Мирабелла

Айрис сбежала, это известие подкосило Мирабелу. Репутация девицы под угрозой, как перехватить беглянку? Седины в волосах прибавилось вдвое, но то, что блудная дочь едет в Олларию, герцогиня понимала слишком хорошо. Пока слуги готовили старую карету к выезду, так как герцогиня не рискнула бы ехать верхом, хотя это и быстрее, вернулся Эйвон, посланный расспрашивать в округе. Вести были хорошими и плохими одновременно. То, что ее сопровождали солдаты Алвы, ожидавшие встретить и сопроводить герцога Окделла, хорошо тем, что Айрис под их защитой. Плохо, что ее репутации конец, хотя … Они никуда не выезжали несколько лет и девушку в плохом платье вряд ли кто-то примет за герцогиню, только если сама дочь не станет всем тыкать своим происхождением. О подорожной герцогиня вспомнила только на заставе, пришлось поворачивать к резиденции военного губернатора, а тот не желал найти для вдовы Окделл времени. Несколько дней Мирабела и Эйвон провели в гостинице городишки под названием Кракла, находящимся во владениях одноименных баронов. Когда-то герцогиню встречали звоном колоколов, но сейчас чужой город забыл об опальных герцогах. Был вечер, когда они все-таки достигли Олларии, и Мирабела велела сразу ехать к особняку Алвы. Слуги долго не желали пускать ее, ссылаясь на отсутствие хозяина. Дора Ричарда тоже нет, они не знают никакой госпожи Айрис. Но кто они такие, чтобы остановить мать? В конце концов, ее допустили в переднюю. Как интересно было взглянуть на его дом, дом, где сейчас живет Ричард. Дом оказался гулким и совершенно нежилым. Алвасетский синеватый мрамор, высокие потолки, потушенные лампы. Роскошь и одиночество, пустой дом, в котором не будут бегать дети, смеяться счастливая женщина, хлопотать армия горничных и нянек. У Мирабелы сжалось что-то внутри, то ли жалость, то ли боль за него. Себя Мирабела не жалела, она стояла на ногах достаточно устойчиво, чтобы стать опорой для многих. Из полумрака сверху спустилась особа в мантилье, но западное произношение и бледная унылая рожа (пора исправлять свой лексикон!) выдавали ее с головой. — Здесь нет никакой герцогини Айрис Окделл. — Я не верю, что вы герцогиня Окделл. Никогда бы герцогиня Мирабела Окделл не стала искать свою дочь в доме герцога Алва. — Опекуншей фрейлины Окделл является королева. Обратитесь в канцелярию королевы… Что же, Айрис не уедет добром, придется действовать через королеву. Раньше она бы приказала бы гнать с глаз долой эту мегеру, приставленную к дочери, но сейчас Мирабела в меньшинстве и в чужом доме. Глупо устраивать скандал, тем более Мирабела убедилась, что Айрис жива и здорова и прячется наверху, хозяина в доме нет — а благопристойность в лице дуэньи соблюдена. Полная благодарности к кэналлийцу, Мирабела удалилась с гордо поднятой головой. Ох, как аукнулось Мирабеле ее письмо, когда-то написанное ею. После подавления бунта в Надор зачастили дамы, которых свежеиспеченная вдова сочла своднями. Они сочувствовали герцогине, которая осталась одна одинешенька с четырьмя детьми. Ах, за кого же теперь выйти замуж бедным малюткам? Какая милая ваша старшая! Мирабела степенно жаловалась на нездоровье старшей дочери и с ужасом видела хищный блеск в глазах своден. Понять было нетрудно: вымирающая семья с единственным наследником майората. Славный мальчик может внезапно заболеть или упасть с лошади, и тогда герб разобьют, а майорат достанется мужу старшей из дочерей, а если и эта наследница скоро оставит бренный мир, то безутешный супруг станет новым герцогом. Тогда Мирабела решительно объявила, что если Создатель дозволит несчастной Айрис дожить до двадцати лет, то только тогда она станет подыскивать дочери мужа. То же она написала и в канцелярию двора, с той разницей, что не отпустит дочь ко двору ранее двадцати лет. Ее величество Катарина обладала завидной памятью и подготовилась к аудиенции основательно: войдя, Мирабела увидела свое письмо на маленьком столике у кресла королевы. Герцогиня похолодела: Айрис как раз исполнилось заветные двадцать лет. Ее величество была обходительна, и герцогиня сменила тактику: она не стала требовать дочь в Надор. Она поделилась с королевой своими опасениями насчет возможного нежелательного брака Айрис, от опасности которого без мудрой опеки матери не защищена простодушная девушка, только что прибывшая из глухой провинции. Ее величество заверила, что в свите королевы Айрис будет защищена более чем надежно. Искатели выгоды не прорвутся через заслон нравственности, окружающей двор королевы. А какие твои выгоды, мрачно думала Мирабела, целуя руку королевы. Катарина ласково просила вернутся в Надор, и ни о чем не беспокоиться. Это приказ, прочла герцогиня в глазах королевы. А во дворце интриги пострашнее надорских заседаний, что же, отступим на время. Но к кому или чему ты ревнуешь, Катарина Ариго? Что ты скрываешь? Мирабела с Эйвоном вернулись в Надор, короткое лето пролетело в хлопотах, а осенью упорядоченная жизнь полетела кувырком. Бунт в Эпине (опять? только не это, власти же снова начнут искать виноватых и ущемлять права бывших бунтовщиков!), свержение законной власти, Ричард в фаворитах у самозванного Альдо Ракана (а Мирабела и не подозревала, что сын уезжал в Агарис), и, наконец, весть, царапнувшая сердце — Алва в тюрьме. Как же такое могло случиться? Блистательный полководец должен был взять столицу штурмом и освободить короля, а не сдаваться на милость врага. Его же убьют, и сдается, подлым способом. Что если к нему применяют пытки? Из писем сына Мирабела поняла, что кэналлиец сдался, спасая жизнь королю и трем сотням заложников. Именно так должен действовать благородный дворянин, а этот Альдо Ракан — бессердечное чудовище, которому не место на троне. Своего фаворита тиран одаривал деньгами и отдал ему особняк Алвы. Ричард изменил присягам, как своему господину, так и королю, а теперь стал еще и вором. Из королевских милостей домой Ричард не слал ни суана, а доходы от герцогства по-прежнему миновали замок, отправляясь в казну. Маховики государственной мельницы враз не остановишь, все идет по накатанной колее, а сын пребывал в новой влюбленности, совсем забыв об отчем доме и вассалах, и вероятно, сжигал материнские письма, не читая. Дочь объявила о своей верности королеве и поссорилась с братом. А ведь дочь можно использовать в качестве отвлекающего маневра и попытаться спасти Алву. Благо Мирабела припрятала золото на горе. Найдя подходящий пергамент с печатью Окделлов, она соскоблила имена в брачном договоре и от имени Эгмонта пообещала дочь в жены Ракану. Образцы почерка Хогберда, агариского подручного Матильды Ракан, она имела, хотя большую часть писем из Агариса сожгла. Что она станет делать в столице, Мирабела не знала. Но она что-нибудь придумает, найдет кого-нибудь из кэналлийцев или подкупит стражу. Потребует свидания с маршалом и бросит ему сухарь с напильником, пронесет под юбкой пистолет или кинжал. Фантазия работала без устали, уподобляясь читанному в молодости Дидериху. Но доехать до столицы не удалось: Ричард не хотел попасть под влияние матери и принял меры. Он послал отряд с приказом самозванца вернуть мать в Надор, подумать только, отряд солдат против одной женщины! Пожалуй, можно гордиться своей репутацией, но это нисколько не приближало ее к кэналлийцу. Айрис вернулась невестой Робера Эпине. Промозглым осенним днем во двор въехала карета, сопровождаемая верховыми. Из кареты вышла совершенно незнакомая девушка в элегантном наряде и красивой прической. Но вызывающе-дерзкий взгляд и резкость нетерпеливых движений никуда не делась: это была прежняя Айрис. За этот год она похорошела, модное платье приподнимало грудь, а глаза и брови были подведены сурьмой. За Айрис из кареты выбрались еще две женщины, старшая из которых дернула Айрис за юбку и дочь присела в придворном реверансе. Вслед за ней присели ее спутницы. — Рада приветствовать вас, дочь моя, после столь долгого отсутствия, — изрекла герцогиня. — Счастлива видеть вас в добром здравии, матушка. Дейдри, Эдит, дядя Эйвон, тетя Аурелия, — скороговоркой выпалила Айрис. — Рада вас всех видеть, позвольте представить госпожу Арамону и ее дочь Селину — придворных дам ее величества. Означенные дамы снова присели. И тут в старшей из наперсниц Мирабела узнала гадюку, которая так дерзила ей в доме Алвы. Да еще и фамилия такая запоминающаяся, прекрасный повод подпустить шпильку: — Если не ошибаюсь, ваш супруг, до того как стать капитаном Лаик, служил под началом моего мужа. Дама не смутилась, очевидно, не знала подробностей гаунасского дела, а вот дочь дуэньи глубоко вздохнула. — Мой муж покинул нас, но увы, не столь героично, как ваш супруг. Вот же змея! Неловкость сгладил командир конников: — Позвольте представиться, кавалер Левфож, капитан роты конвоя, выделенного Первым Маршалом Великой Талигойи Робером Эпине своей невесте. А этот дурак явно гордится своим начальством. Герцогине хватило мига, чтобы возненавидеть капитана — звание Первого Маршала принадлежит преданному и забытому всеми Рокэ Алва, а не прихвостню самозванца. — Вы выполнили свое поручение и можете отбыть в столицу, кавалер. — Увы, сударыня, мое поручение не завершено, мне приказано оставаться здесь до прибытия господина Первого Маршала, — развел руками капитан. — Где я могу разместить своих людей? — В бывших конюшнях гвардии за пределами замка. Это недалеко, найдете сами. Теперь только повернуться и пойти в замок, пусть капитанишка думает всё что хочет о надменной герцогине-голодранке, но терпеть мерзавца у себя в замке Мирабела не хотела. Следом потянулись Эйвон и Аурелия, дуэнья с дочерью, а Айрис шла сзади, обнимаясь с сестрами. Мирабеле очень хотелось обнять дочь, но в присутствии чужих это делать не удобно, они жаждут увидеть надорскую мегеру, так пусть видят, да еще и Айрис напряжена как взведенная пружина. Айрис с огромным энтузиазмом делилась подробностями придворной жизни до и после прихода самозванца, дуэнья помалкивала, чинно держа перед собой вышиванье, но острый блеск глаз скрыть от хозяйки не сумела. Оказывается, дочь последовала в Багерлее за Катариной еще при Манрике, а за ней пошли и дамы Арамона. Айрис болтала без умолку, перескакивая с первого на третье, а со второго на четвертое, но уже через полчаса Мирабела составила свое понимание о гостьях. Во-первых, Луизу Арамону своей считали как Манрик, так и королева. Во-вторых, обе высокие персоны опасались этой дамы, в свою очередь принимая ее за шпионку Алвы, но которая в отсутствие оного будет служить и новым хозяевам. В-третьих, эта дуэнья была обласкана несчастным Фердинандом, и стала ценной свидетельницей всей дворцовой заварушки. Да, пожалуй, такую женщину стоило убрать в захолустье, чтобы она не оказалась в не тех руках. Катарина поступила умно, отправив Айрис в Надор с дуэньей и подругой. На счет Селины Мирабела не беспокоилась, с первого взгляда поняв, что она для них не опасна. Такие рождены, чтобы подчиняться и служить. Они и служат: мужу опорой, детям защитой, госпоже верой и правдой. Беда случится, если такая не выйдет замуж или не пойдет в прислуги. Такие ударяются в религию и становятся деревенскими стервами или фанатичными последовательницами какого-нибудь неистового проповедника. Такие будут указывать на ведьм и жечь тех, кто недостаточно истово, по их мнению, верит в чушь, извергаемую на проповедях. Пока же милашка горестно вздыхала, потупив очи. А еще Мирабела поняла, что все трое влюблены в Алву. Хорошенькая компания подобралась в Надоре: четыре дурочки, безответно влюбленные в синеглазого южанина. Хотя дочь считает, что Алва влюбился в нее, но она приняла гостеприимство за знаки внимания. Ах, молодые люди так часто и горько ошибаются, когда приходит время любить. Они нетерпеливы по самой своей природе, как же разочарована и унижена будет дочь, узнав, что покровительство было лишь благородством дальнего родственника. А она сама и эти Луиза и Селина не обманывались на свой счет, и любили тайно и безнадежно. Хотя Мирабела безумно ревновала Алву к Луизе. Подумать только, эта мещанка пользовалась доверием Алвы, жила в его доме, наслаждалась звуками его речи, виделась с ним, возможно наедине. А Мирабела, кажется, стала забывать даже голос Алвы. Трудно размечтаться, когда разум забит сотней забот о тысячах неотложных дел, а на грезы о несбыточном остаются несколько минут перед кратким и тяжелым сном. И все же знать, что твоя мечта существует, ходит где-то на свете, смеется или горюет, пусть не по тебе и не с тобой, давала силы жить и не сдаваться. Имея солидный опыт общения с заговорщиками, вдовствующая герцогиня сразу увидела еще один заговор. И даже одобрила его. Решительно, Надор проклят, став гнездом заговоров. Слишком уж равнодушно и демонстративно Айрис говорит о своей страсти к жениху. Шепчущиеся Айрис и Селина, искоса посматривающая на них Луиза Арамона, Наль внезапно приехавший в Надор. Конечно, в Олларии сейчас не безопасно, но с чего ленивый Наль вдруг решил ехать в Ларак, дабы проследить за делами поместья? Все складывалось, ведь Мирабела не только вышиванием занималась. Она по-прежнему вникала в дела провинции и прекрасно знала, что западная армия под командованием Лионеля Савиньяка стоит у границ Надора. Мирабела была готова дать пинка Реджинальду, чтобы он ехал поскорее, но тот откладывал выезд. Айрис тоже кипела, а Наль грустными собачьими глазами поедал Айрис и не торопился ехать на северо-запад с весточкой от Робера Эпине. Последний внук вредного Анри-Гийома решил отмыться от соучастия в бунте, и ведомый твердой рукой Катарины, предавал своего короля. Госпожа Арамона была себе на уме, но видимо от скуки, затеяла интрижку с Эйвоном. Медовым голоском она расспрашивала беднягу о надорских традициях, о святом Алане и предках нынешних хозяев. Уж на что Аурелия дурочка, но это проняло и ее, и она уехала в Ларак, впрочем, пообещав вернуться к зимнему Излому. Такую измену кэналлийцу в собственном доме Мирабела не стерпела и бросала дуэнье колкие замечания. Соперница также вошла во вкус и искусно затевала ссоры, якобы защищая Айрис от деспотичной матушки. Да наплевать ей на Айрис. Обе дуэлянтки бились на языках до изнеможения, и все же последнее слово всегда оставалось за Мирабелой. Хоть какое-то развлечение в постылом замке