***
Парень просыпается спустя несколько часов первым, поначалу непонимающе хмурясь и озираясь по сторонам. Где-то сзади раздаётся резкий мужской смех, за окном уже заметно вечереет. Солнце спускается к ровному горизонту, окрашивая небо в яркие, хоть и пастельные тона. Ближайший придорожный знак показывает около шестидесяти километров до заветной Барселоны, значит, осталось провести в пути ещё час. Гавира еле заметно улыбается, осознавая, что именно, а точнее кто являлся причиной его чуть онемевшего плеча. Селин мерно посапывала во сне, уткнувшись носиком в его ключицу и что-то тихо бормоча. Тёплое дыхание девушки трепетно согревало, разнося по телу миллион мурашек и заставляя карие глаза наполняться безудержной нежностью. И как только ей удавалось так сильно и быстро его менять? Ещё совсем недавно Пабло был почти на сто процентов уверен, что сокрытие эмоций и постоянный холод в сторону малознакомых людей — это реальный выход, только вот с ней хотелось всё иначе. Хотелось быть разным, хотелось удивлять и, наконец, хотелось попросту открыться. Но разве открыться хоть кому-то было для него легко? Нет, совсем нет, скорее даже наоборот. Почти невозможно… Показать свои настоящие эмоции и чувства, открыто признавая уязвимое место? Нет, это было выше его возможностей. Наверное, пока выше… Пабло осторожно достаёт из левого кармана своих светло-голубых джинс телефон, почти не двигаясь, и заходит в соцсети, постоянно кидая заинтересованные взгляды на всё ещё спящую Селин. Он будто бы подсознательно не хотел её разбудить, постоянно проверяя состояние и категорически не желая потревожить её хрупкий сон. Дурацкая нежность внутри сковывала и вызывала непривычный дискомфорт, дико трепещущий в груди. Испытывать симпатию к кому-либо за последнее время стало в новинку. — Выглядите слишком мило вместе, — рядом ни с того ни с сего разносится тихий голос Френки, который почему-то возвращался от тренера. Голландец поспешно наклонился к Гавире поближе, замечая состояние Агуэро и, опираясь о переднее сиденье, продолжил: — Я правда рад, что ты наконец-то остудил свой пыл и показал ей настоящего себя. Уверен, такими темпами у вас может всё получится. По какой-то причине услышать эту фразу от близкого друга было очень приятно и волнительно, хоть и до чёртиков смущающе. Пылающий румянец предельно быстро расцвёл на щеках испанца, что конечно не осталось незамеченным и Френки, который еле заметно на это улыбнулся. — Иди нахрен, де Йонг! — Гавира шуточно мотает головой в сторону, закатывая свои глаза к потолку. В этот момент Селин на его плече немного ворочается, сразу же принуждая брюнета застыть и мимолётно трогательно улыбнуться. — Не разводи мне здесь ванильное царство с клубничными зефирками и радугами повсюду! — А нет, ошибся! Ты всё тот же! — Френки, сдаваясь, мирно поднимает ладони вверх и подмигивая Пабло, продолжает свой путь к команде, на ходу вкидывая заключительную фразочку смеющимся голосочком, в которой есть доля болезненной правды: — Трудно ей конечно с тобой будет! И что правда, то правда. Легко им точно не будет… К знакомым стенам красочного стадиона команда подъезжает поздним вечером, около восьми часов. За это время Селин успевает проснуться и сто раз извиниться перед смеющимся Пабло, за непредвиденные неудобства. Испанец на это только отмахивается, предлагая ту подвести до дома на машине Педри. Ему занимает несколько минут, чтобы всё-таки выбить из неё положительный ответ и подхватив чемодан, направиться к недалеко припаркованному Мини Куперу. — Тогда буду ждать от тебя сегодня вечером новые фотографии с матча у себя на почте. И, следовательно, завтра, у тебя, как и у всех наших футболистов законный выходной. — Амели Дюбуа, директор по маркетингу, доброжелательно улыбается Агуэро и подхватив сумки с клубной аппаратурой, удаляется в свой личный кабинет. Нужно признать, молодая женщина — начальница нравилась фотографу куда больше, самолюбивого сексиста эйджиста — Рафаэля Юсте. Всё же хорошо, что встречаться с ним больше не придётся. Заветная должность получена, теперь никаких испытательный сроков, только официальная работа. Работа фотографа в шикарном испанском футбольном клубе под названием «Барселона», так ещё и с неплохой такой зарплатой и приятным коллективом. — Ребят, можем по дороге заскочить в один супермаркет? — красная машина выезжает с парковки клуба, почти сразу же набирая скорость. Гонсалес за рулём устало зевает, кидая взгляд сквозь зеркало заднего вида на притихшую девушку, которая залипла в своём телефоне, параллельно что-то агрессивно печатая. — У меня в холодильнике просто мышь повесилась, а завтра мама должна приехать. — Боишься, что отчитают как маленького мальчишку? — Пабло справа хмыкает, оборачиваясь к другу. От чего-то этим вечером у него было невероятно приподнятое настроение, что немало удивляло всех вокруг, заставляя строить бесконечные теории. И только Педро с Френки знали точную причину его счастья, которая на данный момент вновь спорила со своей матерью по смс и почти из последних сил сдерживала подступающие слёзы. — Ага, только скорее прибьют, ведь Педро, спортсменом нужно питаться правильно и хорошо, иначе все эти тяжёлые тренировки выйдут боком. — Гонсалес парадирует взволнованный голос собственной матери и спустя пятьсот метров сворачивает к торговому центру. Парковка мало заставлена машинами почти до максимума. Отовсюду слышатся голоса сотен людей. Кто-то ищет подарок на пятый день рождения своей дочери, кто-то ждёт любимую девушку с работы у миловидного кафе, а кто-то просто закупается необходимыми продуктами по списку, чтобы вечером жена дома не пилила мозги. — Селин, всё в порядке? — Пабло чуть замедляется, отставая на несколько мгновений от шустрого Педри, буквально несущегося к тележкам и тихо задаёт девушке, интересующий его вопрос.------------------------------------------------------------------------------------- paulaaguero: Ещё раз здравствуй, дочь. Ты же помнишь о пятничном вечере? celineag: И тебе ещё раз здравствуй, мама. За эти несколько дней моей ответ остался всё тем-же. На этом званном ужине и ноги моей не будет, достаточно с меня прошлых! Приятного лицемерного времяпровождения! paulaaguero: Не вынуждай меня принимать крайние меры, Селин Гермиона Агуэро! Прекрати быть упрямой ослицей уже наконец и не позорь свою семью! celineag: А разве она у меня хоть когда-то была? paulaaguero: Какая-же ты бессовестная! Ещё смеешь попрекать нас с отцом? Мы дали тебе всё, так что будь благодарна. И я повторяю ещё раз, для бездумных девиц, таких, как ты. В эту пятницу, ровно в восемь часов вечера ты должна приехать на нашу виллу. Вечернее платье с туфлями отправлю тебе курьером завтра, а то вряд ли в твоём бедненьком скудном арсенале найдётся хоть что-то суразное. celineag: Я ненавижу тебя. Почему именно ты моя мать? Чем я тебя заслужила? Неужели я правда недостойна любви? paulaaguero: Не знаю, Селин, но ты даже не представляешь насколько наши чувства взаимны. Каждой клеточкой своего тела я проклинаю тот день, в который ты появилась. Но вот незадача, даже отделаться от тебя не могу, уж слишком ты понравилась месье Ким Техёну, который в свою очередь вложился в наш новый рискованный отельный проект только из-за твоего лица. Поэтому ты будешь! Будешь на этом дурацком пятничном вечере и будешь с ним чертовски мила и добра! celineag: Я никогда не выйду за него, слышишь? Никогда! Чтобы ты мне не сделала я никогда не выйду замуж по вашей прихоти? Не думай, что я забыла тех разговоров и планов. Не смей! paulaaguero: Это мы ещё посмотрим, Селин Гермиона. ¡Adiós, adiós! ¡Hasta luego! -------------------------------------------------------------------------------------
Конечно он заметил эту резкую смену в её настроении. Легко прочитал эту судорожную грусть и усталость в нежно- голубых глазах, которая по какой-то неизведанной причине его безумно волновала и напрягала. Он хотел помочь, но не знал, как, потому что заведомо было понятно: Селин ни черта ему не скажет, как бы дерьмово всё не обстояло. Такая же закрытая, как и он. Боится открыться и довериться миру, также сильно, как и он… — Да, всё хорошо. Обычное недопонимание с родителями! — она специально делает свой тон более радостным, легонько хлопая его по плечу и поспешно следует за Педри ко входу в продуктовый. Прячет почти моментально свой телефон в задний карман джинс и незаметно смахивает одинокую слезу с правой щеки. Его же одолевают смешанные чувства. В голове, как назло, уже в который раз за время их знакомства крутится лишь один мудрёный вопрос, ответ на который он обязательно когда-нибудь найдёт и выяснит: кто же её родители? И почему же она так сильно их ненавидит? Только за испорченное детство или есть что-то ещё? Первыми, они завозят домой светловолосую. В салоне играет какой-то зажигательный испанский хит, двери машины почти что визуально вибрируют от глубины и громкости звука. Новоиспечённая компания друзей обсуждает какие-то нелепые сплетни о своих сокомандниках, без перерыва смеясь и параллельно покидая пределы машины. На улице царит благословенная тьма и лишь редкие звёзды в небе, в компании одинокой луны и аккуратными рядами уличных светильников, разбавляют атмосферу тайн и ужасов. — Согласись, ну вот вообще не лучшая репутация для семнадцатилетнего парня! — Педри с лёгкостью открывает багажник своего красненького Мини Купера и достаёт оттуда чемодан девушки, попутно пытаясь не задеть пакеты с продуктами. — Смотря кто и с какой стороны посмотрит! — Гави весело хмыкает и продолжает, оперевшись об автомобиль: — Я слышал, что многим девушка очень даже заходят плохие парни. — Ага, особенно, когда у этих парней восемнадцать бывших к семнадцати годам. — Селин поднимает ручку чемодана, закидывая тоненькую лямку рюкзака на плечо и кидает в сторону Пабло издевательскую ухмылку. В теле витала лёгкость, ей очень сильно нравилась компания обоих парней. Гавира с Гонсалесом абсолютно точно входили в зону её комфорта. У них троих было много общего, каждая интересующая тема совпадала, а желание продолжить незамысловатый диалог увеличивалось с каждой секундой почти что в геометрической прогрессии. — Ну дорогая моя, это уже другое! — отвечает Педри, состроив забавную гримасу. Пабло на это лишь прыскает со смеху, тем самым заставляя её улыбку расцвести ещё больше. — Ладно, давай, звёздочка. Хорошего тебе, вечера и сладких снов! — старший испанец нежно затягивает светловолосую в объятия, мимолётно поглаживая ту руками по худенькой спине. В объятиях тепло и надёжно. — Увидимся в четверг! — И тебе того-же, Педри. — она легонько чмокает парня в щёку, отстраняясь и посылает ему доброжелательную улыбку. Кажется, вечером они обязательно спишутся. Кто-то, да точно отправит второму какой-нибудь дурацкий мем и спустя два коротких комментария, всё перерастёт в внушительных размеров, диалог. — Удачи с мамой. — Спасибо, — Гонсалес обходит машину и приоткрывает водительскую дверь, не сводя вопрошающего взгляда с Пабло: «мол, уже пора ехать». Только вот Гави на это почти что моментально отмахивается, качая головой и кидая умоляющий взгляд на затылок Селин. Педри достаточно объяснений, большего и не нужно, чтобы сложить два и два: — А, понял, не буду вам мешать. Футболист ещё раз ярко улыбается Агуэро, так скажем, своеобразно прощаясь и садиться в автомобиль. Наедине, в свете ночных фонарей, остаются лишь одинокие и смущённые Пабло с Селин. Оба переминаются с ноги на ногу, тщетно пытаясь скрыть розовеющих щёк и гулкого стука сердца в груди. Педри в машине на это лишь усмехается, жестами подбадривая стихшего Гави и еле заметно указывая тому на девушкин чемодан. — Пойдём, помогу тебе дотащить… Испанец всё же не выдерживает этого повисшего между ними, неловкого молчания и просто подходит к ней, выхватывая ручку чемодана из бледных рук. Селин на это лишь коротко улыбается, кивком головы показывая, чтобы Пабло следовал за ней. Фотограф быстренько нажимает на кнопки домофона и уже через несколько секунд, приглашает футболиста внутрь, с характерным писком домофона в ушах. Пара скрывается за дверьми винтажного дома, в тишине поднимаясь на третий этаж. Один пролёт быстро сменяет другой. Крохотные шаги отдаются от пустынных стен гулким эхом и вот они уже у заветной двери. Прощаться совсем не хочется, они застывают друг напротив друга и просто не могут оторвать глаз. Происходит какой-то своеобразный невербальный диалог, понятный только им двоим, который чертовски греет душу и заставляет забыть обо всём вокруг. — Ты бы знала, Селин, как сильно я не хочу уходить. Пиздец как сильно не хочу, — хрипло говорит он, проводя ладонью по кудрявым волосам. Сумасшедшие эмоции внутри сбивают с толку. Ему почти до боли мучительно открываться ей, обнажая всю правду, но слова почти сами по себе исходят от его сердца. — Поэтому прошу, скажи хоть что-нибудь. Скажи хоть что-нибудь, чтобы я остался… — Гавира повержено опускает взгляд в пол, чертовски боясь быть отвергнутым. Стойкий бархатный голос плавно переливается в тревожный шёпот. Дыхание сбивалось, прямо как у неё. Они дышали в унисон. — Скажи хотя-бы глупость. — Просто останься со мной, Пабло. Останься со мной и встреть рассвет, — Агуэро проникновенно шепчет, ловя на себе его взгляд и делает робкий шаг навстречу, не мешкая ни секунды, обвивая парня руками. Она крепко обнимает его и пытается этими же объятиями донести до него всё то, что была не в состоянии произнести. — Достаточно глупо и самонадеянно с моей стороны? Селин чувствует его удивление. Мускулистое тело Пабло почти моментально напряглось под её тонкими пальчиками, только плечи немного подрагивали. Тем не менее голубоглазая не прекращала прижимать его к себе, блаженно вдыхая так быстро полюбившийся запах и осторожно гладить его по спине. Он слишком сильно боится её любви, но также сильно её и хочет… — Да, да, — чуть помедлив, испанец поднял руки. А после, словно в замедленной съёмке, нежно сомкнул их за её спиной. Его дыхание выравнивалось, из широких плеч ушло неприятное напряжение. Брюнет уткнулся носиком ей в макушку и еле слышно прошептал: — Чертовски глупо и самонадеянно, но зато теперь у меня появилась причина остаться с тобой.***
Пабло забирает свой чемодан из машины Педри спустя десять минут, под радостные смешки и бесконечные подколы лучшего друга. Гавира открывает багажник, попутно неловко извиняясь за ложное ожидание, на что получает лишь по-доброму издевательский совет: — Презервативы в бардачке, герой! — Гонсалес хлопает покрасневшего полузащитника по плечу, перед этим доставая из салона Мини Купера его рюкзак и обнимает друга на прощанье. — Я понимаю, подростковые гормоны, все дела, но забывать о предохранении не нужно. Ты же не хочешь стать отцом в девятнадцать. — Ой, да иди ты! Я не собираюсь с ней сегодня спать. — Пабло отстраняется от Гонсалеса первым, осуждающе качая головой и закидывает рюкзак себе на плечи. Брюнет направляется к приоткрытой входной двери в заветный дом, слыша себе в спину забавные высказывания Педро: — Какой хороший мальчик! Прямо горжусь тобой, сынок! — его жизнерадостный, наполненный хитрыми нотками, голос звучит куда громче обычного. Разносится почти по всей улице ему вдогонку. Гавира улыбается. — Хорошего вечера, малыш! Как же быстро ты вырос! Как ответка за все издевательские высказывания в сторону Пабло, Гонсалесу летит от младшего многословный и всемогущий средний палец, ФАК. На том и заканчивают. Прямо самые настоящие лучшие друзья!***
В квартире Селин крайне уютно. Это первое, что ощущает Пабло, ступая правой ногой в миниатюрную гостиную. Чемодан парня благополучно остаётся в прихожей девушки, прямо рядом с её чемоданом. Сама же Агуэро хаотично носится по кухне, проверяя каждый шкафчик в поисках хоть какой-то еды. Кажется, тщетно. — Нам стоить воспользоваться услугам доставки? — Гавира зависает в кухонных дверях, облокачиваясь плечом о косяк и не сводит умилённого взгляда с растерянной Селин. Русоволосая грустно оборачивается к нему с одинокой бутылочкой белого вина в руках и озадаченно отвечает: — Похоже на то. Извини, что так вышло, я просто не ожидала у себя гостей в ближайшее время. Сама то особо не ем… — фотограф подходит к Пабло ближе, в то время как он достаёт телефон из кармана своих джинс, принимаясь быстро свайпать по экрану в поисках нужного приложения. Знакомая зелёно-чёрная заставка UberEATS не заставляет себя долго ждать. — Всё нормально. Какую кухню предпочитаешь? — Гавира дарит фотографу лёгкую улыбку, сменяя свой тон на более тёплый и нежный. Поверить только, он у неё дома, в её квартире. В её маленьком, хрупком, уютном мирке, в который не каждому дозволен вход. Значит ли это, что она хоть немного, но ему доверилась? Пабло предстоит шикарный вечер в компании не менее шикарной девушки, вместо привычного одиночества у телевизора с джойстиком в руках. И это кажется чертовски правильным. Ему кажется чертовски правильным быть сейчас рядом с ней. Наедине, почти в полной тишине выбирать, что они будут на ужин, обмениваясь трепетными взглядами. Ему кажется чертовски правильным потом пойти вместе с ней к телевизору и ночь напролёт смотреть разные фильмы, плевать какого жанра, главное с ней. Всё кажется ему чертовски правильным, когда фигура Селин просто присутствует рядом. И он категорически не хочет, чтобы этот прекрасный сон наяву когда-нибудь заканчивался. — Что угодно, закажи на свой вкус. — Селин берёт два стеклянных бокала в левую руку, в правой всё ещё держа бутылочку белого вина и кивает головой в сторону полутёмной гостиной. Даже удивительно, как спокойно она себя сейчас чувствует рядом с ним. — А я пока подготовлю место, ладно? И, наверное, фильм. Какой бы хотел посмотреть? — Что угодно, выбери на свой вкус. — испанец подмигивает русоволосой, на несколько секунд отрываясь от яркого экрана телефона и моментально ловит на себе её ироничную улыбку, сопровождённую хитрым блеском в светло-голубых глазах. Их разделяют считанные миллиметры, а в голове футболиста витает лишь одна трогательная мысль, принуждающая сердце биться чаще: «Ты такая невероятно красивая, когда счастлива, Селин. Тебе чертовски идёт быть счастливой и как бы сильно я хотел, чтобы счастлива ты была вечно…» Жаль, что Агуэро не может слышать его мыслей. Доставка еды приезжает спустя тридцать минут, когда Селин с Пабло уже вовсю распивают розовое вино, сидя на мягком угловом диванчике и весело переговариваются, под незамысловатый сюжет фильма: «Мой любимый враг»: — Серьёзно? Она коллекционирует смурфиков? — Гавира ставит крафтовые пакеты на миниатюрный журнальный столик и плюхается рядом, несколько раз подряд переводя взгляд с экрана на хмыкающую рядом девушку. — Этот фильм из-за этого твой любимый? — Конечно. У меня и самой такая есть в спальне, только я тебе её не покажу, — хихикает Агуэро, помогая брюнету выложить все контейнеры на стол. Аромат горячей пиццы, темпуры, лапши и пряных соусов пробуждает невыносимый голод, руки мгновенно и почти на автомате тянутся к коробкам. — Слишком личное, знаешь ли! — Селин, боже, не говори, что ты сейчас серьёзно! — протягивает испанец, ловко разворачивая верхушку коробочки с куриной рисовой лапшой и блаженно вдыхая её дурманящий аромат. — Хорошо, не буду, — смеётся она и качает головой, откидывая крышку с под коробки с под пиццы. Гавайская, чёрт возьми! Этот парень её такими темпами с ума сведёт, лучше уж поднабраться сил, пока есть время. И как он только вычислил её самую любимую пиццу из всех? Они ужинают в лёгкой тишине, порой чокаясь бокалами и почти не отрываясь от кино, которое изначально показалась Пабло чертовски нудным, но сейчас, благодаря многочисленным забавным комментариям девушки, очень даже приятным. — А вы кстати чем-то похожи, — Селин уплетает четвёртый кусок наивкуснейшей пиццы, поворачиваясь к улыбающемуся Пабло, который в свою очередь уже на неё смотрел. — С кем? С Джошуа Темплманом? — Гави приподнимает бровь и медленно вытирает масляные пальцы о салфетку. — Ага, тоже сначала кажешься токсичным мудаком, а потом оказываешься милашкой. — девушка неловко передёргивает плечами и делает глоток вина, не сводя с полузащитника кокетливого взгляда. По коже пробегает волна предательских мурашек, между ними вспыхивает уже знакомая искра. — Уверена? — в его голосе начинают проявляться отчётливые нотки флирта, моментально заставляющие её краснеть и в неловкости зарываться в свои русые волосы. Ей необходимо несколько секунд, чтобы прийти в себя и смочь проконтролировать выпитый алкоголь в крови, чтобы вернуться к начальной непринуждённости и продолжить: — Начнёшь опять огрызаться, из дома выгоню! — шутливо кривляется и хохочет она, указывая ладонью на входную дверь. — Понял, понял! — Пабло приподнимает обе своих руки, покорно сдаваясь и уже через несколько секунд пихает в рот Селин один из тёплых снеков, не в силах сдержать подступающий смех: — На вот, возьми лучше креветку и успокойся, суровая ты моя! Время отходит на задний план, темнота за окнами совсем не смущает, а наоборот, создаёт атмосферу уединения и безопасности. В миниатюрной комнате звучат лишь голоса обоих, слышится тихий смех и много историй из прошлого. На фоне не прекращает сменяться череда иностранных фильмов, на которую они уже благополучно прекратили обращать внимание. Пабло рассказывает о своём долгом и кропотливом пути становления футболистом «Барселоны», Агуэро же, в свою очередь, посвящает парня в особенности своей жизни. В моменты, как взлётов, так и падений. В собственных интересы и в многочисленные страхи, которые не дают по ночам нормально спать. — Я тоже страдаю от ночных кошмаров, Селин. Только выбора, как у тебя, у меня нету. Спортивный режим автоматически принуждает спать, несмотря на сопротивление со стороны моих страхов и сомнений, — Гави прищуривается и немного наклоняется к девушке вперёд. За окном начинают сверкать первые лучи рассвета, на столе покоятся уже две пустые бутылки белого вина. — Я бы всё отдал, чтобы начать засыпать без успокоительных таблеток. Мой психолог говорит, что это можно сделать, только при условии того, что рядом будет находиться знакомый человек, которому стопроцентно доверяешь, но доверяю я только родителям, а с ними в девятнадцать лет спать уж точно не вариант, поэтому этот кошмар никак не заканчивается. Хоть от горя вой, всё одно и тоже. — его карие глаза блестят то ли от внушительного количества терпкого алкоголя в теле, то ли от нескончаемой боли усталости в сердце. Русоволосая почти физически ощущает на своём теле всё его изнеможение, это сумасшедшее переутомление и в один момент просто притягивает его к себе, осторожно обнимая. Второй раз за «вечер» успокаивающе проводя руками по напряжённой спине и во второй раз за«вечер», тихо шепча, что всё наладится. И почему-то именно ей, именно в этот хрупкий момент, Пабло верит. Но вот загвоздка, совсем зря… Ближе к пяти часам утра они оба собираются встретить рассвет, как Гавира ей изначально и обещал. Селин хлопочет на кухне перемывая винные бокалы и собирая в мешки многочисленный мусор, пока Пабло принимает душ. Чертовски холодный, почти ледяной, только чтобы хоть немного прийти в себя и протрезветь. Только был ли он опьянённым одним лишь алкоголем или может быть, всё же, её честностью, искренностью и добротой по отношению к нему? Вообще ни черта не понятно! Что-то внутри с треском ломалось в её присутствии, вновь проявляя на свет настоящего его. Того самого открытого доброжелательного мальчика, который помогал и доверял, не в силах пройти мимо и открывался, бесконечно тянясь к окружающим. Это было страшно, максимально болезненно и немного неожиданно. Гавира вновь начинал чувствовать себя уязвимым в чьих-то руках и это настораживало. Он слишком сильно боялся получить очередной нож в спину. Его доброта стоила огромных высот. — Кхм-кхм, Пабло. Извини, что потревожу, — из глубоких мыслей футболиста вырывает нежный голос и лёгкий щелчок замка, немного приоткрывающейся ванной двери. — Я правда не смотрю, просто оставлю тебе чистое полотенце на сушилке и сразу уйду, ладно? — Всё нормально, Селин. — он слышит, как его собственный голос дрожит, толи от холода, толи от непонимания собственных чувств. И слышит, как голубоглазая еле слышно, но быстро передвигается по помещению, ни на секунду, не поворачиваясь к душевой кабинке лицом. — Спасибо большое. — Не за что и лучше включи воду потеплее, а то от тебя за километр холодом веет. — от чего-то на душе мгновенно становится тепло, а сердце пробивает сладкий удар. Он проводит рукой по мокрым волосам, кидая мимолётный взгляд на её фигуру, скрывающуюся за дверью ванной. — Ещё заболеешь, не дай Бог! — Волнуешь обо мне? — футболист почти силком выдавливает из себя смешок, тайно ожидая её дальнейшего ответа. Сердце в груди окончательно оживает, выбираясь из укрытия, его ритм судорожно ускоряется, а в голове вспыхивает рой разносторонних мыслей. Виной всему эта восемнадцатилетняя девушка рядом, которая с каждой секундой всё больше и больше уничтожает в нём всю притворную злость и ненависть. — Отвечу «да» — получу колкость или дурацкую шуточку в ответ. Отвечу «нет» — ты не поверишь и продолжишь копаться в себе, а может, просто на меня обидишься. Ну и какой вариант ответа мне стоит выбрать? — Селин спиной прислоняется к другой стороне двери и бесшумно выдыхает, не в силах сдержать вспыхнувшей паники в глазах. Их разделяет одна дохлая щель в несколько миллиметров, за ней же уже скрывается что-то более серьёзное и таинственное, заставляющее сердце трепетать. — Думаю «да», потому что сейчас я слишком пьян для того, чтобы шутить. Следующей душ принимает уже она, после сразу же переодеваясь в тёплый спортивный костюм нежно-голубого цвета. Растрёпанные русые волосы моментально собираются в хвост, почти разряженный телефон приземляется в карман, а на симпатичном лице почти ни грамма косметики. Лишь натуральный румянец от чертовски приятной компании и парочки бокалов вина. — Ещё не уснул? — Селин заходит в полутёмную гостиную, с трудом различая силуэт Пабло. Шторы на всех окнах задёрнуты, воздух предельно тёплый, а подушечки на диване слишком мягкие. Самое то для того, чтобы поспать пару часов. Особенно после долгой дороги, нескольких бокалов приятного вина и парочки искренних эмоциональных моментов. — Если честно, то почти. — брюнет поднимается с дивана, сонно потирая свои глаза и направляется вслед за русоволосой сдерживая подступающие зевки. Несколько поворотов ключа в замочной скважине, закрытие входной двери, три лестничных пролёта и вот они уже на полностью пустынной улице. — Но раз я обещал тебе, значит мы идём. До ближайшего пляжа от её квартиры почти что рукой подать. Они идут в безмятежной тишине, лишь изредка кидая мимолётные взгляды друг на друга. Каждый думает о своём, но схожая мысль всё же проскальзывает: эта совместная ночь слишком многое поменяла. Все эти разговоры по душам, порой дурацкие шутки, да и просто компания друг друга была слишком приятной и правильной. Такие моменты прекрасно бы вписались в рутины обоих, принося жизни долгожданный и такой необходимый свет, но «но». Была куча «но», которая останавливала, безоговорочно перегораживая путь и сбивая дыхание. Им было невыносимо трудно говорить о своих чувствах и эмоциях. Уже второй раз это происходило лишь по вине алкоголя, но как справляться с этим трезвыми? Они смогли бы? У них бы получилось? Пабло ведь попросил её впустить его в свой вечер совершенно искренне, в здравом уме и без каких-либо дополнительных веществ в крови. — Я почти вижу крутящиеся шестерёнки в твоих глазах, Селин, — они подходят к безлюдному песчаному пляжу, который на данный момент озаряется первыми оттенками красочного рассвета. Волейбольные площадки, скамейки вдоль набережной и многочисленные синие лежаки непривычно пустуют, лишь высокие пальмы шелестят своими длинными листьями на приморском ветру. — Что случилось? Девушка снимает кеды с ног, ступая босыми ногами по прохладному белоснежному песку и останавливается у кромки моря, дожидаясь Пабло. Её длинные русые волосы развеваются на ветру, мягкую кожу поглаживает солёное дыхание воды, а солнечные лучики играются с синими оттенками в задумчивых глазах. — Я не понимаю, что со мной происходит, Пабло. Вообще ничего не понимаю, — Агуэро поворачивает голову в сторону Гавиры, присоединившегося к ней рядом и смело продолжает, несмотря на неприятный нервный ком, ставший в горле: — Я никогда не открывалась кому-либо так быстро. Я никогда не хотела провести с человеком максимально много времени, просто разговаривая обо всё угодно за просмотрами идиотских фильмов. Я никогда в сознательном возрасте не хотела, чтобы меня полюбили, потому что это чертова сплошная боль и морока, но ты. Ты всё меняешь в моей голове, Пабло и я не понимаю, что мне делать. Я уже во всех своих желаниях и устоях не уверена, и мне так страшно. Потому что я не из тех девушек, для которых парень минутное развлечение, не оставляющее следов. Я слишком проблемная, слишком сентиментальная и эмоциональная для обычных игр. Я боюсь всего этого спектра эмоций к тебе, который вспыхивает моментально, достаточно тебе лишь появиться рядом. — первая кристальная слезинка одиноко скатывается по её бледной щеке, переливаясь сотней красок под игривыми лучами восходящего солнца. Безоблачное небо медленно окрашивается в нежно-голубой. — Я очень сильно боюсь в тебя влюбляться, Пабло и мозгом понимаю, что повода то и возможно нет. Но то внимание, что ты мне уделяешь и никак его не обозначаешь, просто сбивает с толку. Пожалуйста, если всё это для тебя лишь обычные игры, так мне сейчас и скажи. Потому что я не знаю, смогу ли я выдержать этой правды потом, когда всё зайдёт слишком далеко… — сквозь сдавленный всхлип заканчивает она, не в силах выдержать его взгляда. Сердце бьётся в груди как ненормальное, подступающие к глазам жгучие слёзы душат. Слабачка, дура, как всегда жалкая и плаксивая. Вот такой и была Селин Гермиона Агуэро по словам совей родной матери. Просто никчёмной доверчивой дурой с иллюзиями о счастливом, благоприятном мире, где всё может быть славно и прекрасно. Без душного вранья и интриг, как быстро же её ближайшее окружение разрушило детские иллюзионные картинки. Но к счастью или же к негодованию, хоть картинки и были сожжены, на горке пепла всё ещё оставалась живая, хоть и израненная она. — Эй, послушай меня, — Гавире просто невыносимо видеть рикошет её предательских слёз. Внутри что-то неприятно сжимается, почти до помутнения в глазах и парень просто нежно берёт русоволосую за руку, боясь напугать ещё больше. Пальцы сплетаются воедино, образовывая надёжный замок и он тихо шепчет, делая шаг к ней навстречу. Так, что их носы соприкасаются, а прерывистое дыхание объединяется в единое. — Я тоже не понимаю всех этих эмоций внутри меня и то огромное влияние, что ты на меня имеешь. Признать честно, оно меня невыносимо нервирует и пугает, это замечают многие. Но разве наши чувства к друг другу это минус? — свободной рукой футболист осторожно стирает слезинки с её глаз, пара из которых приземляется на его щеке, оставляя блестящий след. — Да, пока их чистые мотивы не понятны. Мы не знаем, во что это перерастёт, но я больше не жалею о них, чем наоборот, сожалею. Эта ночь, Селин, она была прекрасна. Ты, всё тепло, что ты мне отдавала и это настоящая искренность между нами. Я бы всё отдал, только чтобы находиться в ней как можно больше. И честно сказать, я правда думаю, что хочу быть с тобой, Селин… — открывается. Он открывается ей в ответ, плевая на кровоточащие в сердце предательские выстрелы и громкие восклицания трезвого разума внутри. Пабло стойко принимает свою новую уязвимость, от чего-то трезво осознавая, что девушка рядом ею никогда не воспользуется, нанося удар, а наоборот, сделает всё, чтобы её сохранить. Чтобы его уберечь. — Но что, если в тебе сейчас говорит алкоголь? Что если это всё он? — голубоглазая отстраняется от брюнета, делая твёрдый шаг назад. Фотограф зарывается руками в свои волосы, боязливо поворачиваясь к парню спиной. Её почти что колотит от страха, в голове миллионы причин. Её почти никто никогда не хотел. Её почти никто никогда не любил. Только бы не обжечься вновь. — Ведь так происходит уже дважды. Ты поцеловал меня только под его влиянием и сейчас, сейчас ты говоришь это под… — Нет, Селин, это не алкоголь. Сейчас я, говоря от всего своего сердца и тогда я, целовал тебя в клубе только, потому что правда хотел! — его бархатный голос чуть повышается, эмоции берут окончательный верх. Пабло бесшумно преодолевает этот дурацкий шаг, трепетно обнимая её со спины. Будто бы боясь разрушить, совсем не желая причинить вред. — Всё то, что творится между нами с самой первой встречи — это просто мы. И это просто нужно принять. — ей слишком много хотелось ответить ему на эти трогательные высказывания на свой счёт. Хотелось ответить, что чувства, которые он в ней вызывал, повергали её почти что в священный ужас и что в его присутствии, она ощущала себя совсем другим человеком. Самое страшное — девушка хотела от него большего. Хотела, чтобы он просто был рядом и любил. Любил, чёрт возьми и оберегал, как никто другой раньше! От этого и было тошно. Она не верила, что это возможно. Уйму раз Агуэро обжигалась и сгорала дотла, только в этот раз восстановится однозначно бы уже не получилось. Пабло был другой, совсем другой и заученная история уже никак не могла идентично повторится. — Дай нам шанс, солнце, прошу тебя. — Я очень боюсь, Пабло. Я безумно этого боюсь… — русоволосая сжимает своими тонкими пальчиками руки испанца на своей талии, ни на секунду не прекращая плакать. Та самая маленькая девочка, внутри неё, всё никак не могла поверить в реальность происходящего счастья. Она никак не могла поверить в то, что её хотят. Проходит несколько долгих и головокружительных мгновений, после чего футболист плавно разворачивает к себе лицом разбитую Селин и дарит ей совсем нежную, успокоительную улыбку. Он осторожно заправляет ей за ушко выбившеюся прядь русых волос, будто бы и вовсе затаив дыхание, а позже, совсем бережно прижимается к её губам в робком поцелуе, сметающем на своём пути все мысленные преграды. Сердце в груди колотится так громко и сильно, что тело попросту вибрирует. Одна доля секунды, а кажется, будто целая вечность. Такого с ними обоими ещё никогда не случалось. Слишком остро, слишком сентиментально и до безумия нежно. Пабло отрывается от сладких губ первым и чуть отстранившись, сразу же ловит полный надежды взгляд. Чуть подрагивающие руки парня ласково берут её заплаканное лицо в ладони, а расстояние между лицами сокращается до хилых микромиллиметров. Гавира тонет в этом омуте безмерно, молитвенно шепча ей в самые губы: — Пожалуйста, солнце, попытайся довериться мне и просто разреши полюбить тебя, прошу…