Как я попал не туда

      — Руслан! Руслан! Очнись! — чей-то до ужаса нервный голос орал мне прямо в ухо. Меня сильно трясли, так, что моя голова качалась взад и вперёд.       Я нехотя открыл глаза. Передо мной на коленях сидела до смерти напуганная Беларусь. Увидев её я тут же испугался и сам.       — Господи-слава-богу-боже! — воскликнула она, положив руку на грудь, и выдохнула. Выдохнула так, словно десять минут назад задержала дыхание, — Живой!       — А что стало?       — Ты упал с кровати пока спал!       — Чего? Так я ж… — я намеревался ей сообщить, что я даже не спал, и что я уж наверняка бы заметил, что упал, но в ту же секунду осознал, что сижу на полу. И что вообще-то у меня все тело ноет, словно я с крыши девятиэтажного дома грохнулся.       Так мне это приснилось?..       В тоже самое время мне в голову случайно пришла мысль, что у Беларуси сейчас включился режим «я-же-мать». Как иначе я могу объяснить, что она меня пытается укрыть от всего? Беларусь не даёт мне гулять до темноты (ладно, я не совсем гулял, но всё же), в няньки мне наняла Минска (пусть он и не совсем хорошо справляется со своей работой), и сейчас чуть инфаркт не словила, хотя я просто упал с кровати, с расстояния пятидесяти сантиметров. Бывает, да?       Я огляделся. На улице было уже светло. Пасмурное, тревожное небо не давало ни намёка на солнышко. В комнате горел свет. Беларусь, одетая в серую мягкую кофточку и чёрную юбку опечалено смотрела сквозь меня. Её глаза, прежде зелёные, как весенняя трава, выглядели потухшими.       — Что ж, — сказала она со вздохом, — Я пойду. Мне пора на работу. Минск сегодня не придёт, к моему сожалению, — явно намекая на то, что она всё еще сердита на меня, Беларусь нахмурилась, — Ты сегодня будешь один. И я прошу тебя…       О чём? Остаться дома? Только не это, прошу! Я не могу просто сидеть и ничего не делать!       — Пожалуйста, не натвори делов. Я буду рада, если ты никуда сегодня не пойдёшь. Но мы оба знаем, по крайней мере, теперь, что послушание — это не по твоей части. Постарайся не лезть туда, куда явно не стоит, ладно? Я… — она запнулась.       Душно. Хотелось проветрить комнату, но я боялся, что там такой же теплый и душный воздух.       — Я не переживу, если с тобой что-то случится, ясно?       Голос Беларуси дрогнул. Она тяжко вздохнула, поправила выпадшую из тугой косы прядь, медленно поднялась и вышла из комнаты. Через минуту я услышал, как входная дверь закрылась.       Я снова остался один.       Хотелось есть. Первым делом, в смутных размышлениях, я отправился на кухню. Ничуть не удивившись тому, что ни в холодильнике, ни на плите не лежала готовая еда, я быстро забабахал себе бутерброд с сыром и маслом. Пока вода в чайнике уныло бурлила, я улёгся на диван, сонно потирая глаза. Буквально несколько дней назад всё выглядело таким радостным, ярким. А сейчас всё это растворилось. Растворилось в переживаниях, безрезультатных поисков, грубости случайных стран. Смешно вспоминать мою последнюю ночь дома, перед тем, как я отправился сюда.       Так, всё. Я не должен поддаваться этой обстановке. Моя задача придумать, как спасти Россию.       — Есть предположения, где его могут держать? — неожиданно для себя спросил я вслух. Закипевший чайник ответил мне противным свистом.       Я поспешил погасить газ. Совершенно медленно я налил себе чаю.       Швед попросил Сербию раздобыть ключ от какого-то здания. Ключ лежит в комнате России, которая обычно заперта. Но это можно решить, приложив ключ от квартиры к дверной ручке. Во даёт, Россия! Об этом бы никто и ни за что не догадался! Интересно, знает ли об этом Сербия? Наверняка должна. Но меня больше беспокоит немного иное.       Что это за здание такое? И почему швед так хочет им овладеть?       Я жевал бутерброд и не знал, о чём ещё можно подумать. Серьёзно, ни одной мысли о том, зачем шведу это всё? И почему-то мне кажется, что он далеко не один это всё устроил.

***

      — Пошёл вон! — едва завидев меня во дворе из окна выкрикнула Москва, — Я тебе в прошлый раз невнятно сказала, мелочь пузатая? Тебе нечего здесь делать!       Удивившись я поднял голову и прищурил глаза. Мелкий дождь неприятно бил по лицу. Было прохладно.       Москва смотрела на меня сверху вниз. Она выглядела ещё хуже, чем прежде. Волосы были сильно спутаны.       — Я сказала иди отсюда, Руслан! По-жа-луй-ста!       — Я к Краснояру!       — Красноярский Край ушёл ещё вчера! — она устало стала разминать шею. Эта болтовня явно была ей в тягость.       — В смысле? Куда?       — Откуда я знаю? Но он всё ещё не вернулся! А тебе вообще зачем он?       Ну дела! Ушёл! А как же я? Я немного растерялся, после чего задал ещё один вопрос.       — А можно я в квартиру России зайду? Я тут понял, что оставил кое-какие вещи там, — я нагло соврал. Но неизвестно, почему, мне подумалось, что это единственная причина, по которой я мог попасть внутрь здания. Внутрь здания, притягивающего меня к себе, как родной дом.       Москва прищурилась. Поверила? Нет?       — Так уж и быть, проходи. Но не смей задерживаться!       — А ключи от…       — Лови! — Столица сбросила мне ключи от квартиры России. Я удачно их поймал и, наконец, зашёл в здание. Не забыв про то, что здесь супер-лифт, я поднялся на нужный мне этаж.       Квартира выглядела нетронутой. Всё лежало ровно так, как лежало оно за несколько часов до того, как меня забрала отсюда Беларусь. Отлично.       Зачем я сюда пришёл? Собственно, я сам не знаю.       На кухне лежала немытая посуда. Здесь ещё не завелись тараканы? Очень странно. В комнате, где я спал до того, как Россия пропал, тоже не было ничего интересного. Да и в библиотеке ничего не привлекло мой взгляд.       Я покрутил в руках свой ключ. А что, если…       Мой взгляд упал на дверь кабинета России. Я очень надеюсь, что сейчас он против не будет, если я засуну свой любопытный нос туда. Но мои рассуждения прервались иным соображением.       «Сначала думай» — вспомнились вчерашние слова России.       — Думай… думаю, Россия, что мне надо попасть туда. Прости.       Я без колебаний подошёл к закрытой двери и приложил ключ к ручке. Что-то пропиликало, немного напугав меня, и дверь открылась.       Вот он, кабинет России.       Он был ненамного больше кухни. Места здесь более чем достаточно. Всё те же тёмные стены, блестящий паркет. В дальнем правом углу стоял какой-то красивый макет, напротив которого стояла двухместная кровать. В плотную к макету стоял огромный письменный стол, на котором совершенно аккуратно лежали стопки с документами. А ещё толстенная тетрадка. Я подошёл к столу и неуверенно взял её в руки. Кажется, это был его дневник. Не хорошо, конечно, но всё же я открыл рандомную страницу.       Терпеть не могу, когда она так делает. Всё время умалчивает о чём-то, берёт вещи без спроса, пытается всё решить без меня. Иногда я сомневаюсь, что она вообще меня любит. Как бы я не пытался исправить ситуацию, временами она даже пытается скрыть от меня нечто серьёзное. Я боюсь, что однажды я просто не успею отреагировать на очередную новость, и тогда уже будет поздно. 22 мая 2088 год.       О ком он это писал? О Сербии, что ли? Я пролистал ещё пару страниц.       У Германии опять начались мигрени и эти галлюцинации. Я уже был более, чем уверен, что у него это всё прошло! Уже несколько лет всё было нормально, и тут — нате здрастье — снова! Судя по всему, это из-за того, что он страстно загорелся идеей создать машину времени. Бред, конечно, который ему же и навредил, но и противостоять его желанию я, как лучший друг, не могу. 4 февраля 2089 год.       Мигрени? Германия — не дружит с мозгами или что? Как это понимать? Я пропустил все исписанные странички и прочёл последнюю запись, затаив дыхание.       Сегодня малыш-из-прошлого сообщил мне, что кто-то собирается похитить меня. Как-будто я сам этого не знал. Швед вообще в последнее время обалдел. Я сделаю всё, чтобы он не получил того, чего хотел.       Однако, я был польщён тем, что малыш-из-прошлого так волнуется за меня. После его появления, Германия заперся в своей лаборатории, я думаю. Он сильно разочаровался, когда понял, что немножко ошибся. Но я всё ещё в шоке от того, что он смог переместить моего давнего жителя к нам в будущее. Я очень надеюсь, что с Герой всё в порядке, ибо я знаю его чуть ли не с пелёнок и       И? Что и?       — Ты… как открыл дверь в кабинет? — я услышал удивлённый женский голос и вздрогнул.       На пороге в комнату стояла недоумевавшая Сербия.       Настала неловкая пауза. Мы оба совсем не ожидали встретиться здесь.       — А ты что… не знала, как открывать? — спросил я, словно сам знал об этом с самого начала.       — Нет. Я думала, что без России невозможно её открыть. Покажи, как ты это сделал? — она поправила свой хвост.       — Нет. Вот вернём Россию — он тебе и расскажет, если посчитает нужным! — съязвил я.       — Просто я уже который день голову ломала, как попасть сюда. А оказалось, что ты в курсах. И почему он сказал тебе, а мне нет?       — Он мне и не говорил. Беларусь сюда заходила однажды и я увидел, как она открывала, — я пожал плечами, — а ты здесь бывала?       — А ты как думаешь? — скрестила руки Сербия.       — Нет?       — Да. Но только с Россией.       — Здесь миленько, правда?       — Ну так, кто ремонт помогал ему делать, а? — Сербия с гордостью показала на себя, — Ему понравился мой проект, вот и обустроил всё, как я начертила. И макет я сама делала. Мне на тот момент показалось, что он ему полезен окажется, а он его поставил в угол в качестве украшения.       — Украшения?       — Да, он сказал, что я не совсем… ммм… верно расположила всё на макете. Но тут же добавил, что «этакую красоту выбрасывать не собирается».       — Да уж. Россия — мастер комплиментов, — хихикнул я.       — Есть такое, — улыбнулась Сербия.       Мы снова замолчали. Я закрыл дневник и уселся на стул.       — Ты сказала, что несколько дней уже думала, как попасть сюда, — начал я, — Могу спросить — зачем?       — За ключом, — немного подумав ответила она. Сербия отвела взгляд, — Я всё же намереваюсь отдать шведу ключ. Так будет проще.       — А если погеройствовать? — с надеждой спросил я.       — Геройствуют пусть в романах. А это жизнь, — вздохнула девушка, — Я не знаю, где именно этот ключ, но помню, что он должен быть где-то здесь. Ты тогда не закрывай дверь, я поищу и сама захлопну.       — А может лучше не стоит? Давайте лучше придумаем план, следуя которому, мы…       — Да какой план, Руслан? О чём ты говоришь? Мы даже не знаем, где он!       — Мы могли бы придумать! Просто я не уверен, что этот ваш «швед» отпустит Россию за какой-то ключ от какого-то здания. Ты сама-то в это веришь?       — Не очень. Но это всяко лучше, чем искать его по всему городу втроём. К тому же, некоторые могут принять это не совсем правильно, и тогда ситуация станет ещё хуже, чем есть сейчас.       Я задумался. Ключ навряд ли может быть здесь. Россия всё это время боялся, судя по записям, что Сербия, как говорится, откроет ящик Пандоры, поэтому он бы спрятал его там, где она бы точно не стала искать. Закрытый кабинет, который так привлекает внимание, никогда в жизни не стал бы этим местом. Я не стал озвучивать свои суждения. Мало ли что.       — Ты не идёшь домой ещё? — спросила Сербия. Она наверняка хотела искать несчастный ключ не в моём присутствии.       — Пожалуй, пойду поищу кое-кого, — сказал я, выходя из кабинета, — В таком случае — пока?       — Пока.       — Удачи тебе найти ключ, — совсем неискренне пожелал я, но виду не поддал…