***
Буря бушевала всю ночь. Крис уснул, сжимая телефон в руке. Альфа обнимал подушку, свернувшись в позе эмбриона. Хёнджин встал среди ночи и накрыл друга одеялом. В комнате было холодно. Стёкла дребезжали от ветра. Голые ветки деревьев противно скрежетали снаружи, словно пытаясь прорваться в теплый защищенный дом. Кровать Чонина была пуста. Мысль о том, что альфа мог бы где-то сейчас бродить по улице, показалась Хёнджину бредом. Его друг, скорее всего, в общежитии. Но с кем и чем занимается? Омега долго не мог уснуть. Бродил по комнате от постели до уборной. Осторожно, стараясь не разбудить Криса. Ближе к утру непогода стихла. Хёнджин выглянул в окно и увидел, как в серой предрассветной тишине кружится первый снег. Зима, бесшумно ступая мягкими лапами, пришла на Север. Пока все спали, белоснежная тонкая вуаль укутывала землю. К рассвету всё вокруг станет белым, словно полотно. Хёнджин лег в постель, зарылся в одеяло и прикрыл глаза. Омега спал чутко. Сквозь сон он слышал, как тихо скрипнула входная дверь и вернулся Чонин. Хёнджин уловил резкий металический запах крови. Но подумал, что ему это просто приснилось… Утром на построении все уже шептались о том, что случилось ночью. Слухи и новости в академии распространялись со скоростью лесного пожара. До официальных объявлений каждый успел узнать практически всё. — В смысле, увольнительной не будет? — Возмущенный глас Чанбина выражал всеобщее мнение. Альфа крутил головой, оглядывая лица сослуживцев. — Комиссариат выслал группу следователей. Академию закрывают до установления причин произошедшего. Никто никуда не выйдет, пока не закончится расследование. — Минхо хмуро смотрел в сторону подразделения первокурсников. Хёнджин стоял в первом ряду и бросал тревожные взгляды на альфу. Они с Минхо ещё не разговаривали. Но переглядывались, без слов понимая друг друга. — Пиздец, — вздохнул Чанбин. Альфа уже навострил лыжи в город, и с нетерпением ждал выходных. Однако его планам не суждено было сбыться. Ранним утром в пятницу, в районе пяти часов при обходе периметра дежурной охраной был обнаружен труп Сонг Юн Джи. Место преступления было сразу же оцеплено. Командование узнало обо всём в течение получаса. Военный Комиссариат Пхеньяна уведомили сразу же. — Молись, чтобы не ввели запрет на собрания. И комендантский час заодно. — Минхо скрипел зубами. Ситуация была серьезной. Меры могли быть введены самые жесткие. — А то будешь в туалет отпрашиваться и передвигаться перебежками. — Думаешь, могут? — Чанбин побледнел. — Да, — Минхо кивнул. — Надо собраться сегодня. Нужно выяснить, что произошло. Следователи пусть делают свою работу. А мы – свою. Я лично хочу знать все обстоятельства смерти Сонга. Я знал его и имею кое-какие подозрения. Мне необходимо их подтвердить либо опровергнуть. Минхо смотрел, не отрываясь, на своего омегу. Хёнджин был далеко. Бледный и напряженный, он стоял в строю среди первокурсников. Парень хмурился. Его губы были плотно сжаты. Минхо с трудом пытался собраться с мыслями. Даже в такой нервный день, когда надо было быть собранным и мыслить ясно, альфа не мог думать ни о чем другом, кроме того, как прекрасны глаза его омеги. Цвета зимнего неба.***
— Крис? Ты о чем задумался? — Хёнджин положил ладонь на плечо альфы. После построения все разошлись. Кадетам сообщили, что в академии вводится особое положение и комендантский час. Никому не разрешается покидать свои комнаты после отбоя. Нарушителям грозит уголовная ответственность. Увольнительные отменялись до конца расследования. Собрания не запрещались в связи с тем, что коллективные мероприятия не были упразднены на время работы следователей. — Да так. Ни о чем. — Крис вымучено улыбнулся. Сердце альфы предательски ныло. Запрет увольнительных ударил его по больному и четко в цель. Ещё вчера он грезил о ласках Феликса, а сегодня уже рухнул с высоты своих мечтаний на жесткую землю реальности. Как теперь сообщить омеге о том, что они не смогут встретиться, альфа не знал. — Хёнджин! — раздался звучный голос Чанбина, заглушая гомон толпы. Кадеты шли в главный корпус на занятия. Альфа продирался сквозь строй прямиком к омеге. — Хёнджин! Подожди! Омега обернулся. Чанбин, запыхавшись, поравнялся с ним и встал в строй плечом к плечу. — Что случилось? — Хёнджин окинул взглядом толпу. Чанбин всегда ходил с Минхо. Но сейчас почему-то был один. — Приходи после занятий в наш корпус. Знаешь, где гостиная третьего курса? — Чанбин посмотрел парню в глаза. — Знаю. — Хёнджин кивнул. Чанбин невольно зависал от внешности парня. Был бы Хёнджин омегой… Альфа тряхнул головой, отгоняя сладкий морок. — Мы там собираемся. Минхо велел тебя позвать, как представителя первокурсников. — произнёс Чанбин. — Так что явка обязательна. — Да. Я приду. — Хёнджин улыбнулся. — Мы придем, — высунулся из-за его плеча Крис. Чонин шел чуть поодаль. Внимательно слушая разговор парней. Что-то намечалось. В любом случае необходимо быть в курсе. — Приходите, — кивнул Чанбин. — Только без лишнего шума.***
В гостиной корпуса третьекурсников было душно. Народу набилось столько, что яблоку было негде упасть. Командиры отрядов всех трех курсов собрались. А также все, кто имел хоть какой-то авторитет среди учащихся. У окна Чонин заметил облокотившегося на подоконник Кима. Сынмин на мгновение поймал взгляд Чонина, и они поняли друг друга без слов. Мало кто знал о том, что альфы сблизились и общаются теперь весьма тесно. В отличие от Минхо и Хёнджина, Ким с Чонином не бегали вдвоём на виду у всех, никак не выдавая свои общие дела. И сейчас вели себя отстраненно. Как обычно на публике. Хёнджин протиснулся поближе к Минхо. Чонин старался от него не отставать. Он твердо решил держаться поближе к сыну генерала. — Я говорил с альфой из секретариата высшего командования. — Минхо заговорил, и все сразу замолчали. — Юн Джи выпал из окна. Точнее, его выкинули. Это убийство. Поэтому нас всех, скорее всего, будут проверять и допрашивать. Кто-нибудь знает, был ли Сонг замешан в каких-либо спорах, распрях? Был ли должен кому-то денег? — Семья Сонга всем известна. Его отец очень богат, — усмехнулся Чанбин. — Кому он мог быть должен? У него денег полные карманы. — Может, мотивы убийства были личными? — Хёнджин приблизился к столу, у которого кружком стояли альфы, и встал по правую руку от Минхо. Тот поднял на парня взгляд и покачал головой. — Например? Не поделил омегу с кем-нибудь? — Личные мотивы - не всегда любовь. — Хёнджин повёл плечами. — Иногда это ненависть. Неприязнь. — Юн Джи всеобщим любимчиком не был. Что правда, то правда, — вставил свои пять копеек Чанбин. — Но чтоб кому-то насолить аж до убийства... — В его крови обнаружен кокаин. — Взгляд пронзительных черных глаз Минхо остановился на Киме. Тот стоял, сунув руки в карманы. Спокойно и даже расслабленно. Сынмин выдержал взгляд альфы без малейшего напряга. Ни один мускул на его милом лице не дрогнул. Чонин, наблюдая это, с трудом сдержал улыбку. Кима им не взять. Это беспонтовая хуйня. Кишка тонка прижать его. Даже нет смысла пытаться. — Он был наркоманом? — Чанбин нахмурился. — Минхо, почему ты молчал раньше? Может, Сонг вообще сам из окна вывалился? Под кайфом и не такое сделаешь. — Всё может быть, Бинни, — ухмыльнулся Минхо. — Однако причина его смерти – разрыв печени. У меня свой человек в лаборатории. Он помогал при осмотре тела и вскрытии. Сонг сейчас в морге, заштопанный и тщательно отмытый. Но то, в каком виде он поступил туда, однозначно говорит о том, что его избили до смерти и выкинули в окно. Там и разрывы пищевода и селезенки. Он блевал кровью и был уже не жилец, когда его отправили в полет с седьмого этажа… — С седьмого? — Хёнджин прервал альфу. — Откуда ты всё это знаешь? Седьмой этаж технический. Что Сонг забыл на чердаке? Это точная информация? Минхо вздохнул. — Да, Хёнджин. Без обид. Свои источники раскрывать не могу. Пока. Дело в том, что я не всем присутствующим доверяю. И многие вещи просто не могу сказать вслух. После этих слов наступила звенящая тишина. Среди собравшихся были лишь два человека, спокойно воспринявшие эти слова. Игра началась. Минхо много знает и очень быстро подобрался к самой сути. Однако ему не известно, что его противник играет в четыре руки. Чонин откинул челку со лба и метнул взгляд на Сынмина. Теплые глаза Кима сияли из-под опущенных ресниц. Ангельское терпение. Чонин невольно восхитился самообладанием и превосходной игрой альфы. Тот не выдал себя ни единым движением, ни малейшим намеком. — Что это значит? — Первым не выдержал Чанбин. — Ты подозреваешь кого-то? Говори сразу! Мы должны знать. — Я подозреваю и практически уверен. Однако голословные обвинения могут мне слишком дорого обойтись. — Минхо смотрел в упор на Кима. Сынмин поднял глаза. Его чистому, открытому лицу невинного ребенка поверил бы и Станиславский. Но Минхо знал, кто распространяет наркотики в академии и чьим возможным клиентом был Сонг. Все ниточки так или иначе вели к Киму. Осталось только это доказать. А вот с этим были явные проблемы. Минхо, как и многие, знал, что у Кима всегда есть доза. Купить порошок мог любой. Осталось вскрыть эту клоаку и не испачкаться в дерьме. Трудно? Безусловно. Но необходимо. — Чтобы не обвинять голословно, — певучий сладкий голос Кима заставил всех посмотреть на него, — предъяви доказательства. В черных пламенных глазах Минхо на миг мелькнула тень сомнения. Это вызов. Ким не боится. Либо это игра, либо он знает, что у Минхо на него ничего нет. Отступать поздно. Минхо уже ступил на эту скользкую дорожку. Пройти по ней придется. — Он был твоим клиентом? — резко спросил Минхо. — Если скажешь честно… — Чистосердечное облегчит мою участь? — Ким рассмеялся так, что в гостиной зазвенели стекла. — Я не понимаю, о чем ты, Минхо, — глядя прямо альфе в глаза, не морщась, лгал Сынмин. — Может скажешь, что конкретно ты имеешь в виду? Чтобы и я, и все присутствующие поняли тебя. Без намеков. — Я знаю, что наркота в академии – твоих рук дело. Найти твоих покупателей невозможно. Вы повязаны. Они не признаются, даже если я буду их пытать. Сонг был одним из них. И теперь лежит переломанным мешком с костями на столе патологоанатома. Где ты был этой ночью и что делал? — Голос Минхо звенел. То, с какой уверенностью альфа обвинял Кима, заставило всех поверить в правоту его слов. Теперь каждый смотрел на Сынмина с подозрением. Сомневаться в словах Минхо никто даже не думал. — Ого. Вот это действительно без намеков. — Ким развернулся к альфе всем корпусом. Стоял спокойно, расслабив плечи и слегка откинув голову назад. Никто, кроме Чонина, не понимал теплых отблесков в карих глазах альфы. Ким не производил впечатление человека, способного на убийство. Но он был таковым. И Чонин ясно увидел, кто станет его следующей жертвой. Минхо перешел дорогу не тому человеку. И Чонину было вовсе не жаль глупого нищего бродяжку, возомнившего себя кем-то, кроме грязи под ногами сильных мира сего. — Я спал в своей постели достаточно крепко, чтобы не слышать воплей убиенного. И, кажется, он валялся не под моим окном. Ким усмехнулся. Но на Минхо это совершенно не повлияло. Он не верил ни единому слову. Глупо было ожидать, что Сынмин сознается. Он всегда смотрел на всех с презрением, считая себя выше остальных. — Минхо! Ты сейчас хочешь сказать, что Сынмин грохнул Сонга? Какого хрена? — наконец-то допетрил Чанбин. — Да. Я считаю, он как минимум причастен, — кивнул Минхо. Хёнджин, стоявший тут же, закусил губу. Ким неприкасаем. Но если это правда, ничто не спасет его от трибунала. — Кто может подтвердить твои слова? — Хёнджин взглянул на Кима. — Ты ведь живешь один, так же как и Минхо? Ким пожал плечами. — Ну да. Тут такие привилегии, малыш. Ты тоже мог бы выбить себе отдельную комнату. Если бы не был таким дураком. Ты достаточно силён, чтобы нагнуть любого. Твои игры в справедливость для всех – такая редкостная чушь. Воняет социалистическим смрадом всеобщего лживого равенства. Которого не существует. — Если без философии, то подтвердить или опровергнуть твои слова о том, что ночью ты спал в своей постели, невозможно? — как ни в чем не бывало ответил Хёнджин. Омега и глазом не моргнул. Слова Кима, казалось, совсем не задели его. — Невозможно, малыш, — притворно вздохнул Ким. — Только моё слово против слов Минхо. — Остается обыск, — холодно прервал его Хёнджин. Чонин затаил дыхание. Никто бы не решился на такую наглость. Но Хёнджин не из пугливых. Хваны – род Дракона. Похоже, и омеги у них отмороженные. Чонин сдерживал усмешку изо всех сил. Как Ким умудряется держать себя в руках при таком давлении? Чонин ощущал электричество в воздухе и озоновый аромат грозы. — Будешь обыскивать меня лично? — Сынмин поднял руки, словно сдаваясь. Демонстрируя полное подчинение. — Приступай. Минхо хотел было схватить Хёнджина за руку. Удержать от подобных действий. Альфа ясно видел, что Ким не боится. Что ему наплевать. Что-то не сходилось. И Минхо это понял. Но было поздно. — Не тебя, — отрезал Хёнджин. — Твою комнату. И немедленно. При свидетелях. Улыбка сползла с лица Сынмина. А Чонин готов был поклясться, что и напротив имени генеральского сына теперь тоже стоит смертельная галочка.***
Минхо шел по коридору позади Сынмина и думал только об одном. Чем обернется эта затея с публичным шмоном? Они выдвинули Киму серьезные обвинения. А теперь шли за ним в его комнату, чтобы там найти доказательства торговли наркотиками в стенах военного учебного заведения. В случае, если факты подобного всплывут, Минхо боялся даже подумать, что может случиться. Убийство. Наркотики. Чего ещё им не хватает для картины полномасштабного скандала, который камня на камне не оставит от репутации элитной академии Ким Ир Сена? Подпольного борделя с омегами? Торговли людьми или органами? В том, что Ким имеет отношение к смерти Сонга, Минхо не сомневался. Но кроме подозрений у них против Сынмина не было, по сути, ничего. Нужно было сперва найти свидетелей или хоть какие-то зацепки, прежде чем рваться в бой против заведомо сильного противника. Минхо поспешил. А Хёнджин, слепо доверяя своему альфе, пошел ва-банк, не задумываясь ни секунды. Так опрометчиво. Так безоглядно. Поистине, как влюбленный. Альфа метнул горящий взгляд на омегу. Он хотел бы обнять Хёнджина и прошептать ему, как много это для него значит. Такое доверие. Такая слепота… — Проходите. — Ким вежливо улыбнулся, распахнув дверь в свою комнату. — Не стесняйтесь. Ходить толпой они не рискнули. Поэтому обыск доверили Минхо и Чанбину. А свидетелями были Хёнджин и Чонин. Крис остался в гостиной третьекурсников вместе с остальными. Ожидать результатов. Чонин впервые был в комнате Кима. Обычно они общались на нейтральной территории. Их сближение вообще было довольно странным. Они будто кружили на орбите друг друга, притягиваясь, но не сталкиваясь. Они уже имели совместный секс и убийство. Но при этом были далеки и отстранены друг от друга. Разделенные бронированным стеклом реальности, в которой они – люди из разных миров. Чонин – никто. А Сынмин – близкий родственник главы государства. Чонин мялся, осматривая помещение. Ким жил скромно. Но дьявол, как водится, крылся в деталях. Письменные принадлежности на столе были из натурального малахита. В отдельных стеклянных тубах хранились ручки с золотым пером. Писчая бумага, которую использовал Ким, была импортной. На Севере подобной не производили. — Стойте у двери, — голос Минхо вырвал Чонина из раздумий. Хёнджин кивнул. Они с Чонином встали по обе стороны входной двери, перекрывая Сынмину пути отхода. Тот лишь усмехнулся. Прошел к окну и распахнул его настежь под удивленными взглядами парней. — Я обычно не курю в своей комнате, — Ким чиркнул зажигалкой. Привычный теплый табачный дым коснулся ноздрей. Чонин не удержался и втянул носом воздух. Сынмин улыбнулся лишь им двоим понятной сдержанной улыбкой. Понимающей. Извиняющейся. — Но сейчас особый случай. Не так ли? Сынмин сел на подоконник. Отвернулся и так курил в окно, пока в его комнате Минхо с Чанбином переворачивали всё вверх дном. Обыск затянулся. Альфы перерыли всё. Залезли даже под плинтуса. Осталось только оторвать полы в помещении. Но ничего не нашли. Даже грамма. Даже следов. Ким давно не хранил и не носил с собой товар. В этой комнате из них пятерых наркотики были только у одного человека. Этот человек стоял у дверей вместе с Хёнджином и как мог сдерживал смех, наблюдая за тем, как альфы ищут вчерашний день. Чонин никогда так сильно не хотел смеяться, но при этом не мог себе позволить даже тени ухмылки. Если бы его спросили, какое самое сильное пронзительное чувство ты испытал в своей жизни, альфа не задумываясь бы ответил, что ничто так не щекочет нервы, как быть засланным волком в овечей шкуре. Пройти по краю, не будучи узнанным. Стоять, имея полные карманы кокаина и чемодан товара под кроватью в собственной комнате, и при этом не вызвать даже малейших подозрений. Это прекрасное чувство. Как будто ты всех наебал. Как будто нагнул всех прямо сейчас, онлайн, в прямом эфире. Люди думают, будто знают. Но им невдомек. Как тяжело не ржать над убогими. Как трудно не выказывать презрения тупым и недалеким. Оооо. Это целое искусство. Спускаться на их уровень и вести себя, будто так и надо. Закатное солнце заглянуло в окно. Позолотило кружащиеся в воздухе пылинки. В комнате был жуткий бардак. Сынмин повернулся. Его красивые глаза, полные янтарной, смоляной, тягучей ярости, смотрели бесстрастно. — Уже поздно. Надеюсь, вы потрудитесь всё здесь привести в порядок? И вернуть, как было? — Стальной голос альфы не предвещал ничего хорошего. Сынмин затаил обиду, и так просто этот позорный инцидент не сойдёт с рук тем, кто замахнулся на того, кто им не по зубам. Чанбин стоял, тяжело дыша. Минхо был бледен. А прозрачные глаза Хёнджина пылали. Омега хотел броситься на Кима и выбить из него признание. Но это было невозможно. Они и так закопали сами себя. И чем обернется их демарш против Кима, никто не знал. Война объявлена. Но их атака захлебнулась. Следующий ход за Кимом. И он не будет столь поспешен, а всё просчитает. Это явственно читалось на его милом спокойном лице. В его холодном взгляде. Так смотрят на вас безучастные боги смерти, умирающие от скуки в нашем пустом, неинтересном мирке…***
— Заебись! — резюмировал Чанбин. — Даже если он лично выпихнул Сонга в окно, нам никто теперь не поверит. Обвинить при всех и не ответить за свои слова! — Альфа закрыл лицо руками. Такого позора Чанбин ещё не переживал. — Он знал, что за ним придут? Успел принять меры? — Хёнджин рассуждал более здраво. И не впадал в истерику. Однако был изумлен не меньше остальных. Они остались в гостиной третьего курса впятером, после того, как все разошлись несолоно хлебавши. Кадеты не любили Кима. Но линчевать его было не за что. Поэтому, повозмущавшись, все в конце концов разошлись. Крис, Чонин, Хёнджин и Минхо с Чанбином сидели ещё долго, обсуждая произошедшее. — Не думаю, что за ночь он успел всё предугадать и замести следы. — Минхо откинулся на спинку стула. Пальцы альфы нервно выстукивали по поверхности стола. — Он сразу показался мне слишком спокойным. — Может, это всё-таки ошибка? — подал голос Крис. — Без сомнения, — криво усмехнулся Минхо. — Это моя ошибка. Я вышел с открытым забралом и без оружия. Как идиот. Ким хранит товар в другом месте. И, скорее всего, имеет подельника. — Как думаешь, кто это может быть? — Чонин не смог отказать себе в этом вопросе. У него сосало под ложечкой. Так сладко тянуло внутри, что это напоминало возбуждение от секса. На эту адреналиновую иглу так легко подсесть. Играть и заиграться. Но каков соблазн… — Не знаю, — честно ответил Минхо. Альфа кусал губы. Раздумывал. Крутил мысли в голове. — Ким ни с кем не светился. Но должен быть кто-то в этой истории, кто прячется в тени. Нужно следить за Сынмином. Он может выдать себя. Его действия сейчас совершенно точно будут направлены на непосредственный вред всем нам. Придется быть предельно осторожными. Минхо поднял глаза на Хёнджина. Парень смотрел в ответ взглядом, полным тоски. Если бы они были сейчас одни, омега сел бы к альфе на колени, обвил руками его шею. И прижался бы лбом ко лбу, без слов поддерживая и усмиряя. Ночь пятницы прошла тревожно. Многим не спалось. Крис очень долго о чем-то писал своему омеге. Как Хёнджин тогда подумал, наверное, извинялся за то, что не сможет уйти в увольнительную. Чонин, как ни странно, уснул почти сразу, как лег. Альфа спал безмятежным сном после полного волнений дня. А Хёнджин думал о том, как провести время со своим альфой. Теперь, когда корпуса общежития полны кадетами и в город никто не уйдёт, омега безумно скучал. За этот нервный день им удалось лишь коснуться руками, и то пару раз, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. А Хёнджину так хотелось объятий. Горячих, сильных рук своего альфы. Его глаз и губ. Биения его огненного сердца. Хёнджин укутался посильнее в одеяло. Могильный холод одиночества пробирал до костей. Мысль о том, чтобы спать в одной постели с тем, кого любишь, ощущая его тепло, была такой прекрасной, что омега уснул, желая видеть её воплощенной хотя бы во сне… В субботу прямо с утра начались допросы. Следственная группа вызывала кадетов и допрашивала всех, кто как-либо контактировал с убитым. Были изъяты видео с камер наружного наблюдения по периметру. Однако на видео был виден лишь момент падения уже бездыханного тела из окна технического этажа. На чердаке, естественно, всё зачистили, сняли отпечатки, следы крови и собрали все возможные улики. Следствие работало слаженно и четко. Но беда в том, что все лаборатории Пхеньяна подчинялись одной фармацевтической компании. И владельцами её была семья Ким. Ни одно исследование не покажет следы ДНК Сынмина на месте преступления. И даже собранные окурки под окном не станут доказательством присутствия альфы на техническом этаже главного корпуса академии. Ким это знал. И был совершенно спокоен. По поводу расследования смерти этого ничтожества Сонг Юн Джи альфа не переживал. Теперь его живо интересовали другие люди. И ему очень хотелось бы видеть их бесславный конец. Их падение и гибель. Сладковатый дым хороших сигарет ранним снежным утром струился в распахнутое окно. Сигнализируя о том, что всё, как и прежде, на своих местах. Сынмин ждал и наблюдал. Блюдо ещё не готово. К тому же ему предстоит хорошенько остыть непосредственно перед подачей. Таковы правила. С пылу с жару месть не подают. Субботний день прошел в напряжении, но без эксцессов. К вечеру Хёнджина не оставляло чувство тянущей тревоги. И источником её был, как ни странно, Крис. Весь день альфа был чрезмерно сосредоточен и не вылезал из телефона. Хёнджина так и подмывало заглянуть в открытый диалог на экране и прочесть-таки, что там ему пишет его омега. Хёнджин неплохо знал альфу. По характеру Крис был прямой, как стрела, и никогда не прятал камня за пазухой. Точно так же он не мог утаить и свои чувства. Что-то намечалось. Хёнджин чуял. И убедился в этом, когда ближе к отбою Крис, одетый в непромокаемую спортивку для бега, тихо выскользнул из комнаты. Чонин, читавший на своей постели, даже не поднял глаза. Альфа углубился в чтение и, казалось, не заметил ухода друга. Хёнджин же быстро схватил куртку, сунул ноги в берцы и, бросив взгляд на Чонина, так же тихо вышел. В коридорах уже выключили свет. До отбоя оставалось не больше часа. Выходить из комнат было запрещено. Но Хёнджин следовал за другом без тени сомнения. Крис никогда не нарушал правила. А сейчас ему приспичило сразу нарваться на уголовку? Хёнджин уже примерно догадался, что задумал его друг. И это сильно испугало омегу. Перебежками, крадучись, пригибаясь к земле и стараясь быть незаметным, Крис успешно добрался до лабораторий у северной стены. Поблизости был только пустырь и огромный полигон, на котором кадеты сдавали дуэльную стрельбу и прочие нормативы. Хёнджин так же тихо и незаметно прокрался вслед за другом и нырнул в тень, прижавшись к стене здания лаборатории. Крис, как ни в чем не бывало, шел впереди, даже не чуя, что прямо за его спиной… — Ты куда это собрался? — Хёнджин приблизился вплотную, так, чтобы его шипящий шепот был слышен. Крис дернулся всем телом, подпрыгнул на месте и резко обернулся. Глаза альфы были круглыми от страха и неожиданности. Но, увидев друга, Крис с облегчением выдохнул. — Блядь. Хёнджин! Ты сдурел? Нельзя же так пугать! — Крис схватился за сердце и закатил глаза. — Ага. А сбегать после отбоя в комендантский час, значит, можно? Ты в своем уме? Куда собрался? — твердым голосом спросил Хёнджин. — В город. — Лицо Криса внезапно стало мягким. Альфа улыбнулся, словно подумав о чем-то приятном. Хёнджин так и знал. Ему уже приходила мысль о том, что Крис ничего не сказал своему омеге о запрете на увольнительные. Альфа хочет увидеть омегу, несмотря ни на что. Такая глупость. И так понятна тому, кто сам без памяти влюблен. Хёнджин хмыкнул. — А он в курсе, что тебя за это могут посадить? — Омега сложил руки на груди, насмешливо глядя на альфу. — Нет, — Крис мотнул головой. — Я вернусь до построения. Никто не узнает. Глаза альфы сияли в темноте. Хёнджин с трудом сдержал улыбку. Крис такой открытый. Словно детская книга, зачитанная до дыр, где знаешь каждую буковку. — Ты ещё не покинул пределы академии, а даже я уже в курсе, — усмехнулся омега. — Никто не узнает. Ну конечно. Повисло неловкое молчание. В тишине наступающей ночи с неба медленно опускались танцующие в хаотичном вихре снежинки. Невесомые, нежные, хрупкие. Они таяли на горячей коже. Целовали перед смертью пылающие щеки и стекали небесными слезами по лицу. Хёнджин вздохнул. Крис всё равно уйдёт. Никакие запреты не удержат человека, если он влюблен. — Идём, — Хёнджин махнул рукой, озираясь. — Я подсажу тебя. Крис коротко кивнул. Вдвоём они пробрались к северной стене. На высоте больше чем два человеческих роста была протянута колючая проволока. Нужно запрыгнуть на ребро стены и проползти под колючкой, сдирая в кровь руки и не жалея одежды. Изнутри стена гладкая. Зацепиться совершенно не за что. Снаружи же залезть было легче. Там были декоративные уступы. Поэтому путь назад был относительно легким. А вот выбраться с территории академии являлось проблемой. — Запрыгивай! — Хёнджин нагнулся, чтобы альфе было удобно забраться к нему на плечи. Поднять Криса нужно достаточно высоко. Но с ростом омеги это было не трудно. — Блин, извини. — Крис пыхтел, забираясь и пачкая ботинками куртку Хёнджина. — Да чего уж там. — Омега усмехнулся. Он осторожно выпрямился. Крис с трудом стоял у него на плечах, пытаясь уцепиться за ребро стены. — Встань мне на руки. Я тебя подкину. — Давай. — Альфа ухватился за край стены. Ещё немного, и он сможет на нее взобраться. Крис был тяжелым. Но Хёнджин смог почти выпрямить руки, подбрасывая альфу на стену. Не без труда, но Крис таки оказался под колючкой, на самом верху. — Спасибо, — глухо прошептал альфа. Буквально вжимаясь в холодный бетон, он пополз на другую сторону, чувствуя, как железная проволока рвёт брезент куртки на спине. Царапает, словно когтями, добираясь до кожи. — Не за что, — Хёнджин отряхивался и тер руки. Он был весь в грязи. Но отчего-то ему было весело и так хорошо. Они оба придурки. Крис сбежал, а Хёнджин шляется после отбоя. Омега даже не подумал о том, что если его поймают, ему вообще-то тоже грозит разбирательство за хождение по территории в комендантский час. Ну, теперь уже дороги назад нет. Гори всё синим пламенем. Крис не струсил рискнуть всем, чтобы увидеть своего омегу. Хёнджин откинул влажные волосы со лба. Почему бы не попробовать? И рискнуть увидеть своего альфу? Омега усмехнулся и, стараясь держаться в тени, побежал по влажной промерзшей земле в сторону корпуса общежития второкурсников. Снег усилился. Ночью, скорее всего, будет метель. Омега бежал со всех ног. Колючий снежный ветер бил в лицо. Привычное дыхание зимы на Севере, знакомое с детства. Несмотря на промозглый влажный холод, Хёнджину было жарко. Он весь горел.***
Минхо не спал. После душа он долго бродил из угла в угол по своей комнате. Мысли альфы были заняты случившимся накануне. В который раз Минхо приходил к выводу, что напрасно поспешил и ввязался в противостояние с Кимом необдуманно. Сынмин – опасный человек. Минхо подставился сам, подставил друзей. Но хуже всего, что под ударом может оказаться его омега. А это он считал абсолютно недопустимым. Хёнджин был тем, за кого Минхо боялся до паники. До дрожи в коленках. Если об этой слабости станет известно кому-то, кто захочет уничтожить Минхо, то сделать это будет проще простого. Короткий стук в дверь отвлек его от размышлений. Ходить после отбоя запрещалось. Кто это мог быть, Минхо не знал. Но его сердце почуяло на уровне инстинкта. Бешено забилось в радостных конвульсиях предвкушения. Ноги сами понесли альфу к дверям. Разум ещё не успел осознать и осмыслить, а Минхо уже распахнул дверь и поймал своего омегу в объятия. Хёнджин был грязный, мокрый и холодный, как льдинка. Он смеялся и целовал Минхо дрожащими губами. Накинулся прямо с порога. — Ты с ума сошел? Какого дьявола? — Минхо прижал омегу к двери. Поцеловал, не дожидаясь ответа. Не давая говорить. Не осознавая того, как сильно ему на этот ответ наплевать. — Я думал, ты обрадуешься, — рассмеялся в поцелуе Хёнджин, напрасно пытаясь отстраниться. Минхо обнимал его. Забирался руками под промокшую грязную одежду. Прижимался, не обращая внимания на то, что пачкается сам. — После отбоя выходить запрещено. Ты что делаешь? Зачем? — Минхо пытался говорить серьезно. Но голос срывался, выдавая альфу с головой. От радости ему сдавило грудь, а дышать было так трудно. Словно его ребра мгновенно уменьшились вдвое, и легким просто не осталось места для вдоха. — Нарушаю правила, — прошептал Хёнджин. Он прикусил Минхо за ушко. Сильно. Даже болезненно. Омега никогда не делал подобного раньше. Не вел себя так порывисто и грубо. Минхо стиснул зубы. Боль от укуса была легкой. А возбуждение – невыносимым. Хёнджин делал больно совсем иначе. Омега выворачивал альфу нутром. Пробирался под кожу. Раскрывал нежными пальцами ребра и касался сердца напрямую. Хёнджин так быстро стал для Минхо самым близким и важным, что это пугало. Переворачивало весь мир альфы с ног на голову. Делало его существование осмысленным, полноценным, счастливым. Но абсолютно зависимым от малейшего взмаха ресниц его любимого омеги. Куда бы не подул теперь капризный ветер перемен, им обоим, связанным намертво невидимой нитью судьбы, никуда уже не деться друг от друга. — Ты слишком сладкий нарушитель, — тихо рассмеялся Минхо, смиряясь с неизбежностью. — Тебя наказывать будет очень сложно. У меня уже руки дрожат. —Не скромничай, малыш, — Хёнджин лизнул альфу в шею. — Уверен, ты справишься прекрасно. И я сильно пожалею о своем непослушании. У Минхо и так голова шла кругом от близости омеги. А от этих разговоров и жаркого шепота ему и вовсе было дурно. Хёнджин играл с ним, даже не осознавая, что для альфы это вовсе не было игрой. Минхо пропускал через себя всё. Нырял с головой. Отдавался без остатка чувствам, сжигающим его дотла. Он потянул Хёнджина за собой в комнату. Чтобы раздеть, уложить в постель и не выпускать из объятий до самого утра. — Мне нужно в душ, — шептал омега. — Я весь перемазался, пока помогал Крису перелезать через стену. Хёнджин сдавленно хихикал, а Минхо слегка опешил. Он отстранился и только сейчас в тусклом свете ночника возле кровати рассмотрел омегу. Куртка Хёнджина была испачкана землей. Руки парня были черными от грязи. — Зачем он лазил через стену? Вы с ума сошли? Он удрал в город? — Минхо била дрожь. Хёнджин помог бежать другу? Зачем? Что случилось? Омега спятил. Его ведь могут наказать за это по-настоящему. И это не шутки. — Да. Он сбежал. — Хёнджин прильнул к телу альфы. Заглянул в черные, мутные от желания глаза Минхо. — Сбежал, потому что хочет увидеть своего омегу. Коснуться его. Крис влюблен. И я понимаю его. Потому что тоже… люблю… Для Минхо это было слишком. Хёнджин сегодня откровенен больше, чем обычно. Он буквально домогается альфу. И устоять перед ним невозможно. Всё в Хёнджине идеально. Омега – великолепное оружие, бьющее прямо в цель. Как альфа этот парень не знал конкурентов. Как омега укладывает на лопатки одним словом, одним движением, единственным взглядом. Минхо сдался. Он взял Хёнджина за руку. — Пойдём в душ, — прошептал он. — Я тебя помою. И сделаю всё, что ты захочешь, детка. Омега улыбнулся и кивнул. Рядом со своим альфой Хёнджин не ощущал волнений и тревог. Он становился игривым и горячим. И хотел только одного: дарить и принимать любовь.***
— Значит, ты его понимаешь? — Минхо обнимал омегу сзади, прижимаясь к нему всем телом. От горячей воды стеклянные створки душевой запотели. Хёнджин выводил пальцем причудливые узоры, которые тут же растекались, покрываясь испариной. Омега знал, зачем Минхо спрашивает его снова и снова. Он просто хочет это слышать… — Да, я его понимаю. Потому что тоже влюблен, — Хёнджин откинул голову на плечо альфы. Горящие мазутные глаза Минхо – первое, что омега увидел, когда поднял взгляд. В этой черноте можно было утонуть. Зрачок и радужка не имели четкой границы. Минхо смотрел прямо в душу. Требуя, приказывая, умоляя. — Скажи ещё раз. Пожалуйста. — Губы альфы дрожали. Ему не отказал бы и сам дьявол. Даже сердце сатаны дрогнуло бы от ничем не скрываемого желания. Безумной тяги. Настолько сильной, что ощущалась магнитным притяжением, врываясь в грубую материю реальности из тонкого эфемерного мира чувств. — Я люблю тебя… — прошептал Хёнджин. Эти слова потонули в поцелуе. Минхо забрал их себе. Не желая оставлять ни единого звука холодной бесстрастной Вселенной. Они были одни в целом мире. И никто абсолютно был им не нужен. Когда ты находишь своего человека, жизнь замыкается на нём. Хёнджин до того, как встретил своего альфу, не понимал смысла меток и вообще отношений, основанных на принадлежности. А теперь ему стало всё предельно ясно. И он хотел сказать Минхо, что жаждет соединения максимального, какое в принципе возможно между ними. — Идём в кровать, — Минхо с трудом оторвался. Альфа гулко сглатывал слюну. Целовал и покусывал плечи омеги. Дразнил, скользя клыками по мокрой коже. — Я хочу тебя. Если мы начнем здесь, то долго отсюда не выйдем. Хёнджин улыбнулся. Если вспомнить их прошлый раз, то да, лучше при таком процессе лежать на мягкой поверхности. А то мало ли что. Омега согласно кивнул. Минхо выключил воду. Дрожь его пальцев была очевидна, когда он помогал Хёнджину вытираться. И когда брал за руку, не в силах расцепиться. Когда вел за собой в комнату и укладывал на разобранную постель. — Знаешь… Я понял… — Хёнджин лежал навзничь, задыхаясь под тяжелым телом своего альфы. Минхо впивался ему в шею, покрывая поцелуями, долгими и жадными. Он уже с трудом соображал. Омега сводил его с ума. Минхо и так держался долго. И на самом краю слушал голос Хёнджина, словно откуда-то издалека. — Я хочу когда-нибудь получить метку. Твою. Чтобы мы стали одним… Навсегда… Минхо мечтал, чтобы Хёнджин просил его об этом. И его мечта сбылась. — Ты мой, малыш, — альфа сбивчиво шептал, раздвигая ноги послушному парню под собой. Хёнджин охотно выгибал спину, позволял себя трогать, как угодно. Прикрывал глаза от удовольствия и кусал губы, когда Минхо оттягивал пальцами нежную кожу между ягодиц омеги, ощупывая горячий пульсирующий вход. — Ты только мой… И будешь моим всегда. Я тебя не отдам никому. И даже твой отец не станет мне помехой. Хёнджин откинул голову и глухо застонал. Минхо проникал внутрь пальцами, скользя в тугой упругой влажности, раздвигая дрожащие стеночки. Альфа дразнил его. Ласкал руками сзади и спереди. Желая распалить до предела и взять парня мокрым и просящим. Безумным от желания. От обжигающей дикой жажды. Они вдвоём играли в странные игры. Доведи до сумасшествия того, кто и так невменяем. Хёнджин побеждал в раундах сердца, переворачивая душу своего альфы. Минхо обходил его на поворотах в сладких раундах телесных удовольствий. Заставляя своего омегу скулить и плакать, забывая обо всём…***
Феликс не знал, что и думать. Они с Крисом должны были встретиться днём. Но альфа написал, что задержится и будет только к вечеру. На дворе уже была глубокая ночь, но альфа так и не явился. Феликс сперва был напуган и думал, что что-то случилось. Но теперь его обуревала ярость. Крис обещал и не пришел. Если только альфа попадётся омеге на глаза, тот всё ему выскажет. Феликс мерил шагами свою небольшую спальню в тот момент, когда в оконное стекло стукнул камушек. Омега вздрогнул и замер на месте. Снаружи шел снег. Был сильный ветер. Возможно это из-за непогоды… Ещё один ударил в створку. Спустя пару минут прилетел следующий и уже ощутимо задел стекло. Феликс бросился к окну. Распахнул настежь, впуская рваные порывы ветра в комнату. Внизу, во мраке под окном, стоял Крис и счастливо улыбался. Альфа поднял руки и замахал так, словно указывал самолету идти на посадку. Увидев это, Феликс едва не прыснул со смеху. Вся его злость куда-то мигом испарилась. Омега приложил палец к губам. Хан уже лег спать и наверняка не будет рад ночному гостю. Пока Феликс озирался, раздумывая, как бы впустить альфу в дом, Крис бесшумно забрался по водосточной трубе и ухватился руками за подоконник. — Ты с ума сошел? — зашипел Феликс, хватая альфу за одежду и затаскивая внутрь. — Осторожно! Спустя несколько минут они оба тяжело дышали, стоя у окна и пытаясь успокоиться. Крис привалился к подоконнику. У него дрожали ноги. Он бежал через три района так быстро, как только мог. Когда спрыгивал со стены у академии, то больно ударился бедром и едва не вывихнул ногу. А теперь, наконец, он здесь. — Прости, что так поздно, — прошептал он, с трудом выдыхая слова. — Извини, что вот так... через окно посреди ночи. Я… Крис не договорил. Феликс кинулся на него с поцелуями. Прыгнул и вцепился, как котенок. У него больше не было сил терпеть. Омега так ждал и так боялся признаваться сам себе в силе своего желания, что его маленькое тело и хрустальное сердечко резонировало, разрываясь от вибраций. Но все чувства и метания омеги не шли ни в какое сравнение с бездной, которая давно уже разверзлась в душе его альфы. Крис подхватил омегу на руки и прижал к себе. Он боялся сделать Феликсу больно. Но не мог сдержать себя. Сжал малыша в объятиях, сдавил до хруста. Обездвижил до стона. И поцеловал опешившего парня глубоко и властно. Делая его мгновенно мягким, послушным, пластилиновым. Феликс сразу же поплыл. Он не ожидал такого напора от спокойного, скромного альфы. Который не смел лишний раз взять омегу за руку, чтобы не смущать. Теперь же руки Криса были везде. И Феликс не смог бы избежать прикосновений, даже если бы хотел. Отбиться от этого альфы невозможно. Крис получит свое в любом случае. У парня закружилась голова. Он отчаянно цеплялся за Криса, потому что его собственное тело не слушалось. Оно стало слабым и полностью подчинялось теперь своему альфе. — Я так скучал. Так сильно хотел тебя видеть. Обнять. — Крис облизывал омегу, шептал сладкие слова, обжигая дыханием. Феликс в ответ только сбивчиво всхлипывал. — Я тоже. Ужасно. Я думал… ты не придешь. — Я не мог не прийти, Ликси, детка. Я схожу с ума без тебя. Хочу всегда быть рядом. — Крис оторвался от поцелуев и осмотрел комнату омеги. Кровать была справа от окна, у стены, увешанной заграничными плакатами красивых айдолов с Юга. Их привозил брату Хан. Феликс поймал взгляд альфы. Понял, куда тот смотрит. Крис медлил, изо всех сил сдерживая себя, потому что хотел спросить прямо, но не находил нужных слов. Впрочем, они были и не нужны. — Отнеси меня в кровать. — Омега коснулся маленькой ладошкой щеки альфы. — Я хочу тебя. И я не буду просить остановиться. Крис улыбнулся. Треснутой странной улыбкой, похожей больше на гримасу боли. Что, в общем-то, было недалеко от правды. У альфы болело всё. Но сильнее всего ныло сердце. — Не бойся. Если попросишь, то я остановлюсь. Я буду таким, каким ты захочешь, Ликси… — Будь собой… Омега поцеловал альфу. Как умел. Опыта у Феликса как такового не было. Зато желание было огромным. Крис был его выбором. Добровольным и желанным. Чувственный опыт приходит в процессе. Феликс понял, что в постели его альфа миндальничать не станет в тот момент, когда Крис только сдавил его в объятиях, не давая вздохнуть. Когда он уложил омегу на постель и стал сдирать с него одежду, осознание того, что альфа мягкий только внешне, пришло окончательно. У Феликса внутри всё ныло. Тянуло внизу живота так сладко. Крис крутил его как куклу, раздевая быстро, без стеснения. Омега не успел моргнуть, как оказался лежащим на спине, обнаженным, с раздвинутыми ногами. Крис стянул с себя куртку вместе с футболкой через голову и бросил на пол. Его одежда была грязной и мокрой. К тому же порядком пострадавшей после колючки на стене. Крис много думал о том, как у них будет в первый раз. Представлял в голове различные картины. Одну горячее другой. Но все они оказались плоскими и пустыми. Их сразу же вытеснило зрелище, которое невозможно представить самому так детально и четко. Можно лишь увидеть в реальности и запомнить навсегда. Запечатлеть на подкорке. Хранить в уголках своей памяти. Феликс смотрел на альфу и кусал свои мягкие вздернутые губы, зацелованные и припухшие. Его щеки горели, а глаза сияли от влаги. В них дрожали сладкие слезы вожделения, которые очень скоро будут заливать это милое, почти детское лицо. Крис отдал бы что угодно, чтобы просто видеть Феликса таким. Омега тянул к альфе руки. Касался его груди и живота. Гладил маленькими пальчиками, очерчивая рельеф мышц. Разглядывал украдкой, по привычке скрывая свой интерес. Свою жажду. Крис усмехнулся. Его омега – невинный дьяволенок. Безумная смесь детской непосредственности и откровенной похоти. Взрывная. Но такая сладкая. Альфа встал с постели. Разделся полностью, наблюдая за реакцией омеги. Феликс его разглядывал. Пожирал глазами. Крис специально поворачивался так, чтобы было видно абсолютно всё. Малышу интересно. Альфа удовлетворит любой его интерес. Любой каприз. Любое желание. Просто потому, что может. — Иди-ка сюда, детка. Хватит смотреть, — Крис улыбнулся. Он схватил омегу за ноги и подвинул ближе к краю. Уложил так, как ему будет удобнее. Развел ноги парня пошире и устроился между ними. Сел на колени в кровати, насмешливо глядя на смущенного омегу перед собой. — Что ты там говорил насчет того, чтобы сделать всё, что мы обсуждали? — Мы многое обсуждали, — затараторил Феликс. Он попытался слегка отодвинуться, но Крис положил ему руку на бедро. Больше всего омегу смущало то, что он не мог свести ноги вместе. Быть слишком открытым и беззащитным одновременно и возбуждало, и пугало его. — Ну да, — Крис наклонился, и его дыхание обожгло кожу на шее Феликса. — И ты, помнится, хотел всего и сразу. Альфа поцеловал омегу в шею. Обнял и придавил к постели тяжестью своего горячего тела. Феликс прикрыл глаза. Это странное чувство чужого тела на себе было сродни защищенности объятий. Только более близкое. И сильное. Феликс не знал, как это чувство назвать. Но точно знал, что оно ему нравится. Он хотел бы вот так лежать под своим альфой, позволяя целовать себя, открываясь полностью. — Я и сейчас хочу, — прошептал Феликс. Крис ему не ответил. Его забирало чистое, всепоглощающее вожделение. Его омега был перед ним. Весь в его власти. Желанный и доступный. И альфа уже ни о чем другом больше не мог говорить или думать. Он жадно целовал и облизывал тело парня, впитывая его дрожь и стоны. Не выпуская из объятий и не давая расслабиться. У них было совсем мало времени до утра. Но Крис хотел бы провести так всю свою жизнь.***
Хан проснулся рано. Часа в четыре. И явственно расслышал стоны и даже крики. Он резко сел в постели и прислушался. Звуки были понятны и просты. Тут догадался бы любой. Из комнаты его брата омеги доносились очевидные свидетельства страсти. Джисон откинулся назад на подушки, глядя в потолок. Он прекрасно знал, что Феликс ждёт своего альфу в увольнительную. Что они договорились встретиться. Но Крис почему-то не явился днём. Да и вечером тоже. Хан хотел поговорить с братом перед сном, но Феликс ходил хмурый и расстроенный, и альфа не рискнул бередить свежие раны. Джисон решил, что между влюбленными что-то произошло. И вот теперь, похоже, всё наладилось. Крис таки проник посреди ночи в их дом. И теперь Феликс явно был доволен. О чем свидетельствовали его громкие стоны-просьбы. Ещё, сильнее, глубже и коронное: не останавливайся. Хан вздохнул и нырнул головой в подушки. Это немного заглушило сладкие стенания. Но, увы, не до конца. Спустя пару часов стало тихо. И Джисон уже почти начал проваливаться в сон. Но тут пошло в ход хлопанье дверьми и шум воды в ванной. Насытившись сексом, теперь эти двое неугомонных полуночников отправились плескаться в ванную комнату, которая была как раз за стеной спальни Хана. Джисон отбросил одеяло и смирился с неизбежным. Тем более, что буквально через несколько минут недвусмысленные звуки стали доноситься и из душа. Это бесполезно. Сна не было ни в одном глазу. Альфа встал с постели и пошаркал тапочками вон из комнаты. И вообще прочь со второго этажа. Хан спустился вниз в кафе, чтобы сварить себе кофе. Тут, слава Богу, было слышно только мерное шипение кофеварки. Джисон включил маленькое радио на стене и впервые обрадовался утренним новостям о том, что в стране победившего социализма жить с каждым днём становится лучше и веселей…