Товарищ лысый

Вечерний “Челомей” всегда воспринимался чуточку странно. Уходящее к западу солнце светило под необычным углом, да и на парящей платформе всегда прохладнее, чем у земли, а иногда город в прямом смысле накрывали облака. Словно туман, но более влажный и густой. Или же странным всё казалось оттого, что роботы беспрекословно вернулись к своим обязанностям? Да, это просто послушные механизмы… но их оказалось так легко сломать. Нинель шла рядом, периодически их локти сталкивались. И это – тоже что-то необычное: они крайне редко встречались после работы раньше, чем уже дома. Работают слишком далеко друг от друга – в масштабах Предприятия, разумеется. Возможно, всё вместе и создавало ощущение навязчивой тревоги, которая мешала насладиться наконец-то вновь обретенным покоем. “Академический” дом находился в двух-трех минутах ходьбы от главной площади. Жили Захаровы на последнем, пятом этаже. Их соседом по площадке был не кто иной, как директор Сеченов. Естественно, не без его маленького злоупотребления властью так и расселились много лет назад. – Все нормально? Дойдешь? – спросила Нинель, когда они вошли в подъезд и шагнули на лестницу. – Я в порядке, даже отдохнул. – Ну-ну, Харитон Радеонович, – протянула она с такой же интонацией, как это любил делать он сам, и подставила локоть. Харитон сдержал вздох, помощь принял, но всерьез опираться и не собирался. Вместе они привычно преодолели все лестничные пролеты и зашли на свою площадку. Там слегка пахло выпечкой – приятный аромат, смешиваясь с влажноватым запахом бетона подъезда, навевал ассоциации с абстрактным, комфортным и безопасным “домом”. Нинель отперла своим ключом дверь в их квартиру, и запах стал немного сильнее. – Пирожков напекла, целый день было нечего делать. И котлет еще. И пару пирожков с котлетами – просто интересно стало, – пояснила она, заходя домой следом за ним. Скинула с плеча сумку, поставила на пуфик. Харитон сел на соседний и привычно аккуратно снял кеды. В остальном одежда была хоть и его собственная, но не та, что он оставил где-то в “Павлове”, переодеваясь, да и не комбинезон тоже. Его, видимо, забрали в чистку и ремонт. Неудивительно: бронированную ткань обычной иголкой с ниткой не зашить. И только кеды, грязные и частично расплавленные едким полимером, сохранились при нем как трофей. Сомнительный трофей, конечно. В ближайшее же время полетят в помойку… В дверь постучали. Нинель вздохнула, оставила в покое застежки туфель и подошла к двери. – Слушаю, – услышал Харитон, обернулся – и раньше, чем успел подумать, вскочил и рукой отвел дочь вглубь прихожей, за спину. Голова слегка закружилась, в груди, под диафрагмой, стало тесно и душно. – Товарищ, прошу вас принять это животное на попечение до восстановления функциональности лабораторий и зон содержания! Приказ заместителя начальника по хозяйственной части комплекса “Павлов”, – невозмутимо прозвучало из “Вовчика”, держащего в руках клетку с Мусей внутри. Кошка смирно сидела на месте, но по приподнятым плечам и напряженным лапам было очевидно, что она в любую секунду готова отреагировать на смену обстановки не в свою пользу. Впрочем, как и хозяин… Харитон шумно выдохнул, проводя руками по лицу. Столько месяцев жить и работать бок о бок с роботами, чтобы за один день начать принимать их за угрозу быстрее, чем успеешь осознать ситуацию! Кто бы мог подумать, что однажды и его не минует чаша сия? – Принимаю. Можешь идти. Лаборант сделал шаг в прихожую, практически протиснувшись мимо Захарова, и поставил клетку на пол, затем развернулся и мерно прошагал вниз по лестнице. Харитон запер за ним дверь и перевел дыхание. М-да. Дела. Он обернулся на дочь. Та взглянула на него с очевидным вопросом в глазах, но промолчала и вернулась к снятию обуви. Разулась, затем села на колени перед клеткой и открыла дверцу. Муся сразу же выбралась из клетки, мягко прошлась вокруг Нинели, обнюхивая ее, ткнулась лбом ей в бедро и села перед Захаровым, подняв маленькую чуткую голову. Он не удержался и, наклонившись, потрепал кошку между ушей. Та громко заурчала, подставляя голову под ладонь. – Полимерная кошка в порядке, – подытожила Нинель и отставила пустую клетку в угол прихожей, за обувную полку. – Бедняга. Натерпелась. Харитон усмехнулся: – Оказывается, она любого лаборанта при желании насквозь прогрызет. Это не фигура речи, если что. Тянуть ее на руки не советую. Пускай делает что захочет. Дочь, прищурившись, снова мельком глянула на него и похлопала по своим бедрам, приглашая кошку на них взобраться. Муся обернулась лишь на третий оклик, внимательно поглядела на Нинель и, махнув пушистым хвостом, проследовала вглубь квартиры. – Ну и ладно, – фыркнула Нинель и встала. – Пойдем ужинать. В медблоке пациентов кормили, но с тех пор минуло уже несколько часов. Как раз подошло время обычного ужина после работы. Готовить умели они оба; более того, большинство навыков по кухне Нинель получила от отца. Исключая несколько небольших периодов отношений, в том числе с матерью Нинели, Харитон прекрасно заботился о себе сам, поэтому и придумывать ничего не надо было. Дочь липла к нему и как-то потихоньку всему научилась сама по себе. В период обучения в институте она приезжала только на лето, но вполне себе выжила и даже не похудела, а по возвращении – и распределении на Предприятие – отказалась от отдельного жилья и вернулась к отцу. В целом, Харитон был и не против. Он отвык жить один. А возвращаться туда, где его кто-то ждет, было вдвойне приятно после периода ее студенчества. Да и вот сейчас; как бы он провел эти выходные один дома, бесконечно размышляя о произошедшем? Хорошо, с кошкой. Но это все-таки немного другое. С другой стороны, у возвращения Нинели был определенный резон. И он прекрасно понимал какой. Трудно уговаривать кого-то, когда видитесь не чаще пары раз в месяц… – Хозяюшка, – пробормотал Захаров, сидя за столом с кружкой чая. Нинель собрала со стола и мыла после ужина посуду. – И кому такая достанешься? – А советской науке можно? – Нинель обернулась через плечо; лицо сложилось в хитрую гримасу. – У нас там сейчас вакансий будет… А никто не пойдет. – Почему? – Ну если уж даже ты стал побаиваться роботов… – Не выдумывай. – Ой, ладно, – Нинель сдернула с крючка полотенце и вытерла руки, помахала им на себя и, секунду постояв в раздумьях, потянулась и открыла форточку. – Если что, ты знаешь, где меня искать. – Как кандидатская? – Потихоньку. Не так-то просто собирать данные о пациентах, которых привозят из больницы по одному по письменному согласованию. – Нинель, меня там чуть не убили. Я же говорил, что место неподходящее. – Думаешь, Дмитрий Сергеевич позволит этому повториться? Да никогда. Наоборот, станет еще безопаснее. Это логично! – Я не был бы так уверен. В дверях мяукнули. Захаровы одновременно повернули головы к Мусе. Кошка не спеша посмотрела по очереди на обоих, села в дверном проеме и принялась вылизываться, оттопырив заднюю лапу. – Вот кому всё равно, лишь бы кормили, – хмыкнула Нинель и села на стул с другой стороны стола. – Иногда хочется быть котом. А как твои проекты? Что интересного? – У меня… – начал Харитон и осекся. У него – полный провал всех планов и сроков, и всё – из-за предательства Филатовой. В узком смысле – она отвернулась от общего дела. В широком – помогла Петрову, да так помогла, что сейчас будет счастьем недосчитаться в отделе только ее одной. Как бы ни было неприятно, а Нинель права: предстоит трудный процесс восстановления численности персонала, но в ближайшие несколько недель, прознав про “несчастный случай” на Предприятии 3826, мало кто к ним пойдет. И это – в преддверии запуска “Коллектива 2.0” и работы над множеством проектов поменьше. Особенно, над одним из самых интересных, для активной стадии которого практически всё готово. И для которого в ассистенты нужен толковый врач, каким была Филатова… Вот Нинель – неплохой специалист… Нет. Слишком опасно. Нужно придумать что-нибудь другое. – …из “Павлова” сбежало два коня, – почему-то сказала Нинель. – Что? – Неважно, – стушевалась она и приникла к своей кружке с чаем. – Пошутила просто. Подумала, ты сам хотел что-нибудь глупое сказать, решила помочь. Харитон мысленно сложил две половинки фразы и дернул уголком губ. – Забавно. Лучше бы ты оказалась права. – А что там на самом деле произошло? Очень всё страшно? Я слышала, этот… – она повела плечами, – дурачок ваш, инженер, мы с близняшками помогали директору, его в полимер закинули – это он во всем виноват? Скатертью дорожка. Что произошло? Лучше и не вспоминать. Так много всего, что, стоило только подумать об отдыхе, как Харитон с трудом подавил зевок. Он, конечно, физически отлежался, но психика тоже нуждалась в перезагрузке. Это был слишком долгий день. И пара часов наркоза – ничто в сравнении с настоящим нормальным сном, зная, что всё вернулось на круги своя… Нет. Ничто уже не станет как прежде. Нужно привыкать к новой реальности, как он сам и сказал Диме несколькими часами раньше. – Ничего хорошего. Но это уже в прошлом. Как ты и сказала, появилось много открытых вакансий. – Понятно. Что ж, буду ждать. – Чего? – Когда вы с директором придете ко мне. Харитон со вздохом повел глазами. Он бы с удовольствием ее поправил, но вступать в эту игру категорически не желал. Приняв правила, делаешь первый шаг к проигрышу. Но он бы точно поправил на следующее: “Когда мы с директором придем к тебе”.