Согласно Конституции

      Идиот Полунин проболел целую неделю. Кто же знал, что он действительно подхватил бронхит, а не симулировал, чтобы побольше впихнуть в себя роллов Филадельфия. Узнав об этом сюрпризе в утренней смс, Даша громко завыла, чем заслужила испуганный взгляд кошки и стук соседей сверху.       Поэтому рабочие будни превратились из просто сложных в невыносимые. Саркисова, которая уже успела привыкнуть к тому, что снова исполняет только свои обязанности, проклинала все, на чем свет стоит, когда опять таки пришлось отвечать на звонки в приемной, ксерить документы, бегать между этажами и приносить кофе. Хотя последнее определенно превратилось из рутины в приятное занятие, потому что теперь она несла его не только своей начальнице, но и любимой женщине. Пусть, конечно, об этом никто не знает и, есть надежда, что никогда не узнает. Тем не менее, от этой незначительной, казалось бы, смены понятий становилось в миллион раз приятнее и совсем чуточку легче выдержать нагрузку.       Хвала бесплатной медицине и тем, кто придумал ингаляторы, а также постоянным звонкам Даши с дурацкими советами, к следующему вторнику Стас вернулся в офис бодрячком. На протяжении целого дня он выглядел побитым котенком, без устали извиняясь, что так ее подставил.       Ирина Владимировна сидела за длинным и скучным отчетом около часа: никак не удавалось дочитать хотя бы к середине страницы. До онлайн-собрания с окружными прокурорами восточной части страны оставалось всего сорок минут. Ей нужно быть максимально собранной и подготовленной, чтобы каждому уделить должное внимание с его проблемой. Как себя заставить это сделать? Все ее мысли крутились вокруг одного человека и не давали сосредоточиться на работе, что по своей сути, трудоголика и перфекциониста, Вознесенскую выводило из себя.       Раздраженно хлопнув крышкой ноутбука, она порывисто встала и, поправляя на ходу подскочившую вверх синюю юбку, толкнула входную дверь своего кабинета.       Развалившись, как можно удобнее, на своем твердом стуле, Даша старалась, как можно внимательнее, вычитывать анкеты, которые следовало отдать для отбора на пустующие места в прокуратурах, но в глазах плыло от такого большого количества однотипной информации. Каждого лично назначал Генеральный прокурор, а значит, эта работа должна быть тщательно проверенной перед тем, как попасть на главный стол для подписи. После очередной супер реформы, прокуратура пострадала больше всего, и появилось много вакантных мест, которые в кратчайших сроках требовали заполнения для полноценной работы этой ветви власти.       — Чего не на обеде?       Карие глаза оторвались от листка и взглянули на присевшую на край ее стола начальницу. Наклонившись, Ира взяла случайную анкету из стопки и принялась изучать, отвлекая себя всеми возможными способами, чтобы только не плавиться под этим внимательным взглядом.       — Я уже. Полунин погнал за кофе внизу.       Саркисова скользила голодным взглядом по стройным ногам Вознесенской, представляя, как бы хорошо они могли лежать на ее плечах. Как же хотелось прикоснуться, но до конца рабочего дня еще далеко, а рисковать быть замеченными — идея отвратительная. И, в первую очередь, Даша думала об Ире, а не о себе. Альтруизм в чистом виде.       Не придумав, как беспалевно она сможет приблизиться, она тяжело вздохнула, отводя взгляд, и потянулась за новой анкетой.       — Что так тяжело вздыхаете, Дарья? Видите что-то, к чему хотелось бы прикоснуться?       Неужели это так заметно? Даша беззлобно улыбнулась. Продвинувшись немного ближе, она наклонилась вперед, опираясь грудью о стол. Надетый утром черный блейзер с едва приличным вырезом пригодился как нельзя кстати. Пристальный взгляд прокурора сразу устремился туда.       — Видите что-то, Ирина Владимировна, к чему бы хотелось прикоснуться? — передразнила ее саму же Даша с самой наглой улыбкой, на которую была способна.       — Задушить скорее.       Голубые глаза с прищуром сверлили глаза напротив, не давая шанса оторваться.       Лифт с громким оповещением открылся, и из него вышел Стас, держа в руках бумажный поднос с тремя стаканами.       — Я немного задержа… — увидев возле Саркисовой начальницу, явно не в самом удачном расположении духа, он запнулся и застыл на месте. Вознесенская, сидящая на столе своей помощницы — определенно что-то новое. Головы одновременно повернулись в сторону уезжающего пустым лифта. Стас неуверенным шагом подошел ближе, протягивая два стакана с кофе. — Капучино?       Ирина Владимировна вопросительно изогнула черную бровь, брезгливо поглядывая на бумажный стакан.       — Станислав, Вы работаете уже месяц и никак не запомните, что я пью исключительно американо, или во время болезни Ваши мозги окончательно атрофировались? — она всем своим видом излучала раздражённость и недовольство. Парень сжался, испытывая неловкость. Каждый раз, когда Ирина Владимировна начинала говорить с ним в подобном тоне, ему хотелось если уж не плакать, то спрятаться так точно. Все что угодно, только бы не испытывать это давящее презрение и сарказм.       — Но ведь Даша… — Полунин умоляющим спасения взглядом посмотрел на сидящую, тихо посмеивающуюся в кулак, Дашу.       Ладонь Ирины Владимировны быстро взлетела вверх перед растерянным лицом парня, пресекая любые попытки для оправданий.       — Дайте сюда. И впредь, делайте то, что говорю я. Ваша коллега в последнее время часто не в себе. Двойная нагрузка во время Вашего отсутствия оставила, видимо, свой неизгладимый след на ее умственной деятельности, — не менее острый взгляд, чем сказанные слова, пробежался по едва прикрытой груди Саркисовой и вернулся к лицу. Даше удалось разглядеть намек хитрой улыбки на лице Иры, как раз перед тем, как та удалилась в свой кабинет, громко стуча каблуками. Оставалось едва ли пятнадцать минут на кофе и текст перед видеосвязью, но этого достаточно. Настроение немного поднялось. В одиночестве она довольно улыбнулась и уселась в свое кресло, делая глоток любимого капучино.       — Она меня явно ненавидит, — заметив плохо спрятанную улыбку Даши, он сжал челюсти и недовольно добавил, — как и ты, видимо.       Полунин выглядел темнее грозовой тучи, падая за свое рабочее место. Стул угрожающе заскрипел, и Даша словила панику, что тот реально сейчас распадется под таким натиском. Если во время болезни Стас и скинул парочку килограммов, но, честно говоря, на общую картину это не сильно повлияло. Даже в самых смелых фантазиях Даша не могла представить его худым и с кубиками пресса, настолько полнота делала его тем, кем он есть, подчеркивала врожденную обаятельность.       — За Вознесенскую сказать ничего не могу, я сама до сих пор не могу разгадать и предугадать ее, а вот насчет меня ты не прав. Я же милый одуванчик! Прикрывала твою задницу как могла, пока ты там шлялся где-то.       Уже не скрывая насмешливой улыбки, Даша с теплотой посмотрела на Стаса, стараясь поддержать и приподнять шутками настроение. Ей действительно не понятна порой логика действий Иры в сторону парня, ведь она точно замечает, как он вздрагивает, когда слышит ее голос отдаленно или получает смс.       Глаза Стаса наигранно расширились, и он метко кинул скомканный листок в сторону Даши, хватаясь за сердце другой рукой.       — Ты меня послала в кофейню! «Это ее любимая», «принеси ей капучино, и королева оттает», — по-детски кривляясь, возмущался он, чем вызвал новый приступ смеха у Даши, которая с трудом успела увернуться от летящей ей в голову бумажки. — В итоге, она еще раз спустила меня головой вниз по лестнице.       — Успокойся, ладно, ну случился факап. Следующий раз, так уж и быть, отнесу кофе я, а то ты еще потеряешь сознание, ударишься головой и откинешь коньки.              — И вы вместе спрячете мой труп в лесу, — Стас шутил, а Даша серьезно подумала, что вполне бы смогла это сделать, если Вознесенская попросит. Возможно, тогда она поверит в серьезность ее чувств.       «Очень остроумно, Саркисова. Действительно, ничто так не сближает людей, как общий труп»       Спустя долгих два часа кропотливой работы папка забилась под отказ сотнями практически одинаковых анкет. Откинувшись на неудобную спинку кресла, девушка потерла глаза и подумала, что пора взять папку побольше. Спину дико ломило от сидения в позе шахматного коня целый день. Дабы хоть как-то отвлечься и размяться, Даша поднялась и, кривясь от хруста суставов спины, направилась в канцелярию этажом ниже за всем необходимым.       — Прихвати мне две пачки бумаги, — крикнул вслед Полунин, потея над новым ксероксом, в прямом смысле этого слова. Оттягивая слегка ворот не менее ужасного свитера, чем тот, что из Zara, он вытирал влажный лоб темным носовым платком. Никто не мог объяснить, как это чудо техники работает, поэтому Стас выбрал самый надежный и проверенный, по его мнению, способ: нажимать на все подряд кнопки и смотреть, что произойдет. Страшно представить, что с ним сделает Ира, если он его сломает.       — Одну. За две они меня расчленят и съедят своими любимыми палочками от суши, которые жрут каждый обед.       Даша представила любимый сет Филадельфии и расстроилась: аванс она уже потратила, а до зарплаты еще неделя. Плюс ко всему, скоро восьмое марта, и без подарка Вознесенская не останется. Дорогое что-то она позволить себе не могла, но вот новую книгу Тесс Герритсен, вышедшую совсем недавно в переводе, вполне. Ей самой скорее хотелось прочесть новые приключения их любимых судмедэксперта Моры Айсл и детектива Джейн Риццоли. Даша тащилась от Моры, а Ире нравилась больше детектив, и это порождало дополнительные споры о крутости каждой. Доходило до того, что под конец спора они уже и не могли вспомнить, с чего все началось.       Спускаясь лестницей, Даша услышала, что телефон громко пискнул, оповещая о новом сообщении:       «Вечером придется отменить, кот. Но как насчёт того, чтобы поехать в четверг на фотосессию к «ELLE» со мной? Мы сможем вместе сбежать ко мне :)»       Чувство разочарования моментально сдавило грудь: до четверга еще долго, а увидеться хотелось сегодня. На выходных получилось побыть вместе только в воскресенье, из-за какой-то презентации в пригороде, которую Вознесенской в обязательном порядке требовалось посетить, и то полдня. Этого однозначно недостаточно, тяжелый наркотик под названием — «Вознесенская Ирина Владимировна» — не выводился полностью из крови и постоянно требовалась новая доза.       «Как насчет одного маленького поцелуя?»       «Так уж невтерпеж?»       «Смертельно»       Ира точно закатила глаза и хитро ухмылялась, читая пришедшее моментально сообщение. Сто серебряников, что никто не разошелся бы сегодня по домам без одного поцелуя как минимум.       Во время болезни Стаса, доставка обеда Вознесенской перешла во временные обязанности к Даше, чем она непременно воспользовалась в своих личных целях. Имея теперь чуть больше возможностей влиять на женщину, она тщательно следила, чтобы та не пропускала этот прием пищи, так как завтракать Ира не любила, а «для ужина уже слишком поздно, когда прихожу домой». Поэтому обед стал обязательным ритуалом и не подлежал обсуждению.       Это была бы не Саркисова, если бы не пыталась извлекать выгоду из любой ситуации, даже из такой простой, как принести ланч любимой начальнице.       — Я не съем это все, — нахмурилась Ира и недовольно поджала губы, — я вообще-то салат хотела.       Она скептически оглядела содержимое контейнера, который все еще исходил паром. Даша специально попросила в баре завернуть его в несколько слоев фольги и так спешила принести теплым, что едва не навернулась на лестнице. Эта женщина точно станет причиной ее увечья — физического и морального — в необозримом будущем. Но прямо сейчас нанести телесные повреждения хотелось самому Генеральному, мать ее, прокурору.       — Можешь смешать, и будет тебе салат, — хмыкнула Даша, стараясь не злиться. Но ее скрученная, как крендель поза на стуле и также поджатые губы, без сомнений выдавали несколько другое отношение ко всему происходящему.       — Это же китайская лапша. Там и так все перемешано.       Она явно не уловила издевку в голосе Саркисовой и удивленно посмотрела на ту, требуя объяснений.       Даша демонстративно вдохнула и выдохнула, чем сразу же вызвала недовольное цоканье Вознесенской.       — Во-первых, это не китайская. Пад-тай — тайская кухня. Во-вторых, ты сначала попробуй — потом возмущайся. Это лучший в городе. Я тебе его везла, сбивая всех на своем пути, чтобы ты его горячим поела, а не смотрела, как он превращается в замерзшую кучу макарон, — споры друг с другом стали неотъемлемой частью общения, которая с недавних пор вышла на новый, опасный уровень.       — Что это ты вообще раскомандовалась, смотри на нее, — Ира закрутила лапшу на вилку и брезгливо оглядела, перед тем как все-таки неспеша запихнуть ту в рот. Немного пожевав, под пристальным взглядом Саркисовой, она скривилась. — Там есть чеснок?       — Чтобы никто не лез к тебе, — девушка по-домашнему откинулась на спинку мягкого дивана, придвинувшись при этом ближе к Ирине.       — Чтобы ко мне полезть, нужно быть или бесстрашным, или глупым, — она пристально разглядывала наколотую креветку, отмечая про себя, что вкус довольно неплох, но хрена с два она в этом признается.       — А кто же я тогда? — мурлыкала Даша у самого уха брюнетки.       Чужая ладонь легла на ногу у края черной юбки, слегка задирая ту вверх. Каждое их соприкосновение кожи к коже всегда вызывает незамедлительные мурашки по телу, от чего желание обладать друг другом не уменьшалось, а только увеличивалось с каждым разом. Поэтому ими было принято решение сократилось до минимума все касания во время нахождения на работе, чтобы не искушать судьбу.       — Мое наказание.       Пальцы продолжили путь по скрытой тонкой тканью колготок внутренней части бедра, проделывая себе путь все глубже и глубже. Ира свела колени плотнее, но руку не откинула, продолжая делать вид, что в сферу ее интересов сейчас входит только еда.       — Очень обидно слышать, ведь я, Ирина Владимировна, стараюсь только облегчить вашу жизнь.       Ладонь исчезла, и Вознесенская с трудом смогла сдержать разочарование от потери желанного контакта.       — Пока только усложняете, — буркнула она, когда Даша отодвинула ее темные волосы в сторону, и полные губы нежно коснулись шеи. Глаза непроизвольно прикрылись, — дверь закрыла?       — Ты действительно невысокого мнения обо мне, — наигранно обиделась Даша, сильнее, чем следовало, закусив кожу под ухом.       — Саркисова! Держи себя в руках, если останется след — убью.       Одним умелым махом, вернее толчком, Даша целиком и полностью утратила доступ к телу прокурора и была отброшена на другую часть дивана.       Вознесенскую временами злило подобное ребячество, тем не менее, никогда не повышала голос. Ей было прекрасно известно, как Даша реагирует на подобные вещи и старалась избегать острых углов, которые могли возникнуть у них буквально на ровном месте. Впрочем, это не всегда получалось, как и сегодня. Еще многому предстоит научиться, и над чем поработать для того, чтоб они имели какое-то будущее. В голове Иры часто в последнее время мелькала неоновая вывеска со словами «Что ты творишь?» от создателей другого банера: «Это все не серьезно, не смей привыкать». Долго игнорировать собственные переживания ей вряд ли удастся, но пока с переменным успехом удается. Как и пытаться увиливать от разговоров на эту тему с Саркисовой. Кстати, о ней.       — Я, пожалуй, пойду. Там должен прийти курьер с брошюрами к твоему курсу для образовательной платформы.       Сама Даша также усердно игнорировала висевший в воздухе вопрос, но несомненно замечала, как женщина умело перескакивала на другую тему, когда речь заходила об их отношениях. Однако, в такие моменты, как сейчас, она вспоминала эту маленькую деталь, отнимая дополнительные очки от собственной уверенности.       Не уловить перемену атмосферы в комнате, было невозможно и Вознесенская укоризненно помотала головой из стороны в сторону. Она снова не сдержалась и вспылила, пусть это и было оправданно отчасти, действия Даши были безрассудными, но она тоже хороша.       Перегородив путь к отступлению своим телом, искренняя, извиняющаяся улыбка коснулась ее губ.       — Ты ведешь себя как ребенок, обижаясь на все подряд, — ласковое прикосновение к ладони и виноватый вид творили чудеса с сознанием Даши. Обиду сдуло так же легко, как ветер развеивает семена одуванчика.       — Сама-то очень взрослая, — фыркнула Саркисова, с вызовом смотря на прокурора напротив. Расстояние между ними, шаг за шагом, сокращалось. Отступать стало некуда — дальше только дверь.       — Точно ребенок.       Насмешливый взгляд наполнился нежностью, и Даша окончательно растаяла, когда почувствовала настойчивое давление, казалось на первый взгляд, хрупкого тела на свое. Их груди соприкоснулись, а лопатки прижались к грубой поверхности дверей. Было неприятно, даже больно, но все это терялось перед еще более мучительным ощущением тела Иры плотно прижатым к ее собственному. Особенно стало тяжело сдерживаться, когда горячие губы коснулись уголка ее рта, обдавая жаром.       — Тогда это похоже на инцест. Или ты моя sugar mummy?       Неконтролируемый смешок вырвался с губ Ирины, но она не стала останавливаться. Не поддастся на провокацию.       — Вы слишком много говорите, Дарья Александровна. Ваш рот имеет бОльшие возможности, чем изрекать подобную пошлую чушь.       Мягкие губы впились с крышесносным поцелуем от которого задрожали колени; пришлось прижаться еще сильнее к твердой двери и схватиться за косяк.       Очнувшись возле нужного кабинета от вибрации телефона, Саркисова тряхнула головой, возвращаясь в реальность, и разблокировала телефон.       «Что-нибудь придумаем»       И хитро улыбающийся смайлик.        Лучезарная улыбка снова окрасила лицо Даши. Может, все-таки получится выбить для Полунина две пачки бумаги.

***

      Студия, где проходила фотосессия располагалась в пригороде, всего в пятнадцати минутах езды от столицы, и Даша, которая уже давно не выезжала куда-то за пределы города, несказанно обрадовалась возможности подышать чуть менее загрязненным воздухом, чем обычно. Выехать из Офиса удалось около трех часов дня, поэтому посчастливилось избежать бесконечных вечерних пробок.       Интервью брал главный редактор — София — симпатичная девушка с пепельным оттенком волос, слегка взъерошенной укладкой и обворожительной белоснежной улыбкой. Выглядела она ухоженно, поэтому Даша остановилась на отметке тридцати пяти лет, однако острые, слегка грубоватые черты, в комплекте с немного нездоровой худобой скидывали лет пять так точно. Даше она понравилась сразу же, как только та вежливо поздоровалась с ними и предложила сначала поговорить за чашечкой кофе внизу в ресторане, а затем пройти к стилистам в саму студию и сделать несколько фото для разворота.       Дабы избежать каких-то неловкостей во время самого интервью, София предложила им присесть в отдаленной части и без того пустующего зала. Даша собиралась вежливо отказаться и отойти к бару, чтобы никого не стеснять, но брошенный прокурором опасный взгляд в ее сторону, как только она посмела заикнуться об этом, сразу же определил отношение Вознесенской к этой идее.       Первая часть вопросов показалась Саркисовой неинтересной и банальной: главный редактор такого авторитетного журнала мог и лучше заморочиться над вопросами. Не каждый день к тебе приходит Генпрокурор.       «Как вы достигли таких высот?»       «Каково это работать в окружении одних мужчин?»              «Какое ваше отношения к патриархату во власти?»       Все это, конечно, выказывало уважение к Ириным достижениям, но совершенно не раскрывало ее как человека. Ведь многие забывают, что в первую очередь, она просто женщина.       Блок с вопросами о работе плавно и очень умело перетек в сторону личной жизни: хобби, любимые книги, фильмы. Даша тихонько мысленно делала пометки в памяти, чтобы посмотреть на досуге фильмы с Мэрил Стрип и почитать произведения Вирджинии Вульф. Если об актрисе она знала многое, то с писательницей дела обстояли сложнее.       — Несколько лет назад Вы развелись со своим мужем, Максимом Красовским, — снова услышав знакомое имя, в груди Иры что-то ухнуло. Как бы она не пыталась забыть его, но вычеркнуть восемь лет совместной жизни не так то и просто. — Сейчас, насколько нам известно, он переехал в Англию и очень успешно занимается логистикой. Поддерживаете ли Вы связь как-то?       Официант услужливо забрал три чашки из-под американо, он старался быть незаметным, как ниндзя. Саркисова хмыкнула, ей бы сейчас очень пришлась кстати мантия-невидимка из фильма о Гарри Поттере. Как всегда ни один мускул на лице не выдал Иру, что ей не нравилась затрагиваемая тема.       — Я понимаю, к чему Вы клоните, - равнодушно начала прокурор, смотря прямо в глаза Софие. - Мы были вместе восемь лет, семь из которых в браке. Безусловно, любили друг друга, но к тридцати поняли, что выросли из этих отношений и не можем дать то, в чем нуждается каждый. Поэтому нами совместно было принято решение разойтись и остаться друзьями, — со свойственной прямотой всем бывшим работникам органов, без какого-то сокрытия выдала Ира, говоря таким тоном, словно читала ребенку надоевшую до чертиков сказку в сотый раз.        — Какова причина расторжения брака? — низкий голос судьи прошелся эхом по небольшому залу, вызывая от чего-то иррациональный страх.       Ирина задержала дыхание, когда без пяти минут бывший муж открыл рот, чтобы ответить:       — Непримиримые разногласия. Этого достаточно, господин судья?       — Вполне.       Громкий стук судейского молотка о трибуну провозглашал, что она с этого момента официально свободна, и своим ударом разбивал ее жизнь пополам, на до и после. Она ведь не нуждалась в подаренной свободе.       — … И нет, мы не поддерживаем связь с момента развода.       Не замечая за собой собственную напряженность, которая возникла в ожидании ответа Ирины, Даша тихо выдохнула и расслабилась, когда получила нужный ей ответ. Правда, ненадолго.       — Вы не хотели детей?       Саркисовой оказалось достаточно умений и знаний, чтобы прочесть по лицу и резко сменившейся позе рук Иры, возникшее в ней раздражение и что-то еще, от чего захотелось схватить ее за руку, усадить в машину и увезти домой, где любить и целовать всю ночь.       — София, Вы не находите этот вопрос очень некорректным и непрофессиональным? — молчавшая до этого весь разговор Даша, уверенно вступилась, сев ровно, и максимально вежливо, насколько могла в этот момент, продолжила. — Честно говоря, мы ожидали более высокого уровня интервью, особенно, когда его проводит главный редактор столь уважаемого всеми журнала.       Заметив краем глаза, что Вознесенская продолжает завороженно рассматривать собственные руки, не кричит или возмущается, как бывает обычно, когда ее выбешивают, просто молчит. Подобная реакция показалась помощнице намного страшнее, чем если бы Ира выглядела зло.       Даша выругалась про себя:       «Очень, блять, интересное кино выходит, Ирина Владимировна. Когда действительно нужно поставить человека на свое место, Вы язык в одно место засунули"       — Простите, я подумала, что нашим читательницам было бы интересно приоткрыть занавес с личной жизни женщины, занимающей одну из самых высоких руководящих должностей в нашей стране. Так сказать, разбить стереотип, что невозможно совместить семью и карьерные достижения, — быстро пролепетала София, наблюдая глазами с блюдце за тем, как Даша встает со своего места, явно собираясь свалить отсюда побыстрее, прихватив с собой под ручку Генпрокурора, конечно.       — Приоткрыть занавес и покопаться в грязном белье в поисках очередной сенсации для галимого хайпа — разные вещи. На этом мы и закончим. Спасибо за приятнейшую беседу.       Нацепив наиболее искусственную улыбку, Даша огляделась по сторонам, ища сумку, схватила мертвой хваткой Иру за руку, словно маленького ребенка, и потянула в сторону гардероба. К ее удивлению, женщина легко поддалась, видимо, пребывая все еще далеко в своих мыслях. Быстро накинув кое-как на себя и Вознесенскую верхнюю одежду, они направились к выходу. Хотелось, как можно скорее, сбежать отсюда и остаться наедине.       — А как же фотосессия? — в отчаянии выкрикнула София, вскочив со своего места, и, беспомощно наблюдая, как ее единственная надежда остаться на этой должности, молча покидает ресторан, крепко сжимая локоть своей помощницы.       — Свяжитесь с нашей пресс-службой, и они любезно поделятся с вами фотографиями Ирины Владимировны. Всего хорошего, — даже не тратя время на то, чтобы обернуться, громко сказала Саркисова, придерживая входные двери ресторана для Иры, которая так сильно сжимала ее руку, что та, кажется, отвалилась бы еще немного.       Только уже возле стоящего в подземном паркинге Порше, Даша остановилась и перевела сбившееся дыхание.       — Ты мне руку сейчас оторвешь, — проворчала она, подперев спиной машину. Морозный воздух сотворил чудеса с Ириной, которая наконец-то начала моргать и обратила внимание на обеспокоенную девушку рядом.       — Да, прости… Просто она… — Ира устало прикрыла ладонью лицо.       — Она — сука, мы ее больше не увидим. А теперь приди в себя, пожалуйста, и отвези нас домой. Только ко мне в этот раз. Сима и так дуется, что у меня появилась другая женщина, которая отнимает свободное время ее любимой хозяйки, — попытка пошутить и разрядить обстановку прошла успешно. Ира тихо фыркнула, вытирая тыльной стороной ладони покатившиеся соленые слезы.       — Иди ко мне, — прошептала Даша и сразу же, не дожидаясь ответа, притянула Иру в успокаивающие объятия, невесомо касаясь холодными губами у ее виска. Руки в ответ обвили, скрытую под пальто, тонкую талию Саркисовой, а нос уткнулся в слегка мокрые от снега темные волосы, вдыхая сладкий запах духов Армани «Мy way».       Ира почувствовала невероятное облегчение, что больше не одна против всех. В ее жизни наконец-то появился человек, который примет ее со всеми непослушными тараканами в голове. Их очень умело приручила Саркисова своей неподдельной заботой и юношеской искренностью.

***

      Ира в который раз не могла уснуть. Теплая рука на ее обнаженной груди не давала возможности сбежать и покурить в приоткрытое окно на кухне, поэтому приходилось лишь обреченно вздыхать и понемногу отодвигаться к краю, чтобы не разбудить Дашу. Ее будильник заведен ровно на шесть, и как бы Ира не пыталась уговорить перевести тот хотя бы на полчаса позднее, та не поддавалась, не реагируя ни на какие просьбы и манипуляции. Даша категорически отказалась от предложения поехать на работу вместе и гордо заявила, что любит запах метро и, вообще, это ее утренний ритуал. Вознесенская в ответ лишь покрутила пальцем у виска, возводя глаза к небесам.       Раздалось тихое, но очень настойчивое мяуканье, исходящее из глубин кухни.       — Что ты за кошка такая, Сима, кто же жрет ночью… — злобно шипела Даша, подобно своему питомцу, когда животное, не переставая издавать звуки мольбы, запрыгнуло кровать и уселось прямиком у головы.       — Лежи, я насыплю корма ей.        В этот момент Ира окончательно полюбила сей маленький комочек шерсти и быстро выскользнула из кровати, пользуясь удачным моментом. Набросив на оголенное тело какую-то очередную Дашину нелепую футболку размером с чехол для ее автомобиля, она задумалась о том, чтобы подарить той пару нормальных халатов из шелковой ткани, которые обычно носила дома сама.       — Святая женщина… — зевнула Саркисова и повернулась на другой бок, не подозревая об истинной мотивации любимой.       Как только послышался звук открывающейся двери холодильника, Сима быстро оставила спящую хозяйку в покое и резво побежала к своей миске, уже слыша, как звонко насыпается корм.       На столе маняще засветился экран Дашиного телефона. Любопытство одним хуком уложило совесть на лопатки, и женщина взяла его в руки. Немного повертев в руках, Ира все-таки провела пальцем по экрану, снимая блокировку. Четыре пропущенных звонка от мамы только за этот вечер, два сообщения от нее же с вопросами, почему она не отвечает уже неделю. Ира почувствовала себя виноватой, ведь это из-за нее, скорее всего, Даша отклоняет все звонки от родных, находясь постоянно рядом на работе, а теперь еще и ночью. Об этом стоит обязательно поговорить при удобном случае. Последнее, что хотелось — это становиться причиной ссор с ее семьей. Ире приходилось слышать от Даши пару односложных ответов о непростых отношениях с мамой, но она никогда не лезла с допросами, оставляя эту тему на лучшие времена.       Еще было три сообщения от Полунина, который воодушевлённо благодарил Саркисову за то, что она увезла Ирину Владимировну из Офиса и, ко всему еще, интересовался, выжила ли та после интервью или была съедена. Злорадствующая ухмылка расцвела на лице прокурора. Что ж, почти съела. Как бы удивился Стас, узнав, что был недалеко от истины.       Из маленькой щелочки приоткрытого окна вырвался холодный мартовский воздух. Зима закончилась с неделю как, но весной совсем не пахло. Ира переступила с ноги на ногу, пытаясь не замерзнуть, и щелкнула зажигалкой. Первая затяжка всегда становится самой кайфовой: расслабленность растекается по венам вместе с никотином. Раньше это считалось единственной ее пагубной привычкой, но с недавних пор к ней присоединилась еще одна. И если от первой избавляться было уже поздно, то о второй такие мысли успешно блокировались с самого начала появления той.       Стряхнув тлеющий пепел в специально отведенное для нее блюдце, Ира повернула голову и взглянула на мирно посапывающую девушку. Нестерпимо сильно захотелось вернуться в постель и дотронуться к этим приоткрытым розовым губам. Ничуть не сожалея, она затушила не до конца выкуренную сигарету о край импровизированной пепельницы, закрыла окно и, тихонько ступая, направилась к кровати. По пути, не сдержавшись, Вознесенская ласково погладила Симу, которая довольно урчала, объевшись и свернувшись калачиком на стуле.       Нырнув обратно под теплое одеяло, она прижалась грудью к голой и горячей спине Даши, нежно будя ее поцелуем в шею. Притворяться спящей смысла не было, и девушка повернулась, притягивая Иру за талию как можно ближе к себе.       — Ты холодная, — по телу пробежала неприятная дрожь от ледяных пальцев Вознесенской, которые вырисовывали незамысловатые узоры на ее острых ключицах.       — И бесчуственная. Где-то я это уже слышала, — хмыкнула женщина, прекрасно понимая, что речь шла именно о руках.       — Забудь, пожалуйста, уже о своих мудаках. Знаешь, ты очень даже горячая, нужно просто знать, где искать.       Ладонь уверенно легла поверх промежности Иры, слегка надавливая на клитор и вызывая у нее тихий стон. Их губы в темноте без проблем, будто сильным магнитом, притянулись друг к другу, страстно сплетаясь языками.       — Раскрываешь все мои секреты… — горячо прошептала Вознесенская, слегка покачиваясь, чтобы создать нужное трение. Руки плавно прошлись от талии к плечам, задерживаясь ненадолго на упругой груди Даши, чтобы сжать ее и пройтись по, в момент возбудившимся, темным соскам. Слегка надавив на плечи, Ира совсем очевидно намекнула, что одних пальцев ей стало невыносимо мало.       — Знаешь, мы можем обсудить, если хочешь о произошедшем днем…       Резко откинув одеяло куда-то подальше, Даша слегка приподняла длинную футболку, которая все еще почему-то была на Ире, и умостилась между широко разведенных ног. Два пальца не спеша раздвинули влажные складки и заполнили ее внутри, слегка растягивая. Сил и желания говорить сейчас не возникало, только двигаться бедрами в такт рваным движениям Саркисовой, но ответа от нее, видимо, ожидали, потому что все толчки были сведены к минимуму. Не скрывая раздражения, она зашипела:       — Сейчас я хочу, чтобы ты не останавливалась, иначе… — закончить предложение не удалось, потому что горячий язык Саркисовой прошелся по набухшему клитору, выбивая все мысли из головы; оставалось лишь дикое возбуждение.       Скорость и глубина проникновения увеличилась, а Ира застонала громче, хватаясь за простыни. Ей отчаянно не хватало чего-то для приближения такого сладкого оргазма, и Даша знала чего. Пришлось оторваться от клитора и подняться наверх, обратно к женщине, чтобы проделать задуманное. Стараясь двигаться внутри нее максимально аккуратно, но при этом быстро, Даша поочередно всосала и сжала зубами сосок на каждой груди Вознесенской, которая стала куда сильнее извиваться от наслаждения.       — Когда-то я обязательно трахну тебя на твоем же столе, пока ты будешь кончать и смотреть на портрет президента, государственный флаг за моей спиной на стене, — ухмыльнулась Саркисова, чувствуя, что до финала оставалось немного. Большой палец коснулся пульсирующего клитора и начал безжалостно массировать по кругу.       — Я тебя ненавижу, Саркисова, — последнее, что успела на рваном выдохе сказать Ира с зажмуренными глазами, после чего ее накрыла сокрушительная волна оргазма. Даша любовно целовала левое плечо Иры, все еще медленно двигаясь внутри, чтобы продлить удовольствие.       — А теперь мы можем поговорить?       — Ты действуешь очень коварно: сначала даришь мне восхительный оргазм, а потом что-то требуешь.       Хотелось бы, чтобы это звучало строго, но вышло на самом деле скорее устало и с теплотой. Ну, вот она уже даже не может совладать со своим голосом после секса. Пусть и очень хорошего.              Намотав на руку прядь волос, Ира не сильно дернула за них, приближая лицо Даши к себе. Та послушно подвинулась, кончики их носов соприкоснулись, а глаза, привыкшие к темноте, с надеждой смотрели на нее, и она не могла им отказать. Ну, почти не могла.       — Мы поговорим, но только позже. Завтра вечером я должна съездить на одну встречу, а вот на выходных — я вся твоя. Пойдет? — Ира очаровательно улыбнулась, слегка приподнимая левую бровь. В это время ее пальцы внизу ловко коснулись влажного входа девушки.       Это был грязный ход; Ира знала, но ей катастрофически требовалось дополнительное время для подготовки к этому разговору. Сглотнув, Даша безмолвно кивнула, прикрывая глаза от ощущения наполненности внутри себя. Она тяжело задышала, уткнувшись лицом в ямочку над Ириными ключицами, заполняя свои легкие ее ароматом. Она пахла возбуждением, сиренью, возможно, из-за нового геля для душа; и все еще держался стойкий запах сигарет, который Даша обычно ужасно ненавидела. Сейчас она вдыхала его глубже и глубже, без возможности надышаться. Хотелось впитать его полностью. В такие моменты она отлично понимала безумного Жана-Батиста Гренуя, который хотел заполучить запахи своих женщин, чтобы потом их доставать и вдыхать раз за разом.       — Быстрее, Ира, пожалуйста, — хрипло шептала Даша, слизывая соленые капли между грудей Вознесенской.       — Поцелуй меня, — глухо отозвалась та, еще раз легонько дернув Дашу за волосы. Ей не нужно было повторять — чужие губы с жадностью впились в ее, то посасывая, то кусая нижнюю губу.       — Я хочу… Боже, я хочу твой язык там, — даже от одного произношения этих слов, мурашки пробежали ее телом.       — Возьмись за изголовье кровати и продвинься вверх, - скомандовала Ира.       Такой позы у них до этого не было, и осознание того, что сейчас произойдет, заводило еще больше. Голова слегка закружилась, когда Даша резко поднялась и, сделав как ей велено, схватилась обеими руками за изголовье, широко расставляя колени по обе стороны от головы Иры. Она уже была готова кончить только от одного вида лица Вознесенской между своих ног. Совсем не смущаясь, Ира схватила Дашу за ягодицы и потянула податливое тело на себя. Даша хотела себя ущипнуть, ибо ее накрыла такая эйфория и полное неприятие мозгом всего происходящего.       — Пиздец, — единственная более или менее вразумительная мысль вырвалась изо рта девушки, кроме не свойственных для нее обычно, громких стонов.       Язык Вознесенской дарил немыслимый кайф, и Даша была готова создать ему культ и поклоняться, делая жертвоприношения у алтаря каждое полнолуние. Ира довольно ухмылялась, ощущая возбуждение младшей на своих губах. Последние толчки языком, и Даша опустила глаза вниз, наблюдая за сияющими победой синими глазами. Это стало последней каплей, и она распалась на тысячу мелких осколков, закидывая голову назад, сжимая побелевшими костяшками изголовье кровати.       — Охуеть, просто охуеть. Ира, ты просто… — ни какие слова и эпитеты не могли передать сейчас эмоции Саркисовой. Немного отдышавшись и все еще дрожа, она, изможденная и потная свалилась рядом с Ирой.       — Я знаю, малыш. Я знаю.       Накинув на себя и Дашу одеяло, Вознесенская в последний момент успела переплести их пальцы перед тем, как наконец-то крепко уснуть. Они определенно утром будут ехать на работу машиной вдвоем.