Товарищ лысый

– Ты тоже это слышишь? – негромко спросил Захаров. – Элеанора? – с легким сомнением озвучил П-3. – Элеанора, – согласился Захаров, вызывая в памяти спецификации сборочно-ремонтного шкафа. С одной стороны, громоздкий “холодильник” даже с места сдвинуться не может, но, с другой, комплект ее сборочных манипуляторов внушает вполне оправданные опасения. Насколько он знал, Дима даже проклятый ремонтный шкаф задумывал оснастить возможностью приканчивать зазевавшихся солдат противника. Филантроп, мать его, нет бы голосовой пароль для отмены боевого режима придумать! Харитон невольно потер лоб и макушку: – Посмотри, как обойти. – Судя по моим данным, на этом уровне – никак. Можно только сделать крюк через нижний уровень… – Лучше сделать крюк. – Холодильника испугались? – невинно полюбопытствовала перчатка. – По нему даже не промажешь, он не двигается. Тем не менее, я рекомендую самостоятельно отстрелять хотя бы один магазин, чтобы привыкнуть к отдаче. Попадать без моей подсказки вы все равно даже за месяц не научитесь, так что… – Что? – Что-что. Удачи вам пройти живым через пол-комплекса роботов, – с намеком закончил П-3 и замолчал. Харитон повел глазами, выдыхая через нос, но с досадой был вынужден признать, что майор прав. Что бы там ни перемкнуло в электронном мозгу Элеаноры, с ней одной справиться будет куда проще, чем вызывать на себя агрессию лаборантов по всему комплексу. Мысленно он вновь прикинул остатки функциональных роботов: самолично избавился от четырех (серьезно? надо же!), и по “Павлову” бродит еще не меньше дюжины. Пока что ни один его даже не ранил, но никакое везение не длится вечно. А иллюзий Захаров не питал: даже с полимерной перчаткой он не боец и все еще жив лишь по одной причине. Он знал о сбое заранее. – Ладно. Ты прав, из меня боец, как из тебя – ученый, глупо это отрицать, – признал Захаров вслух. – Каков твой план против Элеаноры? – Наоборот было бы в самый раз, – ответил П-3. – Но, раз уж такой опции нет, держитесь от нее на расстоянии как можно дольше и оставьте правую руку свободной. Попробуем отбиться. – И это всё? – С этими холодильниками я ни разу не дрался, но ТТХ знаю. – Может, просто не помнишь? – Я помню всё, что со мной было, – с неожиданной твердостью ответил П-3. – И даже целую кучу всего, что не хотел бы помнить. Понимаю, в интересах ученых было попытаться скопировать меня целиком. Им удалось, поздравляю. Могут потом выпить там чего-нибудь за это. – Выпьем, если доживем. – Доживем. Я Дмитрию Сергеевичу обещал, и я слово сдержу. – Ты уже мертв. Ты ничего ему не должен, – сощурился Захаров: захотелось проверить реакцию сущности на определенный стимул. Вспомнилось досадное: когда-то раньше Дима наотрез отказался передавать полимерные копии Нечаевых ему даже временно, на пару опытов. Но сейчас-то Дима ничем не помешает, пускай и в распоряжении из инструментов – только собственный мозг. Из перчатки почему-то натужно хихикнули. Несколько… неожиданная реакция. – Не доверяю я ученым. Особенно лысым. Сначала они тебя убеждают, что важен лишь разум, а потом проверяют на вшивость, утверждая, что смерть тела – это всё. Прикинуться мертвым я могу, мне несложно. Вопрос, как скоро вы последуете моему примеру уже по-настоящему. – Ты начинаешь мне нравиться, майор. Я помню тебя менее рассудительным. – Раньше я в свободное время бегал или отжимался. Или спал. Теперь приходится постоянно думать. – Харитон легко представил, как высокий мужчина с открытым взглядом и необычной прической пожимает широкими плечами, и часто поморгал, отгоняя иллюзию. – Тогда не буду больше тебя мучить. Вперед, – Харитон нашарил на боку пистолет и зашагал прямо, туда, где предположительно находился источник слабого прерывистого пения. Коридор заканчивался двумя дверями. Ему требовалась та, что левее: за ней скрывался закуток с парой кресел, проекцией солнечного полудня на стене и радиоприемником. Зона отдыха – если, конечно, можно охарактеризовать так проходную комнату. Казалось, планировщики просто не знали, что делать с этим невнятным, маленьким угловым помещением. Правая же дверь вела в обширный, но тупиковый хирургический зал с несколькими неполными перегородками. Где же стоит ремшкаф? Наверняка ведь справа: на кой черт ремонтный автомат в комнате отдыха? А вот в хирургии это вполне уместно. Харитон толкнул левую дверь и смело шагнул внутрь. – Какой импозантный мужчина! Обожаю ученых! Подойди поближе! Левую ногу стиснуло в пару оборотов что-то твердое. В следующий миг диван, ковер на полу, яркие псевдоокна и красное пятно ремшкафа обернулись пестрой круговертью. Захаров рухнул на пол и приложился затылком. Муся слетела с него за полсекунды до падения. Он лишь ощутил пружинистый толчок в плечи – хотя и осознал его чуть позже. С утробным пугающим воем Муся вгрызлась в схвативший его манипулятор. Хватка разжалась. Харитон стряхнул металлическое щупальце с ноги и отполз подальше. В спину врезалась стена; он не глядя оперся о нее рукой и вскочил. – Куда же ты, милый? Иди ко мне! – жуткой смесью металлических и похотливых интонаций проскрипел ремонтный шкаф. Из темно-красного нутра, извиваясь и пощелкивая, по всей комнате отдыха хлестали стальные манипуляторы. Все, кроме одного, были с зажимами на концах. Атакованный Мусей манипулятор бессистемно мотался, плеща маслянистой жижей, как безголовая курица – кровью из шеи, а на полу лежал перегрызенный конец троса. Захаров выхватил пистолет, позабыв об инструкциях, обхватил его обеими руками и выстрелил. Еще и еще, пока спусковой крючок не защелкал вхолостую. – Товарищ! Товарищ, вашу мать! Харитон, чтоб тебя! – рявкнул П-3. Захаров опомнился и полез в карман за новым магазином. – Успокойся! Вон что кошка твоя вытворяет! Муся и впрямь не тратила время зря. Белой молнией она носилась по комнате, всё время чуть-чуть опережая опасные тросы. Влетая в стены и мебель там, где только что сидела кошка, острые зажимы вспарывали всё на своем пути. В воздухе летали обрывки поролона и подковерная пыль. – Что за шерстяная тварь! – со всё теми же противоестественными интонациями прогудела Элеанора. Не похоже, чтобы Муся делала это намеренно, но практически все тросы в тщетной погоне за юркой кошкой перепутались и явно не могли освободиться во всю длину моментально. Похоже, что как минимум стены комнаты на время стали безопасны. – А ну стой, мерзавка! Извини, милый, не до тебя сейчас! – Ближе! Попробую дать ей по мозгам! – потребовал П-3. Харитон уставился на перчатку. – Каким это образом? – Я ж теперь с вашими полимерными роботами на одной волне. Была не была! Ближе, говорю, к любому манипулятору, пока ей не до вас! Харитон стиснул челюсти и медленно, с опаской стал подбираться к шкафу, вытянув вперед правую руку. Лучше бы, конечно, рывком, но ни прыти, ни смелости он в себе не ощущал. Больше всего хотелось просто убежать, позволив Мусе прикрыть позорный отход, но иного пути у него просто нет. – О-о-о, какой настойчивый самец! – запел ремшкаф. – Ближе, ближе! Один из тросов в гротескном мотке дернулся в его сторону, но недостаточно сильно и резво. Харитон поймал его левой рукой, сильно поцарапавшись при этом, и поднес к его концу правую руку. Свинцово-серые нити датчиков вытянулись в единую формацию, так что их светящиеся контакты слились в один, и в воздухе перед ними побежали слабые повторяющиеся разряды. Пальцы защекотало статикой. Путаница из тросов задрожала, рассыпаясь, и поползла обратно в освещенное багрянцем нутро ремшкафа. – Готова тебя порадовать, милый! – пропел ремшкаф, едва захлопнув дверцы. – Что ты хочешь? Может, оружие? Или закачать полимеров в эту противную перчатку? А ты так хорошо скрываешь, какой ты на самом деле брутальный! Я готова сделать для тебя еще один сюрприз! Мне нужна только парочка деталей для пистолета! И тогда, о, ты даже не представляешь, что за агрегат будет у тебя за ремнем штанов! Харитон несколько раз поморгал. Сейчас, когда адреналин схлынул и у него заныли ушибленный затылок и распоротая рука, он осознал, что лексикон сумасшедшего красного ведра ему кажется крайне знакомым. Да неужели… – П-3, свяжи меня с “Челомеем”. Мне нужен директор. Допуском располагаю, пользуйся. – Он проверил, на месте ли штатный ларингофон, спрятанный под горловиной водолазки, походя поморщился и сложил лодочкой рассеченную ладонь. В ней довольно быстро скопилась целая лужица алой крови. Жаль, конечно, что не прихватил из той аптечки кровоостанавливающие средства. От кровопотери, разумеется, не умрет, но чем-то прикрыть порез было бы не лишним. В ухе зашипело. Сквозь шелест помех пробился обеспокоенный голос Димы: – Харитон? О боже! Всё хорошо? Я получаю сигналы тревоги из всех комплексов. Всё-таки сбой, ты был прав… – Да, в “Павлове” всё серьезно, но пока жив. У меня другой вопрос. Помнишь, ты мне рассказывал, как делал курсовую по робототехнике? Мы с тобой еще ее нашли и решили протестировать на ближайшем оборудовании. – Да, на прототипе сборочно-ремонтного шкафа, а что? – Твои хваленые программисты до сих пор не удалили твою курсовую из системы. – Откуда ты знаешь? – Теперь сбрендивший ремшкаф меня домогается, Дим… Что? Что такое, ты чего смеешься? Скажи, как это отключить! – Похоже, что сейчас – никак. Ремшкаф тогда полностью перестанет работать, – судя по голосу, академик и по совместительству директор Предприятия, а также автор шуточного интерфейса для ремшкафа не мог прекратить смеяться. – Но… но если он тебе не нужен… Хах. Прости. – Я тебе это припомню, Дима, – угрожающе ответил Захаров и прервал передачу. Покопался по карманам, вытащил на свет божий несколько пробирок с биологическими образцами и сломанный пополам операционный зажим: – Слушай меня, Элеанора. Сделаешь мне из этого непрем – не буду тебя отключать. – Какой ты грубый! Но мне это ещё больше нравится! – ответила Элеанора, с готовностью проглотила предложенное и сосредоточенно загудела внутренностями. Внезапно вспомнив о Мусе, Харитон завертел головой. Что с ней? И как он мог забыть?.. Но тревога оказалась напрасной: развалившись поперек дивана, невредимая кошка лениво вылизывала шерсть на боку. Харитон подошел к ней и тронул кончиками пальцев за голову. Муся не отреагировала, продолжая мыться. Эти паттерны поведения Захаров изучил на отлично. Похоже, кошка израсходовала всю свою норму любви к людям на сегодня и планировала устроиться на сон в одиночестве, прямо тут. – Ты можешь оставить это жестокое создание здесь, со мной! А когда мы встретимся снова, я уже буду знать, как мне завоевать твоё ледяное сердце! – томно проскрипел ремшкаф. – Шерстяное чудовище мне обо всем расскажет, уж я позабочусь об этом! Похоже, что Муся в обиду себя не даст. Но, с другой стороны, не оставлять же ее здесь? Хотя, учитывая, как легко она перегрызла стальной манипулятор Элеаноры, против ее воли на руки ее лучше не брать… – Не выйдет, – отрезал Харитон и уже почти отвернулся, как вспомнил один довольно любопытный вопрос: – А что ты здесь делаешь? Ремонтному шкафу не место в комнате отдыха. – Эти жалкие ничтожества ввели в меня программу приготовления газировки с сиропом! – с негодованием ответила Элеанора. – Как они посмели влезть со своими идиотскими фантазиями в мое смертоносное чрево! Если встретишь их, милый, отошли их прямо ко мне – я приготовлю газировку из их мозгов! А сироп… – Товарищ академик, вам входящая передача, – вмешался в беседу П-3. – Директор? – спросил Захаров, уже готовый дать отмашку. – Нет. Но допуск идентифицирован как администрация “Челомея”, медпункт. Вас вызывает Нинель Захарова.