***
Естественно, папа оказался очень доволен тем, что дочь приедет на праздники, хотя и не показал этого явно. Лишь улыбнулся: «холопу дали вольную… временно». На пятое января Саркисова уже предусмотрительно взяла себе билет обратно. Она сидела на кровати, обложившись со всех сторон документами, которые ей предоставила Вознесенская. Все оказалось не так страшно, как думалось изначально. Хотя, честно признаться, Даша испугалась, как только увидела довольно знакомые имена на бумаге. Бывший помощник Ирины Владимировны — Литвинов Николай Иванович — и Калуцкий Игорь Валерьевич. Второе имя последние несколько месяцев вызывало содрогание в стенах Офиса. Дело в том, что это было первое большое дело, порученное лично Президентом вновь назначенному Генпрокурору. И оно получило отметку «строго секретно». До одного знаменательного момента. Игорь Валерьевич являлся одним из семи самых богатых людей страны. Что это значит? Это значит деньги. Деньги — равно власть. Власть равно — вседозволенность. Вседозволенность — равно безнаказанность. Все вместе — всемогущество и… бешеная коррупция. Таким образом, всем стало предельно ясно, что простым способом его не убрать. А это нужно Президенту. Назовем произошедшее — личной вендеттой. Во время предвыборной кампании, Калуцкий пытался сделать все, чтобы сокровенное президентское кресло досталось другому кандидату. Границ и норм приличия у бизнесмена не существовало — в ход шло самое грязное белье. Но, к счастью, народная любовь и усталость от старого правительства, как выяснилось, перевесили все попытки подорвать авторитет будущего главы страны. После того как новоиспеченный Президент — Владислав Анатольевич Новодворский — принял присягу на Конституции и вступил в должность, он поставил себе главной целью — исключить любое влияние олигархов на политику. И начать, конечно, с Калуцкого. Это предстало почти невозможной задачей. Пришлось сформировать специальную комиссию из лучших прокуроров, следователей, работников службы безопасности, членов антикоррупционного комитета. Всего десять человек, включая Вознесенскую во главе. Это являлось делом номер один. И вот наступил день Х. Вручение подозрения. Калуцкий, который по счастливому совпадению, не знал, что под него копает сам Президент, очень удивился, когда в одном из ресторанов, под прицелом десятка телекамер, ему вручили обвинение в отмывании денег и незаконном присвоении имущества, принадлежащего государству. Он настолько перебывал в шоковом состоянии, что через полчаса уже врывался со все теми же журналистами в кабинет Главного Прокурора, гневно размахивая бумажкой перед присутствующими. И опять же, по счастливому стечению обстоятельств, в тот день Ирины Владимировны не было на месте, и Калуцкий остался единственным актером неудавшегося спектакля. С тех пор началась ожесточенная холодная война. И вот мы подобрались к тому, что имеем на данном этапе: две толстые папки с досье на двух заговорщиков, которые очень активно пытаются избавиться от Вознесенской. Сначала это не выходило за рамки простого скандала, чтобы испортить репутацию. Но когда они поняли, что план трещит по швам, им пришлось принимать более сложные и опасные решения. Не успели.***
— Интересно, и как это планировалось привести в исполнение? — короткие ногти с ярко-красным маникюром впились в кожаный руль. Саркисова заерзала на пассажирском сиденье. Не каждый день ей приходится рассказывать человеку, как его хотели похитить, а после возможно убить. Особенно человеку, к которому ты испытываешь не совсем понятные, для себя в первую очередь, чувства. — Еще пять секунд молчания, и ты идешь пешком. Без шуток. О, черт. Вытерев вспотевшие от волнения ладошки о серые спортивные штаны, Даша вздохнула. Она пыталась смотреть на трассу перед собой, но нервный взгляд то и дело падал на начальницу, сидевшую рядом, которая, казалось, выглядела безразличной ко всему. — Они обговаривали это по телефону, — Даша закатила глаза и, заметив это, Ирина Владимировна улыбнулась уголками губ. — Даже не удосужились по защищенной линии связаться. Литвинов сказал, что у него есть проверенный человек, который занимается тем, что похищает людей для отправки в непонятные лагеря или на черный рынок куда-то в Мексику или Среднюю Азию. И он возьмется за… Это дело. Калуцкий был доволен и спросил, может ли тот знакомый в случае чего… Эм… — Даша запнулась, потому что слова у нее застряли в горле. — Убить. Если ты это скажешь, ничего не произойдет. Вознесенская хмыкнула и проверила GPS-навигатор, продолжая пристально следить за дорогой. — Да. В общем, на этом Литвинов начал сдавать назад. Мол, этого не понадобится, нужно просто запугать, и все. — Он всегда был мягкотелым. Карие глаза Саркисовой расширились от предположения, на что способна ее руководитель, раз так легко жонглирует темой убийства. Даша быстро стерла с лица эту эмоцию. — На этом и закончилось. Больше ничего интересного, кроме этого аудио и пары выписок из банка, где на счет Литвинова была переведена сумма в сто тысяч долларов с офшорного счета Калуцкого на Кипре. Закончив рассказ, Даша вздохнула с облегчением. Как будто освободилась от тяжелого груза, висевшего на ней последние дни. Посмотрев на Ирину Владимировну, она мысленно зааплодировала ее непоколебимой выдержке. Пока та была полностью погружена в свои мысли и сосредоточена на дороге, Саркисова наконец-то имела возможность рассмотреть ее, как хотелось, впервые за день. Спортивный костюм цвета электрик сидел отлично: брюки в стиле карго и обычная толстовка с капюшоном; никакого макияжа и каблуков. Выходя утром из подъезда, Даша потеряла дар речи, когда увидела Генпрокурора в таком непривычном стиле. И это только усиливало странность происходящего: находится вместе в неформальной обстановке, в повседневной одежде и, если Вознесенская начнет вести еще и светскую беседу, то этот мир точно поехал. — Это Вас… совсем не беспокоит? На сосредоточенном лице проскользнуло раздражение, а потом сменилось пониманием. Откуда двадцатитрехлетней девчонке знать, насколько жестоким бывает мир? — Дарья, как сказал Оноре де Бальзак: «Ничто так не помогает нам продлить нашу жизнь, как уверенность в том, что наша смерть кого-то осчастливит». Это значит, что я все делаю верно. — Что Вы теперь сделаете с ними? Ирина Владимировна сразу же поменялась в лице, а голос стал ледяным: — Это уже тебя не касается, девочка. Обида сразу захлестывает словно высокая морская волна во время шторма. За последнее время она успела отвыкнуть от подобной грубоватой манеры общения начальницы, но ей снова напомнили, где ее место. В очередной раз. Нужно просто научиться не забывать, что это всего лишь работа. Ничего личного. С чего бы Вознесенской делиться своими и даже, возможно, Президента планами? Скорее всего, на эту информацию наложен гриф «секретно». «Да, оправдывай ее, идиотка. Было бы секретно, у тебя бы в квартире не лежали те две проклятые папки» Поняв, что от собственных мыслей становится только хуже, Даша приняла попытку бегства от всей этой давящей реальности и закрыла глаза. В салоне играла невероятная Адель, ее приятный голос проникал под кожу и выталкивал остатки наивных мыслей из головы. Саркисова и не заметила, как провалилась в легкую дремоту. — Ты думаешь, что я злая и высокомерная. Сначала Даша подумала, что ей послышалось, но потом поняла, что нет, и медленно открыла глаза. Ирина Владимировна казалась напряженной больше обычного. Это читалось в ее позе, поджатых розовых губах и в том, как она часто стучала большим пальцем по рулю. — Нет, не думаю. Я уже говорила об этом. «Это было уверенно. Хорошо. Продолжай в том же духе» — А что ты тогда думаешь? Отвлекаясь на секунду от дороги, прокурор повернулась к помощнице, пристально посмотрев в ее глаза, как-будто пыталась проникнуть в ее голову. Даша немного застопорилась, из-за чего мысленно дала себе оплеуху. — Может быть, немного второе, но не первое. — Ясно, — немного разочарованно протянула Вознесенская, возвращаясь к дороге. Она выехала на встречку и пошла на обгон большого грузовика. Саркисова неловко улыбнулась. — Я думаю, что Вы много работали, чтобы быть там, где сейчас находитесь. И если уж оказались на этом месте, значит точно заслуживаете его. Мне — хотя бы долю Вашей уверенности и умения не обращать внимания на мнение других. Ирина Владимировна горько усмехнулась, слегка покачав головой из стороны в сторону: — Все приходит с опытом, и, обычно, он не самый приятный. В этих словах было спрятано столько разочарования и боли. В конечном итоге мы имеем, то что сами же сотворили, делая тот или иной выбор. Мы сами в ответе за свою судьбу. — Обязательно найдется однажды тот человек, который заставит поверить, что игра стоит свеч. Как приз в конце сложной игры, знаете? Вознесенская поджала губы в не совсем удачной попытке сдержать появляющуюся на слегка обветренных губах улыбку. — В жизни редко бывают хеппи-энды, Дарья. Одна, может быть когда-то… Прокурор коснулась дисплея бортового экрана, и звук играющей мелодии стал громче. Салон машины заполнила волшебная песня «The Turtles», и что-то волшебное в этих строчках точно было: «Imagine me and you, I do «I think about you day and night, it's only right…» Оставшееся время поездки пролетело быстро; они лишь изредка перебрасывались короткими репликами, в основном — в комфортной тишине, которой им не хватало несколько последних бешеных месяцев. Porshe плавно вырулил на обочину трассы возле развилки. Даша уже видела приближающийся серебристый Mitsubishi папы. Время прощаться. Она не увидит Ирину Владимировну почти полторы недели. Это их максимальный срок «расставания» с момента ее начала работы в Офисе. Но перед уходом Саркисова планировала сделать еще кое-что. — Эм, Ирина Владимировна. У меня есть кое-что для вас. Она медленно вытащила из дорожной сумки небольшую коробку и достала чашку с надписью «слезы моих сотрудников». Когда она случайно увидела ее в супермаркете поздно вечером, дожидаясь пиццу в отделе кулинарии, то поняла, что не может уйти без этой покупки. Тот день вышел действительно паршивым. Именно тогда стало известно, кто стоит за фейковым скандалом в СМИ. Все между собой ссорились и были взвинчены. Вознесенская рвала и метала, пытаясь найти виноватых. И цитата о слезах невероятно точно описывала происходящее на работе. Слегка дрожащими руками Даша протянула подарок изумленной начальнице. Внутри все сжалось от ожидания реакции прокурора на эту дурацкую надпись. Возможно, вот тот момент, она все-таки пересекла невидимую черту и после праздников ей отдадут трудовую книжку. Скорее всего, Вознесенская сама удивилась своим эмоциям, но притворятся не было сил, и она громко рассмеялась. Впервые за столько времени. Даша застыла, боясь пошевелиться и разрушить это удивительное мгновение. По коже пробежали мурашки от хрипловатого смеха, и она заметила, как искренне при этом загораются ее голубые, словно ясное небо в солнечный день, глаза. Похоже, только что Саркисова Дарья Александровна влюбилась, окончательно и бесповоротно. В самую неприступную женщину страны.