Товарищ лысый

Бывший ведущий инженер “Коллектива” выглядел не совсем обычно. Даже, пожалуй, отчасти болезненно – и это было заметно даже в сумерках, даже в те пару секунд, пока Захаров мог видеть его лицо. Сведенные брови, расширенные зрачки и поджатые губы делали выражение лица Петрова подчеркнуто надменным, “невидящим”. Это было лицо человека, всецело поглощенного собой и своей целью, какой бы безумной она ни была. Более того: чем безумнее идея, тем больше уверенности приходится искать внутри самого себя. В некотором роде, Харитону это было знакомо. Но, конечно, на этом их сходство заканчивалось. Сеченов откликнулся на вызов практически сразу: – Харитон, слушаю. Чем занят? Между строк читалась надежда на удачный исход, и Харитон поспешил ее подкрепить: – Петров у меня. Пришли кого-нибудь, чтобы отправить его на “Челомей”. – Живой? – Живой. Займусь им, когда закончишь с кодами. – А ты сам в порядке? – Всё нормально. “Думал, будет куда хуже”, – мысленно добавил он, но озвучивать не стал. Ученым на острие науки не пристало, конечно, быть суеверными, но пожелания вроде “спокойного дежурства” он терпеть не мог еще со времен студенчества. Каким-то мистическим образом они регулярно сбывались наизнанку. Порадоваться, что всё прошло удачно, можно будет, когда он поднимется назад на “Челомей”. В обычное время для этого между парящим городом и землей курсировал, словно воздушный паром, небольшой “Кондор”, но едва ли в условиях сбоя всё окажется так просто. – Хорошо. Фиксирую координаты. Ждите в пределах пятисот метров от места звонка, минут через двадцать. До связи. Харитон выдохнул – и заметил, что Петров поворачивается к нему. На безумном бледном лице инженера читался вызов: – Ты? Займешься мной? Ну заплачь! – Ты влез туда, куда не следовало. Полномочий доступа к коду “Коллектива” тебя лишили, и довольно давно. Мне интересно, как ты вообще оказался сейчас рядом с выходом из “Вавилова”, хотя мог убраться куда угодно? Ты ведь уже сбросил датчик и наверняка постарался обставить всё так, чтобы тело пришлось опознавать только по подставной биометрии. – Ты и это понял? Не дурак, не дурак! – протянул Петров, но тут же нахмурился и чуть наклонил голову вперед: – Я шел за Ларисой. Вместе мы должны были покинуть это отстойное местечко навсегда. Тебя она, кстати, терпеть не может! Хорошая попытка, но вот незадача: всеобщего обожания Захаров не искал, быть в центре внимания коллектива не стремился – в противном случае давно поддался бы на уговоры Димы занять заслуженную руководящую должность в каком-нибудь из комплексов. Его абсолютно устраивало по максимуму заниматься наукой и по минимуму – административной работой, включая разного рода общение с коллегами. – Не она одна. – Тут он, конечно, покривил душой, но вступать в пререкания по поводу недавно почившей ассистентки (когда-то сияющими глазами смотревшей на него) желания не имел. Пусть думает что хочет, это совершенно неважно. – Ты кое-что о ней знаешь. Значит, ты мне расскажешь, как ты умудрился заморочить ей голову. – Иначе что? Займешься мной прямо здесь? А? Ха-ха-ха! – Я обещал тебя Сеченову живым, но не обязательно целым. Из-за всего хаоса, который ты устроил вокруг, мое терпение на исходе, так что лучше бы тебе вести себя примерно. – Поддерживаю, – отозвался П-3. – Для начала, можно прострелить ему колено. – Захаров опустил взгляд и заметил, как коннекторы самовольно тянутся к его поясу, к рукояти “Макарова”. Он отвел руку вбок: – Рассказывай. Это из-за тебя она лишилась социального рейтинга и перекрасила волосы в это ужасное месиво? И согласилась тебе помогать, зная, что именно ты планируешь? Почему? – Из-за меня? Из-за меня?! “Коллектив” рабства они устроили, а вешают на меня! Ни за что сами ответить не способны! Ты, как тебя там, сеченовский таракан, выдал ей свой код доступа в архив Академии Последствий, и ей там ничего не понравилось! Я оказался единственным, кто смог ее утешить, – и теперь виноват я? – Петров, отдуваясь, прошагал взад-вперед, потряхивая головой. На его лице проступили пятна: – Да вы там никто ее не ценили! Ассистентка тут, девочка на побегушках там – никто не хотел разглядеть ее на самом деле! А я любил ее! А ты, тварь, ты ее… Ну ничего, погодите у меня еще! Я вам покажу! Сначала я сдохну, а потом все вы! Весь сраный Советский Союз! – И, внезапно изменив направление движения, Петров в пару широких шагов сократил дистанцию и бросился на него. “Любил ее?” Именно так? Выходит, он знает, что Лариса мертва? Но откуда? Времени думать не было. Вообще. Виктор сбил его с ног и вцепился в правое запястье, так что ударить его разрядом тока не представлялось возможным, не пострадав самому. Напрасно отвел руку в сторону! Небось Петров только того и ждал. Очки слетели. В спину впилось что-то твердое, корни или ветки: приятного мало. Поначалу это дезориентировало. Впрочем, в такой стычке очки не требовались. Главным было выбраться из уязвимого положения спиной к земле. Харитон свободной рукой не в полную силу, проверяя, толкнул Петрова в грудь. Взбешенный инженер этого, кажется, даже не заметил. Правую руку Захарова он вдавливал в землю, вторым предплечьем пытался сдавить ему горло. Впрочем, этим он только разозлил. Отгоняя гнев и нервную растерянность, Захаров вызвал в памяти карту болевых точек – и вонзил ему кончики пальцев в основание шеи, над ключицей. Петров вскрикнул. Харитон пнул его коленом в живот, целясь под ребра. Точно в цель удар не попал, но хватка разжалась. От очередного пинка Петров качнулся вбок, потерял равновесие и получил удар в лицо. Правой вышло бы потяжелее, но как есть… Наконец-то Харитон смог подняться на ноги. – Стоять! – крикнул он и сделал пару шагов назад, вытянув перед собой руку с перчаткой. Ввязываться в драку повторно не хотелось, не будучи уверенным, что сможет победить. Все-таки на стороне Петрова были меньший возраст и необъяснимая ярость, удваивающая силы. Петров осклабился, вытирая кровь с лица: – Еще чего! Давай, стреляй! Он снова, чуть склонившись, чтобы сбить его с ног, бросился навстречу, но не успел. В сумрачном воздухе полыхнул белый нитевидный разряд. Сдавленно вскрикнув, инженер по инерции рухнул лицом вниз практически к ногам Захарова. Тот тронул его носком кеда, затем пнул в бок, в области таза. Петров дышал, но не шевелился. – Хоть что-то вовремя, – прокомментировал Захаров, сжал и разжал кулаки. Левое запястье ныло, но оставалось вполне функциональным. Постепенно успокаиваясь и подслеповато щурясь, он огляделся кругом. Отыскать в сумерках очки, не проползя в траве, носом в землю, по каждому квадратному метру места драки, не представлялось возможным. Не уверенный, что это сработает, он вскинул руку с перчаткой. И произошло ожидаемое, но все равно удивительное: зрение, окрасившееся в оттенки серого, обрело привычную четкость. – Что ищем? – Очки. – Зачем? И так всё видно. – Когда их нет, я отвлекаюсь, а у нас появилась пища для размышлений. Вернее, у меня. – Что-что-что? Говорите. Я очки поищу. Харитон опустил руку и отрешенно уставился в синеватый зернистый полумрак: – Зачем Петров напал? – Он бешеный придурок. Вполне в его стиле. – Только он либо не умеет драться, либо намеренно не пытался победить… – Либо вам повезло, и он не ожидал такого отпора. Я бы тоже не ожидал. Часто с результатами опытов драться приходится? – И он знает, что Лариса мертва, – не обращая внимания на комментарии П-3, задумчиво продолжил Захаров. Он потер затылок и поморщился: под пальцами внезапной болью отдалось с полдюжины царапин. – Он сказал: “Я любил ее”... “Вы ее не ценили”. Я думаю… кто? Кто мог это узнать, кроме тебя и меня, и сказать ему? – Бабка? – с сомнением выдал П-3. – Она могла просканировать здание под избушкой и определить, что происходит внутри. Наверняка она так и сделала. – Тогда выходит, что Муравьева, правительственный агент высокого уровня, помогает врагам народа и способствует сбою. Но это она помогла поскорее добраться до Петрова и отключила роботов поблизости. Я не могу понять, что именно ей нужно… Может… может, она хочет, чтобы Петрова доставили на “Челомей”, но зачем? В чем состоит план? Муравьева играет на две стороны? Или ей нужно, чтобы другие так думали? Но кого она обманывает, в конечном итоге? Петрова или его самого? Правильным ответом наверняка было: “Всех”. В той или иной степени. Но этот ответ почти никак не помогал разобраться в происходящем. Чего-то не хватало. Будь у него при себе наручники, можно было бы попробовать допросить Петрова, но с безумца станется вместо ответов плеваться и кататься по земле – или что-нибудь в этом же духе. Похоже, что уязвленный психопат дошел до крайней стадии нестабильности психики, и ожидать от него можно было буквально чего угодно. В том числе, и попытки суицида. – Нам нужно срочно убираться отсюда. С бабки станется натравить толпу роботов, чтобы замести все следы. Очки на семь часов, в двух метрах от вас. Смотрите не раздавите. – Уберемся, но только вместе с Петровым. На “Челомее” он нам всё расскажет, – Захаров подобрал очки, протер их и водрузил обратно на нос. Затем – сел неподалеку от бессознательного тела так, чтобы постоянно держать его в поле зрения. – Следи за ним, – наказал он перчатке. – Шевельнется – выключи его. Заметишь роботов – сообщи, будем действовать по обстановке. – Принял. Потянулись минуты в тишине и сгущающемся сумраке. Сидеть на земле было не то чтобы холодно, но довольно неудобно. Затекали ноги. То и дело Харитон поднимался и проходился полукругом, гоняя в голове одни и те же догадки. Скорее всего, от накопившегося нервного напряжения ничего нового из фактов не складывалось. Может, Дима поможет разобраться. Под стражей-то Петров ничем не будет им угрожать. Постепенно в воздухе разлился, быстро нарастая, низкий рокочущий гул. Он приближался откуда-то сверху и сбоку. Реактивные двигатели? Кажется, это не тот, кого он ждет. Избушка, сияя жаркими огнями из сопел, нависла вертикально, казалось, прямо над его головой. Поднялся ветер. Закрывшись рукой, Харитон сквозь расставленные пальцы наблюдал, как избушка, взметая в воздух грязь, пыль и редкие сухие листья, садится немного в стороне, шагах в десяти от него. В повисшей вновь тишине распахнулась нарочито скрипучая дверь. Зинаида бодро спустилась по лестнице, держа что-то в опущенной руке, дальней от него, и с нижней ступеньки с цепким любопытством огляделась. – Что, задал он тебе жару? Предатель чертов, а! По всему лесу за ним гонялись, за червяком поганым! Ну ничего, добегался, гад! – и, вскинув руку, в которой оказался пистолет, Муравьева без предупреждения всадила в Петрова три пули. Все пришлись в середину спины, между лопаток. Похоже, необычные патроны: пробили броню. Тело дернулось. – Ты чего? – крикнул Захаров. – Он был нужен живым! – Наметанный глаз хирурга отметил места попадания как абсолютно безнадежные для полевой реанимации. Пробиты легкие, возможно, разорвано и сердце. Петров задергался, захрипел, не приходя в чувство. Грудь полноценно не вздымается: пневмоторакс. Но контрольного в голову почему-то не последовало. – Живым? Ну извини, Кощеюшко, предупреждать надо! У Родины с предателями разговор короткий! Да и леший с ним. Айда со мной, чаек не допили-то. За Петровым уж можно не бегать, никуда не денется, отбегал свое. В полимер свой скинете, и дело с концом. Откуда она знает про полимер? Времени рассуждать больше не было: Зинаида стояла напротив с заряженным пистолетом в руках. Сочти она Харитона заподозрившим ее в измене – он не удивился бы, отправь она и ему пару пуль в грудь или в голову. Нежелательный исход. Он поймал себя за учащенном дыхании – и придумал. Задышал еще чаще; сгорбился, зажал рот рукой. Глянул на тело Петрова, снова – на Зинаиду; кашлянул в ладонь и метнулся в ближайшие кусты. Десяток метров – шепотную речь уже не услышит. Харитон оглянулся, убедился, что его от Зинаиды отделяет плотная стена листвы, выпрямился и несколько раз глубоко, медленно вдохнул. К счастью, ларингофон, который он так и не снял еще с утра, передавал не голос, а вибрации голосовых связок. Весьма удобно в условиях долгих операций, когда из-за маски речь нечеткая, а руки всегда чем-то заняты. Благодаря ларингофону он мог говорить очень, очень тихо, но адресат в любом случае получит сообщение ясно и четко. – Запиши это и отправь директору. Дима, здесь что-то нечисто, я не понимаю, что происходит. Зинаида застрелила Петрова, перед этим он напал на меня, явно добиваясь своей гибели. Похоже, им важно, чтобы его тело попало в Массив. Не делай этого, пока я с тобой не свяжусь, забери тело на прежней точке встречи. Я буду на связи позже.