Клюква

Гермиона в ужасе смотрела на галлеон, из-за которого только что убедилась в том, что нельзя было мальчикам позволять уйти в это безумное путешествие одним. Мерлин, они проникли в Гринготтс. И сбежали из него на драконе! — Это просто безумие, — прошептала Гермиона, глядя в одну точку. С одной стороны, она была даже благодарна им за то, что они не предупредили ее о своих планах. Да она бы просто с ума сошла от волнения, не говоря уже о том, что просто на просто отрезала бы себе руку, лишь бы сбежать из Хогвартса и отправиться им на помощь. Но, с другой стороны, Мерлин всемогущий, она буквально хотела их убить. Им просто повезло, что все сложилось так, и они остались практически невредимы. Они нашли крестраж. Они спасли Полумну и гоблина Крюкохвата. Гермиона прикрыла глаза, стараясь не поддаваться эмоциями. Столько недель они действовали у нее за спиной, считая, что она может неправильно отреагировать на их планы. Помешать им. Неужели они действительно считают, что справились бы лучше без ее вмешательства? И все же они нашли крестраж. Чаша Пенелопы Пуффендуй, она была права. Гермиона достала свои свитки и, отыскав нужный, принялась вычеркивать все заметки о реликвиях Пенелопы. Это все же принесло ей облегчение, хоть и незначительное. Они уничтожили три крестража, но три еще остались. Гермиона в сотый раз прошлась глазами по списку реликвий с абсолютной уверенностью в том, что что-то упускает. Какова вероятность того, что Волан-де-Морт создал аж три крестража из реликвий Слизерина? Кольцо, медальон, который они так и не нашли, а вдруг что-то еще? Вдруг Реддл пренебрег факультетом Гриффиндор точно так же, как и любой истинный слизеринец? Но что же с Когтевраном? Гермиона спрятала свиток глубоко в сумке и вышла из гриффиндорской башни. Она хотела встретить хотя бы одного знакомого ей человека, что учился на Когтевране. Возможно, ученики этого факультета травят между собой байки о диадеме или каких-либо других реликвиях, информацию о которых она так и не нашла. В конце концов, когтевранцы — очень любознательный народ, и Гермиона ни за что бы не поверила, что никто из них никогда не интересовался этой темой. Осталось надеяться, что еще не все ушли на ужин. Гермиона оглядывалась по сторонам, обращая внимание на синие галстуки, но не встретила ни одного человека, которому могла бы довериться. Падма Патил, Терри Бут, Майкл Коннер, да хотя бы Энтони Голдстейн — все как в пропасть провалились. На самом деле, чтобы найти когтевранаца, не нужно было слишком уж сильно заворачиваться. Они были слишком похожи на саму Гермиону, а потому единственное место, где она не искала могло оказаться самым верным. Конечно, библиотека. Гермиона со всех ног помчалась к читальне, ругая себя за такую непредусмотрительность. — Тише! — грозно прошептала мадам Пинс, когда Гермиона ворвалась в библиотеку. — Извините, — на ходу проговорила она и понеслась к книжным полкам. Но все надежды оказались напрасными. Едва ли хотя бы один адекватный студент просиживал в библиотеке за несколько минут до начала ужина. Обреченно вздохнув, Гермиона решила набрать как можно больше еще не изученной литературы по Кандиде Когтевран, поужинать, а после уже подловить нужного ей человека. Если бы не шокирующая новость от Гарри и Рона, вероятно, Гермиона изначально так бы и поступила. Но безрассудство друзей и уничтоженный крестраж свалились как снег на голову, вынуждая ее действовать стремительно. Поблагодарив мадам Пинс за книги, она вышла из библиотеки и пошла к Большому залу. Завернув за угол, она почувствовала резкий толчок и все ее книги, левитирующие рядом с ней, попадали на пол с отвратительным звуком. — Эй! — крикнула Гермиона, которая терпеть не могла такое обращение с книгами. — Грейнджер, конечно, — ехидно сказал Драко Малфой, — кто еще может пропадать в библиотеке во время ужина. Гермиона с замиранием сердца подняла взгляд на бледное лицо и уже открыла рот, чтобы извиниться. Но по ее коже вдруг прошел холодок, когда та увидела взгляд знакомых серых глаз. Раздраженный и колючий. Такой же, каким он смотрел на нее с первого курса. Она сделала шаг назад и равнодушно взмахнула волшебной палочкой. Разбросанные по полу книги взлетели и сложились в прямую стопку прямо у нее на руках. Малфой склонил голову набок и прошелся взглядом по корешкам книг. — Решила перевестись в Когтевран? Не стану спорить, — ядовито сказал он. — Малфой, не с той ноги встал? — Гермиона закатила глаза. Драко сомкнул челюсти и продолжил буравить ее взглядом, не говоря ни слова. Гермиона почувствовала какую-то пустоту при виде его равнодушного взгляда. В голову непрошенными гостями лезли мысли о том, что все, что она напридумывала за эти дни — ложь. Нет никакого изменившегося Малфоя. Нет ни одной причины к сбивчивым ударам ее сердца и сладкой истомы в животе. Гермиона толкнула Драко плечом и пошла дальше. Сейчас у нее есть дела гораздо важнее, чем перепалка со злобным Малфоем. Не успела она сделать и несколько шагов, как услышала резкий голос, зовущий ее по фамилии. Ей очень хотелось быть той, кто мог бы не обратить на это внимания и пойти дальше. Но что-то внутри нее буквально пришпорило ее к полу. Гермиона поджала губы и обернулась. Драко медленно подошел к ней и устало прикрыл глаза. — Я встал не с той ноги, Грейнджер, — тихо сказал он. Брови Гермионы взлетели вверх, выдавая ее изумление. — Эм, хорошо? — изумленно сказала она, не понимая, чего конкретно он от нее хотел. Малфой еще раз пристально посмотрел на названия книг в руках Гермионы, а затем поднял на нее обеспокоенный взгляд. Гермиона съежилась, понимая, что если он спросит ее напрямую о предназначении этих книг, то она не сможет сказать правду. Как бы Малфой не изменился, но она ни за что в жизни не предаст дело, ради которого полегло столько людей. Дело, ради которого умерла бы она сама. И Драко будто прочитал это в ее испуганном взгляде, отступая. Гермионе тут же захотелось взять его за руку и сказать что-нибудь утешительное, что-то хорошее, что смогло бы стереть с его лица выражение усталости и хандры. — Ты был на ужине? Желание заботиться о нем ощущалось дико и чуждо. Но пробуждало в ней какую-то нежность, похожую на открытую рану. Что-то очень чувствительное и болезненное, что-то, что хотелось беречь. Малфой несколько раз моргнул, будто пытаясь не выдавать своего изумления, и покачал головой. Гермиона приоткрыла рот, и взгляд Драко в ту же секунду переместился на ее губы. То ли в жажде услышать, что она собирается сказать, то ли просто из-за того, как соблазнительно и невинно выглядели ее губы. Гермиона заметила этот взгляд и крепче сжали книги. Драко сделал к ней последний шаг, что оставался между ними, и забрал стопку книг из ее рук. Он толкнул спиной дверь кабинета и вошел, призывая своими горящими глазами Гермиону. И она пошла за ним. — Куда ты тащишь мои книги, Малфой, — тихо спросила она, чем вызвала приглушенный смех. Он положил книги на стол и подошел к Гермионе, аккуратно толкая ее к стене. На весь полузаброшенный класс раздался взволнованный вздох, будоража пыльные столы и стулья, которые давненько стоят тут без дела. Когда Драко подошел совсем близко, Гермиона положила ладони ему на грудь, чувствуя его частое дыхание. Было невероятно странно ощущать под руками биение сердца Драко Малфоя. Было невероятно, что он позволял ей это делать. — Ты так быстро сбежала с бала, — прошептал он ей на ухо. — Не хотела играть с судьбой. Драко криво улыбнулся, накручивая непослушную кудряшку на палец. Он знал, что Паркинсон была права, когда выносила ему мозг сегодня после обеда. Конечно, это было неправильно, опасно, тупо и… он не мог вспомнить, что она там еще сказала. Гермиона облизнула верхнюю губу и посмотрела ему в глаза. Точно. Паркинсон обвинила его в том, что он играет с огнем. Всматриваясь в горящие глаза Грейнджер, он не мог не согласиться. Потому что когда она рядом, когда спрашивает его о том, поужинал ли он, ему хочется сгореть заживо. Это одновременно больно и приятно. Чувствовать себя кем-то, кроме чертового Пожирателя. Видеть в ее глазах что-то, что разливалось теплом по его венам. Малфой схватил запястья Гермионы и поднял их над ее головой, прижимая к стене. Его дыхание опаляло ее шею и отзывалось теплом внизу живота. Как же это блядски неправильно. Но так легко, что невозможно остановиться. Малфой прикусил ее кожу прямо напротив венки, ощущая дрожь безумно бьющегося пульса. Гермиона громко вздохнула и неосознанно подалась бедрами вперед. Малфой еще сильнее прикусил шею и толкнулся ей в живот, не имея сил сдерживаться. Гермиона издала приглушенный стон, когда почувствовала его вставший член. Ей казалось, что она сойдет с ума. Прямо сейчас. Немедленно сгорит в огне, разливающемуся по ее кровеносной системе. Гермиона потянулась навстречу его губам, и он, наконец, ответил на поцелуй. Малфой жадно зарычал и принялся с ожесточением впиваться ей в губы. Пожалуй, еще немного, и на них останутся потертости. Это ощущалось немного больно, но от того приятнее, потому что не приходилось щипать себя, чтобы убедиться, что это не сон. Его правая рука опустилась на бедро девушки, и он стал медленно вести наверх по коже, обтянутой колготками. Гермиона всхлипнула прямо в рот Драко. — Сука, — прохрипел он, разрывая ткань. — Грейнджер, ты такая сука. Его рука двинулась дальше и, дойдя до хлопковой ткани трусиков, остановилась. Он начал оглаживать кожу вокруг, заставляя Грейнджер забыть, как правильно дышать. Гермиона уперлась лбом ему в шею и почувствовала концентрированный запах его духов, от которого напрочь сносило крышу. Можно было подумать, что она у нее была. Малфой наконец сжалился над ней и провел костяшкой указательного пальца по насквозь влажной ткани. Гермиона громко простонала, а сразу после закусила губу. Дьявол. Он — дьявол. Иначе не было бы никаких объяснений тому, что сейчас с ней происходит. Малфой второй рукой схватил ее за шею и отстранил от своего плеча, разглядывая выражение лица Гермионы. Запоминая. Блядский боже, его глаза были такими темными. Гермиона совсем раскраснелась и прикусила губу, закрывая глаза. Она не может выносить его такого. Иначе просто растечется лужицей. Малфой отодвинул резинку и провел пальцами по влажному клитору, заставляя Гермиону широко открыть рот в безмолвном крике и выгнуться соблазнительной дугой ему навстречу. Драко что-то простонал и начал тереться вставшим членом о ее бедро, параллельно лаская ее складки, намеренно задевая клитор. Гермиона громко застонала и начала двигаться в такт. Малфой прикоснулся одним пальцем ко входу и зажмурился, прислонившись к девушке лбом. Его яйца уже начинали болеть от желания. Гермиона немного опустилась, заставляя палец Малфоя проскользнуть чуть глубже. Он начал медленно двигаться, не заходя дальше одной фаланги. — Грейнджер? — хрипло проговорил он. Гермиона что-то промычала, и палец стал двигаться активнее. Драко почувствовал влагу, которая стекала прямо по его ладони. — Чего ты хочешь? Скажи мне, — прошептал Малфой ей в ухо. Гермиона уткнулась носом ему в щеку и еле слышно сказала: — Тебя, Драко. Малфой резко вынул руку и впечатался до боли жадным поцелуем в ее губы, попутно расстегивая ремень. Сердце девушки билось так громко, а низ живота сводило так сильно, что было практически больно. Малфой одним движением сорвал ее трусы, и они повисли у нее на коленях. Он приставил головку ко входу и почувствовал, как ее влага полностью покрывает его. Гермиона жадно хватала ртом воздух, не понимая, сколько еще она сможет это вытерпеть. Драко подался вперед, проникая глубже, но чертовски недостаточно. Гермиона сжала его рубашку, стараясь привыкнуть к болезненным ощущениям. Но Драко воспринял это по-своему и резко вошел до конца. Послышался хруст разорванной ткани, и Гермиона болезненно вскрикнула и напряглась. Малфой открыл глаза и посмотрел на нее неверующим взглядом. — Г-грейнджер, ты что девственница? — его челка упала на глаза, из-за чего Драко имел еще более обезумевший вид. Он медленно вышел из нее и схватил за плечи, прижимая к стене. Гермиона почувствовала, будто у нее отняли что-то очень важное, оторвали, не заботясь о последствиях. Она обхватила его шею и стала шептать: — Пожалуйста, Драко, вернись, пожалуйста. Вена на виске Малфоя набухла, и он снял ее руки со своей шеи. Теперь его темный, животный взгляд исчез, уступая место холоду и железной неприступности. — Это должен был быть не я, больная ты гриффиндорка, — то ли прорычал, то ли проскулил он. Малфой отстранился, и Гермиона как будто потеряла опору. Она сделала шаг к нему, но увидев выражение его лица, остановилась. За пеленой застилающих ее глаза слез, Гермиона разглядела в нем отвращение. Из ее глаз полились слезы, а руки безвольно повисли по бокам. Все чувства, что бушевали в ней минуту назад, встали комом в горле. Она почувствовала судорогу, отзывающуюся болью где-то в ладонях. Малфой не говоря ни слова вышел из класса, оставляя ее одну. Гермиона с силой впилась ногтями в предплечья, но даже это не могло заглушить боль. Она медленно съехала спиной по стене, больше не сдерживая рыдания.