***
Пока Хёнджин целовал альфу, в его груди нарастало странное чувство. Словно что-то щемило внутри. Так бывает, когда ты очень сильно хочешь плакать, но должен сдерживаться. Не можешь показать своих слез. Тебя распирает. Ты молчишь. И не можешь даже сделать вдох. Хёнджин не мог вдохнуть. Ему сдавило легкие железным обручем. Невидимым, но ощутимым физически. Так оттаивает сердце, впуская жар любви в свои холодные владения. Позволяя солнцу осветить бесконечный сумрак одиночества. — Почему ты плачешь? Я тебя обидел? Сделал тебе больно? — Минхо целовал влажное от слез лицо омеги. Хёнджин не заметил, что из его глаз сама по себе струится талая вода ледников его сердца. — А? Нет. — Хёнджин рвано выдыхал между поцелуями, не давая альфе прерываться. — Это… просто… от чувств… — Если ты плачешь сейчас, то что же будет дальше? — Минхо покрывал поцелуями лицо Хёнджина, слизывал слезы. — Я не оставлю тебя в покое. Хочу, чтобы ты чувствовал всё, что чувствую я. Это слишком для тебя, малыш? — Нет, — Хёнджин задыхался. Сердце омеги трепетало. Его мерцательное биение, словно свеча на ветру, казалось, вот-вот угаснет. — Ничего не слишком, Минхо. Ничего… Расставшись рано утром, они провели день, не прикасаясь друг к другу, и это сводило с ума их обоих. Они вместе учились. Могли видеть и говорить друг с другом. Но этого было безумно мало. — Приподними бедра. — Минхо стаскивал с омеги шорты от волейбольной формы. — Не снимай, — Хёнджин перевернулся на живот. — Давай прям так. Я хочу. Быстрее. — Не терпится? А кто просил о нежности? — Минхо мял и поглаживал упругие половинки ягодиц омеги. Не удержался и прикусил бледную манящую плоть. Хёнджин дрожал, кусая губы. Стараясь не стонать в голос. Их обоих тут было достаточно легко обнаружить. Войти к ним, конечно, не смогут, но услышать и понять, что происходит в закрытой подсобке спортзала – вполне. Минхо поймал себя на мысли, что ему всё время хочется пробовать омегу на вкус. Облизывать, кусать. Он бы сожрал Хёнджина целиком, если бы мог. Тот был желанен так сильно, что альфа инстинктивно срывался на неконтролируемые оральные рефлексы. Словно пытаясь поглотить в буквальном смысле. И вот опять, не взирая на скулеж омеги и его просьбы поскорее вставить, Минхо только стонал, раздвигая парню ноги, и вылизывал его, словно животное. Хёнджин ещё не отошел от их ночных развлечений. Омега был открыт и готов. Но альфа лишь мучил его мокрыми ласками. — Минхо… Пожалуйста… — Хёнджин кусал тыльную сторону ладони. Прятал пылающее лицо, закрывая руками. Ему хотелось уже нестись во весь опор. Ночью альфа был несдержан и трахал омегу с оттяжкой, долго и глубоко. Это вышибало все мысли из головы. Заставляло впадать в состояние абсолютной пустоты. Хёнджин распробовал и теперь хотел ещё. — Только не хнычь потом, — Минхо оторвался с трудом. Облизывая мокрые от смазки губы, он быстро спустил свои шорты, не заморачиваясь с раздеванием. Тут они могли совокупляться, словно дикие, красивый секс оставив для удобных постелей. — Хотя, если захочешь, — альфа навалился сверху, вжимая Хёнджина в упругие маты. Раздвинув парню ягодицы, вошел сразу на всю длину. — Можешь рыдать, детка. Мне это нравится. Омега успел лишь вдохнуть поглубже, и то не до конца. Минхо выбил из него дух всего парой резких глубоких толчков. После чего стал трахать, не вынимая, быстро и грубо. Чувство давящей, распирающей наполненности почти мгновенно охватило омегу. Ночью Хёнджин ощущал подобное, но слегка смазано и не так ярко. Сейчас же его разрывало от напора. Минхо держал парня за бедра и входил, казалось, слишком глубоко. Хёнджин не очень понимал, что с ним. Изнутри, словно электрические покалывания, взрывались точечные уколы. Из-за этих ощущений сзади, член омеги ныл от возбуждения. Минхо резко дёрнул Хёнджина на себя за бедра. Приподнял его и поставил в позу поудобнее. — Не смей себя трогать, — прошипел Минхо, видя, что омега неосознанно тянется к своему члену. Для верности он перехватил руки Хёнджина и завел их ему за спину. И так, держа его за руки, альфа снова стал без остановки накачивать парня, не давая ему ни секунды покоя. Хёнджин покорно подмахивал, упиваясь собственной беспомощностью. Всё его тело скрутило в сладкой муке вожделения. Такой приторно тягучей, что он увяз в ней окончательно, без всякой надежды на спасение. Минхо не был жестким. Просто секс между ними становился всё более диким с каждым разом. Омега терял рассудок. Скулил и умывался слезами. От частых рваных фрикций у него обильно выделялась смазка. Хёнджин уже не понимал, где и как он умудрился весь перепачкаться. Он просто был весь мокрый изнутри и снаружи. Парень ещё не кончал, но у него весь живот был в липкой семенной жидкости. Минхо хотел бы видеть лицо омеги. Хёнджин был таким сладким в процессе, что сохранить хотя бы толику здравого мышления альфа не мог. У него не было шансов против этого красивого парня, секс с которым был сумасшествием. Наркотическим угаром, забиравшим с первых прикосновений. Зависимость развилась стремительно. И Минхо уже подсел плотно и навсегда. Больше всего ему хотелось вонзить зубы в беззащитную шею Хёнджина и сделать его своим. Такие вещи не делаются по собственному желанию. Омега, помеченный насильно, будет несчастен. Поэтому Минхо боролся с собой, не желая делать что-либо без разрешения Хёнджина. И это стоило ему нечеловеческих усилий. Альфы – собственники. Выбирая омегу, они всегда мечтают заполучить его целиком. Даже если не признаются в этом и самим себе. В один момент Минхо пронзило сладкой болью. Хёнджин так сильно сжал его в себе, что альфа едва не кончил сразу же. Двигаться стало неимоверно сложно. Словно мышечный спазм резко обездвижил их обоих. Минхо остановился. А Хёнджина вдруг стало трясти. Парень дёргался и хныкал, сжимаясь, не в силах произнести ни слова. — Тебе больно? — Минхо осторожно взял парня за подбородок и повернул к себе его зареванное раскрасневшееся лицо. Хёнджин закатывал глаза и высовывал язык, думая, что Минхо хочет поцеловать его. Он словно не слышал альфу. И Минхо понял почему. Парень кончал, не трогая себя. Из него толчками выходила сперма. Из-за этого он так сжимался и не управлял собой. Минхо впился в сладкие губы омеги, заполняя его собой везде. Проникая языком ему в рот. Заставляя стонать, изнывая от удовольствия. Сам Минхо ощущал, будто тоже вот-вот кончит. Но выйти не мог. Хёнджин не пускал его. Альфа не мог вытащить и не мог двигаться. У него было странное ощущение. Словно его член болезненно набух внутри тела омеги. И Минхо даже ощутил в каком месте конкретно. — Вот черт, — Минхо рвано выдохнул. Пот струился по его лицу, искаженному сладкой истомой. — Детка?… Хёнджин не отвечал. Парня била дрожь оргазма, который никак не прекращался, был долгим и медленным. Не взрывным, как обычный, а будто растянутым во времени. Вместо одного яркого залпа тело омеги взрывалось бесконечным фейерверком. Такое бывает только при сцепке. Минхо уже понял, что с ним. Его узел рос и уже становился четко ощутимым. Двигаться стало категорически невозможно. Альфа кончит внутрь и возможно не один раз. Теперь они не могут разделиться до тех пор, пока узел не спадет. А это абсолютно непредсказуемо. Альфа и омега могут провести в сцепке очень много времени. Упиваясь друг другом в замкнутой сладкой муке. — Я больше не могу, малыш, — Минхо стонал, облизывая ухо Хёнджина. Контролировать себя, когда омега так сжимается и плачет, было нереально. Альфа кончал глубоко внутри своего обезумевшего от похоти омеги, не желающего его выпускать.***
— С тобой такое раньше было? — Хёнджин дышал с трудом, но был в относительной норме. Он чувствовал себя так, словно его выжали, как тряпку, и теперь в нем нет ни капли жидкости. Омега лежал на матах совершенно без сил. Его шорты разорвались, да и футболка тоже пострадала. Минхо снова искусал парню плечи и разодрал ткань. Альфа уже успел сгонять в раздевалку и принёс оттуда сумки с их одеждой. Была глубокая ночь. В корпусах уже все давно спали. Только Минхо с Хёнджином так и торчали в подсобке спортзала, которую теперь надо было приводить в порядок. Они перепачкали все маты и полы. — Нет, — Минхо достал из сумки бутылку воды и кинул омеге. Хёнджин резко сел, и его тут же перекосило от боли. Они провели больше двух часов, сцепленные намертво, и всё это время омега ощущал себя, словно он вот-вот умрет от оргазма. Теперь у него болело всё тело, хотелось пить, а сидеть без боли было почти невозможно. — Тебе плохо? — Минхо опустился на колени перед парнем. Глаза альфы влажно блестели. Хёнджин пил воду гулко, большими глотками. И пытался улыбнуться. — Нет, малыш. Мне хорошо, — смеясь, он протянул бутылку альфе. Оставив там ровно половину воды. — Пей. У меня ещё есть. — Минхо помахал второй бутылкой, которую выудил из недр спортивной сумки. Теперь они звучно пили оба, стараясь не прыснуть от смеха. Эти звуки были очень хорошо слышны. Если бы кто-то проходил сейчас мимо, то был бы весьма удивлен. — Такое не часто бывает. Ты знаешь? — задумчиво протянул Минхо, когда они наконец напились и слегка отдышались. Хёнджин достал из своей сумки полотенце и пытался вытереть всё вокруг. Хотя маты лучше бы было теперь и вовсе выкинуть. Они были ужасно заляпаны. — Ну, я и так в этом мало понимаю. А в процессе-то вообще не соображал, — пожал плечами омега. Минхо придвинулся к парню и взял его лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Это происходит в основном между устоявшимися парами. И зачастую помеченными. Но мы с тобой совсем мало… По сути, это второй раз, когда мы… Хёнджин накрыл своей ладонью руку Минхо. — Значит, это судьба. Мы всё равно предназначены друг другу. С меткой или без нее. И неважно, сколько времени мы занимались сексом. — А ты хотел бы?… — Минхо запнулся. Вопрос о метке был для него отчего-то очень важным. Альфа боялся отказа так сильно, что даже не смог задать этот вопрос. Не хватило смелости. Но Хёнджин его понял. Минхо облизывал и кусал его в шею уже слишком много раз, чтобы не понять, чего он хочет. — Да. Мы можем это сделать. Только её ведь будет видно. Метку не спрячешь. Она специально ставится на шее, на открытом месте. Все её видят и знают, что этот омега – чья-то собственность. — Хёнджин согласился бы на метку прямо здесь и сейчас, если бы это было возможно. Но он не сможет её прятать. Рано или поздно её увидят. — Ты прав. Прости. Я не должен был... — Минхо отвел глаза. Но Хёнджин дотронулся до его щеки, и их взгляды снова встретились. — Мы это сделаем. Просто не сейчас. Хорошо? — Хёнджин понимал, что, скорее всего, они не сделают этого никогда. Ведь он не сможет признаться в том, что он омега. Их так бурно начавшийся роман, по сути, не имеет будущего. И Хёнджин впервые осознал это так явно. Ему на мгновение стало страшно. Парень весь похолодел. В глубине души он уже не мыслил своего существования без Минхо. Однако реальность никак не соотносилась с его чувствами. — Пообещай, что позволишь мне? Пообещай, что будешь моим… — Минхо смотрел на омегу полными слез глазами. Губы альфы предательски дрожали. — Я и так твой… — Хёнджин боялся этих слез. Таких жгучих. Разъедающих сердце, будто кислота. Он притянул альфу к себе и поцеловал. Успокаивал в поцелуе. Обещал и сулил. Минхо ему верил. Ибо это было правдой… Уборка в подсобке затянулась до утра. После им обоим пришлось идти в душевую, где они мыли друг друга, смеясь над тем, что будут делать, если сюда с утра пораньше кто-нибудь заявится. — Да тут все вместе моются. Что здесь такого? — Минхо ухмылялся, разглядывая следы на теле парня, которые он оставил самолично. У альфы от зрелища этих сладких отметин на бледной коже теплело сердце. — Да. Только в разных кабинках. А ты в мою залез. Тут тесно вдвоём. Иди в соседнюю. — Хёнджин, смеясь, отпихивал альфу от себя. Минхо намыливал тело парня и беззастенчиво лапал. — Ничего особенного не происходит. Стой смирно. — Минхо развернул Хёнджина лицом к стене. — Могут сослуживцы потереть друг другу спинку? Конечно, могут. Ничего такого. Противореча собственным словам, Минхо прижимался к влажной обнаженной спине омеги. Осторожно гладил его везде, где мог достать. И снова начинал целовать ему плечи. — Вот это щас двусмысленно выглядит, знаешь? — Хёнджин прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Минхо был ласковым. Касался нежно. Но от его рук невозможно было избавиться. Прикосновений нельзя было избежать. Альфа оставлял омеге единственный выбор. Отдаться. Расслабиться. И подчиняться. — Я не могу перестать тебя трогать, — шептал Минхо. — Не могу отпустить. Это выше моих сил. Я не хочу тебе навредить. Я понимаю, что если нас раскроют, пострадаешь ты в первую очередь. Ты сын генерала, а я никто. Тебе позор. А мне – пулю в висок. Этим всё закончится. Но я всё равно думаю только о том, чтобы тебе не было плохо от всего этого. Я боюсь за тебя. Хёнджин дрожал. От странного холода, хотя вода была горячей. А объятия его альфы и вовсе пламенными. Омега понимал, откуда этот холод. Страх сковал его сердце. Ведь Минхо говорил правду. И Хёнджин её также отлично знал.***
Хёнджин вернулся в свою комнату, когда сквозь зашторенные окна уже начинал проникать серый утренний свет. Он прокрался в полутьме к своей постели и заметил, что Крис спит как убитый. А Чонина почему-то и вовсе нет в кровати. Омега удивился. Где с утра пораньше был его друг, непонятно. Хёнджин даже подумал, что что-то могло случиться, поскольку Чонин ни с кем особо не общался в академии и тем более не дружил. Где он мог быть всю ночь? Его постель даже не разбирали. Значит, он ушел вечером и не вернулся до сих пор. Хёнджин быстро разделся. После душа он надел свою военную форму, которая была у него в сумке. А вот волейбольную придется выкинуть. Его футболка и шорты для игры были рваные, грязные и мокрые. Хёнджин скрутил их и сунул на дно сумки. Едва Хёнджин лег и попытался уснуть, как входная дверь тихо скрипнула, и Чонин проскользнул в комнату. Альфа быстро прошел в уборную. Сквозь сон Хёнджин услышал шум текущей воды. Ему было чертовски любопытно, где шатался Чонин всю ночь. Но, не успев как следует подумать об этом, омега провалился в сон.***
На смену сухому прохладному октябрю пришел дождливый ноябрь. Уже в первых числах месяца зарядили бесконечные ливни. Очень скоро лужи затянуло первым утренним льдом. Выбегая засветло на стадион, альфы бежали заметно быстрее. Чтобы согреться. Выкинутые на мороз после теплых постелей, кадеты подбадривали друг друга, хлопая по спине или растирая друг другу плечи. — Давай, малыш, не тормози! — Чанбин пихал Минхо в бок, заставляя бежать прямо перед собой. Когда альфа говорил, его дыхание вырывалось изо рта клубами теплого пара. В кристальном воздухе уже ощущалось приближение суровой северной зимы. — Беги. Я догоню! — Минхо развернулся и рванул обратно. Чанбин лишь закатил глаза. Он давно понял, что его друг теперь весьма близок с сынком генерала Хвана. Они с Хёнджином стали не разлей вода. Чанбин грустно провожал взглядом своего друга, который бежал рядом с высокой фигурой ослепительно красивого парня. Хёнджин тоже бросал друзей и постоянно терся с Минхо. На людях они не делали ничего предосудительного. Но все уже заметили, что эти двое сблизились. Крису это не нравилось. Он знал Хёнджина как сильного, способного альфу с мягким сердцем и обостренным чувством справедливости. Крис переживал, что дружба Минхо имеет под собой какую-то подоплеку. Да и не дружба это вовсе. Взгляд Минхо, неотрывно следящий за Хёнджином, куда бы тот не пошел, был полон тоски. И это совсем не походило на дружескую симпатию. Скорее на одержимость. Одного альфы другим. Крис почему-то решил, что Хёнджину не ясна природа чувств Минхо, и он общается с ним, не понимая или не замечая очевидного. Это всё заставляло Криса волноваться. Чонин, в свою очередь, не испытывал ни малейших эмоций по поводу сближения Хёнджина с Минхо. Альфа презирал безродного дворняжку, которым, по его мнению, был Ли. Хотя и считал его попытки сблизиться с сыном генерала в принципе обоснованными. Чонин мерил других своей меркой. Сам бы он поступил так же. Да, по сути, он так и поступал. Его отношения с Сынмином как раз таки базировались на крайней пользе последнего. Ким скинул огромную партию товара Чонину. Теперь под кроватью альфы, в их общей с Хёнджином и Крисом комнате был чемодан, набитый порошком и таблетками. За подобную находку при определенных обстоятельствах их могли бы расстрелять всех троих. И то, что друзья Чонина не имеют к этому отношения и вообще не в курсе происходящего, тут бы роли не сыграло. Но до тех пор, пока круговая порука дилера и покупателей замыкалась в весьма узкий круг зависимых друг от друга людей, волноваться было не о чем. Конечно, если не случится что-то непредсказуемое. То, что человек не может контролировать. Например, Её Величество Смерть… На последнем круге зарядил ледяной дождь со снегом. Кадеты заканчивали бегать и направлялись прямиком в корпуса общежития, чтобы обсохнуть и переодеться. Хёнджин схватил Минхо за руку и потянул за собой. Пока все бежали в сторону спасительного теплого помещения, альфа и омега нырнули под трибуны стадиона. Тут было сухо и прохладно. Дождь с бешеным грохотом падал снаружи, гулко отдаваясь от металла перекрытий. — Приходи ко мне сегодня? — Минхо толкнул омегу к стене. Прижал, забираясь горячими ладонями под промокшую одежду. — Мои соседи по комнате, по-твоему, дураки? Я в прошлый раз едва не спалился, вернувшись под утро. Хорошо, что Чонина не было, а Крис дрых без задних ног после двухдневной попойки с братом своего омеги. — Хёнджин рванул непромокаемую ветровку на груди Минхо. Обнажил альфе шею и набросился с мокрыми поцелуями. Минхо послушно подставлялся, откинув голову. Он прикрывал глаза и млел. Хёнджин бывал напорист, словно альфа. Но при этом так нежен и чист. Он не кусался, не оставлял следов и отметок. Лишь ласкал да обжигал дыханием, целуя горячо и сладко. — Тогда в увольнительную. — Минхо шептал, почти постанывая. — Не уезжай в город. Останься со мной. Хочу спать с тобой в одной постели. Обнимать тебя. Минхо обхватил омегу за шею, притянул. Нашел его губы. И весь мир, как обычно, померк для них обоих. Они целовались. Трогали друг друга. Жадно исследовали так, словно не выучили уже каждый изгиб и ложбинку. Хёнджин не мог не поехать домой. Отец всегда ждал сына с отчетом о жизни и учебе. О новых достижениях. Хван-старший полностью контролировал Хёнджина. Омеге не разрешалось уклоняться от принятых норм поведения, от расписания, от распорядка. — Хорошо, — Хёнджин лизнул верхнюю губу альфы. Ему нравилось, что она чуть пухлее нижней. Так капризно выступает и дерзко подрагивает, когда Минхо злится или нервничает. — Не поеду. Останусь с тобой. Я тоже хочу… В кровати… Всю ночь. Как будто мы… Хёнджин хотел сказать "любовники". Но осекся. Они любовники. И даже более того. Они влюбленные. Воздух был ледяным и влажным. За дребезжащими жестяными стенами трибун ветер завывал с ужасной силой. Будто хотел вырвать сидения, доски, перекрытия и добраться до спрятавшихся внутри людей. Дождь превращался в град. Его грохот снаружи оглушал. Само небо хлестало ледяными плетьми землю в безумной ярости ноябрьского исступления. Этот капризный месяц всегда похож на май. Редкие теплые проблески сухих солнечных дней сменяются истериками шальной непогоды. Хёнджину было жарко. Он мог раздеться полностью, но всё равно бы не ощутил холода. Его сердце совершенно оттаяло. И теперь пылало так же сильно, как сердце Минхо.***
— Ты не бегаешь вместе со всеми? — Чонин смотрел на Кима, подмечая цепким взглядом различные мелочи. Детали, которые раньше невольно ускользали от его взгляда. Сблизившись с Сынмином, альфа многое захотел у него перенять. И, в частности, эту неуловимую небрежность. Легкость, свойственную человеку богатому и властному. Не привыкшему марать рук. — Нет, — Сынмин дернул плечами и затянулся. Они были на последнем, техническом этаже главного здания. Немного пыльно, зато вдали от ненужных глаз. Ким, как обычно, курил у открытого настежь окна. Снаружи бушевал ливень с градом. Все уже давно ушли со стадиона. Чонин даже успел переодеться. Он поднялся сюда, потому что они ещё вчера вечером договорились встретиться. — Что с деньгами? — Сынмин выдыхал дым, лениво пуская колечки. — Нормально. У нас должников нет. Если будут, я решу этот вопрос. — Чонин подошел ближе. Альфы стояли у окна вдвоём. Чонин слегка привалился плечом к стене. Природа бесновалась. Ветер рвал провода и голые ветки деревьев. Зима совсем близко. Её жестокое дыхание ощущалось влажным колючим вихрем. Очень скоро его сменит метель. Из окна был отличный обзор на стадион и близлежащую территорию. Сынмин внимательно смотрел, как со стороны трибун к корпусам общежития бежали двое. Ему было бы наплевать, кто эти запоздавшие горе-кадеты, отстающие от основной массы. Однако одним из них был Хёнджин. Сын генерала весьма живо интересовал Сынмина. Препарат, который Ким для него доставал, был крайне редким и безумно дорогим. Но Хёнджин, не колеблясь, заплатил за него тройную цену. Парень так рвался его получать на постоянной основе, что не побрезговал применить силу и использовать шантаж. Но в следующем месяце вдруг внезапно даже не попросил у Сынмина ничего. Хотя тот уже заказал необходимые дозы. Это было странно. Ким очень хотел разобраться в причинах подобного поведения Хёнджина. Альфа много думал о том, чтобы иметь компромат на Хвана-младшего. С этой семьей шутки плохи. Однако, если поймать генеральского сына за жабры, можно неплохо нагреть на этом руки. И дело тут вовсе не в деньгах. Когда тебе обязан человек вроде Хёнджина, ты можешь многое себе позволить. А он может многое сделать для тебя. Такой человек пригодится в любом случае. Накинуть поводок на шею единственному отпрыску семьи Хван – редчайшая удача. Сынмин не упустил бы такой шанс ни за что на свете. — Ты хорошо знаешь своего друга? — Ким кивнул на бегущего через поле Хёнджина. Казалось, парню плевать на дождь и ветер. Он смеялся и подпрыгивал. Нарезал круги, уходя от погони. Они с Минхо носились и играли, словно щенки на лужайке. Альфа пытался его ухватить, но Хёнджин был очень ловок и выкручивался в последний момент. — Как сказать, — Чонин ухмыльнулся. — В последнее время вообще его не узнаю. Теперь он везде носится вот с этим вот. — Чонин презрительно фыркнул, глядя на Минхо. — Как они спелись? Загадка. — Они лежали вдвоём в лазарете после драки. — Сынмин рассуждал вслух. — Они там подружились? — Это ты так прозрачно намекаешь, не отсасывают ли они друг у друга после совместных дней в больничке? — Чонин вздохнул. — Не знаю. Но не удивлюсь, если так оно и есть. — Ого, — Сынмин поднял брови. — А вот с этого места поподробнее. — Хёнджин имеет привычку ходить полуголым по комнате. — Чонин закатил глаза. — Что вполне понятно. С таким телом и лицом я бы тоже светил мышцами везде, где только можно. Хёнджин парень непосредственный. Да и не сильно испорченный. По крайней мере, я так думал раньше. Пока не увидел его искусанного вдоль и поперек. Если такие следы ему оставил омега, то там явно что-то нестандартное. Хёнджин забыл стоп-слово? Или его сожрать пытались? Не знаю. Но как вариант, он может трахаться с альфой. Или с альфами. Может в принципе их предпочитать. В этом нет ничего особенного. — Конечно нет, малыш, — улыбнулся Сынмин. — Хёнджин одной рукой может сломать человеку шею. А в сексе позволяет себя мучить? Достаточно распространенное явление среди высшего командования. Знаешь, как много надо моральных сил, чтобы всё держать под контролем? Чем больше у человека власти и обязательств, тем вероятнее, что у него есть кто-то, натягивающий вожжи только для него. У мальчика комплекс силы. Трахаясь, он хочет быть ведомым. Вот мы и выяснили, кто сверху из этих двоих. Сынмин рассмеялся и выкинул бычок в окно. Чонин поймал себя на мысли, что раньше подобное его коробило. Альфа вообще не любил, когда мусорят. А сейчас ему было всё равно.***
Феликс закрылся в своей комнате, осторожно щелкнув замком. Чтобы Хан не слышал. Омега не хотел лишних вопросов по поводу того, почему он теперь постоянно закрывается. Их переписка с Крисом давно перешагнула все грани дозволенного. Теперь они созванивались вечерами и болтали перед сном. Переписки им уже не хватало. Омега хотел слышать голос альфы. А альфа млел даже от дыхания омеги в трубке. — Ты опять один? — Феликс упал на кровать и притянул к себе подушку. — Ага. Мои соседи по комнате в последнее время постоянно где-то шляются. Хёнджин с Минхо, а Чонин неизвестно где. У всех какие-то тайны и новые знакомые. — Крис прижимал телефон к уху плечом, пока складывал книги на столе. — Ммм, разве это плохо? — омега расплылся в улыбке. Жаль, что альфа не может этого видеть. Как малыш морщит веснушчатый носик и жмурится. Потягиваясь от удовольствия, словно котенок. — Зато я с тобой. Мы совсем одни. Что ты там делаешь? Голос омеги был таким сладким, что Крис едва не выронил телефон. Феликс редко заигрывал. Но когда делал это, то был слишком очевиден. Он томно растягивал слова и шумно дышал. — Убираюсь. — Крис гулко сглотнул. — Уже убрался. Альфа кинул книги на столе вместе с тряпкой, которой протирал пыль. Тут назревало кое-что горячее. Не до уборки сейчас. — Молодец, — Феликс перевернулся на спину и вздохнул. — Я скучаю по тебе. Крис судорожно вытер внезапно вспотевшие ладони о штаны. Омега был скромным парнем. Весьма сдержанным и милым. Но иногда у Ликса прорывалось странное бунтарское желание доказывать, что он не только маленький пушистик, но и имеет коготки. Прямо как в тот день, когда он первым поцеловал альфу. И буквально прыгнул на него. — Я тоже, Ликси, — тихо произнёс Крис. — У меня увольнительная через неделю. Я сразу приеду к тебе. Он прошел по комнате и сел на свою кровать. У альфы дрожали руки. Ему хотелось обнимать своего омегу. Говорить ему теплые слова, глядя в глаза. Но вместо этого Крис слушал дыхание парня на том конце и обнимал подушку. — Я не хочу в этот раз ходить по улицам, — голос Феликса стал отчего-то низким, бархатным. Крис впервые слышал эти глубокие нотки. Словно в милого сладкого мальчика вселился другой человек. — А чего ты хочешь? — Крис откинулся на спину. В полумраке вечерней комнаты он лежал один на своей постели, ощущая томление и жар. Феликс нравился ему очень сильно. Даже общение с омегой вызывало в душе целую бурю эмоций. — А ты сделаешь всё, что я хочу? — Феликс усмехнулся, и от этого в трубке был слышен рваный вздох. — Всё, — не задумываясь, ответил Крис. — Побудь со мной, — голос омеги снизился до мягкого шепота. Такого интимного и близкого, что это щекотало мозг. — Конечно, малыш. Я приду, куда ты скажешь, и буду с тобой сколько угодно. Мы будем делать всё, что захочешь. — Альфа тоже перешел на шепот. Его голос срывался. Ему было трудно говорить. — Если Хан позволит нам остаться в моей комнате, — протянул Феликс, — мы сделаем всё то, о чем говорили? — Всё? — Крис улыбнулся. — Детка, выходных не хватит. Даже если Хан позволит. — Я хочу, чтобы ты раздел меня. Чтобы целовал, как тебе нравится. И не сдерживал себя. — Омега намеренно растягивал слова, зная, что альфа, затаив дыхание, ловит каждый звук. — Боюсь, Хан нас выгонит из дома, — Крис прикрыл пылающие веки. Картины, одна горячее другой, сменялись в его голове. Его омега – взрывная смесь противоречий. Невинный и горячий. Слишком прекрасный, чтобы быть реальным. — Мы запремся, и нам никто не сможет помешать, — Феликс прыснул со смеху, представив, как Джисон попытается не допустить разврата в своем доме. — Ты сводишь меня с ума, котенок. Но как только ты попадешься мне, я отомщу тебе за всё, — глухо прошептал Крис. — Хорошо, — Феликс облизнулся и шумно вздохнул. — Только, пожалуйста, без лишнего милосердия. Крис тихо рассмеялся. — Милосердие не бывает лишним, детка. Ты ещё попросишь пощады. И я, естественно, тебе не откажу. Ты мой любимый мальчик. Я дам тебе все, что ты захочешь. Феликс прятал лицо в подушку, улыбаясь и краснея. Его сердце билось чаще, когда его альфа говорил такие слова. Крис сильный и мягкий. Влюбиться в него неимоверно легко.***
— Он не придёт. Ешь спокойно! — Чанбин не выдержал. Минхо сидел, как на иголках. Крутился на стуле, словно ребенок, не желающий есть кашу, которую заботливый отец пытался ему впихнуть. В обед в столовой было полно народу. Но Хёнджин почему-то не пришел. Альфа весь извелся, высматривая омегу. Но так его и не увидел. — Не придёт? Почему? — Минхо как по команде повернулся к другу. Чанбин меланхолично жевал и качал головой. Минхо совсем сошел с ума с этим парнем. Хёнджина нет - и всё. Кусок в горло не лезет. Поесть уже не может без него, или что? — Да в оружейной он. Хёнджин – дежурный. Я видел, он шел сменить своего дружка. — Чанбин чувствовал себя неуютно, когда Минхо прожигал его взглядом. — Криса? — нахмурился Минхо. — Не, другого. Красивый блондин. Молчун который. — Чанбин хмыкнул и принялся вновь есть свою лапшу со свининой. У альфы не было проблем с аппетитом. Война войной, а обед по расписанию. Это Минхо вечно отвлекался и тыкал палочками в еду. Чанбин ел, как настоящий солдат. Быстро, вкусно и бесшумно. Не чавкал, не болтал, не оставлял крошек. — Его зовут Чонин. — Минхо опустил глаза в тарелку. Кусок в горло действительно не лез. Альфе расхотелось есть. Он подумал о том, чтобы рвануть в оружейную. Кадеты дежурили на складе оружия, каждый в свою очередь. Первокурсники, видимо, только заступали на дежурства. Скоро привыкнут. Им придется, как и прочим, делать это постоянно. Обычно там было достаточно одного человека. Он обходил периметр, следил, чтобы никто самовольно не заходил на склад, и спустя пару часов сдавал свой пост следующему кадету. В оружейной редко кто-то появлялся. За год обучения Минхо провел там много дней и почти всегда был в одиночестве. Его никто не беспокоил. Альфа задумчиво улыбался, представляя, что его омега там совсем один. Скучает, наверное. Надо его проведать. Составить компанию. — Минхо! — Чанбин прервал сладкие фантазии друга. — Ешь давай. Всё остынет. Минхо кивнул и принялся опустошать тарелку. Под офигевшим взглядом Чанбина он быстренько всё съел и запил сладким чаем.***
Оружейный склад находился на цокольном этаже, уровнем ниже стрельбища. Тут хранилось много боеприпасов и оружия, которое так или иначе использовалось кадетами при обучении. Всё было убрано и надежно заперто под электронными замками с биометрией. Доступ был только у преподавателей и офицеров. Однако дежурство и охрана осуществлялись круглосуточно. Минхо спустился вниз и почти бежал по прохладному подвальному коридору. Его щеки пылали. Он летел, как на крыльях, желая лишь одного. Обнять своего омегу, вдохнуть его запах, ощутить тепло… За поворотом альфа со всей дури чуть не влетел в ничего не подозревающего Чонина. Тот спокойно шел наверх, сдав пост Хёнджину. Минхо едва не снес его. Хорошо, что Чонин отличался отменной реакцией. Мгновенно отшатнулся к стене. Минхо резко притормозил и замер на месте. — Что-то случилось? — Красивые лисьи глаза Чонина смотрели холодно и цепко. У этого парня был странный взгляд. Минхо мог поклясться, что Чонин видит его насквозь. И знает, зачем он бежит сюда так, будто за ним гонится сам дьявол. Но Минхо не видел в Чонине врага. Тот был другом его омеги. А друзьям альфа всегда доверял. — Нет, — быстро ответил Минхо. Он пытался отдышаться, нервно улыбаясь и протягивая руку для рукопожатия. — Извини меня. Я тебя не заметил. Мне просто нужно кое-что передать Хёнджину. Ничего особенного. Просто наши с ним дела. — Понятно. — Чонин улыбнулся, пожал альфе руку и, поправив китель, коротко кивнул. Он ушел, не сказав больше ни слова. А Минхо некоторое время стоял в коридоре, слушая его удаляющиеся шаги. Когда они стихли, альфа пошел в оружейную. Это досадное происшествие немного насторожило его. Минхо был готов всем рассказать о том, кто его омега. Он мог бы кричать об этом на весь мир. Но интересы Хёнджина для него стояли на первом месте. Тот не желал быть раскрытым. Опасался за себя и за Минхо. И альфа никогда не сделал бы ничего, что могло хоть как-то навредить его омеге. Хёнджин стоял, задрав голову, возле огромного шкафа с арбалетами. За бронированным стеклом на стене рядком висели разные виды этого метательного оружия. Боевые и спортивные. Услышав шаги, он подумал, что Чонин вернулся, что-то забыв, но, повернувшись, увидел Минхо. Альфа замер при входе в небольшой зал. На красивом лице омеги легко читались эмоции. Удивление. Радость. Восторг. Нежность. Желание. Прозрачные глаза Хёнджина подернулись сладкой дымкой похоти. Минхо уловил её в тот же миг. Увидел, ощутил, узнал. Хёнджин смотрел так только на него. Минхо давно это заметил. И это говорило ему больше, чем любые слова или заверения в верности. Никому этот омега не дарил подобных взглядов. Только своему альфе. — Тебе Чанбин сказал? — улыбнулся Хёнджин. — Я его видел мельком, когда шел сюда. — Да, — Минхо кивнул. Он подошел к Хёнджину и взял его ладонь в свою. Их пальцы сразу же переплелись. — Я скучал по тебе. Не мог не воспользоваться шансом. Коснуться тебя. Обнять… Хёнджин не дал ему договорить. Прильнул всем телом. Нашел его губы. Поцеловал легко и осторожно. — В этом заведении скоро не останется угла, в котором мы бы не согрешили, — смеялся в поцелуе Хёнджин. — По совокупности вины нас обоих можно уже без зазрения совести под трибунал. Минхо упивался сладостью омеги. Его податливой теплой мягкостью. Смехом. Желанием. Хёнджин горел, но его пламя было ровным. Альфа же взметал снопы мерцающих алых искр из своего костра, грозящего спалить всё вокруг. И их самих в том числе. — Так говоришь, будто мы в церкви или в монастыре, — Минхо, не сдерживаясь, целовал парня глубоко. Облизывая и играясь. — Не вижу никакого греха и тем более не чувствую вины. Ни грамма. Ты мой омега. Я люблю тебя. Хёнджин вздрогнул. Когда-нибудь Минхо всё равно сказал бы это. Ведь очевидное уже не спрячешь. Омега отстранился и посмотрел альфе в глаза. — Ты выбрал подвал оружейной для признания? Как не романтично. Но вполне в твоем духе. Минхо вздохнул. Прижался лбом ко лбу Хёнджина. Сердце альфы стучало гулко и рвано, отдаваясь болью в висках. — Я не способен выбирать и планировать, малыш. Такое невозможно долго держать в себе. Ты и без признаний знаешь об этом. Мне уже кажется, все об этом знают. Все видят мои чувства. — Наши, — Хёнджин коснулся горячей ладонью щеки альфы. — Наши чувства, Минхо. Они и вправду отлично всем видны. Хёнджин говорил так спокойно. Будто они не ходят по краю, и всё, что с ними происходит, не грозит им сломанными жизнями, а то и вовсе смертельным исходом. Где-то позади осталась последняя черта. Все предупредительные сигналы давно горели красным. Сирены надрывались, оповещая об опасности. Но им обоим уже было всё равно. Они целовались, стискивая друг друга в объятиях. Не в силах разделиться, отпустить, разорвать замкнутый круг энергии. Упиваясь и наслаждаясь. Ничего не замечая вокруг. За стеной, отделявшей зал для метательного оружия от остальных помещений, тихо стоял Чонин, слушая чужие разговоры и сладкие вздохи. Он не видел Минхо и Хёнджина. Но прекрасно слышал, чем они были заняты. Шорох одежды, мокрые звуки поцелуев, рваное дыхание, стоны и тихий смех влюбленных. Всё это абсолютно не трогало альфу. Не заинтересовало его. Чонин давно понял, что эти двое спят друг с другом. Тут и дурак бы догадался. А Ян Чонин дураком не был. Осторожно, чтобы его никто не услышал, альфа крадучись пошел на выход. После встречи с Минхо в коридоре он вернулся сюда специально в надежде услышать или увидеть что-то важное. И он услышал. Минхо назвал Хёнджина своим омегой. И это было для Чонина равносильно молнии, сверкнувшей в ночном небе. Осветившей непроглядную тьму, и сделавшей понятным очень многое. Единственный сын генерала армии Севера – омега? Если это правда, Чонин боялся себе представить, сколько стоит подобная информация. Но главное, возможно ли измерить её ценность деньгами? Не будет ли это внезапное знание стоить ему жизни? Чонин не был дураком. Это чистая правда. Он был умен и внимателен. Поэтому всё, что он узнал, альфа решил придержать до поры. Владеющий информацией владеет миром. Дайте мне рычаг, и я переверну землю. Рычаг есть. Время для переворота будет выбрано отдельно…***
Вечер четверга был дождливым. Ливень постепенно превращался в град и снег. А к ночи и вовсе разыгралась буря. В общежитиях все давно готовились ко сну. Крис, уткнувшись в телефон, без остановки строчил своему омеге. Увольнительная в субботу. Им осталось пережить пятницу, и они встретятся. Сил ждать почти не было. Терпение лопалось. Мозг кипел, а ладони потели. Феликс разошелся и слал своему альфе фотки. Не очень откровенные. На них омега просто валялся в постели, сонный и сладкий. В вытянутой майке и с растрепанными волосами. Но Криса и от этого разрывало на клочки. Он в красках описывал, что сделает с Ликсом, оказавшись рядом. Омега только подначивал и слал в ответ короткие видео того, как он кусает губы, призывно глядя в камеру. У этих двоих всё было прекрасно. Их поезд шел по расписанию на всех парах прямо в пункт назначения. Остановок не требовалось. Хёнджин убирался в комнате. Они мыли полы и протирали пыль по очереди. И сегодня была очередь омеги. Парень всегда убирался тщательно. Залезал в каждый угол. Даже мыл батареи. И в этот раз Хёнджин отдраил всё идеально. Когда он мыл полы под кроватью Чонина, то нашел там странный большой чемодан, которого раньше там не было. Хёнджин знал, с чем приехал в общежитие альфа. Все вещи Чонина были сложены на его полках в шкафу. Его личный стол был также на виду, и всё, что на нем лежало, и Крис и Хёнджин давно уже видели. А вот этот чемодан появился тут явно недавно. Откуда он и что в нем, Хёнджин не знал. Самого Чонина не было. В последнее время альфа часто пропадал вечерами. А иногда и ночью. О своих делах Чонин говорил уклончиво. Предпочитал уходить от темы. Видя это, друзья не настаивали. Крис был занят своим романом, с головой ныряя в телефон. Без конца посылая сердечки Феликсу. Хёнджин же стал спокойнее после отмены гормонов. Его обычная напряженная подозрительность давно оставила омегу. Ощущая близость, безусловную защиту и покровительство своего альфы, омеги становятся стабильнее и не переживают по пустякам. Шутки насчет надежного плеча по факту не были шутками. Хёнджин знал, на кого опереться, и зря не нервничал. Он протер тряпочкой чемодан Чонина и задвинул его на место, под кровать альфы, предварительно вымыв там полы. Удовлетворенный чистотой в общей комнате, Хёнджин, как ни в чем не бывало, пошел наводить порядок в уборной и душевой. Очень скоро оттуда донеся сильный запах чистящего средства.***
Грохот дождя с градом здесь, на техническом этаже, под самой крышей, был оглушительным. Сынмин, по своему обыкновению, распахнул окно. Альфа курил, слушая неистовое завывание стихии. — У меня проблемы. Я сейчас не могу. Но всё верну. На этот счет можешь не волноваться. — Сонг Юн Джи, тот самый парень, которого Чонин застал с Кимом в туалете спортзала в тот день, когда ещё не был близок с Сынмином, стоял, сунув руки в карманы. На этот раз он не ползал у альфы в ногах, не скулил и не умолял. Он был вкинутый, и ему было море по колено. Правда, денег, чтобы расплатиться за свой кайф, Юн Джи снова не имел. Парень жил не по средствам. И окончательно зарвался. Его пора было либо ставить на место, либо списывать в утиль. Ким размышлял. Сонг – сын известного ученого. С ним нельзя обойтись, как со старой ненужной ветошью. Вот ведь незадача. Приходится считаться со всяким дерьмом, даже будучи практически всесильным и неприкасаемым. Ким с удовольствием отправил бы этого надоедливого нытика к праотцам, если бы не боялся проблем и последствий. Лишний геморрой ему был абсолютно не нужен. — Ты и так уже должен. Давно и много. Плати и ищи себе другого дилера. — Холодный голос Чонина звучал безучастно. Ким невольно улыбнулся. Ему нравилась речь Чонина. Чонин нравился ему сам по себе. Зеркальная тень собственного я так импонировала Сынмину, что сдержать улыбку он не мог. — Я не с тобой говорю, — рявкнул Сонг. — Нищий ублюдок. — Альфа презрительно сплюнул, глядя Чонину в глаза. — Не смей заговаривать со мной. Ты никто. Псина на побегушках. Юн Джи рассмеялся. Он мог пресмыкаться перед тем, кто стоит выше. Но стоящих ниже альфа с легкостью втаптывал в грязь без малейших угрызений совести. — Зря ты так, Юн Джи, — Сынмин развернулся. — Чонина лучше не злить. Будь вежливым, детка. Извинись. Теплые карие глаза Кима смеялись. Его милое лицо не выражало ничего, кроме своего обычного дружелюбия. Эта маска приятного парня приклеилась к нему и сидела плотно. Сынмин бросил взгляд на Чонина, и тот мгновенно его понял. Ким был зол. А точнее, в ярости. На самой глубине его души, куда не проникал ни единый луч света, горел азарт. Холодное пламя жестокости и безразличия. Чонин узнал бы малейшие его отблески. Поскольку сам горел таким же. — Перед кем? — Сонг презрительно фыркнул. — Я не собираюсь извиняться. Ни перед ним. Ни перед тобой. Вы оба – грязные торговцы наркотой. Вас обоих взять за жопы ничего не стоит. Хотите, чтобы я нашел другого дилера? Да ради бога. Буду доставать товар в увольнительную. Только тогда уж не обессудьте, если за вами придут в один прекрасный день. Я знаю всех, кого вы снабжаете здесь. Одно моё слово… — От лишней болтовни умирают, детка, — Чонин прервал его, видя, что Ким уже закипает. Тот мог броситься на Юн Джи и всё испортить. Чонин же до последнего хотел выйти сухим из воды. Альфа был не склонен к рефлексии и вспышкам бешенства. Он думал, прежде чем что-либо делать. — Так что самое время завалить ебало… — Вот ты и помалкивай, мальчик! — Сонг метнул на Чонина злобный взгляд. — Не лезь, куда тебя не просят. Ни ты, ни твой хозяин, — альфа кивнул на Сынмина. — Ничего мне не сделаете. А вот я вас сдам за будь здоров. И мы посмотрим, кому из нас следовало бы следить за базаром. В темном пустом чердачном помещении повисло молчание. В распахнутое окно дышал дождливый ветер. Мокрые снежинки врывались, брошенные горстями, и сразу же превращались в капли воды. Их было так много, что, сливаясь вместе, они напоминали брызги моря. Как будто оно было совсем рядом. Прямо тут, за окном. Не хватало лишь его соленой горечи. — Тебе никогда не казалось это жутко несправедливым, Чонин? — Ким сделал последнюю затяжку, после чего выбросил сигарету в окно. Он расстегнул ремень на брюках и вытащил его из шлевок. — Что кто-то тупее, уродливее, да и в принципе, во всём хуже тебя может себе позволить вот так пиздеть просто потому, что у него есть деньги? Ну, или его папаша какая-то шишка? Сынмин прихватил ремень двумя руками, чтобы сделать из него удавку. Дело дрянь. Чонин это видел. Юн Джи слишком много знает и прямо сейчас наговорил на свою преждевременную кончину. — Такова жизнь. Нет. Мне никогда это несправедливым не казалось. Потому что справедливости не существует. — Чонин спокойно встал напротив Кима. Они вдвоём отрезали Сонгу путь к выходу. Его у альфы теперь уже не было. Юн Джи хоть и был нанюханный до отказа, но всё равно просёк, что это двое задумали. Однако он ошибочно решил, что это лишь попытки запугать. То, что Ким пойдёт на реальное убийство в стенах академии, Сонг не мог предположить. Здесь даже у стен есть уши. Ничего не останется сокрытым. Их вычислят. Стоит ли шкура такого ничтожества, как Сонг Юн Джи, расстрельного трибунала? Естественно, нет. Юн Джи открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Ким кинулся на него. Бесшумно и мгновенно. Как большое дикое животное, он прыгнул альфе на спину и накинул ему на шею ремень. Юн Джи отчаянно забился в попытке выкрутиться, но Чонин резко подбил ему ноги. Бил четко в коленную чашечку. Ногами. Больно. И одну, похоже, даже повредил. Юн Джи едва не потерял сознание от боли. Не смог удержаться на ногах и упал на колени. Сынмин скрутил на шее несчастного Сонга свой мягкий кожаный ремень. И придушил его почти до потери сознания. Ким поднял глаза. Они с Чонином стояли вплотную. Лицом к лицу. Внизу между ними бессильно барахтался в удавке Юн Джи. — А вот меня всегда коробило, когда тупая назойливая скотина имеет всё, а кто-то умный и хитрый должен пресмыкаться. Ты слишком хорош, чтобы выслушивать грязь от тех, кто не стоит твоего мизинца. Почему бы тебе не оценить себя по достоинству, малыш? — Глаза Сынмина пылали. Он жадно разглядывал красивое лицо альфы прямо перед собой и улыбался. Чонин искренне улыбнулся ему в ответ. Улыбкой мягкой и теплой, словно ясный весенний день в капризном месяце мае, когда цветут каштаны. — Мне не нужно ничего никому доказывать. А уж самому себе и подавно. — Чонин резко вырвал ремень из рук Кима. Задыхающийся Сонг сполз на пол и растянулся у ног Сынмина, хватаясь за горло. — Я знаю, кто я. Чонин с размаху ударил Юн Джи ногой в живот. Затем ещё раз и ещё. Он бил его до тех пор, пока несчастный не начал блевать кровью на пол. Чонин забил бы его до смерти. Но это не входило в его планы. Скинув китель, альфа наклонился, схватил Сонга за шкирку и поднял легко, словно тряпичную куклу. Юн Джи почти потерял сознание. Он не оказывал сопротивления, когда Чонин тащил его к окну. И не смог ничего сделать, когда альфа положил его животом на подоконник и подхватил за ноги. Чонин не провозился и пары минут. Без лишних сантиментов он выпихнул Юн Джи в окно, скинув уже почти бездыханный труп альфы с седьмого этажа. Это случилось так быстро, что Сынмин даже удивился, как сразу стало тихо и спокойно. Лишь погода, как и прежде, бушевала за окном. Сынмин подошел к Чонину, застывшему у окна, распахнутого в непогоду. Ноябрьская буря смоет кровь, которой они отныне повязаны как братья. Ким достал сигарету и протянул Чонину. Тот не курил. Но теперь уже, наверное, мог начать. Сынмин щелкнул зажигалкой, придвинулся ближе, чтобы уберечь от порывистого ветра трепещущее пламя. Чонин затянулся в первый раз в своей жизни. Смоляной крепкий дым обжег горло, и альфа закашлялся почти до слез. Ким похлопал его по спине. Рассмеялся искренне и чисто. — Да, малыш. Это редкостное дерьмо. — Достав другую сигарету, Ким прикурил и себе.