***
— Это обязательно?.. — тихо спросил маленький Федя, глядя на две высокие фигуры родителей. — Конечно. — строго произнесла Мария Фёдоровна. — Ты же хочешь быть полезным своей семье? Федя молча кивнул. — Отлично. — сухо бросил Михаил Федорович, всучая сыну небольшую чёрную коробочку. — Всё, как объясняли. — И чтобы никаких фокусов! — пригрозила мать. — И сам даже притрагиваться не смей. Больше она ничего не сказал, но Фёдор знал её мысли. «Ты нам ещё пригодишься». Федя положил коробку в школьный рюкзак. — Им станет лучше? — снова подал он голос уже у входной двери — Да-да. Только в случае, если никто посторонний не увидит. — подгоняя его к выходу, ответила Мария Фёдоровна. — Как можно быстрее закончи. Федя резко вскочил и сел на кровати. Маленькие часы, подаренные Колей, размеренно тикали, успокаивая. Судорожно пытаясь восстановить дыхание, Фёдор огляделся. Сон. Просто сон. Их здесь нет. Нет. Они не найдут. Наверное. Не должны найти. Пытаясь совладать с дрожью, Достоевский потянулся к стоящему рядом подсвечнику и зажёг свечу, разгоняя ночную тьму. Желание спать всё равно уже отпало. Свесился с кровати и сунул руку под неё, проверяя, на месте ли сумка и её содержимое. Всё здесь. Немного успокоившись, Федя снова сел, запрокинув голову вверх. В тишине дома раздался тихий смех. Было смешно от безысходности сложившейся ситуации. Вот же! Под боком лежит всё, что нужно. Доставить все улики куда надо, и спокойно жить дальше. Да только нести некуда. У них везде есть «свои». Перед глазами возникло до боли знакомое лицо. Такое же бледное и больное, как у самого Достоевского. Злобно что-то шипя, силуэт занёс тонкую руку для очередного удара… Федя тряхнул головой, прогоняя ненужные воспоминания. Потом поностальгирует. Нужно решать проблемы постепенно. Первым делом понять, куда спрятать сумку с тайником. Под кроватью её конечно сразу не заметно, но найти проще простого. Вчера Достоевский весь вечер потратил на поиски хоть какого-то потайного места. Но всё, что дом мог предложить, оказалось до скуки банальным. Даже в половицы не засунешь, они и так все с щёлками. На чердак конечно можно, но и там разгуляться не где. На секунду спину Фёдора коснулось тепло. Достоевский быстро повернулся, пристально глядя на алый ковёр. — Что ты от меня скрываешь? — вслух произнёс Федя, развернувшись к ковру лицом и привставая на кровати. — Всегда было интересно, как вас вообще к стенам прилепляют. Взор Достоевского быстро заметил, что по верхней стороне ковра идёт строй гвоздиков. — Прибивать ковёр гвоздями? Радикально. Откуда столько гвоздей брали. Фёдор уже знал, чем займётся завтра. Нужно попросить у Коли молоток. Будем вскрывать. Хоть Достоевский не часто пользовался интуицией, а предпочитал обоснованный умственный расчёт, но что-то ему подсказывало, что этот ковёр таит намного больше секретов, чем кажется на первый взгляд. Чувствуя, как головная боль снова набирает обороты, Федя опять уселся по удобнее и прикрыл глаза. Вернувшись вчера домой, Гоголь рассказал Достоевскому обо всех жителях деревни. Информации оказалось много, но Федя запомнил всё сразу. Сейчас перед его мысленным взором крутились буквы, собираясь в слова о тех, кто живёт в Малиновке. Гоголь хоть и показывал, что не верит в успех затеи, но послушно надиктовывал. Фёдор решил выбрать, кто из множества кандидатур больше подходит на роль преступника. Если судить честно, то каждый житель принципиальный подозреваемый. А если ещё включить фактор маньяка извне… Ладно, пока остановимся на малом. Спустя пол часа Достоевский выбрал тех, за кем проследит в первую очередь.***
Заснуть Фёдору удалось лишь за несколько минут до рассвета. Его сразу же вернули в реальность орущие петухи. Достоевский поклялся, что найдёт нож и перережет этих кудахталок к чётовой матери. Не до конца очнувшись, Федя встал с кровати, собираясь идти на кухню, как вдруг его окатило ледяной водой. Достоевский даже не представлял, сколько оказывается ругательств знает. Одежда противно прилипала, а на пол струились ручейки воды. Раздвинув мокрые волосы, Фёдор поднял взгляд к потолку. Ничего. Обычный деревянный потолок. После бессонной ночи мысли в голове Достоевского текли вяло, постоянно путаясь. Но голос Коли звучал отчётливо.«Отношения с домовым можно наладить».
Сам не до конца осознавая, что собирается сделать, Фёдор произнёс то, за что будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. — Хозяин дома. Услышь. Явился я в обитель твою, да по незнанию вызвал гнев твой. Прими же извинения гостя долгожданного. Если ты и есть, то знай, что ничем тебя обидеть не хотел. Разве не лучше в мире жить? Я благодарен за то, что ты сохранил дом, который был мне нужен, как никогда. И я не собираюсь как-то портить его или досаждать тебе. Ну а если тебе так не хочется терпеть моё общество, подожди немного. Навсегда я тут вряд-ли останусь. В комнате вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками за окном. Какое-то время мокрый до нитки Фёдор стоял, не двигаясь. После же, когда пришло осознание содеянного, Достоевский со вздохом схватился за голову. — Дураааак. — простонал Федя. Слава небесам, никто не видел этого позора. Пребывание в компании Гоголя плохо на него влияет. Он сейчас пытался говорить с… Домовым? Ужас. Когда пожаловал Николай, Достоевский уже полностью высушился. — Николай, можешь одолжить мне молоток? — с порога спросил Фёдор. — Конечно! Гоголь вытащил откуда-то инструмент и протянул Феде. — Постой. Ты что, всегда носишь с собой молоток? — Ага! -… Боюсь спросить, зачем. — взяв инструмент, сказал Достоевский. — Никогда не знаешь, когда что пригодиться. — пожал плечами Коля. — Тебе зачем кстати? Дааа. Носить с собой молоток просто так. Шут не перестаёт удивлять. — Да так. Проверить кое-что хочу. — Я с тобой! — Разумеется. Вернувшись в спальню, Фёдор встал на кровать ногами и под внимательным взглядом Гоголя начал отковыривать гвозди противоположной стороной молотка. Выходило не очень. Гвоздики не желали покидать свой многовековой дом. Вскоре к процессу подключился Николай. Вдвоём дело пошло быстрее. — А зачем мы снимаем ковёр? — поинтересовался Николай. — Не отвлекайся и тяни. Наконец последний гвоздик полетел на пол. Парни сложили ковёр в сторону и оглядели открывшуюся им стену. Там, где должен быть центр ковра, красовалось небольшое углубление в древесине, а внутри него виднелась ручка от шкафчика. — Так вот, что ты искал! Тайник! — подскочил к углублению Гоголь, созерцая шкафчик. — Как ты догадался, что он тут есть? «Он сам нашёлся.» — подумал Фёдор, а вслух произнёс: — Просто это единственное место, где я ещё не проверял. «И как я сразу не обратил внимания?» — пожурил сам себя Достоевский. — «Ковёр же изначально выглядел как-то странно. Слишком чистый для заброшенного дома». — Там наверняка лежит много чего интересного! — воскликнул Коля, резво хватаясь за ручку. — Какие-нибудь старинные записки и… Эй! — Гоголь расстроенно повернулся к Фёдору. — Федь, он заперт! — Ну-ка, дай взглянуть. — Достоевский устроился рядом с шутом. На дверце шкафчика был вырезан замысловатый силуэт. Федя ткнул на него пальцем. — Нужен ключ. — Да я уже понял… — печально вздохнул Николай, слезая с кровати. — Эх, а так хотелось посмотреть, что там спрятано. Достоевский же сдаваться не собирался. Ему во что бы то не стало нужно было раздобыть ключ и открыть злосчастную дверцу. Только он хотел не увидеть, что там скрывается, а сам спрятать свои вещи. Это же идеальное место! Даже он не догадался сразу проверить, только странное чувство и помогло. Можно будет спокойно выдохнуть, не переживая о сохранности вещей. Вот только Федя без понятия, где этот ключ искать. Но это лишь подогревало его интерес. Достоевский будто играл с кем-то невидимым, соревнуясь в умственных способностях. И проигрыша в планах Фёдора не было. Он выиграет эту дуэль. — Чем планируешь сегодня заняться? — быстро переключившись, повис на дверце кухонного шкафа Гоголь. — Хочу сходить в кузницу. Николай, ты её сейч…Бабах!
— Ой! — вскрикнул Гоголь, повалившись на пол. Встретившись взглядом с Достоевским, он резко вскочил, хватая дверцу. — Я починю! — тут же выпалил он. — Не сомневаюсь. — холодно протянул Фёдор. На самом деле Федя совсем не был зол. Такие проблемы, как сломанная дверь он уже и проблемами не считал. Просто решил попугать Колю. Ему такая профилактика не помешает. Пока Гоголь возился с дверью, Фёдор к своему разочарованию понял, что травы у него закончились. Все последние дни Достоевский только и питался чаем. В горло и кусок пищи не лез. Может, от привычной голодовки и не умрёт, но чай — это святое. Нужно раздобыть ещё. В голове все дела сложились в список, где всё просчитано и логично. Это немного успокоило головную боль вечно работающего мозга. — Николай, ты свободен сегодня? — спросил Достоевский, глядя на битву титанов. Кто же выиграет этот бой? Пока побеждает боец левого угла ринга — дверь. — Конечно! Что будем делать? — крутя дверцу в руках, откликнулся Коля. — Допрашивать подозреваемых.***
Александр Иванович Гончаров. Глава семейства и по совместительству лучший кузнец во всей округе. Многие с восхищение отмечали, что ковать его призвание. Но мастер не может быть идеальным. И недостатком Александра Ивановича был тяжёлый характер. По натуре мрачный и немногословный. Высокий рост, могучие плечи, колючий взгляд, прикрытый косматыми бровями отбивали последние крупицы желания познакомиться поближе. Многие до сих пор не понимали, как хмурый кузнец и позитивная Авдотья Матвеевна полюбили друг друга. Но что они счастливы, никто никогда не сомневался. Александр Иванович был предан своему делу, почти всё время проводил на кузнице. Мускулистый и скрытный. И под его боком всегда увесистые инструменты. Труп нашли как раз неподалеку от его кузницы. Идеальный подозреваемый. Даже слишком. Хотя, может, на это и расчёт. Многим интереснее разоблачить гениального злодея, чем проверять банальных неудавшихся преступников. Тем более, у кузница можно разузнать, покупал ли кто-нибудь то, что сойдёт для нападения. Поэтому сейчас Фёдор идёт к кузнице в сопровождении Коли. Гоголь опять болтал, яростно жестикулируя. Слушая очередную фантастическую историю, Достоевский старался не обращать внимания на странную мысль, крутящуюся где-то на задворках сознания. Не возможно поймать и разобрать. Странная мысль. Вроде приятная, но в то же время и страшная. Достоевский тряхнул головой, прогоняя её. Но тут же пожалел, жмурясь от нового приступа мигрени. Гоголь шёл спиной вперёд, как обычно не падая. Такому везению Федя мог только позавидовать. Тут из-за пышных кустов выплыла худая женщина, и Коля влетел в неё, сбив женщину с ног. — Ой, Варвара Петровна, извините! — воскликнул Гоголь, тут же помогая ей подняться. — Ничего, Коля. — у Варвары был такой тихий голос, словно журчание малюсенького ручейка. Расслышать её речь довольно сложно. Корзинка, которую несла Варвара, перевернулась, а всё, что в ней находилось, вывалилось наружу. Женщина спешно собрала всё назад, и прикрыла шёлковым марлей, так что парни не смогли разглядеть содержимое. Фёдор следил за каждым её движением. Варвара Петровна была… странной. Будто потухшей. Пустой. Такая худая, будто на хрупкий скелет натянули кожу ещё бледнее, чем у Достоевского. Серые глаза выражали лишь глубокую тоску. Другого и быть не могло. Только печаль, вот что чувствует мать замученного Лихом ребёнка. Не сказав больше ни слова, Варвара медленно завернула за листву ели и скрылась из виду. — Девять лет уж прошло. — вздохнул Коля. — Она с того дня сама не своя стала. — Неудивительно. Сам говорил, никого не осталось у неё. Всю семью похоронила. И последняя отдушина пропала Смерть не пощадила никого. Примерно 20 лет назад родители Варвары погибли к автокатастрофе. Когда сыну Роме было 3 года, отца-охотника разодрал медведь. Если бы не сын, Варвара бы ушла следом за мужем. Но Ромку бросить не могла. Всю свою любовь отдала мальчику, и он в ответ души в ней не чаял. Но даже после всего, судьба не позволила Варваре жить счастливо. Жизнь окончательно потеряла смысл после смерти Ромки. Первые месяцы женщина, не помня себя от горя, пыталась покончить с собой. Соседи даже забрали её жить к себе, следя каждую минуту, чтобы грех страшный на себя не взяла. И постепенно Варвара пришла в себя. Но она больше не живёт. Просто существует. По привычке. Во взгляде её пробирающая до дрожи пропасть безысходности, неутолимая ни чем. И каждый день соседи ждут, что Варвара не выйдет во двор, не сядет на скамейку, перебирая фотографии Ромки. И не запоёт колыбельные себе под нос, которыми раньше убаюкивала сына. Но она выходит, пугая детей и вызывая сочувствие взрослых. Никто не знает, что её ещё на этом свете держит. Появление Варвары всегда вызывало напряжение и печаль. Сегодняшний случай не исключение. Парни молча смотрели вслед давно ушедшей женщине и каждый думал о своём.***
Фёдор постучал в дверь кузницы. Спустя минуту им открыл Иван. — Коля, Фёдор! Какими судьбами? — радостно воскликнул он. Появление друзей давало надежду на спасение от целого дня в кузнице. — Здравствуй. Хотим кое-что обсудить с твоим отцом. Можно зайти? — Да. Хотите сделать заказ? — Не совсем. — уклончиво ответил Достоевский, толкая локтём уже готового всё выложить Гоголя. На недоумённый взгляд шута Федя приложил палец к губам. Знать подробности Ване не обязательно. Никто не обрадуется, если его отца объявят подозреваемым в убийствах. По крайней мере, большинство, к которому Фёдор не относился точно… Коля был в кузнице только один раз. У него тогда топор сломался. Новый топор, сделанный Александром Ивановичем, до сих пор верой и правдой служил ему, ни разу не подводив. С того времени в кузнице ничего не изменилось. Пройдя пару шагов по небольшому коридору и открыв массивную дверь, сразу попадаешь в мастерскую. Просторное помещение, погружённое в полумрак. Свет исходил лишь от очага. Пол заставлен самыми различными вещами. Большие и маленькие бочки, колёса, подковы, молотки… всего и не разглядишь. За наковальней, прикреплённой к деревянной колоде, не поднимая головы, трудился отец Ивана. Держа могучей рукой молоток, с размаху ударяя им по нагретому металлу. Громкий стук раздавался по всей кузнице, оглушая пришедших. — Пап, к тебе! — крикнул Ваня. Стук прекратился. Александр взял щипцами готовую деталь и опустил в наполненное чем-то ведро. Шипя, деталь из огненно-рыжей стала чёрно-серой. Мастер оглядел работу, довольно хмыкнул. Всё получилось, как он и планировал. Только после этого он удостоил пришедших своим вниманием. — Чего? — грубоватым низким голосом поинтересовался Александр Иванович. Гоголь повернулся к Феде и только когда Достоевский еле заметно кивнул, воодушевлённо прыгнул к кузницу, готовясь исполнять роль, отведённую для него Фёдором. Несмотря на то, что Достоевский не распространялся о своих планах, обошедшись лишь «Будем допрашивать подозреваемых» и «Хочу сходить в кузницу», Коля ясное дело понял, что Федю заинтересовал Александр Иванович. Вот только Гоголь понятия не имел, как Достоевский собирается разговорить грубого мастера. Если кузнец узнает, что в убийстве его подозревает пара мальчишек, он просто выставит их за порог. На опасения Николая Федя загадочно ответил: — Намного важнее, не что он сделает, а как.. Люди часто считают себя гениями маскировки, но на деле прочесть их так же просто, как открытую книгу. К огромной гордости Гоголя, Федя сказал, что ему нужна его помощь. Коля удостоился чуть ли не главной роли в плане, известному только Достоевскому. Фёдор заверил, что с такой сложной задачей справится только Николай. Гоголь должен был сыграть самого себя. А как известно, даже профессиональному актёру будет сложно сделать то, что Гоголь спокойно творит каждый день. — Здрасьте, Александр Иванович! Как жизнь, как семья? Работа спорится? — забрасывал вопросами кузнеца Коля, попутно залезая в каждую бочку и хватая всё, что плохо лежит. — Нормально. — скупо бросил мастер. — А вы всё-всё сделать можете? — Из метала да. Не трогай! — Александр легко поднял уже тянущегося к недавно сделанным деталям. — Обожжёшься! — Вууу! Я самолётик! Всё шло, как планировал Достоевский. Пока Александр Иванович пытался контролировать вездесущего Колю, в диалог вклинился сам Федя. — Вижу, вы сильны. Наверняка из всех драк выходите победителем. — Не дерусь. Пользоваться силой по делу надо. Поле вспахать, дрова нарубить или воду натаскать. — поймав летящую на макушку Николая вазу, ответил кузнец. — Неужели нет людей, которых уму разуму научить не желаете? — Если такие и есть, то не пересекаюсь с ними. И так быстро время летит, ещё на таких время тратить. — Хорошо. Но я вижу, вы часто делаете всякое оружие. — Фёдор взглядом окинул кузницу. — Часто покупают? Не теряя проворного Гоголя из виду, Александр Иванович отвечал не задумываясь. — Что заказывают, то делаю. Все разное. Разное кую… Стой!Бдыщ!
— Я не специально! — глупо улыбнулся Коля, вылезая из-под горы бочек. Пользуясь суматохой, Фёдор подошёл к давно замеченной прикреплённой к стене бумажке. Как он и думал, список клиентов. — Было приятно пообщаться, но нам пора. — уже идя к двери, сказал Достоевский. Гоголь послушно последовал за ним, оставив непонимающих Гончаровых позади. — И зачем приходили? — в один голос удивились кузнецы. — Ну что? — нетерпеливо воскликнул Коля, стоило двери за их спиной затвориться. — Не врал. Пускай и хмурый, зато простой и честный. — заключил Достоевский. — Гончаровы тут ни при чём. «Ну конечно!» — думал Николай. — «Ни один человек тут не виноват. Нечисть!» — Значит, зря ходили? — сказал он вслух. — Нет. — спокойно ответил Федя. — Я нашёл тех, кто покупал молотки, дубины и так далее. Если не считать тех двух ранок на шее, то ранений на трупе не было. Получается, его либо отравили, либо оглушили ударом. Значит, к ним наведаемся следующими. — Парни! — послышался возглас Вани. Достоевский и Гоголь обернулись к уже подбегающему Гончарову. — Ребят, вам случаем в лес не надо? — спросил он, не скрывая счастливую улыбку. — Меня отправили ягоды собрать! — Ого, вижу, тебе повезло! — усмехнулся Коля, а после повернулся к Достоевскому. — Федь, пойдём? — Нет. — отрезал Фёдор, уже уходя. — Ну Федяяяяяя. Ну пойдёёёёём. — заканючил Николай. — Нет. Вдруг Гоголь что-то вспомнил и улыбнулся. — Федь, а тебе разве не нужна трава для чая? — Заметил значит. — вздохнул Достоевский. Чай ему нужен. Что ж, придётся идти. — Ладно, пойдём. — поморщился Федя. — Ураааа!!! — Еле сдерживаясь от желания обнять Достоевского, Коля подпрыгивал на месте. — Не кричи. — пробубнил Фёдор. — У опушки через пол часа. — немного смутился Гончаров от этой картины. — До встречи. Достоевский нашёл в сенях своего дома плетённую корзину, но не вышел из дома сразу, а остановился около кухонного стола. «Ну… Хуже-то не будет.» — попытался заверить сам себя Федя, положив на стол кубик сахара. Коля сказал, что Домовые любят сладкое. Нет, Достоевский не верит в нечисть. Просто… перестраховывается на всякий случай. Ведь кроме утренних водных процедур, сегодня в доме не происходило никакой ерунды. Запомнив дорогу по рассказу Гоголя, Фёдор быстро добрался до опушки. Там уже стояли Иван и Сигма. Коля конечно же опоздал на двадцать минут и под гневные взоры троицы пытался избежать смерти. — Ну помилуйте меня! — умолял он. — Я ещё слишком молод! Не убивайте! — Идём уже, дурачьё. — сказал Гончаров и направился в сторону леса, бубня себе под нос что-то вроде: «Чтобы я ещё хоть раз назвал ему настоящее время. Буду говорить на час раньше приходить. Тогда точно вовремя явится!» На небе не было ни облачка. Солнце легко пробивалось через негустую листву, не давая скрыться от жарких лучей. Тишь нарушалась лишь трелями птичек, приятным журчанием далёкого ручейка и звонким голосом Коли. Благодать. Хотелось слиться с природой, забыв о мирских тяготах. Достоевский почти смог расслабиться. Почти. Постепенно парни уходили всё глубже в лес, наполняя лукошки ягодами. Фёдор же погрузился в процесс поиска хороших трав. В его корзинку быстро отправлялись листья мяты, ромашки и мелиса. Когда все останавливались у нового раскинувшего ветки куста малины, смородины, ежевики или крыжовника, Достоевский даже не обращал внимания на вкусные ягоды, собирая листья. Меньше всех набрал Гоголь. Когда каждый почти набил своё лукошко до отвала, ягоды в корзинке Коли едва доставали до середины. Вместо честного сбора, половину сорванных ягодок он тут же отправлял в рот. Полупустая, а точнее, полуполная, как заявил Николай остальным, корзинка его ничуть не огорчала. — Я всё равно их съем. — отвечал Гоголь на предъявы остальных. — Какая разница, рано или поздно? Ответить было нечего. Тем более, для бабушки и варенья собранных Колей ягод и правда хватит. Достоевский признал про себя, что прогулки по лесу ему нравятся. В большей степени потому, что среди километров зелёной листвы люди встречаются также часто, как пальмы в Антарктике. Ваня и Сигма к нему не лезли, а к энергичному Коле он уже начал привыкать. Бесконечные истории не раздражали. Совсем наоборот. Но всё хорошее быстро кончается. Настало время возвращаться в деревню. Назад, в суровую реальность. К проблемам. Парни шли точно по тому маршруту, каким заходили в лес. Фёдор был в этом уверен, ведь запомнил дорогу сразу же. Вот только они ни как не выходили из густых зарослей, а как будто оказывались ещё глубже. Из приветливого и светлого лес разом превратился в тёмный и злобный. Листва зловеще кренилась к головам парней, готовясь в удобный момент выколоть глаза. Птицы больше не пели песни, только вороны противно каркали. Когда они в четвёртый раз прошли мимо того самого куста малины, Сигма не выдержал. — Мы так и собираемся ходить и притворяться, что не потерялись? — Как так-то? — раздосадованно выдохнул Иван. — Я тут каждую травинку наизусть знаю. А сейчас вообще дорогу разобрать не могу. Чувство, словно лес вдруг разом изменился. — Так это Леший балуется. — совершенно спокойно заявил Коля, снова кидая в рот ягодку. — Скучно наверное стало, вот и решил пошалить. — И-и что? Мы теперь никогда не выберемся? — испугался Сигма, хватая Гончарова за руку. — Нет конечно. — улыбнулся Гоголь, перепрыгивая с камня на камень. — Если бы каждый, кто с Лешим столкнулся, из леса не возвращался, то человечество было бы раза в два меньше. Не дрейфь, Сигма, прорвёмся! В голове Коли уже всплыло десятки решений подобных ситуаций. Не зря же он всегда внимательно слушал рассказы бабушки. Пока Ваня и Сигма выжидающе смотрели на Гоголя, сам шут заметил, как устало и чутка раздражённо выдыхает Достоевский. Коля даже мог догадаться, о чём Фёдор думает: «Как обычно. Чуть что, у них сразу нечисть виновата. Нет чтобы признать, что просто заблудились. Лучше сказать, что это Леший водит!». Но Гоголь мог лишь гадать, прав он или нет. По отношению к Фёдору ни в чём никогда нельзя быть уверенным. — Самый действенный способ, перехитрить Лешего. — после невыносимого молчания заговорил Коля. — Надо одеть одежду шиворот-навыворот. Если у вас случаем завалялось печенье или пирожок, то можно попробовать задобрить духа. Ну а если есть соль, то можно идти и сыпать ею перед собой. Правда, тогда Леший разозлится и будет кликать нас и шуршать. Ещё можно через речку перейти… Но мы с вами совершенно в невыгодных условиях. Так что всё, что нам остаётся, это переодеться! Самый действенный способ кстати! Дослушав до конца, Достоевский, поняв, что придётся опять всё брать в свои руки, пошёл в направлении, которое казалось ему похожим на обратный путь больше других. Опередив ещё не заданный вопрос, сказал: — Если желаете, то занимайтесь этой ерундой. А я ночевать в лесу не собираюсь. Нужно выход искать, а не «Леших дурить». Он скрылся за листвой, не дослушав предостережения ребят, и не увидев, как обиженный Коля показал ему вслед язык, но потом сразу побежал за Федей. Негоже одному по лесу таскаться! Вот только, Фёдора уже и след простыл. Будто сквозь землю провалился. Выругавшись, Гоголь беспомощно застыл на месте. Неужели Достоевский не знает первое правило леса: Никогда не разделяться?***
Фёдор отметил, что голоса за спиной затихли слишком резко. Солнце медленно но верно клонилось к закату. Тени густели. Казалось, что за ними кто-то скрывается, готовясь к нападению. Приближение ночи навевало страх. Хотя, Достоевского таким уже не напугать. Он с невозмутимым видом пробирался дальше, уверенный, что выберется из зелёной западни. Вдруг Федя услышал за спиной шорох и чьё-то бормотание. Резко обернувшись, он увидел невысокого старичка в покрытой мхом одеждой и шапочкой, напоминающей гриб. Старичок не замечал Фёдора, а продолжал собирать дары леса в лукошко за спиной, причитая под нос. Достоевский заметил, что лукошко это дырявое. Все грибы, ягоды и травы, собранные честным трудом старика, бессовестно падали на землю. Дедушка даже не замечал этого, продолжая закидывать всё новые грибы. Фёдор никогда не считал себя человеком, способным на бескорыстные добрые поступки. Но сейчас, глядя как травы, собранные старательным старичком, беспечно вываливались, понял, что не может это так оставить. Только не травы. — Извините, дедушка! — крикнул Достоевский, подходя к старичку ближе. — У вас там лукошко дырявое. Старичок вздрогнул, а после снял с плеч ношу, удивлённо её оглядывая. — Ай-ай-ай! Как же так! Как же так! — запричитал дедушка. После поднял взгляд на Федю. — Спасибо тебе, добрый молодец. Старичок пристально глядел Достоевскому прямо в глаза, проникая в самое нутро. Фёдору это не нравилось. Обычно он заставлял других содрогнуться от своего взора, а никак не наоборот. Но сейчас он не мог оторвать взгляда, прикованный к месту. Добрые глаза старика задевали что-то внутри. То, что люди обычно называют… — Ошибся брат. — вдруг заговорил дед. — Есть у тебя душа. Пускай сразу и не видно. Глубоко таится, скрываясь от боли. Запуганная она, словно птица, загнанная в клетку. — старичок по-доброму улыбнулся. — Тяжело тебе. Знаю. И так проблем хватает, а тут ещё и брат… Ты на него не серчай. Отвык от людей, забыв истинное своё предназначение. Я ему напомню. Не будет он тебе больше досаждать. А теперь иди. Не пуская в душу зло и руки не опускай. Все труды окупаются, после горя счастье начинается. Достоевский не успел и слова сказать, как недалеко послышался голос Гоголя: — Федяяяяя! Куда тебя черти унесли?! Откликнись! Достоевский инстинктивно обернулся на зов, а когда снова повернулся к загадочному старичку, того уже не было. Лишь листья вились в воздухе там, где секунду назад стоял дедушка. Что за паранормальщина? — Федя! — из кустов выскочил Коля, радостно всплеснув руками. — Нашёлся! — Я и не пропадал вроде… — ответил всё ещё немного выбитый из колеи недавним разговором. — Ну да! А то, что мы тебя уже битый час выискиваем, это ты просто рядышком с нами гулял. — Час? Как? Он же только что от них ушёл, потом мимолётная, но странная встреча с подозрительным дедом. Когда успел пролететь час? — Да! Мы каждый камень перевернули в поисках. Думали всё, вот и помер дед Мак… то есть Фёдор. А ты тут прохлаждаешься, как ни в чём не бывало! — затараторил Гоголь. — А пока ты тут любуешься природой, Ваня правильную дорогу наконец нашёл! Идём быстрее, а то скоро стемнеет и из укрытий упыри повылазиют! Фёдор ничего не сказал о старичке. И так знал, что скажет Коля: «Это наверняка ещё какой-нибудь злобный дух! Федя, повезло, что ты вообще выжил!» О чём этот дед говорил? Какой-то брат у него нелюдимый есть, Достоевскому-то зачем это знать? Старик ещё посмел заявить, что у Фёдора душа есть. Смело. Сам Федя считал, что потерял её уже давно. А дед просто чокнутый. Говорит, что попало, вот и всё. Просто забыть о нём, и дело с концом. Но почему-то его слова никак не желали уходить из Фединой головы. Вместо этого, прокручивались снова и снова бесконечным потоком. Достоевский так погрузился в размышления, что даже не заметил, как компания вышла из леса. — Побежал я домой. Мама уже наверняка места себе не находит. — сказал Ваня. — До скорой встречи! Помахав Гончарову на прощание, Коля оглядел оставшихся спутников. — Так. Поздно уже. — произнёс Гоголь. — Федь, сегодня переночуешь у нас! Как раз с бабушкой тебя познакомим! Достоевский и возразить не успел, как уже шагал в компании Сигмы и Николая к совершенно незнакомому ему дому, где придётся провести эту ночь.