Клюква

Блейз Забини шел по подземельям Слизерина с весьма недовольной миной. «Черт возьми, Малфой, я думал, что аристократы пунктуальны». Драко попросил Блейза о встрече по какой-то очередной неимоверно важной причине. Забини ждал его около назначенного места около пятнадцати минут, а затем пошел обратно в гостиную Слизерина. «Хуй с ним. Сам назначил встречу, а потом забил. Не хватало еще с ним нянькаться, у самого проблем по горло». Забини был до того отвлечен своим раздражением, что, зайдя за очередной поворот, не заметил яркого свечения за спиной. Он практически успел дойти до входа в гостиную, как перед его лицом возник отличающий голубоватым светом дракон. Забини испуганно вдохнул и, взявшись за сердце, возвел глаза к потолку. Блейз видел патронус Малфоя лишь раз в жизни, и, Салазар, он был бы рад забыть об этом. Потому что нихуя хорошего в тот день не произошло. Удивительно, что этот мудак вообще может вызвать Патронус после всего дерьма, что происходило летом в Мэноре. Правая нога Блейза стала отбивать нервный ритм, и он приблизился к дракону в ожидании послания. — Третий этаж, портрет Дориана Полного. Срочно. Возьми бадьян. Забини прошиб холодный пот. *** — Вулнера санетур, — Драко шептал одно и тоже заклинание, надеясь, что это принесет хотя бы какой-то результат. Из Грейнджер нескончаемо хлестала кровь, из-за чего уже не только она, но и сам Драко был полностью в крови. Выискивая в своей памяти проклятия и сглазы, ведущие к безостановочному кровотечению, Малфой понял, что попросту теряет время. Грейнджер умрет, если он продолжит медлить. Одна только мысль о ее смерти отозвалась в нем странным холодом и чувством отвращения, пощекотавшим его где-то в районе кадыка. Потому что это — неправильно. Потому что она не могла умереть вот так. В коридорах Хогвартса. Посреди ночи, совсем одна. Если уж Грейнджер и умирать, то на поле битвы. Как-то очень, очень по-гриффиндорски. Малфой не осознавал, что сидит на коленях перед гребаной подружкой Поттера. Насквозь промокший в ее грязной крови. Гермиона издала слабый стон, и Драко машинально схватил ее за руку. Наверное, чтобы проверить пульс. Малфой ни на секунду не подумал о том, что Грейнджер можно было отлеветировать в больничное крыло. Он действовал на уровне инстинктов. Ему был нужен Блейз. — Малфой! — услышал он знакомый голос, — Что у тебя… Блять, кто это? Забини сел на колени рядом с Малфоем, не заботясь о том, что и его штаны насквозь пропитаются чужой кровью. Он стал бы отличным целителем. — Какого хуя ты с ней сделал? — хриплым от шока голосом прошептал он. Малфой вскинул на него дикий взгляд, начиная приходить в себя. — Это не я, понял? — ощетинился он и встал с колен. — Она просто лежала тут, и я… Блейз сдвинул брови и окинул Малфоя странным взглядом. Не верил? — Ты не пробовал остановить кровь, Малфой? Она скоро весь Хогвартс затопит. — Правда, блять? — зло прорычал Драко. Ему хотелось врезать другу за то, что тот попросту теряет время. Забини взмахнул палочкой, вызывая какие-то диаграммы, в которых Малфой толком ничего не разобрал. — Твою мать… Бадьян тут не прокатит, — сосредоточенно сказал Блейз. — Давно она в таком состоянии? — Не знаю. С того момента, как я ее нашел, минут десять-пятнадцать. Блейз кивнул и начал стремительно орудовать палочкой, произнося заклинания на латыни. Когда тот начал приподнимать юбку Грейнджер, Драко захотелось ударить его по рукам, потому что… Потому что. Кинув на Драко пронзительный взгляд, Блейз все же поднял юбку. Увидел исполосованные ноги и на секунду остановился. Но не дав себе возможности отвлечься лишними мыслями, принялся за дальнейшую работу. Драко прислонился к противоположной стене и сполз по ней на пол. Вот же дрянь. Он всматривался в лицо Грейнджер, которое, как ему показалось, стало принимать более здоровый вид. Ему не хотелось думать о том, что он увидел на уроке Кэрроу. Малфой впервые сталкивался с таким проявлением самоистязания. Сначала он вообще ничего не понял. Подумал, что кто-то нарочно сделал с ней это. Но сейчас, видя, как Грейнджер лежит и истекает кровью, что-то в его голове щелкнуло. Она сама делает это с собой. Блейз встал с колен и подошел к Драко. — На нее кто-то наложил заклятие незаживления и кровотекущее. Та еще дрянь. Драко поднял на друга голову. — И? Ты все уладил? Забини взмахнул палочкой, очищая от крови себя и друга, а потом помог ему подняться. — Да, все путем. Оставим ее здесь или… — Нет, — слишком резко ответил Малфой. Забини приподнял брови, ожидая объяснений. Малфой глубоко вздохнул. — Было бы стремно спасти ей жизнь, а потом оставить здесь. Совсем не жалко своих трудов? Блейз как-то странно на него посмотрел и открыл было рот, но заметив выражение лица Драко, что-то пробурчал и замолк. — И куда ее? — спросил Забини, подходя к лежащей Грейнджер. — Я ввел ее в сонное состояние, чтобы она могла восстановиться. В целом, — протянул Блейз, — ее можно и разбудить, пусть сама разбирается. Я свое дело сделал, а в няньки не нанимался. Лицо Грейнджер и правда приняло практически здоровый вид. На ней больше не было крови, и единственным намеком на произошедшее остался порез на лице, не успевший до конца затянуться. — Буди, — сказал Драко. Забини еще раз проверил ее диаграммы, и убедившись, что опасности нет, произнес заклинание пробуждения. — Доброе утро, принцесса, — пропел он и отошел, опасаясь какой-нибудь слишком гриффиндорской реакции. Гермиона в страхе распахнула глаза и предприняла попытку встать. Но в глазах резко потемнело, и она сползла по стене назад. Гермиона схватилась за голову, пытаясь справиться с головокружением и другими странными ощущениями. В ее памяти стали постепенно восстанавливаться минувшие события. Последнее, что она помнила — это чей-то силуэт в конце коридора. А потом… Гермиона резко открыла глаза и стала ощупывать порез на лице. Судя по тому, что он больше не отзывался болью и не сочился кровью, все было не так плохо. Гермиона потянулась к юбке, чтобы проверить и другие порезы, как вдруг остановилась и подняла взгляд на стоящих рядом парней. — Малфой? — хрипло спросила она. — З-забини? — Зрительная система и память в порядке, можем валить, — улыбнулся Блейз и потянул Драко за плечо. — Постойте! — крикнула Гермиона. Ей хотелось что-то спросить, выяснить, что произошло. Но судя по тому, что она была абсолютно здорова, а порезы на ногах не сочились кровью, это значило только одно. Они видели. Они видели ее порезы на ногах. Растреплет ли это Забини? Гермиона неуверенно на них посмотрела и все же поднялась с пола, будучи недовольной таким уязвимым положением. Она поравнялась со слизеринцами и гордо приподняла голову. — Я так понимаю, вы… — ей было сложно формировать мысли из-за спутанности сознания и неловкости, — вы помогли мне, верно? Что ж, спасибо. Будем считать, мы в расчете. — В расчете? — в недоумении спросил Забини, начиная раздражаться. — Да. С вашим факультетом. Булстроуд прокляла меня, а вы, получается, — Гермионе хотелось визжать от неловкости ситуации, — помогли мне. — Это сделала Булстроуд? — тихо спросил Малфой, подходя к Гермионе чуть ближе. От тона его голоса ей стало не по себе. — Да, — так же тихо ответила она. — Малфой… Она подняла на него глаза, пытаясь разгадать его настроение. Взгляд Драко метался по ее лицу, иногда задерживаясь на губах. На щеках Гермионы расцвел румянец. Забини фыркнул и схватил Малфоя за плечо, утягивая за собой. — Не говорите никому об этом! — крикнула Гермиона им вслед. *** — Гермиона, ну дава-ай, — протянула Джинни. — Хватит хандрить! Я понимаю, что в Хогвартсе сейчас дерьмово, но это не повод закрываться ото всех. Если сначала младшая Уизли говорила весело и упрашивающе, то под конец ее лицо стало гораздо серьезнее. Джинни волновалась за подругу, и в этом нет ничего удивительного, потому что в последние недели Гермиона и правда вела себя очень странно. Часами сидела в ванной, ни с кем особо не разговаривала, а пару дней назад вообще пришла посреди ночи белая, как мел. Гермиона перевела взгляд на Джинни и приподняла уголки губ. — Я не закрываюсь, я просто… — Ой, вот только не надо мне вешать лапшу на уши на счет ЖАБА. Во-первых, ты готова к нему с третьего курса, а во-вторых, я же вижу, что ты переживаешь далеко не из-за учебы. Гермиона отвела от нее взгляд, боясь, как бы проницательность Джинни не вышла на новый уровень. — Давай, Гермиона, пожалуйста! Если ты согласишься, клянусь отстать от тебя и не расспрашивать. Дело в том, что на выходных к ним обещали заглянуть близнецы Уизли. И, конечно, не с пустыми руками. Чтобы развеять обстановку, так сказать. Тайный проход через Кабанью голову был свободен, а это значит, что для близнецов не было никаких преград. Что им до Амбридж и обоих Кэрроу. — Ладно-ладно, хорошо, — ответила Гермиона, — я согласна. Джинни радостно завизжала. *** Эта вечеринка разительно отличалась от прошлых. Студентов меньше, лица бледнее, взгляды печальнее. Музыка тише. Фред и Джордж изо всех сил пытались приподнять общее настроение, но нельзя сказать, что они преуспели. Так или иначе, все гриффиндорцы разделились на маленькие компании и обсуждали что-то свое. Джинни увела Гермиону в сторону и усадила на кресло. — Ну, колись. — Что? — Гермиона нервозно улыбнулась. — Мне показалось, или вы с Невиллом сблизились? Гермиона расслабила плечи и удивленно взглянула на Джинни. — Что? Не ты ли говорила, что я отдалилась ото всех? — со смехом спросила Гермиона. — Ну, да. На сколько это возможно. Но давай будем честны: ты сейчас если и разговариваешь, то либо со мной, либо с Невиллом. — Да, — ответила Гермиона, сделав глоток сливочного пива, — просто вы остались единственными, с кем я, — она сделала еще один глоток, — могу быть настоящей. В каком-то смысле. — Что значит «в каком-то смысле»? Гермиона сделала еще один глоток и убрала бутылку в сторону. Честно говоря, ей так хотелось все рассказать. Ну, почти все. Она уже и сама не знала, ради чего все скрывает. На нее напала Миллисента. Почему бы об этом не рассказать? В конце концов, Джинни права, Гермиона действительно стала отдаляться ото всех. Последние месяцы выдались тяжелыми, и если по началу она все скрывала от Джинни скорее из-за страха перед ее буйным нравом, то сейчас… Что ж, наверное, это почти привычка. Запираться в своей скорлупе и держать рот на замке. Джинни внимательно следила за выражением лица Гермионы. Она хотела всего лишь поболтать как в старые добрые и, может, поматерить Амбридж и Кэрроу. Или выступить в роли жилетки. Или самой немного поплакать? Но лицо Гермионы становилось все более растерянным, более отчаянным. Джинни взяла Гермиону за руку и крепко сжала, давая понять, что она рядом. — Джин, я… Ты права, я практически перестала разговаривать с вами, хотя, мне есть что сказать. И Гермиона начала свой рассказ с истории про Миллисенту и порез на лице. Она утаила ту мелкую деталь, что кровь хлестала не только из раны на лице. Гермиона почувствовала себя предательницей, утаив это. Она безгранично доверяла и любила Джинни, но язык не поворачивался рассказать ей о таком. Не потому, что она боялась осуждения или поучений, а скорее из-за того, что это было слишком личным. Чем-то, в чем она сама до конца не разобралась. Ведь обязательно последуют вопросы, на которые Гермиона не в состоянии ответить. Просто потому что в первые в жизни не знает ответа. Или же это будет жалостливый взгляд? Этого она не хотела еще больше. Гермиона чувствовала себя предательницей. Потому что Малфой, а теперь и Забини знают. А ее лучшая подруга нет. Как бы Гермиона не хотела хотеть рассказать, она этого не сделала. — И тогда, — Гермиона тяжело вздохнула, приняв решение, — я отключилась, видимо. Потеря крови правда была ужасающей, так что ничего удивительного. Но, как видишь, я жива, — она взмахнула руками, желая разрядить обстановку, потому что на Джинни лица не было. — В общем. Мне помог Малфой. И Забини. Гермионе захотелось закрыть глаза и где-то спрятаться, чтобы не видеть и не слышать реакции Джинни. Она и сама пока не решила, что думает по этому поводу. Джинни молча смотрела на Гермиону. — Э-эй, ты чего? Джинни глубоко вздохнула. — Я даже не знаю. Как думаешь, кого мне убить сначала: тебя или Миллисенту? Гермиона предприняла попытку улыбнуться. — Даже не думай, Грейнджер. Я тебе не Рональд. Со мной такое не прокатит, — грозно сказала она. — Почему ты не рассказала?! Почему, Мерлин тебя дери, сраные слизеринцы знают об этом, а я нет? Что еще ты утаила? Джинни закрыла глаза в попытке успокоиться. — Я думала, что дело в каком-то парне. Или оценках, черт тебя дери. Нам всем сейчас не сладко, а тебе особенно, я понимаю. Но разве не для этого нужны друзья, Гермиона? Гермиона пыталась проглотить ком, застрявший где-то в горле. Конечно, Джинни была так права. Она должна была рассказать. Джинни тяжело вздохнула. — Ладно, извини. Я понимаю, что об этом тяжело рассказывать. Друзьям, наверное, даже тяжелее. Давай пока пропустим этот момент и перейдем к… Малфой и Забини, серьезно?! — взвизгнула она, из-за чего на них обернулись пары любопытных глаз. — Тсс, — шикнула Гермиона, — да. Я не знаю, как это объяснить, но они правда помогли мне. Конечно, они не были особенно дружелюбными и милыми, но… Я не знаю, Джин. Все странно. Джинни выжидающе смотрела на Гермиону. — Я не говорю, что они хорошие, Годрик упаси. Но, мне кажется, мы все приехали в Хогвартс другими. И Малфой, он… мне кажется, что он больше не фанатеет по Волан-де-Морту. То есть, он кретин и хорек, но… — Я поняла, — оборвала ее Джинни. Гермиона всмотрелась в выражение ее лица, пытаясь прочитать по нему реакцию подруги. Поверила ли она ей? Или подумала, что та окончательно свихнулась? И не создаст ли это еще большее количество вопросов? — Знаешь, — задумчиво протянула Джинни, — если честно, я тоже заметила это. Изменились не только мы, но и слизеринцы. Кто-то, например, Крэбб, Гойл и Булстроуд стали еще большими мразями. Джинни приманила две бутылки сливочного пива и протянула одну из них Гермионе. Сделав несколько глотков, Уизли продолжила: — Недавно я столкнулась с Паркинсон. Ничего такого, просто не поделили зеркало в туалете. Я уже начала вспоминать самые гадкие оскорбления, но, — она сделал еще глоток, — знаешь, как бы правильно сказать… Мы, вроде, вместе пользовались зеркалом. Иногда даже по очереди, когда нужно было ближе рассмотреть лицо. Это было очень странно, и я решила сделать ей э-э, комплимент. Ну, что-то типа того. И она просто хмыкнула на него. Не зло или высокомерно, а… не знаю, как-то мирно, понимаешь? Гермиона приподняла брови. Она целуется с Малфоем, а Джинни делит зеркало с Паркинсон. Надо бы провериться в Мунго. И слизеринцев прихватить. — Я готова еще к одному откровению, — сказала Гермиона, краснея от выпитого алкоголя. — Между Кэрроу инцест. Я видела, как они целуются, — Гермиона выдержала драматическую паузу, — пока пряталась в их шкафу на пару с Малфоем. Сливочное пиво полилось из носа Джинни. — Гермиона Грейнджер! — взвизгнула она. Гостиная уже почти опустела, как и запасы алкоголя. Но Джинни и Гермиона так и сидели в укромном уголке, обмусоливая каждый упущенный ими момент жизни. Каждая их них оставила при себе пару секретов, но, возможно, это было и к лучшему. Уже поднимаясь наверх, в спальню, Гермиона почувствовала жжение в заднем кармане брюк. Она быстро зашла в ванную и заперлась. «Рон вернулся».