Клюква

Что Гермиона ждет от встречи с Малфоем? Уместнее всего будет игнорирование. Наверное, она бы повела себя именно так. Сделала бы вид, что ничего не произошло. А что конкретно Гермиона, собственно, ожидает? Что Малфой сядет за парту вместе с ней и начнет мило болтать? Конечно, они же по-це-ло-ва-лись. Годрик, да о чем они вообще могут разговаривать? Что у них общего? Гермиона остановилась около портрета Полной Дамы, окончательно погружаясь в себя. Мерлин, это было ошибкой. Было глупо вообще думать об этом. Наверное, Малфой ненавидит себя за то, что поцеловал ее. И она должна чувствовать тоже самое. Что это? Помутнее рассудка на фоне стресса? — Э-эй, — протянул Невилл, — ты чего встала? Все ок? Гермиона вздрогнула, боясь, что Невилл мог услышать ее внутренний монолог. Или распознать по выражению лица. Или, черт его знает, по взгляду. Малфой бы смог, она уверена. — Прости, я задумалась. Что это значит: со мной не так абсолютно все? «Чтобы поцеловать меня, нужно быть абсолютно ненормальным?» — думала Гермиона по пути на маггловеденье. Она сама не заметила, как в ней поселилось отвратительно неуместное чувство — обида. А самым паршивым было то, что она и права не имела на это чувство в отношении Малфоя. Малфой ее обидел — вот это новость. Гермиона и Невилл зашли в аудиторию и сели за свои места. Алекто, как всегда, опаздывала. Судя по всему, ей до смерти надоело вести уроки, поэтому иногда она и вовсе на них не приходила, что, в целом, всех устраивало. Гермиона как бы случайно провела взглядом по партам слизеринцев. Драко Малфой выглядит как ни в чем не бывало. Со всем присущим ему равнодушием слушает Пэнси Паркинсон. Пэнси, которая вот так просто могла сидеть рядом с ним, могла дотрагиваться до него, могла… Пэнси Паркинсон, которая смотрела прямо ей в глаза. Гермиона вспыхнула и быстро отвела взгляд. Как же это было глупо: сидеть и пялиться на них. Она закрыла покрасневшее лицо волосами и отвернулась, пытаясь скрыть свое смущение. Спустя десять минут от начала занятий дверь кабинета отворилась, и на пороге показался силуэт Амикуса Кэрроу. По спине Гермионы прошли неприятные мурашки от странного предчувствия, не предвещающего ничего хорошего. Почему никто не предупредил о замене? Амикус прошел в кабинет, и его походка еще больше насторожила Гермиону: он пьян? — Дорогие леди и дж-йентельмены, — заплетающимся языком поприветствовал он, — уверен, что мое появление обрадовало вас. Моя сестричка невыносимо скучна, верно? Вам повезло, сегодня она не в состоянии появляться на людях. Гермиона почувствовала, как страх сильной волной прошелся от грудины до самых пальцев ног. Ей показалось, что Амикус подразумевал нечто большее, чем сказал вслух. Гермионе захотелось посмотреть на Малфоя, потому что он знал. И, так же, как и она, мог услышать эту информацию по-другому. Но она не Пэнси Паркинсон и не имеет права смотреть на него. — Я устал от бездарности и бесполезности этой школы, — продолжил Кэрроу, — поэтому, сегодня я взял на себя отвенсв-тенность развлечь себя, кхм, вас. Гермионе хотелось бежать. Она знала, что пьяный Кэрроу и желание повеселиться — термоядерная смесь. Но при одной только мысли о побеге, руку Гермионы обожгло. Она вздрогнула от неожиданности и схватилась за браслет. Годрик, вот оно что. Она не то чтобы не может выходить за границы Хогвартса, она не может даже думать об этом. — Всех чистокровных дам прошу покинуть помещение: на сегодня вы свободны. Раздался гул веселых женских голосов, и Гермиона не выдержала и обернулась. Паркинсон не была рада. Она повернула голову в сторону Малфоя и что-то ему шепнула, от чего его лицо скривилось. Пэнси поднята взгляд на Кэрроу, и Гермионе показались, что она увидела в ее глазах что-то похожее на страх. Как только все чистокровные девушки вышли, Амикус продолжил. — Все грязнокровные и полукровные парни, подойдите ко мне. Долгопупс, ты тоже. И поживее! Пару секунд комнату сопровождала мертвая тишина, а затем один за другим парни стали подниматься со своих мест. Кэрроу взмахнул палочкой. — Империо! Гермиона всхлипнула в ужасе. — Отправляйтесь в Запретный лес и соберите мне волосы единорога и, — он задумчиво почесал подбородок, — если получится, яд акромантула. Гермиона в страхе смотрела на парней, покидающих аудиторию. Да они же идут на смерть! Она в неверии проводила Невилла взглядом, думая, что можно сделать. Кабинет погрузился в полную тишину, что помогло Гермионе сконцентрироваться. В кабинете остались магглорожденные девушки и чистокровные парни, преимущественно слизеринцы. Мозаика начала складываться в ее голове, но ей не хотелось даже думать в эту сторону. Кэрроу довольно улыбнулся, увидев бледное лицо Гермионы Грейнджер. — Грязнокровки, встать в ряд! И без пререканий, иначе от ваших грязнокровных дружков и места живого не останется! Группа девушек подошла к доске, с опаской смотря на Кэрроу и слизеринцев. — Знаете, — пьяно начал Амикус, — я был очень расстроен, когда уроки магического этикета отдали Долорес. Все же мне кажется, что я больше подхожу на роль учителя. Он гаденько усмехнулся, вызывая у Гермионы дрожь отвращения. — Сейчас я покажу вам настоящий магический этикет! Знаете, чем вы будете заниматься, когда Темный Лорд одержит окончательную победу? Вы станете нашими шлюхами! Почему бы не потренироваться? Несмотря на свою догадку, Гермиона все равно ахнула от накрывшего ее шока. Не прямо же здесь? Не сейчас, не… — А если кто вздумает взбунтоваться, я наложу империо. Хотя, черт с вами, мне не нужна шумиха. — Фу, это же мерзко, — раздался чей-то голос со слизеринской половины. Гермиона посмотрела в ту сторону, и, к удивлению, заметила, что практически никто, включая Малфоя и рядом сидящего Забини не выглядел слишком воодушевленно. — Ты чего там вякаешь, щенок? — ощетинился Кэрроу на какого-то парня. — Завали пасть! Вон, пусть Грейнджер покажет на что она способна, и я уверен, ты запоешь совсем по-другому. Малфой, она будет твоей. Уверен, ты не такой слюнтяй, как Пэррис. — После этого мне неделю придется отмываться, Амикус, — равнодушно ответил Драко. Гермиона подняла него взгляд и, встретившись с его холодными глазами, почувствовала ноющую боль где-то внутри. Так вот что он думал? — Переживешь, это ее работа. Гермиона успела сожрать много говна, даже, наверное, больше, чем могла бы себе представить в начале года. Она смотрела на кончик палочки Кэрроу и думала о том, что, вероятно, после этого урока сотрет себе память. Потому что она не сможет пережить это унижение. Потому что так с ней не поступал никто. Даже Крэбб и Гойл дали ей право чувствовать то, что она сама захочет. Конечно, это были чувства боли, ненависти и отвращения, но у нее хотя бы была возможность их испытать. Сейчас же она будет всячески извиваться на глазах у доброй половины седьмого курса Слизерина. На коленях у Малфоя, который этого не хочет. Которому захочется отмыться от этого. В голове Гермионы проскочила мысль о самоубийстве. Но через секунду ее сознание заволокло чем-то очень легким и приятным, позволяя Гермионе наконец расслабить плечи. Голова наполнилась одним единственным чувством. Желанием. Она хотела Малфоя прямо сейчас. Она хотела наконец ощутить то, о чем так много слышала от других. И вот он перед ней — такой красивый и такой недоступный. Стоит лишь сделать пару шагов, и сможешь коснуться его. Гермионе так хотелось дотронуться до него. И Драко увидел в ней эту перемену. Щеки Грейнджер покраснели, а глаза буквально облизывали каждую часть его тела. Дышать стало гораздо труднее, когда Гермиона подошла и закинула на него одну ногу. Его член дернулся, отзываясь на раскрепощенные движения девушки, не выходившей из его головы всю долбаную ночь. Он хотел скинуть ее ногу с себя, хотел убить сраного Кэрроу, а потом сжечь Хогвартс дотла. Ему даже смотреть на это не хотелось. Потому что это гребаный Ад. Но Драко схватился за ее ногу, чувствуя, как что-то внутри него сладко замурлыкало. Он всматривался в ее затуманенные похотью глаза, помогая ей сесть к себе на колени. В штанах стало до одурения тесно. Он клялся себе в том, что больше не приблизится к ней. Даже головы в ее сторону не повернет. Но прошла одна ночь, а она сидит на нем и смотрит так, будто… Ему хотелось впиться в губы Грейнджер поцелуем и посадить ее на свой член, наслаждаясь страстными стонами. Или тихими, такими же, которые он слышал вчера. Малфой гортанно зарычал и закрыл глаза. Она под Империо, идиот. Нужно прекращать этот ебаный цирк. Послышался звук рвущейся ткани, и Драко резко открыл глаза, увидев перед собой простой белый лифчик, выглядывающий из-под рваных краев блузки. Она буквально рвет на себе одежду. И это так не похоже на Грейнджер, что отчасти отрезвляет Малфоя. Гермиона выгнулась и потерлась промежностью о его вставший член. Драко возвел взгляд к потолку и прикрыл глаза. Салазар, блять, дай ему сил пережить это. Гермиона начала поднимать свою юбку, чтобы избавиться от лишних слоев ткани, разделяющих их тела. Драко уже протянул руки, чтобы остановить ее, закончив этот фарс раз и навсегда. Он опустил взгляд на ее оголенные ноги и остановился, увидев открывшуюся перед ним картину. Ее ляжки были вдоль и поперек исполосованы тонкими порезами. Малфой поднял полный охуевания взгляд на лицо Грейнджер. В следующую секунду он грубо скинул ее с себя, не обращая внимания на то, как сильно она приложилась об пол. Драко встал со стула и в один миг приблизился к ошарашенному Кэрроу. Интересно, он сможет замести следы убийства? Драко поднял свою палочку и приставил к горлу Амикусу, прошептав ему на ухо: — Если ты трахаешь свою сестру, это не значит, что мы все такие же больные ублюдки. Да, он мог убить его. Но отчего то ему показалось, что смерть слишком милосердна для такого ублюдка. Даже Волан-де-Морт не погладит его по головке за такую хуйню. Драко удовлетворенно хмыкнул, увидев бледное лицо Кэрроу. *** Гермиона с отсутствующим видом смотрела на то, как Джинни поедает пирог с почками. У нее же самой не было ни капли аппетита. Она рассказала и Невиллу, и младшей Уизли о произошедшем на уроке Кэрроу, потому что думала, что от этого станет легче. Да и к тому же, ведь все-таки ничего критичного не произошло? Ведь не произошло? Да, она разорвала на себе блузку, и Малфой видел ее лифчик. Она ерзала на нем, как заправская шлюха. И все бы ничего, если бы он не увидел ее чертовы порезы. Об этом она, конечно, не рассказала ни Джинни, ни Невиллу. Он видел. И он сбросил ее с себя, как мусор. И примерно в этот момент с нее спало империо, позволяя ей видеть, как Малфой что-то нашептывал Кэрроу. Лицо Амикуса было в тот момент таким бледным и испуганным, что на секунду Гермионе захотелось улыбнуться. Вместо этого она встала и выбежала из аудитории, готовясь хорошенько поплакать. Но на глазах было сухо, а сердце работало в привычном ритме. Что это? Принятие? Апатия? Депрессия? Нет, Гермионе не было плевать, просто… она ведь даже не пыталась бороться с Империусом, как тогда, на первом занятии Кэрроу. Это что-то значило? Гермиона до боли закусила губу и опустила голову к коленям. Может, может существует доля вероятности, что ей могло самой хотеться этого? Гермиона положила руку на лоб, пытаясь понять, все ли с ней в порядке. Как она может думать о таких вещах с таким спокойным апатичным настроем? Как будто эмоции просто выключили. Гермиона, так и не взявшая в рот ни кусочка пищи, попрощалась с друзьями и пошла в библиотеку. Ей давно пора заняться крестражем. И если с ней происходит что-то настолько странное, что даже самые ужасные мысли ее не особенно тревожат, надо этим воспользоваться. В библиотеке было немноголюдно, что вполне объяснялось тем, что все были на ужине. Да и кто в здравом уме, помимо Гермионы Грейнджер, хотя, возможно, она все же не в здравом уме, будет проводить свободное вечернее время в библиотеке? Гермиона устало плюхнулась на излюбленное место и принялась листать Историю Хогвартса. Она всегда начинала с нее. Итак: Гриффиндор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй. Гермиона схватилась за голову, понимая, что это может быть что угодно. Как иголка в стоге сена. Абсолютно невозможно. Но если разгадка на задачку с сеном все-таки существует, ведь сено можно сжечь, и тогда найти иголку не составит труда, то в данной ситуации ее ждет абсолютный провал. Ей всего то нужно сжечь гребаный Хогвартс. Гермиона выписывала значимые или в какой-то мере символичные предметы для каждого факультета, как к ней подошла мадам Пинс и сказала, что библиотека закрывается. Все книги были быстро разложены по местам, и уже через пять минут библиотека осталась пустой. Гермиона шла по пустым коридорам Хогвартса, совершенно забыв о своем страхе перед его темными закоулками. Поднявшись на пятый этаж, Гермиона услышала отдаленные шаги. Но ее мозг находился в таком заторможенном состоянии, что она не испытала ни капли беспокойства по этому поводу. Студенты ходят по замку — это нормально. К тому же, звук больше не повторялся, что совсем расслабило Гермиону. Вдруг она почувствовала толчок со спины и упала на колени, выронив сумку и волшебную палочку. Испуганно ахнув, Гермиона села на ягодицы и развернулась в противоположную сторону. Перед ее глазами буквально из ниоткуда материализовалась Миллисента Булстроуд с направленной на нее палочкой. — Думала, можешь говорить про меня дерьмо, и это сойдет тебе с рук? Гермиона поползла к своей волшебной палочке, отлетевшей к стене, но уже понимала, что не успеет. Она рассчитывала получить Петрификусом или, даже, Круцио, но никак не ожидала, что Миллисента набросится на нее сама. Гермиону придавило к полу, в то время как Миллисента пыталась развернуть ее лицом к себе. После короткой борьбы спина Гермионы оказалось прижата к каменному полу. Миллисента оседлала ее и занесла над лицом маленький ножичек круглой формы. Гермиона изо всех сил вцепилась единственной свободной рукой в запястье Булстроуд, но та была гораздо сильнее ее. Гермиона зажмурилась и приготовилась лишиться глаза. Но лезвие прошло по щеке таким быстрым рывком, что Гермиона не ощутила и половины положенной ей боли. Миллисента встала с нее. — Совсем не страшно, правда? — спросила Булстроуд и, улыбнувшись, ушла. Гермиона села и дрожащей рукой дотронулась до пореза. На пальцах тут же появилась кровь, и она почувствовала, как теплая жидкость стекает по ее шее и быстро впитывается в джемпер. Палочка наконец оказалась у нее в руках, и Гермиона призвала пару ненужных бумаг, трансформируя их в зеркало. Рассматривая порез пару минут, Гермиона нахмурилась, понимая, что, во-первых, он начинает болеть все сильнее, а во-вторых, кровь никак не останавливается. Применив одно из простейших целебных заклинаний, Гермиона нахмурилась еще сильнее, понимая, что оно не сработало. Гермиона собрала все свои вещи и резко встала, намереваясь немедленно пойти к Помфри. Миллисента была довольна куда сильнее, чем предполагал маленький порез. И этот нож… С ним явно было что-то не так. Как только Гермиона встала, то моментально поняла, что происходит что-то странное. Необычное ощущение липкости расползалось по ее ногам. Она опустила голову, чтобы посмотреть, но в темноте не заметила ничего не обычного. Порез на лице стал болеть еще сильнее, распространяя странные ощущения по всему телу. Гермиона решила не медлить с посещением больничного крыла. Ей необходимо преодолеть три этажа, а дальше дело за малым. Пройдя несколько метров по коридору, Гермиона остановилась. Липкое ощущение в ногах не давало ей покоя. — Люмос! На лице Гермионы выступил холодный пот. Все ее ноги, начиная от бедер и заканчивая лодыжками, оказались бордовыми. Гермиона водила светящей палочкой туда-сюда, от чего по ногам плавал блик. Дрожащей рукой она провела по ноге, уже и без того все понимая. Ее порезы открылись. И из них лилась кровь. Вот что это был за нож. Дура-Миллисента и не подозревала, что ее месть окажется действительно ужасной. Гермиона обернулась себе за спину и увидела кровавые следы. Черт возьми, сколько она уже потеряла? Ей срочно необходимо попасть в больничное крыло, иначе она рискует умереть от потери крови. Оказавшись на третьем этаже, Гермиона поняла, что начала окончательно сдавать позиции. Она облокотилась рукой о стену уже не понимая, от чего ее ладонь такая мокрая: от крови или пота, льющегося со всех частей тела. Гермиона медленно сползла по стене, уверяя себя в том, что сейчас она немного отдышится, восстановит дыхание и пойдет дальше. Перед ее глазами замелькали мушки, и сквозь сильное головокружение Гермиона увидела чей-то силуэт под факелом в конце коридора. Светящийся ореол вокруг его головы до того впечатлил Гермиону, что она позволила себе закрыть глаза. Если ангел пришел за ней, то все будет в порядке. Она откинула голову на стену, пытаясь дышать как можно ровнее, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. Звук шагов начал слышаться все отчетливее, и Гермиону накрыла паника. Миллисента вернулась? Образ ангела стерся, и она открыла глаза прежде, чем почувствовала знакомый запах шоколада. Бледное лицо Драко Малфоя склонилось перед ней. В его взгляде отчетливо читалась тревога. — Грейнджер? Гермиона не нашла в себе сил на ответ и лишь промычала что-то, что в ее голове звучало как «помоги». Драко взял ее за подбородок и повернул лицо в сторону света, чтобы яснее увидеть порез. На его глазах он сочился кровью, что заставило его сердце начать биться чуть сильнее. Грейнджер лежит в луже крови. Не может же это быть из-за одного пореза? Он опустил взгляд на ее тело, пытаясь распознать основное место повреждения. В целом, она выглядела не так плохо, не считая того, что вся ее нижняя часть была пропитана кровью. Малфой пробормотал очищающее заклинание и начала осматривать ее руки, но затем почувствовал, как его колена коснулось что-то теплое. Он опустил взгляд и увидел новую кровь, струившуюся с ляжек Грейнджер прямо на пол. Драко приподнял ее юбку и увидел, как из десятков порезов сочится кровь. Выругавшись, он прошептал кровеостанавливающее заклинание, в котором поднаторел за три месяца лета. Прошло несколько десятков секунд, но кровь так и не остановилась. Грейнджер становилось все хуже. Лицо Грейнджер блестело от пота, а губы шевелились, хоть и не издавали ни звука. Ему захотелось потрясти ее, наорать, наказать за то, что она смела лежать здесь в таком состоянии. За то, что не смогла за себя постоять. За то, что вернулась в гребаный Хогвартс, где на каждом углу ее ждет только одно. За то, что он не смог пройти мимо, делая вид, что она — грязь. Малфой почувствовал прилив паники. Сколько она тут лежит? Он посмотрел в сторону, откуда, по его мнению, могла идти Грейнджер, и увидел кровавый след. Дело — дрянь.