узнать про тему побольше. В тот момент, как раз устроилась в Хаб. Как все удачно сложилось! Если бы Макс еще не ломался так и рассказал нормально, как практикующая сторона, как все проще было бы. А он только обрисовал общие черты… Сиди, сама разбирайся…              А где разбираться, если не в интернете? В том же хабе, только другом.              Алина сама не знала, что хотела найти. В голове была какая-то мысль, которая цепляла, но за кучей других дебильных ее даже не видно было. Надеялась, найти парочку нормальных видео и понять, что там такого привлекательного в теме. Что именно ее привлекает.              На плане это выглядело очень просто, а вот на деле… Она листала уже девятую страницу, рассматривая обложки роликов. В мелькавших отрывках виделось все, что угодно, кроме того, что нужно. А что нужно, Алина и сама не знала. Сложно.              Открыла первое попавшееся. М-да, уж. Нет, это точно не то, что ей нужно. Явно не фэмдом. Полистала еще. Уже лучше, но все равно как-то больше противно. Алина широко распахнула глаза, увидев в кадре огромный фалос.              — Это как?.. — она приложила ладонь почти к груди. Примерно до сюда доходила по длине эта штука. А в диаметре… — Нет, спасибо. Я не настолько экстремалка.              А вот это уже что-то хорошее. Алина поправила наушники и улеглась на кровати удобнее.              Порнуха домашняя, но с хорошим звуком и качеством. Немецкая вроде бы, поэтому ни слова Гладкая не понимала, ориентировалась только на интонации голосов, можно было бы еще и на выражения лиц, но нижняя развернута задницей к камере, а верхнего выше плеч не видно.              Девушка лежала приподнявшись на коленях и выпятив задницу, ее руки связаны и зафиксированы между ног. Интересная и довольная откровенная поза, учитывая, что на нижней нет ничего, кроме веревки. Верхний что-то тихо спросил у девушки, и та также тихо угукнула.              Алина склонила голову, отмечая каждую деталь. Кажется, девушка абсолютно спокойна. Ее связанные руки не теребили веревку, в мышцах не было напряжения. Мужчина снова что-то сказал, и в его руке оказалась плоская широкая шлепалка, название которой часто мелькало в сексшопах, но уже забылось. В принципе, слово «шлепалка» вполне устраивало Алину. Удар по ягодицам пришелся не сразу. Сначала верхний погладил бедра, спину нижней, поцеловал поясницу. Выглядело как проявление обычной заботы. Потом шлепнул ладонью очень слабо и почти невесомо, прибавляя силы с каждым ударом. Сдавленный стон как будто стал сигналом, и первый взмах шлепалки обрушился на порозовевшие ягодицы.              Бедра Алины напряглись синхронно с бедрами в видео. Там не было какой-то бешенной агрессии. Каждый удар отзывался тихим стоном нижней. Ее ягодицы стали уже красными с четкими следами шлепалки, когда мужская ладонь опустилась на горячую кожу, ласково поглаживая. Девушка замычала и двинула бедрами, будто выпрашивая еще.              Восторженный визг едва не вырвался, когда мужчина сел напротив кровати на корточки и заглянул в лицо девушке. Что-то тихо спросил, поглаживая ее по голове, а потом ласково чмокнул и вернулся на свое место, прихватив анальную пробку и розовенький лаш. В этот момент Алина завистливо ахнула. Он же дорогущий! Надо из Макса как-то вытащить бабки… А что? Это на благо обоих! Вклад в их совместное будущее. Ладно, дальше… Нет, это ведь надо так доверять человеку, чтобы позволить ему покушаться на твою попу, а? Это же не для входа, а для выхода! И это ведь больно! Алина по себе знала, был у нее один печальный опыт… А еще этот рассказ Макса, блин!              Видео закончилось страстным трахом. Алина за парочку была рада, но не от всего сердца. Надо реально с Макса на лаш стрясти… И не надо тут говорить, что запахло меркантильностью. Помним о законе жизни. И покажите мне хоть одного человека, который не любит деньги. Нет такого.              Немного выдохнув от грусти и тоски, Гладкая покосилась на шкаф. Надо было сразу вибратор достать. Теперь и вставать лень. Место нагрела, лежит так удобно. Щелкнула пальцами. Нихера. Сложила их как человек-паук, тоже ничего. Ну и не надо! Будем по старинке, руками! Зря на пианину ходила?              Впрочем, тут и пальцы уже не нужны были. Новое видео отбило всякое желание дрочить и надавило таким стрессом, что аж страшно стало и больно. Наверное, это и есть БДСМ. А до этого — так, игрушки…              Алина с широко распахнутыми глазами, сморщившись, смотрела за всем ужасом. Может, ну его, этот БДСМ? И так неплохо трахаются… Боже! Зачем так сильно? Аж до крови… Ай. Зачем же прямо по груди? Аж передернуло, и Гладкая прижала к своим бубсам ладошки. Никто вас в обиду не даст.              А… А если так и надо? В смысле, если Макс так и практиковал? Заходил и с ноги прописывал девушке? Ну, с другой стороны, это ведь все по желанию, правильно?              Лучше спросить прямо у него. Да. Так правильно. Угу.       Щеки колола прилившая кровь. Стало жарко, и Алина громко сглотнула, дрожащими пальцами набирая сообщение:              Макс, ты дома?              Он не читал около пятнадцати минут, за которые Алина раз десять порывалась удалить сообщение. Это ведь так глупо! Но вот он прочитал и, как всегда, сухо ответил:              

Да

             Сильно занят?              

Не занят

             Алина глубоко вздохнула. Спокойно. Она ведь не делает ничего позорного. И ничего плохого. Это просто ради интереса. Он поймет. Поймет же?              Стиснув ноги, она набрала сообщение. Стерла. Набрала. Стерла. Какой-то неразборчивый бред… Лучше голосовым.              А… Эм… Я тебе скину кое-что. Ты глянь, ладно? Мне нужен совет знающего человека… Вот…              

ок

             Эти его односложные ответы убивают!              Сглотнув и перекрестившись, Алина скопировала ссылку и отправила ее в телегу Максу. Тут же позакрывала все вкладки, отодвинула ноутбук и положила подушку на лицо. Хотелось просто исчезнуть. Волнение буквально трясло ее тело. Секунды тянулись вечность. За это время она покраснела, побелела, позеленела. Стала горячей, остыла. Живот нервно скрутило так, будто она экзамен завтра сдает, а знает — ровно нихуя. А ведь сессия уже послезавтра! А она не готовилась. А сейчас уже и билеты прочитать не сможет. Не поймет ни слова.              Перед глазами стояли картинки, пока она душила сама себя подушкой. Это так возбуждающе и… И…              Телефон вдруг завибрировал, и Алина откинула подушку, со страхом глядя на дедовский контакт. Потянулась ответить. Нет! Не решилась, поджав губы. Звонок прекратился, и она даже не успела выдохнуть, как Макс набрал снова.              Давай! Будь сильной женщиной! Возьми трубку!              С нее семь потов сошло, когда дрожащей рукой взяла телефон и прижала к уху, сглатывая ком. Он молчал. Она тоже.              — Ты мне скинула, чтобы я подрочил? Или с какой-то другой целью? — даже не скрывая усмешки, поинтересовался он. — М? Так и будешь молчать? — а в ответ тишина. Только громкая попытка снова сглотнуть с ее стороны. — Али-и-ина-а-а.              Зажмурившись, Гладкая схватила себя за ляжку, унимая дрожь. Она первая начала!              — У меня есть несколько вопросов… — почти шепотом пробормотала она. — Я же могу тебе их задать?              — Я весь внимание, киса, — лукаво протянул Макс, и Алина сразу представила его задорную ухмылку.              — Эм… Ну… Ты не подумай, мне просто стало интересно… То есть…              Кажется, она прямо сейчас расплачется от неловкости. Максим, представив ее волнение и потерянность, рассмеялся:              — Ты же мне зачем-то отправила это. Зачем?              Конечно, он уже понял все. Еще давно. Еще в Хабе, когда они были просто коллегами. Но теперь хотел услышать чистосердечное признание. Давай, Алина, дерзай!              — Это ведь все обговаривается, да? Все же добровольно?              — Что именно? — мог бы и помочь, но не хотел. Так сейчас смешила она. — Не понимаю.              — Ну… Ты ведь посмотрел?              — Угу…              — Я имею в виду, вот это вот все: воск, плетки, удары… Это ведь все обговаривается, да? Там ее, кажется, даже током шандарахнули… Просто в этом видео все глядело так жестко и агрессивно…              Ну это все. Он держался как мог. Но больше не мог. Заржал в голос, стараясь сквозь смех что-то сказать. Алина не понимала, с чего именно он так угорает, и затаилась. Если над ней, то заплачет прям вот сейчас!              — Макс…              — Кис, — все еще посмеиваясь, он немного перевел дыхание. — все хорошо. Ты как сказала про ток, меня аж вынесло, ой… — Алина только угукнула. — Там очень слабые разряды. Никто не бьет двести двадцать вольт. Просто стимулируют мышцы и нервные окончания. Тем более, это студийка, им не выгодно снимать что-то лайтовое. Только хардкор.              — Угу… — Алина нервно колупала ноготь. Все равно завтра на коррекцию.              Гладкая сделала глубокий вдох. Почему-то в голове все было лучше и легче. В мыслях она уверено отвечала, а сейчас не могла и слова выдавить. Да и просто не могла связать мысли во внятное предложение.              Она изначально вообще другое хотела узнать!              Как ему объяснить, что ей и попробовать хочется, и страшно. В порнухе — нормальной порнухе это выглядело так возбуждающе, когда нижняя или нижний подчинялся, а в действиях верхнего было столько уверенности, будто он партнера наизусть знает и видит насквозь. Они просто понимали друг друга без слов. Такая гармония у них, даже если проскакивает жесткач. Это ведь надо так довериться, чтобы позволить сделать себе больно, так еще и принять тот факт, что кто-то подчиняется, а кто-то починяет. Это же ломает мозг, но так возбуждает…              Мозг-то ломает, но и пугает не меньше. На форумах, на которых она в последние несколько дней прописалась, говорили разное. Кто-то вроде альфачей писали, что БДСМ должен быть таким жестким, чтоб прям пиздец, иначе это не БДСМ, а тупая ваниль. И вообще, ваниль для лохов. Сильным людям простой секс не интересен, им нужно очко разорвать. Кто-то вообще говорил, что мнение нижней учитывать не надо. На таких, конечно, сразу накидывались и домы, и сабы. И Алина хотела бы посмотреть на таких, спросить: как воспитали их родители, любят ли они их? Кто-то из матерых нижних писал, как им нравится, когда их господин или госпожа бьет по лицу, плюет в рот, и вообще обожают психологическое унижение. Кто-то писал, что им нравятся просто легкие шлепки и связанные руки… Все это мешалось, и Алина не понимала, — БДСМ это или нет. И чего сама хочет не понимала. Помнила то самое чувство беспомощности и секунду страха, но как это теперь в жизнь перенести… Сегодня вот пыталась разобраться с помощью порнухи. Как-то не очень вышло.              Гладкая вздохнула, собираясь с мыслями:              -А с чего лучше начать? — господи. Ну не это же хотела спросить!              — С доверия, — тут же нашелся Макс. — Партнеры должны абсолютно доверять друг другу, независимо от роли. И с понимания друг друга. Нужно осознавать, что это должно приносить удовольствие обоим сторонам. Ни нижний, ни верхний не может принудить к чему-то, на что у тебя стоит табу. Понимаешь?              — Вроде бы, — но очень смутно. На бумаге-то все понятно, а в жизни — нихера. Как, если один подчиняет, а другой подчиняется? Это же нихуя не равенство.              — Это как с едой, — на удивление, Макс уже не смеялся и говорил так спокойно, будто объясняет решение задачи. — Допустим, ты терпеть не можешь болгарский перец, а я его обожаю, но это не значит, что я буду заставлять тебя его жрать только потому, что сам люблю.              — Но я люблю перец.              — А я терпеть не могу, — Максим тихо вздохнул. — Давай, я лучше тебе при встрече все объясню, ладно? Заеду за тобой минут через двадцать.              — Я не успею собраться, — Алина поднялась с кровати и села за стол, разглядывая красное лицо в зеркале. Не готова она вживую это обсуждать сейчас!              — Ты ведь помнишь о своей красоте? — почти замурлыкал он. — Ты прекрасна даже без косметики.              — Я не воспринимаю себя без макияжа, — можно подумать, она несколько лет каждое утро для мужиков красится. Ага, конечно.              — Глупости. Я видел тебя много раз ненакрашенной, и ты выглядела уверенной.       — С макияжем я еще увереннее.       — У тебя все равно нет столько времени. Я уже одеваюсь.       — Я тебе не открою.       — Откроет твоя мама.       — Макс!       — Как насчет мака?              Алина тут же дала заднюю:              — Комбо? С сырными шариками?              — И деревенской картошечкой, м… — заговорчески протянул Кузнецов.              — Ладно, я тогда тоже одеваюсь.              Ну извините, картошечка — святое! За нее можно и в жопу дать! Может, у нее белорусские корни! У Алины, в смысле, а не у картохи.              Гладкая включила режим турбо, чтобы успеть в душ, смыть с себя полудневную пыль и липкость между ног от одного приятного ролика. Ну и привести себя хоть немного в порядок.              Так, волосы — чистые. Зубы — сияют, но на всякий пожарный почистила еще раз. Прыщей — нет. Слава богу, а то календарик все близился к числу веселого праздника «Вырежьте мне матку». Быстренько оделась, стараясь не заморачиваться. Джинсы и худи. Думала над линзами, но без макияжа надевать их смысла не было. Поэтому сегодня будет водолазом.              В домофон позвонили, когда Алина уже натягивала носки.              — Мам! — крикнула она из комнаты. — Открой! Это Максим!              — А что ты раньше не сказала, я бы хоть приготовила что-нибудь, — прошаркала Татьяна Владимировна тапками к двери и открыла.              — Не надо, мы в мак поедем.              — У тебя и так желудок больной, — цокнула она, открыв входную дверь почти нараспашку. — Привет, мой хороший, проходи, — засияла маман, пропуская Макса.              — Здравствуйте, — Кузнецов неловко улыбнулся, отметив хорошее настроение Татьяны Владимировны. Она всегда так тепло встречает, что становится неудобно. — Что там Аля?              — Алина! — завизжала Гладкая, на выходе из комнаты выключив свет. — Меня зовут Алина.              Вот как-то раз он услышал, что Никита ее так дразнит, так теперь и сам подкалывает иногда. Баран.              Алина быстро сунула лапы в челси и поправила джинсы внизу, чтобы не задувало.              Максим, кстати, тоже не заморачивался по поводу внешнего вида. Кроссовки теплые, черные спортивки и худак с курткой. Хоть не будет выглядеть на его фоне какашкой.              — Мы пошли, пока, — махнула она ручкой, накинула куртку и вытянула Кузю из квартиры, поскакав припрыжкой вниз.              Так давно не была в маке, что готова душу отдать за картошечку и сырные шарики.              — Так, что именно ты хотела узнать? — напомнил Кузя, макая в соус барбекю наггетс. — Я отвечу на любые вопросы.              Алина немного стушевалась и обхватила губами трубочку, всасывая немного газировки. Хоть сейчас такого сильного волнения не было, под кожей все равно бегали мурашки.              — Ну, для начала… Я очень много чего читала в интернете и запуталась уже. Вот эти «отношения» это прям полноценная жизнь или все-таки элемент ролевой игры?              Вопрос для Алины крайне важный. Она пару раз натыкалась на посты верхних о том, что им нравится контролировать каждый шаг нижнего. Буквально до разрешения поспать. Для нее это было дикостью. Это же почти как к собаке отношение. Нет, такого она не потерпит.              — Зависит от того, какие отношения рассматривать. Если именно дом и саб, то да. Там влияние проникает и в обычную жизнь. Есть даже пять уровней подчинения нижнего. Начиная от простого послушания, и заканчивая тем, что он теряет, по сути, свою личность. И верхний все за него решает. Но, — отпил Макс чай. — если честно, то прям чистых разграниченных тематически отношений не существует. Я имею в виду, — он вдруг замолчал и усмехнулся, заметив, как Алина поставила локти на стол и уложила на ладони голову. Смотрит и слушает так внимательно, аж неловко. — Ты меня смущаешь.              Алина повела плечом и расплылась в довольной улыбке:              — Да? Ты так интересно рассказываешь… Такой умный дядька.              — Боже, — потер он переносицу, ощутив, как лицо приятно запылало. — Ладно. На чем я там остановился? А, типы отношений. Там же есть разграничение: чисто дом и саб, мазохист и садист, бондаж. Но я не встречал ни одной пары, которая практиковала только, допустим, садомазо. Или чисто бандаж. В общем, в наше время никаких разграничений нет, каждый использует то, что нравится. И очень редко отношения верхнего и нижнего выходят именно в будничную жизнь. Кроме того, очень много пар, где партнеры меняются ролями и их это устраивает. Им так комфортно, в таком случае невозможно контролировать чью-то жизнь. Вы равны. Просто кто-то ровнее, — усмехнулся Макс.              — А тебе такое нравится? Прям подчинять человека всегда и везде.              — В отношениях всегда есть ведущий и ведомый, иногда это просто не очень заметно. Если ты говоришь про роли и границы того, где эта игра должна закончиться, то я уже говорил. Лайфстайл БДСМ для меня невероятно скучный. Раньше такое проскакивало, но в больнице я наконтролировался. К тому же, если мы говорим именно о стандартных отношениях, а не о встрече на пару раз, то я считаю послушных женщин ужасно скучными, — Алина на это кивнула, улыбнувшись шире. Ну да, сам пример дисциплины сидит. — Я не говорю о том, что девушка может сказать: «Да пошел ты нахуй», и пойти скакать по другим членам, потом что она сильная и независимая. Нет. Я о том, что тему и обычную жизнь я все-таки разделяю. В обычных отношениях мне хочется, чтобы мы были наравне.              — Ты все равно мой начальник. И иногда бываешь таким… Как вдарила бы.              — Ты тоже бываешь противной, знаешь? Но я говорю не об этом. Сказал же, что есть ведомый и ведущий, но они как-то приходят к компромиссу. Фирштейн? Это классика и закон жизни. Не понимаешь? — Алина качнула головой. Все-то ей в лоб говорить надо. — Смотри, возьмем классическую чистую форму отношений дома и саба безо всяких добавлений, когда эта практика перетекает в обычную жизнь. Он или она, верхний, в общем, котролит нижнего везде. И нижний во всем слушается. Верхний решает за нижнего все. Начиная от цвета трусов, которые он наденет и заканчивая, не знаю, местом работы, допустим. Верхний приходит, нижний ему тапочки в зубах несет. Утрирую, конечно, но так суть проще передать. Для меня это скучно. Если у девушки нет своей головы, мнения и интересов, то ее, по сути, не существует. Чисто тело. А я такое не люблю.              — То есть, если мы вдруг решим попробовать, то ты не будешь контролировать каждый мой шаг?              Макс тяжело вздохнул, глядя в эти большие зеленые глаза. Он говорил с ней просто так. Впустую.              — Нет, не буду, — покачал он головой. — И знаешь, это очень затратно в плане сил, нервов и эмоций. Иногда инициатива должна идти от девушки, потому что я тоже устаю и мне тоже хочется лечь и сказать, чтобы со мной делали что угодно. Так что пассивная девушка в отношениях не мой тип, — цокнув языком, Кузнецов допил чай. — Если мне это нравится, и я раньше практиковал, то это не значит, что я не хочу обычных отношений. Мне тоже хочется просто целоваться и заниматься обычным сексом. Говорить с человеком, интересоваться его жизнью. БДСМ — это такая вкусовщина, что у кого-то заканчивается только на легком бандаже и паре шлепков. И возвращаясь к контролю, за который так беспокоишься, то напомню, что важно уважать друг друга. И если твой партнер переходит черту, неважно в БДСМ или просто в жизни, то стоит задуматься. Я знаю, что иногда ору на тебя, но, блять, это эмоции. Я поору и успокоюсь. И ты знаешь, что я всегда извинюсь, если виноват. Теперь понятно?              Алина молча закивала, довольная как слон. С каждым его словом, ей казалось, что они идеально подходят друг другу в этом плане. Она не любит слишком агрессивных людей, а он не любит пассивных девушек. Коннект.              — Но я пока что просто интересуюсь. Я еще морально не готова пробовать.              — Никто не настаивает. К тому же, никто сразу не начинает с серьезных практик. Потихоньку и плавно изучают то, что нравится и не нравится.              — Был бы ты всегда такой открытый… — нет! Алина тут же осеклась. Нет. Не надо, а то он начнет хвалебные оды ее вагине. Но, с другой стороны, он иногда такой молчаливый. — В первое время мне казалось, что с тобой невозможно общаться. А оказалось, что очень даже приятно и легко.              Макс благодарно кивнул и положил на стол раскрытую ладонь, в которую Гладкая вложила свою руку. Такой он хорошенький…              Ну правда. Алина не раз влюблялась, но никогда не было такой легкости. Конечно, она волновалась при их встречах, но не так, как обычно. Было волнение от желания побыстрее увидеть его, обнять, но не страх, что что-то может пойти не так. Сейчас этот мандраж приносил только удовольствие. Как и то, что она чувствовала себя невероятно привлекательной для него.              — Прогуляемся? — предложила Гладкая, покрываясь мурашками от нежного поглаживания ладони, тут же шмыгнула носом.              — У тебя сопли. Гулять в такой холод?              — Это еще с четверга. Подхватила простуду где-то.              — Тогда, может, ко мне? — Макс подмигнул. — Посмотрим что-нибудь. Я приготовлю хачапури по-аджарски.              — Это что? — поправив очки, поинтересовалась Алина.              — Ты не ела ни разу?              — Может и ела.              — Это такая лодочка из теста с сыром и яйцом посередине.              — А, я видела такие в пекарнях. Но не ела.              — В пекарнях не то, — не, ну это кощунство! Девятнадцать лет прожить и не попробовать эту вкуснятину. — Значит, я обязан тебя сегодня им накормить.                     Не то, чтобы Алина не привыкла уже к квартире Макса, к его футболке на себе как к домашней одежде, но смотреть на то, как он умело замешивает тесто, оказалось очень занимательно и необычно. По крайней мере, она ни разу не видела его за готовкой. Когда оставалась, готовила сама. По рецепту надо было оставить тесто на час, и чтобы не скучать, решили что-нибудь глянуть. Но пока выбирали, десять раз переругались из-за жанров, потом из-за того, что кто-то уже этот или другой фильм смотрел, и по итогу, час прошел.              — Ты ведь с ночевкой? — поинтересовался он.              — Хотелось бы, — Алина сидела рядом на стуле, болтала ножками. — но у меня в понедельник уже первый экзамен.              — У тебя же лексикология первая, не? У тебя, вроде как, автомат. Нет?              Алина, пожав плечами, наблюдала за тем, как Кузя раскатывает тесто. Надо же. Вот честно, она даже не думала, что он умеет готовить что-то сложнее какого-нибудь мяса по-французски. Не в том смысле, что верила стереотипу, что мужики — бытовые инвалиды, а в том, что он мог бы просто питаться доставками, к примеру. Тем более, сам говорил, что дома редко ест. Тем не менее, сейчас вот посыпал края теста сыром и сворачивал их трубочкой, формируя лодочку. С другой стороны, дожил же он до двадцати шести лет как-то, не помер с голоду.              — Вот именно, что вроде как. Ирина Ивановна сказала, что с автоматами решит уже на экзамене.              — Ты же все равно не готовилась, — беззлобно усмехнулся Кузя, укладывая на противень уже две лодочки.              — Ну и что? Я надеюсь на лучшее! Общаюсь со Вселенной! — магически развела она руками, поднимаясь со стула, открыла духовку и забрала у парня будущие хачапури. — На сколько?              — И дышишь маткой, ага. Пятнадцать минут.              С коротким смешком он увернулся он удара полотенцем и отошел к раковине вымыть руки. Загрузил потом весь бардак в мойку и вытер со столешницы муку.              — Оставайся, — стряхнув воду с рук, Макс подошел вплотную к девушке и наклонившись, поцеловал кончик носа. — Я тебя буду развлекать.              — Вполне вероятно, что у меня сегодня начнутся месячные.              — Я, конечно, пиратским контентом не пользуюсь и считаю, что любой труд должен оплачиваться, но в каком-то смысле все же пират, — подмигнул он, заставив девушку улыбнуться.              — Тогда поможешь мне с билетами, идет?              — Без проблем.              Перед сытным ужином надо покурить. Поэтому прихватил полупустую пачку со стола и вышел на балкон. Алина следом, отжав у него его же тапки. Глядя на то, насколько ее лапки выглядят маленькими в его лыжах сорок пятого размера, Макс не сдержал улыбку, прикусив фильтр. Надо бы ей уже нормальные купить.              Алина вдруг разулась, убежала в квартиру и через пару секунд вернулась со своим чариком, и запрыгнула в кресло, сложив ноги лотосом.              — Пизду простудишь, — Макс теперь ушел за пледом. Вернувшись, накинул его на ноги девушке. — Матка кашлять начнет.              — Да отстань ты от моей вагины!              — Не хочу, она мне нравится, — чиркнув зажигалкой, затянулся и толкнул плетенное кресло, раскачивая. — Маленькая такая, розовенькая, узенькая и мокренькая. Такая прям утю-тю…              — Ну хватит! Я тебя сейчас ударю! — краснея и возмущаясь, Алина тоже сделала тягу и выдохнула, перебивая ярким арбузным ароматом табачный дым. — А то я сейчас тоже начну говорить, как у тебя член утю-тю… Не утю-тю, конечно, но все равно…              — Что значит «не утю-тю»? Он, что, не милый?              Алина обреченно закрыла глаза и прижалась виском к прутикам основы кресла, посмеиваясь. Они сейчас реально обсуждают это? Ну, да. Как говорил философ (бабуля автора): «Хуи и пизда — из одного гнезда!». Так почему же не пообсуждать?              — Нет, он просто… Ну, член. Симпатичный такой. И обрезанный, — она поджала губы на чарике, глядя на то, как Макс оперся на оконную раму и прижался лбом к локтю, сотрясаясь в гоготе. — Да иди ты в жопу!              — Ух, какая ты! — рассмеялся он, ощутив шлепок по заднице.              Гладкая цокнула и отвернулась. Интересно же!              — А ты с рождения немножечко нецелый? — ну все. Кажется, от лица пар идет, нет?              Кузя кивнул, успокоившись:              — Традиция такая семейная, — пожал он плечами, затянувшись. — Единственная херня семейная, которой я рад. Я б ахуел обрезать сейчас.              — Что, прям такая важная штука?              — Да не особо. Снижает риск всяких болячек. Ну и красивее. М? Ну, ля, какой, — Макс подошел к Алине и оттянул резинку штанов.              — Да, очень красивый…              Боже. Взрослый человек, ага. Прям почти тридцатилетний мужик. Дед. Дите малое, ей-богу. Вон, стоит, лыбится. Дурачок. Но такой хорошенький!              Надразнившись, Макс все же успокоился и пошел Алину угощать фирменным блюдом. Вкусно и сытно, а главное — как ароматно! Алина таяла, как сыр таял в стенках хачапури.              Немного повалялись в кровати, побесились, и к вечеру месячные дали о себе знать неприятным натяжением внизу живота. Алина вызвалась идти в магазин сама, наверное, постеснялась покупать при парне прокладки. Ну и ладно. Заодно захватит что-нибудь вкусненькое для зубрежки билетов. Потому что учение без еды — не учение, а мука!              — Просто купи прокладки. Не тащи ничего, лучше закажем доставку, — предложил Макс, когда девушка уже обувалась. — Серьезно, не тащи тяжести.              — Хорошо, не буду.              В магазине, как бы Алина ни старалась, пакет все же оказался почти забит. Нетяжелый, потому что в основном была гадость, портящая желудок, зато какая вкусная! И еще пара пакетов чан-рамена, потому что она решительно была настроена угостить Макса ее любимым блюдом, которое часто ела при просмотре дорам.              У подъезда пришлось задержаться, — сердце у Гладкой больно защемило.              Возле ступенек дрожал совсем маленький щенок. Мимо пройти она просто не могла. Уселась рядом, отложив пакет и протянула руку для знакомства. Мини-пес доверчиво ткнулся мокрым носом в ладонь и дружелюбно завилял хвостом. Весь черный, даже белого пятнышка нет.              — Откуда ты тут взялся? — Алина обернулась. Нигде крупных собак не увидела. — Тебя выбросили? Что же мне с тобой делать?              Поджав губы в раздумье, Гладкая подняла голову, разглядывая верхний этаж здания. Макс точно ахереет от такого. Может, она сможет его убедить оставить хотя бы ненадолго животное? Хотя бы на пару дней. Даст объявление и найдет щенку добрые ручки.              — Иди сюда, — Алина расстегнула куртку и аккуратно забрала щенка, прикрыв его верхней одеждой. — Ледяной какой…              Щенок неугомонно дрожал под курткой и скулил. Даже представлять не хотелось, насколько ему страшно. Даже если его выкинули за ненадобностью, — неужели нельзя было отдать кому-то? Как можно было выкинуть совсем маленькое животное на улицу в такой холод? Ладно, если бы еще летом… Алина в очередной раз убеждалась в человеческой жестокости и равнодушии.              Перед дверью в квартиру она немного замялась и прижала щенка крепче, надеясь, что он пригреется и затихнет.              Вдох-выдох, и Алина открыла дверь.              — Ты долго, — подоспел Макс и забрал пакет. — Я же говорил не набирать.              — Мне просто захотелось. Вот, — пожала она плечами и шагнула в квартиру, затаив дыхание.              Тут же оказалась схвачена за жопу. Ладно, за капюшон куртки. Макс притянул ее обратно, не дав даже разуться, и хмуро глянул на выпуклость под курткой.              — Это что?              — Это? — удивилась Алина, глянув туда же. — Это… Ну…              — Почему оно шевелиться? Почему оно скулит? — Алина отшагнула и обхватила шевелящийся комок, глядя на то, как парень провел языком по зубам, цокнул и кивком указал расстегиваться.              — Ну, в общем, вот… — Гладкая, помявшись, осторожно расстегнула куртку. Тут же высунулась черная голова щенка.              Максим явно недоволен. Очень недоволен. Ему прям не нравится эта ситуация и сам щенок.              — Отлично. Неси его туда, откуда взяла.              — Можно его оставить на одну ночь?              Да начнется битва. Не на жизнь, а на щенячью жопу!              Сердобольная Алина поджала губы, подняла брови домиком и прижала к груди черныша. Бессердечный Максим упер руки в бока и даже не думал отступать, буквально вдавливая девушку в пол одним только взглядом.              — Ну, Максим… Посмотри, совсем маленький, — достала она его из-за пазухи и протянула.              Парень тут же отшатнулся и сморщился:              — И? Я не люблю собак. Вези его к себе. Ты же хотела кого-нибудь завести.              — Мама мне не разрешит его без прививок взять. Можно он у тебя поживет?              — У меня? То есть, к себе ты непривитого не можешь взять, а ко мне притащить — пожалуйста?              — Я сделаю ему прививки и заберу! Ну, пожалуйста!              — Нет. Он маленький, нассыт и насрет. Я убирать за ним не собираюсь. Неси его обратно.              — Ну пожа-а-алуйста…              — Я неясно выразился? Либо сама отнесешь, либо я это сделаю, — судя по строгому взгляду папочки, он непреклонен ни при каких условиях. Вообще. Совсем.              — Я уберу за ним.              — Будешь каждый день приезжать и убирать? Даже вовремя учебы?              — Нет, но…              — Вот и все. С животными на выход. Вперёд.              — Ладно… — тяжело вздохнув, Алина вышла за дверь и пропала.              Ну серьезно пропала. Ее не было десять, пятнадцать, тридцать минут. Окна квартиры выходили лишь на одну сторону, и там Алины не было. Трубки она не брала и на сообщения не отвечала.              — Домой уехала, что ли?              Макс набрал снова, не получил ответа и написал. Тоже ничего. Во, манда! Обиделась.              — Бля, Алина. Детский сад, честное слово.              И что это такое? Разве он не прав? Почему он должен терпеть животное в своей квартире? Почему она взяла и обиделась на него за это? Это глупо и наивно! И Макса это очень злило. Может быть, Алина и невероятно нежная натура, но тащить в дом бесхозное животное и надеяться, что оно будет таким умным, что начнет ходить ссать и срать в унитаз, а еще и смывать за собой — верх тупизны! Или надеяться на то, что он будет выгуливать щенка, потому что ему должно быть жалко животное? Аж смешно.              Внезапно, спасибо, боже, мадмуазель решила объявить о своем существовании. Написала короткое сообщение, что сидит около подъезда.              Немного проворчав под нос, Кузя спустился за ней.              Алина, сердобольная душа, сидела на корточках, все гладила псину, шмыгала носом и что-то невнятно бормотала.              — Что ты в него вцепилась? Пошли домой, околела уже.              — Сейчас…              Видимо, за полчаса она прикипела к этому жалкому хвостатому. Гладила его, говорила, чтобы он ничего не боялся. Даже поцеловала его в морду, от чего Макс брезгливо сморщился, хотя брезгливость не про него, особенно после работы в больнице, — много чего видел и делал. Но целовать псину с блохами… Она про паразитов вообще слышала? А про лишай?              — Можно я его хотя бы покормлю? — подняла она глаза. — Пожалуйста, он же совсем крохотный…              — Алин. Брось его, пойдем.              — Тебе его совсем не жалко? Он же совсем один, без мамы, голодный. Его же по-любому выбросили… Уроды… Ты мой маленький, замёрз, — всхлипнула она, поглаживая комок на коленях.              Господи.              Макс закатил глаза. Она реально плакала над этим псом, будто над человеком. Впрочем, если она так кинулась помогать его матери, то удивляться нечему. И что с ней делать? Сама же замёрзнет с этой тваринкой, а дома будет продолжать рыдать.              — Ладно, — уступил Кузя, опустившись рядом. — мы оставим его на одну ночь, а утром ты найдешь ему дом. Идёт? — на горло себе наступил ради нее.              — Правда? Можно? — Алина шмыгнула носом, благодарно глянув на парня.              — На одну ночь. Я не разрешу его оставить. Либо себе заберёшь, либо найдешь дом. Либо обратно на улицу, — Алина закивала, и Максим засомневался, что она правильно его поняла. — Иди домой, — сунул он ей ключи. — я схожу в магазин за кормом.              — Он же маленький. Думаешь, он сможет его есть?              — Не знаю. Иди, пока не передумал.              Алина быстро упаковала щенка за пазуху и убежала в подъезд.              Кузя же остался со своими мыслями. Нахера он разрешил? Ссориться с девушкой не хотелось, только все наладилось. Кому-то надо уступать, — единственный минус отношений.              В магазине Макс собирался взять первый попавшийся корм, но на деле почувствовал себя несостоявшимся отцом. Столько вариантов: для стерилизованных, для щенков до года, до месяца, для мелкой породы, для крупной породы. Там неясно, какого размера псина вырастет, откуда ему знать, большая порода или мелкая? Стоял, чесал затылок, разглядывая стеллаж. А если он реально не сможет жрать сухой корм? А от влажного просрасться может? А с чего он вообще так заморачивается?              -Ну, допустим, этот, — кинул он в корзину упаковку сухого корма и несколько пакетиков влажного. Пеленки в придачу, — нассыт же по-любому. Еще миску прихватил, потом еще одну — для воды.              Уже собирался уходить, когда вспомнил про возможность наличия блох. Благо, что в супермаркете купить такой шампунь не проблема, а вот найти глистогонное… Ладно, завтра его все равно не будет.              Его отвлек звонок. Алина, конечно же.              — Да? Он уже что-то сгрыз? — без особого энтузиазма поинтересовался он, не прикрыв раздражения.              — Что? Нет, я налила ему немного молока, пока что все в порядке. Я не за этим… Ты можешь купить мне тампоны?              — Ты же ходила, покупала.              — Я купила все, кроме них. Забыла. В общем, купишь?              Макс озадаченно повел бровью, разглядывая стеллаж с женскими средствами гигиены:              — Тут их куча… Какие именно нужны? Тут есть маленькие, побольше, с аппликатором, — перечислял он, беря по очереди упаковку за упаковкой.              — Котекс. Там должно быть написано «супер».              — Супер-пупер… — пробурчал поднос, выискивая нужное. — Разноцветные такие?              — Да! Они.              — Одну упаковку?              — Лучше две.              — Это все? Прокладки нужны?              — Нет, спасибо. Люблю тебя! — звонко чмокнув в трубку, Алина завершила вызов.              Про себя Максим усмехнулся. Его всего пару раз просили покупать такое и всегда с таким волнением, будто не затычки он покупал, а наркоту. Во всяком случае, он сам ничего ужасного в менструации не видел и уж более того, не считал это чем-то грязным. Обычный признак здоровья женщины и ее репродуктивной системы, гормонального фона и эндокринки. Тем более, после того как на практике он ставил клизмы, катетеры, делал уколы, удивить кровью из вагины крайне сложно.              Квартира, к его счастью, оказалась целой и невредимой, а черный хвост валялся пузом кверху возле стены, где проходили батареи, и дрых. А вот Алина тщательно протирала пол, корчась на карачках возле дивана. Нассал все-таки.              — Извини, — виновато пожала плечами Алина и ускакала в ванную.              — Выкинь тряпку потом.              Захотелось взять пса за шкирку и выставить за дверь, но вместо этого Макс сделал глубокий вдох, выдохнул, вспомнил про умоляющий взгляд Гладкой и прошел на кухню разбирать пакет. На один корм для собаки ушло почти два косаря. Пожалел он его, а то подохнет от какой-нибудь гадости, Алина тут тогда вообще потоп слез устроит и заставит еще и хоронить щенка. Оно ему надо? Оно ему не надо.              Алина, как было приказано царем, тряпку выкинула и расстелила вокруг щенка пеленки, будто бы сапера минами обложила.              — Твои патроны, — положил Макс на стол тампоны. — Реально похожи на патроны…              — Спасибочки, — легкий чмок в щеку подкрепил основание держать раздражение при себе, и Кузнецов молча ушел в спальню, пока девушка насыпала корм и наливала воду в миску.              Почему-то, не без основания, конечно, Макс очень сомневался, что утром собаке найдется дом. А прививки ему ставить рано, — судя по размеру, — только месяц где-то от роду. М-да… Конечно, он имеет полное право вышвырнуть щенка нахрен из дома, но ругаться с Алиной очень не хочется, пусть она и повела себя максимально по-детски и некрасиво, притащив животное в чужую квартиру.              Мало мыслей, так еще и скулеж прибавился. Алина потащила животинку купаться и вымывать блох, а Кузя надеялся, что щенок не будет всю ночь выть.              Затихло, кажется, уснул. Отлично.              Алина прискакала вся такая счастливая и светящаяся радостью плюхнулась на кровать, прижавшись к боку парня. Разморенная немного душем. Ее волосы забавно закручивались в красивые рыжие завитки от влаги, пахли приятно шампунем и всеми увлажняющими средствами. Она довольно мурлыкнула и вскользь поцеловала в щеку.              — Спасибо, что разрешил его оставить. Мне было его так жалко…              — На одну ночь, — напомнил он, просунув под голову девушки руку. — Злись, обижайся, плачь, но я его не разрешу оставить на совсем. Мне некогда с ним возиться. И я не люблю собак, они слишком навязчивые. Кошки больше по душе.              — Все равно. Я бы не уснула, наверное, если бы он остался на улице. И какой урод выкинул его? — зевнула Алина, прикрыв глаза на плече.              — Ты спать собралась? А билеты?              — Давай, завтра? Я что-то так устала… Люблю тебя.              — Сердобольная лентяйка.              — Так и есть.                     Алина уже давно сопела и видела какой-то там по счету сон, иногда ворочалась и безжалостно пиналась. Впрочем, причиной бессонницы Макса было не это, а непрекращающийся скулеж. Щенок проспал от силы часа три, как раз пока Кузнецов смотрел MMA, а потом проснулся и завыл. Ходил и проверял его, поменял пеленку, даже мысленно похвалил хвостатого, что тот не наделал дел прямо на пол. Еда была, вода была. Он даже налил еще молока, но щенок все скулил и скулил.              — Ну что тебе надо? — устало поинтересовался Макс, опустившись на корточки. Щенок тут же звонко тявкнул и завилял крошечным хвостом, игриво уцепился за штанину и принялся трепать. — О, нет, дружище, — оттянул он его. — со всеми приколами к своей хозяйке. Но она спит. И ты спи. Понял? Иди, — указал Кузя на стену, возле которой щенок пригрелся до этого. — Иди-иди.              Мелкий упрямец отчаянно хватался зубами за штанину каждый раз, когда Макс относил его к теплой стене, пока не скрылся в спальне, оставив щенка скулить в одиночестве и скуке. Он в няньки не нанимался.              Уснуть не получалось, и Макс удивлялся, как Алине удается так крепко спать под эти страдальческие звуки? Час прошел, два. Ворочался с боку на бок, старался хотя бы задремать. Уже половина шестого, и за стеной вдруг затихло. Уснул!              А вот Кузе теперь сон вообще не шел. И он посчитал абсолютной несправедливостью, что Гладкая так сладко спит пока он тут страдает.              Скинул с нее одеяло и убрал волосы с шеи, оставил мокрый поцелуй и тут же слабо прикусил кожу, отгоняя сон от наглой рыжули. Алина сонно двинула локтем, отпихивая липнущего парня. Укус за мочку уха взбодрил и заставил дёрнуться.              — Максим, я сплю… — пробормотала она и разлепила один глаз. За окном так темно. — Отстань…              — А я вот уснуть не могу из-за псины, — незлобно, но точно недовольно отозвался, мацнув ее по ляжке, сдавив пальцами мягкую кожу и жирок. — Он заебал скулить.              — Он же маленький. Потерпи… И он уже не скулит.              — Он меня бесит. Неси его обратно.              Алина не понимала, что именно хочет от нее Макс. То ли щенка выкинуть, то ли трахнуть. То ли просто побесить. Последний вариант оказался самым подходящим, когда ее развернули на спину, и горячая ладонь цепкими пальцами сдвинула танга.              — Ты невыносимый… — закрыв глаза обратно, Алина задрала футболку и постаралась уснуть. Сам разберётся что куда.              Впрочем, сон плавно и очень приятно покинул тело, как только Гладкая услышала возню около себя, а потом рефлекторно дернулась с тихим ахом, как только мокрый язык скользнул по влажным складкам.              — Макс! У меня же… Так нельзя… — запуталась она в мыслях.              — Почему? — с тихой ухмылкой он прикоснулся губами к клитору. — Я слушаю.              — Щекотно…              — Весомая причина.              Про себя усмехнувшись, Макс погладил полные бедра и поднял руку выше, к груди.              Алина тихо вздохнула и подалась вперёд, когда горячий язык медленно начал ласкать клитор. Широкая ладонь мягко сжала грудь, пальцы обхватили сосок, поглаживая. Сдавили, оттянули и снова сжали мягкий холмик.              — Я же хотела поспать… — довольно мыкнула она, запустив одну руку в кудрявые волосы.              — Спи, — и будто в издевку Макс накрыл свободной рукой лобок, сдвинул большим пальцем тонкую кожу с клитора и активно защекотал кончиком языка. Реакция — бурная и возмущенная привела его в восторг! Алина громко застонала и упёрлась пятками в кровать, отодвигаясь. — Лежать на месте! Терпи и получай удовольствие пока не кончишь.               Придавив таз рукой кровати, Макс втянул твердую горошину в рот, слабо прикусил зубами и отпустил, скользнув языком ко входу. Большой палец накрыл центр ощущений, мягкими круговыми движениями поглаживая. Подразнить ее хотелось, но не больно сделать.              — Блять, эти нитки, — фыркнул Кузнецов, подцепив языком нить тампона.              — Вот и нечего лезть куда не надо… Ах! Максим!              Короткое нравоучение прервалось таким же коротким, но звучным стоном, когда Макс вернулся к клитору, принявшись вылизывать. Мягкие движения одно за другим собирали мелкие покалывания в одной точке, отчего Алина прямо под руками парня напрягалась, зажимала его голову ногами и цеплялась в волосы так отчаянно, что он даже испугался, что позже на макушке будет проплешина. Макс протянул языком длинную дорожку от входа наверх, и девушка в его руках встрепенулась, зажав голову в тиски ляжками.              С ее стороны послышался какой-то неразборчивый скулеж: то ли жалоба, что спать не дает, то ли благодарность…              -Пусти меня, красотка, — Макс слегка прикусил кожу на лобке и расцепил дрожащие ноги. — Я требую продолжения банкета.              Сумасшедший. Какой парень полезет лизать во время месячных? Пират, не иначе.              Алина приоткрыла глаза, глянула на нависшего парня и прикусила губу. Она видела лишь его очертания в темноте, которую разрушал слабый свет полумесяца, но была уверена, что он пожирает ее глазами. Она это чувствовала кожей. Его руки гладили бедра, талию, он с жаром целовал шею, прикусывая кожу. Отказать ему невозможно. Гад, но такой обаятельный.              Трезвая мысль пришла в голову, когда Макс уже потянул тампон за нитку. Тут же все в крови будет…              — Я все тут испачкаю… — неуверенно донесла она предупреждение, и Кузнецов уверенно перевернул ее на живот, приподняв за бедра. Совсем немного, просто чтобы задницу оттопырила.              — Про стиралку слышала когда-нибудь?              — Тебе не противно?              — Мне? Ни разу, — его горячие ладони заскользили вдоль узкой спины, стянули футболку, и он припечатал поясницу влажным поцелуем. — Я обожаю твое тело, и никакие физиологические процессы меня не пугают.              -Ты меня смущаешь… — Алина прикрыла глаза, плавясь под поцелуями, тянущимися от копчика по линии позвоночника до самой шеи.              — Просто расслабься. Я буду очень аккуратен и нежен, — поцелуй в щеку и больше никаких возражений. — Полежи, я возьму смазку.              Приятный аромат жвачки забил ноздри, когда скользкие пальцы Кузнецова легко проникли во влагалище, растягивая и увлажняя вход. И как же хорошо, что сейчас так темно. Гладкая не хотела думать, как выглядят пальцы Макса.              Алина тихо выдохнула в подушку и прикусила губу, как только вместо пальцев в нее плавно толкнулся горячий член. Кажется, сейчас она могла кончить только от этого. Слишком чувствительна, каждое медленное движение отдается глубокой пульсацией и приятным позывом.              — Все хорошо? Не больно? — Макс опустился на локоть. Второй рукой убрал рыжие волосы на один бок и поцеловал шею.              — Мне ахуеть как хорошо… Если бы я знала, что это может быть так приятно… — хотелось закатить глаза от распирающего жара, от того, как член приятно трет и давит на стенки, задевая в такой позе чувствительные точки. Ей даже пальцы не нужны. — Я тебя обожаю…              Что ответить Кузя не нашел, лишь заулыбался как дурачок, не спеша толкаясь. Она так плотно и туго сдавливала его, так горячо принимала, что он мог дарить ей цветы каждый день. Все что угодно, хоть звезду с неба. А когда она немного оттолкнулась руками назад, приподняла бедра выше и прогнулась кошкой, захотелось ее сфотографировать. Нет. Поставить камеру и все заснять, чтобы она сама узнала, насколько прекрасна, хоть сейчас сам видел лишь очертания ее тела.              — Какая ты умница, девочка, — оттолкнулся он от кровати, уселся на колени и ухватился за бедра, осторожно двигаясь. — Приласкай себя для меня, давай.              Он восторженно сдавил в ладонях упругие ягодицы, почувствовав, как Алина прикоснулась пальцами к клитору.              — Можно оставить щенка? — со стоном попросила Гладкая, кружа пальцами по набухшей горошине. — Я буду очень хорошей и послушной девочкой…              — Кончи для меня сейчас, и я подумаю.              Ему так нравилось ей подыгрывать, ощущая, что она совсем близко. Конечно, конечно, она для него кончит. Громко и красиво. Она так близко, что он остановился специально, чтобы услышать этот жалостливый всхлип, почувствовать, как она сама двигается и доводит себя до оргазма.              — У тебя хорошо получается слушаться, — ухмыльнулся он, прикрыв глаза от того, как Алина сжимается на нем и стонет в подушку. — Надо было свет включить, хочу видеть тебя.              — Не надо, я чувствую, как по ляжкам кровь течет…              Почему-то это рассмешило Макса и он, тихо прыснув под нос, вновь толкнулся. Сам уже скоро кончит, столько вариантов фантазий у него было, пока старался уснуть… Ну не дело так оставлять даму. Дама, собственно, заворчала, когда он сам коснулся пульсирующего клитора, но прогнулась глубже, красавица.              Он одернул себя в последний момент, когда вдоль спины вместе с каплей пота заскользила и глубокая судорога, сковавшая поясницу и сдавившая яйца в диком напряжении. Едва успел выйти, надрачивая, и спустил на ягодицы.              — Хорошая девочка, такая хорошая, — довольно замурчал он, целуя влажную спину и плечи.              О том, что Кузя успел сменить постельное, пока мылась в душе, Алина старалась не думать. Ей хватило вида собственных окровавленных ног в ванной. Красота, да и только. Что там у Макса тоже знать не хотела, старательно избегая взгляда на него.               А вот, когда он уже вышел из душа в полотенце на бедрах, стало как-то спокойнее и комфортнее. И пока он все еще расслаблен, она решила взять быка за рога. Ну, вернее, барана, но не суть.              — Ну, так что? Можно? Ты сказал, что подумаешь, — состроив глазки, Алина ждала вердикта, поглядывая на спящий комочек возле дивана.              — Я думаю, — пожал плечами Кузя и упер руки в бока. — У тебя с понедельника начинается сессия, у меня работа. Его нужно выгуливать, приучать ссать и срать на улице, убирать, если он нагадит дома. А он маленький и по-любому нагадит. С ним нужно заниматься, чтобы он не грыз мебель. Кто всем этим будет заниматься? Ты готова кататься каждый день сюда?              — Ну, кататься — нет, а вот пожить немного… Если я буду здесь, мне не придется разрываться между домом и тобой. Это ненадолго. Можно?              — Пожить у меня? Можно, но как только сделаешь прививки собаке, отопрешь ее к себе.              — А ты точно не хочешь его себе оставить? Вдруг тебе одиноко…              — Нахуй он мне нужен? — какой грубый. Прошел деловой на кухню, поставил варить кофе. — Я работаю с утра до вечера, мне некогда с ним возиться. Тем более, у меня есть киса. Кстати, кис-кис-кис.              Алина даже рот раскрыла от возмущения. Но глядя в эти наглые зенки, все же послушно подошла.              — Какая послушная киса, — эта улыбка, этот прищур, это урчание в голосе… — Иди ко мне, кис-кис-кис, — она отчетливо слышала в этом зазыве издевку и потерялась, когда Максим запустил пальцы ей в волосы, убирая за спину. Потом прикоснулся к шее, обхватив ее пальцами, поднялся выше, взял за подбородок и прижал большой палец к пухлым губам. — Ты сегодня само послушание. Мне это нравится.              — Это издевка или ты честно меня хвалишь? — Алина по наитию какой-то глубинной мысли поцеловала подушечку пальца, а потом обхватила его губами.              — Разве похоже, что я смеюсь?              — Ты всегда говоришь так, что неясно: шутишь или нет…              Макс мягко улыбнулся, ощутив, как язык лизнул его палец, и Алина принялась его сосать. Потянул обратно и вытащил изо рта с таким смачным чпоком, что держать спокойное лицо стало очень сложно.              — Какой много обещающий звук…       — Иди в задницу.       — Это приглашение?       — Это напутствие.       — Какая непослушная киса….       — Будешь меня дразнить, я нассу тебе в тапки!       — Говорю же, ты похожа на кошку, — и будто в подтверждение ласково почесал ее за ухом. — Посмотри за кофе, я оденусь, а то ты меня сожрешь глазами.       — Выпендрежник.              Ранний даже слишком завтрак прошел вполне спокойно и без подколов Кузи. Он сидел, потягивал ароматный кофе, что-то смотрел в телефоне, а потом ушел курить. Пользуясь случаем, Алина села в позу лотоса возле щеночка и принялась умиляться, наблюдая за тем, как время от времени он дергает задней лапой, кряхтит и тихо тявкает во сне. Даже не верилось, что Максим действительно разрешил его оставить в своей дорогущей хате. Страшно немного. Если что-то окажется испорчено, отвечать будет она. И вряд ли финансово. Натурой он не побрезгует. Страшно, но и она не трусиха.              — Не сиди на полу, и так с соплями уже. Поднимайся, — вернулся Кузя сразу же недовольный таким раскладом.              — А он не замерзнет? — Алина поднялась, поправила футболку и глянула на этот миленький комочек.              — Я включу подогрев пола. Не замерзнет.              — А может, ему что-нибудь положить? Чтобы мягче было?              — Иди учи билеты, — отрезал парень. — И позвони матери, скажи, что побудешь пока у меня.              — Хорошо… — Алина сморщилась, вспомнив про сессию.              Нет, все-таки он противный.