***
Она находит его в тот самый момент, когда он направляется в свою спальню из спальни Тэхёна, которого зашёл навестить, чтобы в итоге остаться с горечью в душе от вида такого до сих пор душой светлого, но невыносимо быстро сгорающего прекрасного юноши. Хосок на момент их встречи как раз погряз с головой в невесёлых мыслях о том, почему небеса забирают себе лучших, не давая им и шанса на то, чтобы сделать мир лучше, но оставляют жить тех, кто его разлагает. Огромная вселенская несправедливость, думает старший из братьев Чон, содрогаясь только от мысли, что будет с Чонгуком, когда Ким всё-таки умрёт в неописуемых муках. Хотя сейчас у него уже, кажется, неделя пятнадцатая, и ему правда временно лучше: ребёнок внутри него всё же остановился в своём колоссальном росте, и теперь пожирает жизнь того, кто его вынашивает, медленно-медленно, почти незаметно. Что удивительно: Тэхён любит его. Так искренне и нежно, как, наверное, Хосок никогда не смог бы — и не приведи звёзды ему испытать нечто подобное, потому что потери Юнги он точно не вынесет. Но от того, как чонгуков иксзед обнимает свой уже заметный живот, даруя ему миллионы своих светлых и нежных улыбок, щемит сердце. Хосок бы многое отдал за то, чтобы Тэхён смог подержать своего ребёнка на руках. Заглянуть в маленькие детские глазки, упиться этой любовью, хотя, наверное, её никогда не будет много. Такие, как он, всегда становятся превосходными и чуткими родителями: чего стоит то, как иксзед сейчас разговаривает со своим животом так, будто тот, кто внутри, его слышит и понимает. Он даже ему про слоника этого дурацкого, чёрт побери, рассказывает. Обо всём рассказывает: о том, как выглядит небо, луна, солнце и звёзды. О том, какой папа красивый и сильный, и что он обязательно станет для Чонгука той самой опорой и стимулом жить. В то время как сам Чонгук молча захлёбывается в перманентном отчаянии и ненависти к собственному ребёнку, неизменно надевая на лицо маску любящего и заботливого, когда проводит время с Тэхёном. Хотя, наверное, это сложно назвать маской: Чонгук Тэхёна действительно любит так сильно, что под диафрагмой давит всем окружающим, и даже уже открыто спит с ним в одной постели ночами, не задумываясь о том, кто что может подумать. Но иногда уходит к себе и волком на луну воет. — Я могу поговорить с тобой? — именно от этих дум Хосока отвлекает вкрадчивый мягкий голос Ким Дженни, и он вздрагивает, спешно оборачиваясь, и просто тупо кивает. — Наедине, — с мягкой улыбкой говорит она ему, и, снова молча кивнув, он запускает её в свою спальню. — Что случилось? — интересуется, стоит дверям закрыться. Дженни, обычно такая спокойная, милая и рассудительная, сейчас кажется взволнованной и словно немного запутавшейся, и это не может не настораживать. — Послушай, Хосок-щи… — и девушка, вздохнув, переводит на него взгляд. — Я знаю, что ты любишь Юнги больше всего на свете. У Хосока сердце пропускает удар. Но она продолжает: — Я не хотела бы мешать твоему счастью, Хосок-щи. Брак со мной мог бы быть для вас двоих идеальным прикрытием в реалиях современного общества. Но… — и она переводит взгляд на окно. — Я не могу выйти за тебя. Прости. В комнате повисает молчание, которое Хосок нарушает через долгие секунд тридцать, пытаясь окончательно осознать то, что она ему сказала только что. — Почему? — Я… — милые женские щёки опаляет румянец, когда она снова позволяет себе посмотреть на него. — Беременна. От другого мужчины. Если бы Хосок был в мультике, ему бы на голову сейчас упала бы как минимум, чёрт побери, наковальня. — Могу я спросить? — и он смущённо откашливается, в то время как Дженни кивает. — От кого? — От доктора Ким, — и его уже бывшая невеста смущается умилительно. — Мы любим друг друга. Прости ещё раз. Вряд ли что-то сильно может удивить Хосока в этой жизни: в конце концов, у него на руках уже билет в один конец на космолёт с тем, кто ему крови попил совершенно немало. У него брат младший сейчас переживает полный эмоциональный пиздец, и ему придётся Чонгука оставить, хотя это совершенно ненормально, но пока ещё неизвестно, когда улетит следующий космический корабль на XZ2, и может быть поздно. Нужно бежать, пока есть такая возможность. Так что когда девушка, на которой он должен был жениться, сообщает ему, что расторгает помолвку по причине того, что беременна от их семейного лечащего врача, он не удивляется — только лишь испытывает непередаваемое чувство облегчения. — Совет да любовь, Ким Дженни, — улыбаясь мягко, говорит ей Хосок, приобнимая за плечи. — Ты того заслуживаешь.***
Чеён находит его в комнате одним поздним вечером: разбитого, разваливающегося на части — Тэхёна, она знает, сегодня снова рвало кровью и он потерял сознание на целый час, поэтому, наверное, приходить к Чонгуку спустя несколько часов было не лучшей идеей. Но она выполняет его приказ. Её вещи собраны и готовы к отправке, а через каких-то пятнадцать минут ей предстоит посадка в капсулу, что повезёт её к космодрому, а оттуда — в другую страну. Обратно домой. — Пошла вон, — роняет Чонгук, не глядя на неё, но Чеён вздыхает прерывисто и всё равно подходит, чтобы сесть на постель рядом. Не касается. У неё больше нет прав на это. Никогда не было, на самом деле. — Я уезжаю, — говорит она негромко. — Жаль, что не в ад, — отвечают ей. И это не больно — она знает, что заслужила. Она почти что раскаивается от того, что совершила: Чонгук загибается здесь перманентно от боли, и здесь нет ничьей вины, кроме её… И ещё кое-кого. — Я знаю, что уже ничего не исправить, — говорит девушка, глядя на серое, безэмоциональное лицо в полумраке спальни. — Но я хочу сделать хоть что-то правильное перед тем, как уеду, не потому, что мне жаль этого мальчишку, а потому что ты для меня стал не последним человеком, как бы глупо это ни было. Я хочу, чтобы ты знал. Чтобы Хосок знал, Сокджин-щи знал тоже. — Говори и катись к чёрту, Чеён, — голос младшего из братьев звучит тихо и гулко. — Я не хочу больше тебя видеть. Она поджимает губы в неуверенности и в задумчивости, какие у неё могут быть проблемы, если вдруг вскроется, что это рассказала именно она — всё же своя шкура ближе к телу. Но ей всё-таки стоит поступить правильно. Хотя бы для того, чтобы иметь возможность спокойно спать по ночам. — Я узнала о том, что Тэхён принимает противозачаточные, не методом тыка, — она видит, как сжимаются кулаки брюнета на могучих, обтянутых чёрной тканью бёдрах, и это действительно страшное зрелище, но продолжить всё равно необходимо: — Один из санитаров Сокджина продал эту информацию твоему отцу, и про Юнги тоже сказал: просто Хосок для него не в таком приоритете, как ты. А Чон-хённим просмотрел камеры, узнал, что твой иксзед хранит их в ванной, и рассказал мне, предложив подменить таблетки. Здесь не только моя вина, Чонгук, — это она уже говорит, поднимаясь и направляясь к выходу. — Ты окружён теми, кто тебя не поймёт никогда. И у тебя никогда не будет счастья, если ты неожиданно не начнёшь мыслить иначе, — и двери смыкаются, оставляя Чонгука одного с чувством всепоглощающей ненависти в душе. И с отчаянным планом в сердце.