***
Минхо никогда не задумывался о том, насколько он чувствительный человек или насколько сильно у него развита эмпатия. Он просто доверял чутью. И оно никогда его не подводило. Предчувствие опасности и страх за Хёнджина, как только тот ушел из его комнаты, альфа списал на связь метки. Которая сделала теперь их одним целым. И даже на расстоянии альфа и омега могли ощущать друг друга. Едва оставшись один, Минхо хотел броситься следом за Хёнджином. Это странное желание только нарастало с каждой минутой. А спустя не больше получаса превратилось в паранойю. Минхо не мог объяснить, чем вызвана безумная тяга бежать, не разбирая дороги, искать своего омегу и убедиться в том, что с ним всё хорошо. И альфа решил, не раздумывая больше ни секунды, вновь, как обычно, просто довериться чутью. Он быстро оделся. Застегивая форму, с трудом смог сдержать тремор рук. Пальцы мелко дрожали, цепляя пуговицы на кителе. Минхо не знал зачем, но, повинуясь ничем не обоснованному желанию, взял широкий длинный военный нож и пристегнул его ножны к бедру. Перед выходом альфа выглянул в окно. По заснеженной белой дорожке от главного корпуса к общежитиям шла группа людей. Следователи комиссариата. Минхо успел лишь подумать, что они забыли тут в столь ранний час. Какая срочность была в том, чтобы с рассветом до построения посещать общежития кадетов, где, по сути, все ещё спали. Громкий стук в дверь взорвал тишину, гулко отдаваясь от стен. Минхо вздрогнул и понял, что боялся не зря. Что-то случилось. И это как-то связано с Хёнджином. Он пересек комнату и распахнул дверь. На пороге стояли двое. Взрослые альфы, которых Минхо не знал. Они пришли по его душу, и он это понял сразу. Военные немногим, но всё же отличаются друг от друга. Идейные или волки, воспитанные в духе лозунгов вроде служить и защищать. Эти люди почти всегда одиночки, но они же зачастую и лидеры. Псы-приспособленцы. Держащие нос по ветру, прекрасно работающие в команде, во многом зависимые от личности командира. Легко могут быть на любой стороне. Для псов не существует света и тени. Для них всегда ночь и все кошки серы. Они воплощение массы. Управляемой, и оттого ужасающей. Их сила в единстве. По одиночке псы не способны уподобляться волкам. Но и тем и другим далеко до шакалов. Которые приходят не служить, не защищать, не подчиняться и не сливаться в едином экстазе толпы, ощущая братское плечо рядом. У них нет идеалов, им не нужны авторитеты. Они идут в силовые структуры единственно для того, чтобы утолять свою потребность в унижении других. От малейшей власти шакалы пьянеют. Словно акулы, почуявшие капельку крови в толще воды, они безошибочно выслеживают жертву, чтобы её сожрать. — Ли Минхо? — Непроницаемое лицо того, что стоял впереди, исказила странная усмешка. — Альфа. 20 лет. Второй курс? Минхо коротко кивнул, не удостоив их ответом. Подобные дежурные вопросы он знал с детства. Приводов в полицию у него было предостаточно в те времена, когда он регулярно сбегал из детдома. — Пройдемте с нами для выяснения обстоятельств убийства Сонг Юн Джи. — Альфа достал наручники. Медленно, словно стараясь не спугнуть Минхо. — Не оказывайте сопротивления. Встаньте лицом к стене, руки за спину. В ваших же интересах подчиняться и не создавать себе проблем. — Это арест? — Минхо повернулся лицом к стене, как было велено. Его расслабленная поза и спокойный тон голоса, похоже, подействовали на альф. Напряжение спало, словно по щелчку, и шакалы мгновенно явили свои истинные лица. — Арест, малыш. — Альфа пихнул Минхо в спину, прижимая его грудью к стене. Схватил парня за руку и начал застегивать на нем наручники. — Такой послушный мальчик. Не то что тот, другой. Тот сразу в драку. Даром, что омега… Минхо резко вывернулся. На одном его запястье болтались наручники, которые незадачливый болтун не успел застегнуть до конца. Минхо схватил пытавшегося его арестовать альфу за шею и со всей силы ударил лицом об стену, сразу разбив мужчине нос. Кровь брызнула, заливая его рот и подбородок. Альфа зашипел и поморщился от боли, только сейчас осознав, что случилось. Второй альфа, до этого лишь спокойно наблюдавший происходящее, выхватил оружие, но не успел. Минхо взял первого в локтевой захват и приставил к его горлу армейский нож. После чего отступил вглубь комнаты, таща за собой тяжелого, брыкающегося в железной хватке мужчину. Прикрываясь его телом как щитом. — Отпусти его, — процедил сквозь зубы альфа. Он взвёл курок и навел пистолет на Минхо. — Тебе всё равно никуда не деться. Сейчас сюда придут ещё люди. А ты один. За сопротивление при аресте ты и так уже себе добавил проблем. И немалых. Убери нож и сдавайся по-хорошему. Минхо плевать хотел на всё, что скажет любой из этих шакалов, которых он прекрасно видел насквозь. Тот, что задыхался в его руках с ножом у горла, хрипел от ярости. А тот, что целился в него, готов был выстрелить. Всё было очевидно. — Где Хёнджин? — Черные глаза Минхо смотрели прямо в душу. Холодное дуло пистолета не пугало его. В сердце был лишь один единственный страх. За того, кого Минхо любит. — Твой омега арестован, — усмехнулся альфа, держащий Минхо на мушке. — Слишком много выступал, но комиссар у нас и не таких успокаивал. Ты, похоже, такой же дурак. Тот генеральский сынок. С ним, быть может, ещё понежничают, и то навряд ли. А вот тебя точно пристрелят как собаку. Минхо всё понял. Слова ему были больше не нужны. — Я не такой, как он. — Широкий армейский нож полоснул открытое горло от уха до уха. Минхо одним движением вскрыл первого альфу, после чего резко толкнул его истекающий кровью труп в руки второго. Такого альфа не ожидал. Он шел арестовывать кадета, безоружного мальчишку, надеясь вытащить его из постели и, скрутив, тащить в карцер, чтобы там вдоволь поиздеваться, выбивая признания во всех грехах, на которые укажут бедолаге. А наткнулся на бешеного с ножом в руке. Минхо, ни секунды не сомневаясь, порезал взрослого мужчину на голову выше себя. Очнувшись от ступора, второй альфа принялся палить, не разбирая, куда. Он целился в Минхо, но тяжелый труп его напарника упал ему прямо в ноги и слегка помешал сосредоточиться. Это решило всё. Минхо одним ударом выбил пистолет из его рук. Всадил нож под ребро и прокрутил, заставляя альфу застыть в немом припадке дикой боли. — Говори, мразь, — прошипел Минхо. — За что и куда его забрали? Говори, пока жив. Я вскрою тебя, как консервную банку. Или оставлю как есть. Этот удар не смертельный. Хочешь жить – отвечай. — Комиссар забрал его, — одними губами еле слышно произнес альфа. От боли, растекавшейся по всему телу удушливой вязкой волной, он едва не потерял сознание. — За наркотики… их нашли в его комнате. Его здесь не оставят. Увезут в комиссариат. Так положено. Минхо не дал ему договорить. Время поджимало. Он знал, что за ним уже идут. Он резко вытащил нож и сразу же всадил альфе в основание шеи, ломая ключицу, вскрывая артерию. На лице шакала застыл удивленный взгляд, полный недоумения. Минхо обманул его. Обещал оставить в живых, но убил не задумываясь. Со стороны распахнутой двери в комнату раздался звук шагов. Минхо с силой отбросил от себя истекающее кровью тело и обернулся. Его сердце забилось в ужасе. Неужели не успел? И те военные из комиссариата, которых он видел в окно, уже поднялись сюда? В дверях с перекошенным от страха лицом застыл Чанбин. Никогда ещё Минхо не был так рад видеть друга. Альфа нервно засмеялся, вытирая кровь с ножа. Чанбин же смотрел дикими глазами на картину прямо перед ним. Минхо с ножом в руках. Его одежда в крови, а на полу два трупа. Чанбин услышал выстрелы и прибежал на звук. Но застать в комнате друга нечто подобное он явно не ожидал. — Что за хуйня, Минхо? Какого черта? — Слова не складывались в предложения. Чанбин мог только нечленораздельно мычать, указывая жестами на двух лежащих на полу альф. Минхо не ответил. Он быстро пересек комнату и осторожно выглянул в коридор. Там уже начали выходить из комнат кадеты, услышавшие так же, как и Чанбин, возню и выстрелы. Чанбин очнулся от ступора и схватил друга за руку. — Что случилось? — Он развернул Минхо к себе, заглянул в глаза. — Времени нет. — Минхо выкрутился из хватки Чанбина. — Мне нужно узнать, что с Хёнджином. А тебе лучше не лезть в это. Чуешь, чем пахнет? Минхо кивнул на трупы и дернулся к выходу. Но Чанбин как привязанный шел за ним. Он уже понял, что шутки кончились. Сразу, как услышал выстрелы в комнате альфы. Они вдвоём побежали по коридору мимо заспанных, удивленных сослуживцев, вопросительно смотрящих им вслед. Им удалось выбраться из общежития второго курса и перебежками добраться до корпуса первокурсников. Сердце Минхо бешено колотилось. От страха за своего омегу альфа сходил с ума. Всё, чего ему хотелось – это схватить Хёнджина в объятия. Спасти. Забрать. Уберечь. Минхо бежал, не разбирая дороги. Ничего перед собой не видя. Чанбин резко схватил друга за руку. Остановил и заставил прижаться к стене. Зажал ему рот своей широкой горячей ладонью и поднес палец к губам. Минхо не заметил, но за поворотом на выходе из общежития стояли люди. И Чанбин вовремя остановился, чтобы не налететь прямиком на них. Пытаясь дышать как можно тише, альфа прислушался. Похоже, их уже ищут. По тревоге была поднята охрана. Им по рации передавали имена и приметы сбежавших. Прохода не было. Чанбин потянул Минхо в сторону. Надо уходить. Дело принимало скверный оборот. Осторожно, по стеночке они отошли на достаточное расстояние. — Я должен найти его, — прошептал Минхо, когда они, наконец, спрятались в нише у перехода между корпусами. — Что случилось? Почему ты убил тех людей? — Чанбин уже примерно понимал, что произошло. Но всё ещё не мог осознать, в какой по-настоящему ужасной ситуации они оказались. — Они пришли за мной. Они знают, что Хёнджин – омега! Один из них сказал, что его забрал их комиссар. Кто их начальник? Ты знаешь? — Минхо шептал срывающимся голосом. Чанбин стоял ни жив, ни мёртв. — Минхо? Что ты несёшь? Хёнджин альфа! О чем ты говоришь? В голове Чанбина, словно по щелчку, всё встало на свои места. Хёнджин – омега! Дело дрянь. Хуже некуда. Надо бежать. Едва лишь эта светлая мысль посетила голову альфы, как на всей территории академии завыла сирена. Все поднимались по общей тревоге. Скоро тут будет толпа народу. Им не уйти. Времени на раздумья не осталось совсем. Чанбин принял решение, которое Минхо никогда не смог бы принять. Ни один альфа не бросит своего омегу вот так. Но Чанбин размышлял трезво. Хёнджин не абы кто. Он сын генерала. Что бы ему там не вменяли в вину, его не убьют. А Минхо – никто. Парень, убивший двух людей из комиссариата. Попади он следователям в руки, его просто разорвут. — Прости! — выпалил Чанбин. Он со всей дури ударил Минхо в висок. Нокаутировал альфу одним ударом. Чанбин славился тяжелой рукой. И применил свои таланты вовремя и весьма кстати. Минхо, покачнувшись, упал на руки друга. Чанбин подхватил тяжелое тело, после чего закинул себе на плечи. Он знал, как уйти незамеченным и у кого спрятаться в городе. Когда Минхо очнется, он поймёт. Иначе им обоим хана. И Хёнджину они так же не помогут. Чанбин бежал что было сил по белому заснеженному полигону. Унося на себе Минхо подальше от дикого воя сирен, топота военных ботинок, криков людей, больше похожих на лай собак, пущенных по их следу. Альфа был уверен в том, что поступает правильно.***
Двадцать первое декабря выдался тревожным и суетным днём в академии. С самого утра поступали странные новости, а события того дня надолго стали центральной темой обсуждения среди кадетов. О том, что сын генерала Хвана оказался омегой, незаконно поступившим на учебу в элитное военное учебное заведение, не судачил только ленивый. Обстоятельства ареста Хёнджина уже были всем известны. Слухи распространились быстро. А вот по поводу побега Минхо и Чанбина было много недомолвок. Кто-то утверждал, что они с боем прорвались через КПП у восточной стены. Кто-то видел их перелезающими через северную. А кто-то и вовсе утверждал, что никуда они не сбежали. Их убили при задержании, поскольку был дан приказ стрелять на поражение. Ведь Минхо убил двоих следователей комиссариата. И живым его брать не имело смысла. Крис и Чонин два дня провели в карцере. Их допрашивали по десятому кругу и в конце концов отпустили. Поскольку никаких новых данных они предоставить уже не смогли. Личные дела обоих были порядком подпорчены записями о привлечении к такому резонансному делу в качестве свидетелей. Однако это не помешало их дальнейшей учебе. И, скорее всего, не сильно скажется на карьере. Конечно, если не будет дополнительных проблем. Узнать о том, кто конкретно донес на Минхо и Хёнджина, а также кто тот человек, пришедший к комиссару посреди ночи, пока не удалось. Впрочем, были люди, желавшие докопаться до правды. И одним из них был Крис. Он категорически не верил в то, что Хёнджин виновен хоть в чем-то. Но осознание того, что друг врал так долго, притворяясь альфой, наложило свой отпечаток и на общественное мнение, и на мнение отдельных людей. Крис сомневался во многом. Но знал, что Хёнджин не смог бы совершить того, что ему приписывали. Омегу держали в камере отдельно ото всех. На самом нижнем уровне подвала. И к нему никто не мог попасть. Следствие сворачивалось. Кадетам сообщили, что следственная группа покинет академию в ближайшие три дня, и жизнь, как прежде, пойдёт по старой схеме. Словно ничего и не было. Командование, как могло, старалось замять этот некрасивый и слишком громкий скандал, в котором оказалась замешана северокорейская элита и приближенные самого главы государства. Поэтому объективных новостей не было. Лишь слухи множились, одни невероятнее других. — В секретариате тоже тихо? — Крис сидел в тесном кружке однокурсников. В столовой после занятий было тихо. Все разбрелись. Народу было немного. — Да, — покачал головой один из парней. — Никто ничего толком не знает. К Чону действительно кто-то приходил. Но эта крыса был очень осторожен. Поэтому и пришел посреди ночи и прямиком к комиссару. Что б ни одна живая душа не знала. Крис нахмурился. Попытки раскопать что-либо провалились полностью. Спустя пять дней после ареста Хёнджин всё ещё сидел в подвале и со дня на день должен был отбыть вместе со следователями. Для него уже отдельно был пригнан автозак, который сиротливо стоял на парковке у главного корпуса. — Не понимаю, зачем ты пытаешься залезть в это дерьмо по самые уши? — Чонин сидел тут же, расслабленно откинувшись на спинку стула. — Нас самих только пару дней как выпустили. Хочешь вместе с ним поехать по этапу? — Нас не за что сажать, — отмахнулся Крис. — Я честный человек, мне нечего бояться. И Хёнджин… Альфа осекся. Он знал, что Чонин ему скажет. — Ага. Тоже честный человек? — Чонин поднялся со своего места. Окинул взглядом собравшихся. В их глазах он явно видел сомнение. Солгавший единожды лжет во всём. Так многие считали. Симпатии к Хёнджину понемногу гасли в общественном сознании. — Но Минхо тоже… — начал было Крис. — Минхо – его альфа, — внезапно резко огрызнулся Чонин. Его красивые лисьи глаза полыхнули. — У них дошло до метки. Знаешь, что это означает? Они есть суть одно. Минхо легко убил бы по одному лишь слову Хёнджина. Скажи мне, что это не так, и я тебе поверю. Ведь ты мой друг. Чонин склонил голову вбок. Крис ощутил странный холодок, пробежавший по спине. Их молчаливый товарищ внезапно обнаружил собственный голос, и к нему сразу же прислушались. Чонин никогда не стремился к лидерству. Но, как ни странно, очень быстро сориентировался в условиях критических и сложных. Перетянул внимание на себя и стал авторитетом. На него смотрели снизу вверх, согласно кивая. Он выражал мнение большинства. Личным примером доказывая, что свято место пусто не бывает. Король умер. Да здравствует король. Главное вовремя подсуетиться. — Не смей так говорить! — Крис встал со своего места. Они с Чонином стояли напротив друг друга. Против друг друга. — Мы не знаем, кто притащил этот чемодан к нам в комнату. Нам не известно, почему Хёнджин скрывал, что он омега. Как вообще умудрился стать вот таким. Лучшим среди нас. Сильнейшим. А то, что между ним и Минхо, так это вообще их личное дело! — Ты прав, Крис, — холодно усмехнулся Чонин. — Мы многого не знаем. И не узнаем уже никогда. Однако того, что нам известно, уже вполне достаточно. Хёнджин – избалованный генеральский сынок. Его отец не смог смириться с тем, что единственный отпрыск родился омегой, и сделал из него чудовище. Вот что, в конечном счете, получается, когда берёшь ношу не по себе. При ходьбе падаешь. Хёнджин упал. И это закономерно. А Минхо... Ничего не имею против. Он мне нравился как человек. Но он сразу домогался Хёнджина. Все это видели. Знал ли Минхо, что Хёнджин не альфа? Нам не известно. Но они очень быстро спелись, если ты помнишь. Все удивлялись, откуда такая резкая перемена? Сперва враги, потом друзья. А ларчик просто открывался. Они потрахались и всё между собою прояснили. Хёнджин хоть и строил из себя альфу, но всё равно воспользовался старым, как мир, методом омег. Раздвинул ноги и получил, что хотел. Крис со всей силы ударил Чонина в челюсть. Так, что даже ощутил, как ноют костяшки пальцев. Кадеты повскакивали со своих мест и мигом растащили их друг от друга. — Вы с ума сошли! — шипел один из парней. — Нам только драки сейчас не хватало! Уймитесь. — Чонин прав, — раздался голос откуда-то справа. Все повернули головы. За соседним столом спокойно сидел Сынмин и что-то писал в тетради для конспектов. Альфа не отсвечивал все последние дни. Казалось, его никто толком не видел, и о его существовании все позабыли. Ким поднял глаза, встретившись взглядом с Чонином. — И драться из-за этого действительно не стоит. Завтра все уедут, и мы благополучно обо всём забудем. Каждый, в конце концов, получает то, чего заслуживает. Ким закрыл тетради и убрал в сумку. Спокойно встал, кивнув Чонину, двинулся на выход. Чонин поправил китель и, не сказав ни слова, пошел следом за Кимом. Они уходили вместе, на небольшом расстоянии друг от друга. Крис смотрел им вслед, отчего-то вспоминая слова Минхо о том, что у Кима должен быть подельник. Кто-то, кто прячется в тени. Кадеты постепенно уходили из столовой. Спустя некоторое время Крис остался там один. В этот момент он понял, кем желает стать по жизни и чем заниматься. Он не пойдёт в армию, не станет офицером и не примет командование. Крис пойдёт служить в полицию Пхеньяна. И спустя много лет станет главой управления, расследуя дело о коррупции во власти. Его принципы не изменятся уже никогда.***
Подавителей Хёнджину, естественно, никто не давал, но его течка странным образом резко прекратилась на следующий же день после ареста. Омега связал это с тем фактом, что он теперь имеет метку и в разлуке со своим альфой может и вовсе лишиться течек как таковых. Его допрашивали каждый день. Чон был весьма пристрастен в этом деле. Избивал парня регулярно. Но, как Хёнджин успел заметить, не настолько сильно, чтобы можно было решить, будто он настроен серьезно. Альфа не привык иметь дел с омегами в таком щепетильном вопросе, как жесткие методы допросов. Он слишком часто бросал это неблагодарное занятие на середине. Уходил, не закончив. Просто оставляя Хёнджина в камере одного. Причина этого была омеге ясна. Он это видел в горящих глазах альфы, который хотел бы его трахнуть, а не выбивать из него признания. И был в некоторой степени благодарен комиссару за такую выдержку. Другой бы на его месте давно осуществил свои гнусные замыслы. Тем более, что пленник в его распоряжении был абсолютно бесправен. И ничем защитить себя не мог. От Хёнджина требовали только одного: подписать признание в том, чего он никогда не делал. Военной прокуратуре необходимо было в кратчайшие сроки закрыть это дело. Расследование и так оказалось слишком затянутым. И теперь Чон гнал во весь опор, просто чтобы от него отстали. В последние два дня он приходил хмурый. Альфу явно что-то беспокоило. И очень скоро Хёнджин узнал, что конкретно. Дверь в камеру со скрипом открылась. Чон Богом прошел внутрь, не глядя на сидящего на нарах Хёнджина. Омега наблюдал, как альфа скинул китель на соседние нары и расстегнул верх рубашки. На лице Чона залегли глубокие тени усталости и недосыпа. Он сел напротив и наконец взглянул на омегу. В который раз Чон поймал себя на мысли о том, что понимает, почему альфа этого парня пошел на преступление. Ради чего. Одного взгляда прекрасных глаз Хёнджина достаточно для того, чтобы восторженный мальчишка-альфа схватился за нож. Беда в том, что, изучив после побега личное дело Ли Минхо, Чон пришел к однозначному выводу, что альфа этого омеги вовсе не мальчик. А зверь, спокойно убивший двоих и сбежавший вместе со своим дружком с охраняемой территории военной академии. И теперь этот отмороженный где-то ходит и выжидает, очевидно, желая забрать себе свое. Свою самую желанную собственность. Слишком манящую, чтобы от нее отказаться. Чон был уверен на сто процентов, что Минхо ещё покажется на горизонте. Ему хотелось бы поймать этого альфу. Посмотреть ему в глаза. Узнать, что такого в этом Ли Минхо, что такой, как Хёнджин, дал ему себя пометить. Позволил сделать своей вещью. Навсегда. — Хочешь, расскажу тебе о том, что с твоим альфой? — Чон склонил голову вбок, прожигая омегу взглядом. Хёнджин вздрогнул. Чон отчетливо увидел влажный блеск в глазах омеги. Одно упоминание о Минхо, и Хёнджин поплыл. Ни на что другое этот омега не реагировал. Чон избивал его уже достаточное количество раз, и ни разу тот даже не всхлипнул. Но упоминание его альфы сразу вводило Хёнджина в ступор. Выбивало слезы. Делало слабым. Чону до дрожи, до зуда хотелось узнать, что такого в Минхо, что Хёнджина вот так выворачивает? Чем можно купить искренние и чистые эмоции этого сильного парня? — Он мёртв, — солгал Чон, не моргнув глазом. Вопреки ожиданиям, Хёнджин только усмехнулся. Чон не знает. А если точнее, то даже не поймёт. — Это ложь, — тихо ответил омега. Он улыбался слабой улыбкой. Его красивые полные губы дрожали. — Почему ты так считаешь? — Чон подался вперед, сузил глаза, словно пытаясь лучше разглядеть омегу. — Я чувствую. Он жив. — Хёнджин пожал плечами. — Ммм, точно, — задумчиво протянул Чон. — У тебя ведь его метка. А это связь. Каково это, малыш? Быть чьей-то вещью? Чувствуешь хозяина на расстоянии? А если он будет трахать кого-то другого, тебе будет больно? Или хорошо? Хёнджин не ответил. Эти разговоры пугали его. Он отлично видел, чего этот альфа хочет. Чего добивается. Омега старался лишний раз его не раздражать. — Ты чувствуешь его. А он тебя? Как думаешь? — Чон резко встал и скользнул на нары к Хёнджину. Попытался обнять его за талию, но омега выкрутился и вскочил на ноги. Отпрыгнул в другой конец тесной камеры, прижался спиной к холодной стене. На красивом лице парня проступал ужас. Чистый, неподдельный и такой искренний. Чон внезапно рассмеялся. Альфа расслабился, откинувшись на стену. — Я знаю теорию, детка, — произнес он спустя несколько минут. — Метка – это не шутки. Знаешь, почему тебе так страшно от малейшей попытки другого альфы коснуться тебя? Потому что секс с кем-то другим для тебя отныне – это только боль. А насильственный секс – это смерть. Если я захочу тебя трахнуть против воли, ты умрешь подо мной. Ну, или под кем-то другим. Интересно... Что при этом почувствует твой альфа? Который бросил тут тебя одного. Со мной. Чон медленно поднялся. Прошел мимо вжавшегося в стену Хёнджина. Взял свой китель. Приблизился к омеге, глядя ему в глаза. Протянул руку, чтобы коснуться его щеки. — У меня для тебя две новости. Хорошая и плохая. Твой альфа сбежал, убив двоих моих людей. Он на свободе. Но я не сомневаюсь, что далеко от тебя он не уйдёт. Я удивлен, что он в принципе смог уйти от такого как ты. Тут что-то не чисто, и я узнаю, что это. — Чон осторожно гладил подушечками пальцев бархатную кожу омеги. Хёнджина трясло. Если бы альфа бил его, ему было бы легче. — Завтра тебя не повезут в тюрьму. Я так решил. Я передам тебя твоему отцу. Он умудрился как-то договориться с председателем Кимом и велел доставить тебя в цитадель. Мне очень жаль, малыш. — Жаль? — Хёнджин с трудом разлепил губы. — Но почему? Чон говорил так, словно отец Хёнджина хуже, чем тюрьма или расстрел. — Лучше быть смертником, чем подопытным… Твой отец – мразь. Если бы я был твоим альфой, я бы убил тебя. Из жалости.***
Загадывая желание в стране Фантазии, ты автоматически стираешь одно воспоминание из своей реальной жизни. Это честный обмен. Сказка заменяет собой действительность. Постепенно вытесняя из памяти то, что было на самом деле. Такой магической силой обладает волшебный амулет, который дает тебе право на воплощение любых своих мечтаний в далекой прекрасной стране твоих снов. Жаль, что у Минхо такого амулета не было. Никакие чудесные артефакты не могли ему вернуть того, кто был для него всем. Даже во сне. Поэтому спать Минхо почти не мог. Он бодрствовал, доставая всех своими планами по нападению на академию, на военный комиссариат Пхеньяна, на прокуратуру, на тюрьму и даже на цитадель самого Кима с целью освобождения своего омеги. — Позвони Крису, — в который раз советовал Чанбин. — Он его друг. Поговори с ним. Он может дать нам какую-то информацию. Она не будет лишней. — Я всё узнал уже, — огрызнулся Минхо. — Мне не нужна помощь. Его друзья под подозрением. Я не могу им доверять. Альфы сидели за столом, который очень сильно напоминал стол для пинг-понга. Собственно, он им и был. Чанбин знал, где спрятаться в городе. В трущобах района Мунсу, в некогда построенных для заводских рабочих времянках, которые теперь были ветхим, но всё ещё востребованным жильем. Тут жили хорошие знакомые Чанбина. Омеги, всем свистевшие, что они братья, но не являвшиеся таковыми. Их маленький домик, напоминающий гараж и сарай вместе взятые, стоял на отшибе. Во дворе за покосившимся забором был припаркован раздолбанный пикап. Несмотря на то, что ни один из братьев нигде не работал, деньги у них водились. Странная парочка умудрялась иметь дома оружие и средства связи. А также знать едва ли не всех барыг столицы. Ёнджун, невысокий тощий поц с лицом капризного лягушонка и копной торчащих в разные стороны черных волос, ни грамма не был похож на Бомгю – высокого стройного красавца-шатена с тонкими чертами лица и оленьими глазами. Братья Чхве были непохожи, словно небо и земля. Но, тем не менее, они никогда не разделялись. И в постели в том числе. Чанбин и познакомился-то с ними на почве сексуально взаимовыгодного сотрудничества, известного в народе как банальный тройничок. Омеги были горячи как ад. Занимались чем-то явно незаконным и вели аморальный образ жизни. Неудивительно, что Чанбин обожал обоих и спелся с ними очень легко. Вечно метавшийся в муках выбора альфа на этот раз сумел таки и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Тут выбирать было не нужно. Тут было всё и сразу. Целыми днями братья где-то пропадали, являясь домой только под вечер. Их манера общения была весьма странной. Они вообще казались Минхо слишком беспечными, что ли. Когда Чанбин притащил Минхо в их дом после побега, то Ёнджун, открывший дверь в одной майке и босиком, даже не выказал хоть какого-нибудь удивления. Только сонно потер глаза и жестом пригласил войти. Ни один из омег не лез к Минхо с вопросами. Обоих альф приютили с ходу и без проблем. Словно так и надо. Бомгю вечерами готовил готовил роскошные блюда, подходящие для праздничных застолий. Накрывал стол, подавал вино и не брезговал зажечь свечи. Ёнджун рано утром разбивал в сковородку несколько яиц и варил лапшу. Подавал завтрак, всем распихивая в руки по огромной дымящейся чашке с лапшой. После чего меланхолично шел варить кофе. Минхо с трудом мог понять, как двое настолько разных людей могут быть так близки друг с другом. Бомгю брал свою чашку с лапшой и прятал улыбку. Ёнджун целовал брата в макушку и уходил. Вечером омеги сидели рядышком и ворковали, хихикая и перешептываясь. Строили глазки Чанбину. А после ужина тащили его в спальню наверху, где и проводили ночи втроем. От такой разгульной жизни альфа млел и был счастлив до жопы. Его никто ни о чем не спрашивал. Его любили, кормили и гладили по голове. Минхо спал внизу, на диване в отдельном закутке, похожем на кладовку. Впрочем, ему было всё равно. Он был благодарен и этому. Ему некуда было идти. Он убийца и беглец. И несчастнейший из смертных, ибо разлучен со своей любовью. В академии у Минхо остались свои люди. Немногочисленные, но верные друзья. Едва придя в себя после побега (Чанбин слегка переборщил и вырубил друга серьезно), Минхо попытался узнать, что же случилось. Почему арестовали Хёнджина и пришли за ним. Из того, что ему рассказали, складывалась весьма невеселая картина. Стоило признать, что Чанбин всё же был прав. Надо было позвонить кому-то из ближайших друзей омеги. Уповая на то, что из первых рук удастся узнать, что конкретно случилось в то утро в их общей комнате. Рассказать об этом могли лишь Крис и Чонин. Минхо не доверял ни одному из них, но всё же выбрал Криса. И спустя пару дней набрал его номер. Телефон, с которого Минхо звонил, дал ему Бомгю. Естественно, Крис этого номера не знал. Почти никто, кроме родных и Феликса, альфе не звонил. И Крис был немало удивлен входящему вызову с неизвестного номера. — Да? — Если ты один, Крис, то мы можем поговорить. Если же нет, я могу перезвонить позднее. —Голос Минхо в трубке заставил альфу вздрогнуть. Крис сориентировался мгновенно. — Я один! Да. Мы можем поговорить. Минхо! С тобой всё в порядке? А как Чанбин? — голос альфы дрожал. Крис был на улице. Ветер стих. Снежинки медленно кружились, крупными хлопьями оседая на одежде. Альфа возвращался со стрельбища и остановился поговорить возле трибун стадиона. — У нас всё нормально. За исключением того, что мы оба теперь, по-видимому, в розыске. Чанбин вообще не парится. Даже уже успел родителей предупредить, что с ним всё хорошо. — Минхо усмехнулся. — Ты можешь рассказать, что случилось в то утро? Я знаю в общих чертах. Хотел бы уточнить из первых рук. Ты ведь был там? — Да, — Крис вздохнул. — Был. Ответь сперва: ты убил Сонга? Минхо рассмеялся. Надо же, как всё странно повернулось. Словно в зазеркалье. В самую фантастическую выдумку и ложь люди легко поверят, усомнившись в своем собственном мнении по той лишь причине, что оно будет отличаться от мнения большинства. — Нет, Крис. Сонг Юн Джи я не убивал. В ночь его смерти я спал в своей комнате. Но это, естественно, никто не сможет подтвердить. Я ведь живу один… — Минхо замолчал. Он уже там не живет. Он там жил. И больше никогда не сможет вернуться в академию, которая стала ему домом. К друзьям и сослуживцам, которые стали ему семьей. Альфа почувствовал, как сжалось горло от подступивших рыданий. Он старался не думать о том, что вся его жизнь отныне сломана. Но этот факт, так или иначе, было невозможно игнорировать. — Я верю тебе, — тихо сказал Крис. И эти слова для Минхо были очень важны. Он и сам не понимал насколько, пока не услышал их. — Утром двадцать первого числа я проснулся от того, что меня просто вытащили из постели. Они пришли и вскрыли комнату без стука. У них были ключи. Я не сразу сообразил, что происходит. Мне задавали вопросы про какой-то чемодан с наркотиками, который якобы находится в нашей комнате. Но я не понимал, что они имеют в виду, пока они его не вытащили из-под кровати Хёнджина. Тогда я вспомнил, что мы его видели недавно, и стоял он под кроватью Чонина. Мы думали, это его вещи. А оказалось, что нам его подкинули. — Постой. — Минхо нахмурился. — Вам подкинули, и он лежал там некоторое время? Сколько примерно? — Не знаю. Месяц, возможно. — Крис понимал, что имеет в виду Минхо. Как он сам не подумал о том же. — Крис. Когда хотят подкинуть, то не хранят это месяцами. Вам никто его не подбрасывал. Его кто-то именно хранил в вашей комнате. И если это не ты и не Хёнджин, то остается… — Чонин??? — Крис резко выдохнул. — Нет! Этого не может быть! Он не мог… В голове альфы всплыл последний разговор с соседом по комнате. И эта странная связь Чонина с Кимом… Крис чувствовал, что здесь что-то не чисто. Но не мог пока сложить картинку в голове. — Ладно, — вздохнул Минхо. — Что было дальше? Ты можешь точно сказать, какие обвинения предъявляют Хёнджину? Почему они пошли за мной? Откуда они вообще взяли, что мы имеем к этому отношение? — Разве ты не знаешь? — тихо произнёс Крис. — Это был анонимный донос. Кто-то пришел к комиссару Чону ночью и сообщил и про наркотики, и про убийство, и про то, что Хёнджин незаконно попал в академию. Ведь он омега. К нам в комнату они пришли, уже зная, кого ищут и кто им нужен. Они просто хотели взять его, чтобы это выглядело относительно законно. Ведь по сути, кроме этого чертового чемодана и чьих-то лживых слов у них на руках ничего нет. Минхо слушал, и его сердце замирало. Теперь уже поздно думать о том, что правда, а что ложь. Хёнджин действительно омега. Все об этом знают. Этот обман – серьезное преступление. По сути подлог. А Минхо... Он убийца. Альфа убил двоих. И кто бы теперь что бы не сказал, этого не исправить. Назад не вернуть. У них нет выхода. — Что с Хёнджином? Где он? Ты его видел? — спросил Минхо. — Нет. К нему никого не пускают. Его держат внизу. Но завтра увезут в комиссариат. Уже автозак пригнали. Следствие закончено, дело закрыто. Хёнджин виновен в торговле наркотиками и мошенничестве. А на тебя повесили убийство Сонга в догонку к тем двоим. Самым лучшим выходом для тебя будет побег. Скрыться как можно дальше. Иначе сам понимаешь, что тебя ждёт. — Крис старался говорить спокойно. Но голос всё равно выдавал его. — Спасибо за всё, Крис, — Минхо слабо улыбнулся. — И особенно за то, что ты мне веришь. Хотя я убийца. Так или иначе… Крис тяжело вздохнул. Прямо на его глазах разворачивалась трагедия двух людей, которые, казалось бы, ни в чем не виноваты, но и виноваты во всём. Ложь и правда сплелись накрепко, и черное от белого теперь уже было невозможно отделить… — Минхо! — прежде чем Крис услышал долгие гудки в трубке, он успел сказать: — Если тебе что-то понадобится от меня, я постараюсь тебе помочь! Обращайся! Я тебя не выдам. Минхо нажал отбой, прекрасно понимая, чего может стоить Крису этот порыв. Связываться с изгоями опасно тем, что ты и сам можешь стать таким. Втягивать Криса в свои дела Минхо не хотел.***
Вечером двадцать седьмого декабря в неприметном домике на окраине трущоб состоялся странный разговор. Который перетек в весьма опасное мероприятие. — Ты не можешь идти один!!! — Чанбин рычал и скалился. От злости его широкое лицо раскраснелось. Братья Чхве вернулись под вечер и застали своих гостей за серьезной руганью. Впрочем, обоих омег это нисколько не смутило. Ёнджун пошел переодеваться, а Бомгю спокойно занялся готовкой на кухне. Омега навострил ушки и очень скоро понял суть спора двух альф. С тех пор, как Минхо с Чанбином явились в этот дом, история их побега и суть проблемы вполне прояснилась. Братья знали, что Минхо убил кого-то, его омегу арестовали, а Чанбин, как друг, ввязался в это дело самым глупым образом и теперь, в случае чего, паровозиком пойдёт. Альфы жарко спорили о том, что завтра надо напасть на автозак, в котором, судя по всему, повезут омегу, в которого влюблен Минхо. И попытаться освободить его. Однако Минхо хотел идти один, не желая втягивать в эту опасную затею друга. А Чанбин, в свою очередь, ни в какую не желал отпускать альфу одного. Пока Бомгю внимательно слушал перепалку альф, Ёнджун спустился в кухню и взял большое зеленое яблоко. — Что, всё ещё орут? — омега сочно куснул жесткий фрукт. — Ага, — Бомгю вытирал тарелки полотенцем. В духовке запекалась курочка с картофелем и морковью. — Суть проблемы? — Ёнджун меланхолично жевал, разглядывая гибкую фигуру брата. Бомгю не был ему родным. У них была одинаковая фамилия. Так уж совпало. Но в связи с определенными обстоятельствами Ёнджун считал омегу своим самым близким человеком. Кем-то много большим, нежели брат по крови. — Я думаю, Минхо так бесится, потому что его омега – меченый. — Бомгю пожал плечами. — А ты сам понимаешь, их связь неразрывна. Он подыхает без него. Странно, как вообще держится. — Ммм, — Ёджун, казалось, не особо слушал Бомгю. Он приблизился к парню и обнял его со спины. — Жаль, что омег могут метить лишь альфы. Я бы поставил тебе свою метку, Гю. Омега тихо рассмеялся. — Я и без метки буду с тобой всегда, — Бомгю тряхнул полотенцем и аккуратно сложил его. — Пусти. Я накрою на стол. Ёнджун спокойно отошел и сел на стул. Он продолжал хрустеть яблоком и слушал перепалку Минхо и Чанбина в соседней комнате. — Он хочет в одиночку напасть на автозак завтра утром, — спустя некоторое время произнёс Ёнджун. — Где у нас военный комиссариат? — На набережной у моста Окрю. — Бомгю улыбнулся. Он отлично знал Ёнджуна. Тот бешеный. И ради любви готов на всё. Его нервный нелепый братец сумасброден и глуп. Но так отчаянно смел. И бездумно самоотвержен. Его невозможно не любить. — Хочешь им помочь? Бомгю подошел к брату. Коснулся его взъерошенных черных волос. Ёнджун поднял свое смешное лицо, сощурился и произнёс: — Почему бы и нет? Если это ради любви.***
За ужином обстановка была накалена до предела. Чанбин даже жевал агрессивно и, казалось, был готов вот-вот взорваться. Минхо ни в какую не хотел брать его с собой. Альфу мучила совесть. Ведь Чанбин стал изгоем и преступником из-за него. Хотя сам ничего не сделал. Лишь помог другу бежать. По сути, спас ему жизнь. — Я тут подслушал ваш спор и вот о чем подумал, — Ёджун крутил в тонких длинных пальцах бокал красного. — Ты же понимаешь, что в одиночку, да ещё и без оружия, ты ничего не добьёшься в том, что задумал? Холодный взгляд омеги остановился на Минхо. Ёнджун был альфе не особо понятен. Дерганый, худой и какой-то нелепый. Слишком крупные пухлые губы на худеньком лице, мутные водянистые глаза. Ёнджун напоминал лягушонка. Неуклюжий и милый. Но отчего-то этот омега казался Минхо отчаянным парнем. И это было недалеко от истины. Ёнджун был диким, бешеным, безумным. Минхо не знал, но омега был таким же убийцей, только страшнее, ибо не был и на десятую часть так же силён, как альфа. А страшиться по-настоящему всегда следует более слабого. Сильный может пожалеть тебя. Слабый убьет из страха. — Оружие я достану, — сказал, как отрезал, Минхо. — Я уже договорился. После ужина ухожу. — Он договорился! — выпалил Чанбин. — Знаешь, с кем он договорился? — Альфа метнул взгляд на Ёнджуна. — С Чиль Сон Пха, очевидно. Больше не с кем. По крайней мере здесь, в трущобах. — Ёнджун спокойно пил вино. Его мутные глаза внимательно смотрели на Минхо. — Вот именно! — Чанбин ударил ладонью по столу. — Это хуевая затея, Минхо! Соваться в банду глупо. Ты не знаешь, что они потребуют взамен. Минхо открыл было рот, чтобы ответить, но Ёнджун опередил его. — Плата у семи звезд одна – жизнь. Её бесценные годы. Свяжешься с ними, и будешь их вечным должником. Это рабство. — Омега усмехнулся. — А ты не раб, Минхо. Так что ничего у тебя не получится. Ты не сможешь с ними рассчитаться. Твоя затея изначально хуевая. Бинни прав. За столом наступила тишина. Минхо обвел взглядом собравшихся. Их странная компания была до нелепого смешна. Красавчик. Его дикий братец. Не понимающий, в какой жопе оказался, верный до абсурда друг. И несчастный влюбленный, который задыхался без своего омеги, но не мог никому об этом рассказать. Минхо почти не спал. Рыдал по ночам и сходил с ума от страха за Хёнджина. Но держался изо всех сил, поскольку больше всего на свете хотел вернуть себе своего любимого. И ради этого готов был вынести что угодно. — Ладно, — процедил Минхо сквозь зубы. — Я знаю. У вас есть оружие. Если поделитесь… — Возьмешь нас с собой, — глаза Ёнджуна вспыхнули. — Завтра мы идём все вместе. Я знаю, куда можно загнать тачку и вскрыть за пять минут. Если твоего омегу повезут с конвоем, положим всех к хуям. Я лично перестреляю, сколько смогу. — Я тоже, — неожиданно улыбнулся Бомгю. Его изящная ладонь накрыла руку брата. — Ну а я-то уж само собой. — Чанбин расплылся в добродушной улыбке и послал братьям воздушный поцелуй. Минхо вздохнул. Если им удастся спасти Хёнджина, значит, всё не зря. Хотя альфа не знал, как рассчитается с теми, кто ему помог. Чанбину он и так уже был обязан по гроб жизни. — Ладно. Хуй с вами. — Минхо опустил голову. В его глазах предательски блестели слезы. — Вы идиоты, если собираетесь мне помогать. Тем более, что я вас об этом не просил. — О таких вещах не просят, Минхо. — Ёнджун залпом осушил бокал. Прямо за столом, не стесняясь обоих альф, притянул к себе брата и поцеловал. Глубоко и нежно. Бомгю гладил омегу по волосам и улыбался в поцелуе.***
Ночью Минхо написал Крису. Тот пообещал дать знать, во сколько с утра следственная группа покинет территорию академии. Дело близилось к финалу. Чон собирался в спешке, не желая больше ни минуты тратить в этом чертовом месте, где он застрял так надолго. И это ощущалось. Суматоха была нешуточная. Крис сообщил, что Хёнджина они забирают с собой, как и планировалось. По крайней мере, такую информацию сообщили всем. — Крис даст знать, — Минхо нажал отбой и поднял глаза. По-видимому, этой ночью им спать не придется. Чанбин с омегами стояли напротив, и на лице каждого легко читались все эмоции. Чанбин какого-то дьявола был рад происходящему вокруг хаосу. Минхо никогда не замечал в друге склонности творить дичь. И был порядком удивлен. Братья Чхве, как обычно, были диаметрально противоположны во всём. Ёнджун светился, весь горел. Его худая напряженная фигура всем своим видом выдавала желание сорваться в бой. А на красивом лице Бомгю не было ничего, кроме скуки. Он из вежливости наблюдал за страстями других. Реально занимательным он считал лишь своего двинутого братца. Бомгю снисходительно смотрел на омегу и улыбался. — Времени до утра немного, — Ёнджун махнул рукой, приглашая всех следовать за ним. — Начнем сборы. Минхо уже понял, что братья не так просты, как кажутся. Безработные омеги из трущоб слишком явно демонстрировали определенный вкус в одежде и питании. И были абсолютно точно выходцами не из низов. Достаточно было взглянуть на руки Бомгю, чтобы понять, что этот омега не особо утруждал себя по жизни. Братья постоянно лакали вино, стоимость которого составляла иной раз месячную зарплату служащего. Минхо все эти мелочи уже приметил. Альфа не лез в чужие дела. Однако свое мнение о братьях сложить успел. Альфы и омеги спустились в подвал, вход в который был весьма искусно спрятан под лестницей на второй этаж. Минхо провел в этом доме неделю, но не замечал потайной двери за стеллажами, забитыми всяким барахлом. Яркий холодный свет осветил огромное помещение. Проморгавшись после полумрака, Минхо сфокусировал взгляд и огляделся. Под домом омег Чхве был склад оружия, которому позавидует любая ЧВК. Каким образом эти двое разжились таким добром, Минхо и знать не желал. Тут конкретно пахло жареным. А точнее, паленым. Чанбин присвистнул, осматривая бетонный бункер без окон, забитый до отказа оружием и боеприпасами. Ящики с патронами аккуратно стояли у стены. Пулеметные ленты были упакованы и сложены отдельно. Гранаты хранились справа, коробки с взрывчаткой – слева. — Берите то, с чем управляетесь лучше всего, — мягко улыбнулся Бомгю, как ни в чем не бывало проверяя затвор М4. Тяжелый автомат в руках омеги смотрелся дико. Но когда парень достал барабанный магазин на сто патронов для этого зверя, Минхо уже ничему не удивился. Эти двое тощих командос откровенно удивляли альфу. В последнее время его представления о слабом поле весьма круто поменялись. Омеги – странные создания. У них красивые лица и томные глаза. И тонкие стальные пальцы, безошибочно проверяющие автомат или заряжающие Глок. Хёнджину бы тут понравилось. Эта мысль посетила Минхо внезапно, и от этого его сердце одновременно потеплело и сжалось в болезненном спазме. Ночь прошла в спокойном режиме. Все сосредоточенно готовились к серьезному нападению на автозак с конвоем. Ёнджун подобрал всем подходящие по размеру броники и выдал балаклавы. Прятать свои лица на таких опасных вылазках – мера необходимая и отнюдь не лишняя. В районе пяти часов утра старый пикап со сбитыми номерами был нагружен всем необходимым. Все четверо прыгнули в тачку. Бомгю завел мотор. — Гони на мост, Гю, — Ёнджун подмигнул омеге в зеркало заднего вида. — Спрячемся на съезде. Там есть возможность перекрыть объезд, когда они будут разворачиваться на набережную. Не думаю, что там будет много народу в утренние часы. Возьмем их тепленькими. Главное не медлить и не поднимать шум. Бомгю кивнул. Машина сорвалась с места. Они поехали по сонным улицам, петляя среди однотипных домов района Мунсу. Минхо смотрел в грязное окно автомобиля, и его сердце ныло. Альфу не оставляло ощущение безысходности, бесполезности происходящего. Он жил надеждой. Но она ничем не питалась, кроме глупых пустых мечтаний. Реальность давно заменилась для Минхо фантазией. Он слишком много желаний загадал и исполнил, и оттого совсем забыл, что мир жесток. Зачастую без причины. На телефон пришло смс от Криса о том, что следователи комиссариата покинули территорию академии. Автозак выехал за ворота и направился к мосту Окрю. Минхо прочел и крепко зажмурился. У него оставалось последнее, но самое горячее желание. О его исполнении он умолял вселенную. Пусть в прекрасной стране его снов Хёнджин снова будет с ним. Пусть омега будет жив и здоров. Минхо не оставит его больше. Никогда. А если придется умереть, то они умрут вместе. Потому что всего неделя без своего омеги сделала альфу лишь тенью человека, которым он был когда-то. Силу связи метки невозможно преодолеть. В разлуке альфы умирают. У них нет способов смягчить свои страдания. У них есть только силы попытаться изменить реальность.***
Военный комиссариат Пхеньяна представлял собой внушительное серое здание, больше похожее на тюрьму, на самом берегу реки Тэдун. Бежать отсюда, по сути, было некуда. Из укрытий только мост. Всё остальное пространство просматривалось и, что самое главное, простреливалось. Подобраться к нему незамеченными – та ещё задачка. Поэтому никто и не собирался её решать. Нападение на конвой было возможно только в одном месте. На съезде с моста Окрю. Под прикрытием этого огромного сооружения Минхо со своей командой весьма неожиданной поддержки засел в засаде. План был прост и достаточно легко выполним. Он осложнялся только моральным аспектом. Им, скорее всего, придется убить не одного человека. Минхо был готов на всё. Он давно продал душу за любовь, тем самым презрев смерть. А вот зачем с ним идут Чанбин и братья Чхве, альфа старался не думать. Двоих омег, спокойно проверяющих оружие и как будто бы даже не переживающих из-за их опасной затеи, Минхо не понимал. Только удивлялся. А вот за Чанбина у альфы искренне болело сердце. Его друг сломал себе жизнь. По причине своей глупой преданности тому, кто и сам себе-то не принадлежит. У Минхо есть тот, за кого он умрет. Альфа – подневольный человек. Его омега – центр его мира. Его слабость и вечная рана. На съезде с моста показалась колонна машин. Всего два военных грузовика, один автомобиль охраны впереди с мигалками и автозак, в котором, очевидно, и находился Хёнджин. — Увидимся в аду, малыш, — Ёнджун подмигнул брату, натянул балаклаву и выскочил из машины. — Мечтай. — На красивом лице Бомгю расцвела искренняя улыбка. Он кинулся за омегой, подхватив автомат одной рукой. Минхо бросил взгляд на Чанбина. — Где ты, блядь, откопал этих ёбнутых? — Минхо снял Глок с предохранителя. — Пиздец какой-то. Чанбин ржал в голос. Альфа ничего не ответил. Он вышел из машины и открыл огонь. Он стрелял сразу из обеих рук, применяя навыки македонки на практике. Ему было далеко до Хёнджина в меткости. Но в остальном Чанбин был лучшим. Минхо ощущал странное спокойствие и даже некую безмятежность. Он стрелял метко, убивал быстро и ни о чем не думал. Они накрыли конвой в один миг. Почти сразу открыв огонь с разных сторон. Минхо целился в людей. Чанбин стрелял по колесам. Первая машина охраны перевернулась от того, что Минхо выстрелил в голову водителю, и тот умер на месте, вжимая педаль газа в пол, а Чанбин расстрелял шины автомобиля. Им попытались оказать серьезное сопротивление, однако парочка отмороженных омег, как и обещали, положили всех без разбора. Такой дикости Минхо собственными глазами не видел никогда. Не то, чтобы он сам не мог так же. Но наблюдать за подобным занятием слабый пол альфе было в диковинку. Вся грязная работа закончилась довольно быстро. Большинство охранников были серьезно ранены. Но добивать их времени не было. Бомгю взорвал железную дверь автозака небольшим куском пластита. Минхо рванулся к зияющему провалу в кузове машины. Одним прыжком оказался внутри и замер. Автозак был пуст. В нём никого не перевозили. И альфа понял, что ощущал это с самого начала. Бесполезность и ненужность. Эта колонна никого не везла. Служащие комиссариата просто возвращались к себе. Хёнджина здесь нет. Минхо вышел из автозака и сразу пошел к водителю. Вытащил раненого альфу из машины и приставил ему Глок к виску. — Где он? — вместо глаз у Минхо остались только черные провалы. Бездонные колодцы ярости. — Я не понимаю, о … — водитель не договорил. Минхо прострелил ему башку. Ещё секунда - и альфа пошел перебирать раненых, задавая им один и тот же вопрос. Убивая одного за другим. До тех пор, пока один молодой альфа не сказал то, что Минхо хотел услышать. — Не убивайте! — парень закрывал бледное лицо руками. — Мы не знаем, куда отправили того, кого должны были везти в тюрьму. Это известно только комиссару Чону. Он лично перевозит пленника! Это какой-то омега, чей отец слишком большая шишка! Нам не объясняют решения начальства. Нам только говорят, куда и кого доставить. Этого парня увез Чон. Спрашивайте с него. Мы здесь не при чем. Минхо спустил курок, но глок только глухо щелкнул, дав осечку. Кончились патроны. Альфа усмехнулся. Значит, так должно быть. Этот парень выторговал себе жизнь у насмешницы судьбы. Минхо отбросил от себя дрожащего от ужаса альфу и, развернувшись, пошел к пикапу. Надо было сваливать, пока их не накрыли. Радовало одно. Раз Хёнджина увез Чон, значит, омегу не велено трогать. То, что он сын генерала, всё же сыграло свою роль. У Минхо появилась смутная надежда, что ему удастся вызволить своего омегу. Где бы тот не находился.