***
Солнечное воскресное утро пробивалось сквозь тонкие занавески, пытаясь подарить частичку своего тепла. Пользуясь отличной погодой, а также своим магическим влиянием, Вознесенской удалось вытащить Дашу на улицу прогуляться. Конечно, пообещав, что они зайдут за кофе с круассанами в новую кофейню недалеко от дома. — Я все равно не понимаю, чем тебе дома не сиделось. Саркисова не унималась в своих возмущениях, даже когда они вышли на лестничную площадку. Она склонилась, пытаясь подобрать нужный ключ из своей связки, чтобы закрыть оба дверных замка. Для нее они все выглядели одинаковыми и, как назло, ни один не подходил. — Еще одно слово и будешь пить американо, – Ира с иронией отметила, что все равно не отступит от этой идеи, пусть хоть все свои сто ключей по очереди будет совать. – У откуда у тебя взялось столько ключей? Два от квартиры, один от подъезда. Зачем остальные висят, если они не нужны? Подобрав один правильно, Даша переместилась к верхнему замку. Вознесенская тяжело вздохнула и достала телефон, чтобы проверить почту. — От дома папы и старые от дома мамы. Никак не могу их отцепить, знаю, что туда не вернусь, но не могу морально переступить через себя и сделать. Готово! – Даша, расслабленно выдохнув, развернулась обратно к Ире и нахмурилась. — Мы же договорились без телефонов. — Да, прости. Пока ты подбирала ключ к своей Нарнии, мне нужно было чем-то заняться, – телефон полетел в сумку и, поправив куртку, Ира широко улыбнулась, завидев угрюмое лицо Даши. – Ну же, ты так выглядишь, словно я на каторгу веду тебя, а не на прогулку с любимой женщиной. Спускаясь вниз, Ира скептически осматривала выкрашенные в рвотно-зеленый цвет перила; если присмотреться – можно заметить старый, нижний слой коричневой краски, перекрытый другими цветами радуги. Типичный советский дом, атмосфера которого навеивала скорее забежать в квартиру и не высовываться, может, Саркисова и права в нежелании выходить сюда. — А если мы кого-то знакомого увидим? – голос понизился до шепота, высокие стены гулко отбивали и увеличивали громкость сказанного. — То поздороваемся, Даша. Ты какой-то параноик, – оставался всего один этаж, поэтому Ира быстро нашла руку девушки, переплетая пальцы. Покосившись на нее, отметила, что та немного расслабилась. — Ты права, извини. Я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за… – она запнулась, услышав, как громко захлопнулась входная дверь в подъезд. Паранойя, скорее всего, действительно имела место. — Из-за того, что мы с тобой вместе? Все будет хорошо, доверься, – хитрый взгляд ясных глаз успокаивал, и Даша поддалась. Доверие требовало тренировок, пора к этому приступить. Это касалось их обеих. С нижнего пролета проплыла белая голова, а затем стало видно и всю маленькую, скрюченную старостью фигуру. Пара темных глаз колючкой вцепились в девушек, как обычно, сканируя всех подряд. — А я слышу знакомый голос и думаю: ты ли это Дашечка, или нет, – Маргарита Петровна тихонько залепетала лилейным голоском. Ее белый узорчатый платочек на голове так сильно контрастировал с отталкивающей внешностью, что Ира невольно вспомнила в голове все черты, которые выдают в человеке психопата. Работая еще в университете, она когда-то попала на лекцию одного профессора, приехавшего из Штатов. Одним из признаков, согласно авторитетному исследовательскому Институту, является то, что они не зевают и нарушают личные границы других людей. Потянуло зевнуть. Ирина шикнула мысленно на саму себя и отогнала странные предположения о соседке Даши. Профдеформация во всей красе. Услышав приближение соседки, Даша, стоящая все еще спиной к той, закатила глаза и скорчила недовольную гримасу. Пришлось развернуться и вспомнить что-то приятное, дабы вынудить мало-мальскую улыбку. На ум ничего, кроме стоящей непозволительно близко Вознесенской, не приходило. — Маргарита Петровна, добрый день. — Как ты себя чувствуешь? Мне сказали, что ты заболела. Твоя… – бабуля, словно невзначай запнулась, давая Даше самой продолжить, но та специально молчала, мило улыбалась и хлопала глазами. Еле слышно цокнув, Ира незаметно толкнула локтем в бок Дашу и заговорила сама. — Меня зовут Ирина, я уже представлялась, кажется. Даша работает со мной, мы коллеги, – ее самая обворожительная улыбка расцвела на губах, а Даша потерла ушибленный бок и, чтобы хоть немного полегчало, представила, как заявляет этой злобной старухе, что Ира ее женщина. Теперь улыбка у нее вышла более радостная. — Помню, помню, Ирочка. Работаете вместе… Где-то я Вас видела. Лицо знакомое, – пока сухие старческие руки вцепились в перила, Саркисова решила, что пора выметаться. Очень кстати ее пробрал сильный кашель. — Видите ли, пока не очень хорошо. Лучше уйду, чтобы не заразить Вас, простите, – пришлось еще раз напрячь и без того адски першившее горло и демонстративно покашлять, дабы заглушить фырканье Вознесенской за спиной. – Хорошего дня, Маргарита Петровна. — Ключи не забудь свои занести, – проворчала женщина, прикрывая лицо воротом выцвевшего временем пальто, которое застало еще Брежнева, скорее всего. Выскочив из подъезда, Даша громко рассмеялась и чмокнула обескураженную Вознесенскую в щеку. — Она теперь точно знает, кто ты. Они остановились у небольшой дорожки и снова прыснули со смеху, жмурясь от ярких лучей солнца. — Ну и что? Я же тебе уже сказала: доверься мне. Парк выглядел небольшим, но зато был густо засажен высокими березами, которые скрывали происходящее внутри него от проходящих мимо. Отыскав самую отдаленную и скрытую от всех лавку, Даша схватила свободной рукой Иру и потащила, пока ту никто не занял, стараясь при этом не разлить свой горячий капучино. — Ебать, как вкусно, – откусив от круассана с малиновым джемом и сливочным маслом большой кусок, Саркисова блаженно прикрыла глаза и откинулась на деревянную спинку лавочки. — Язык, Дарья. Я думала, подобные выражения эмоций Вам свойственны только в постели. Аккуратно присев на край, Ира грациозно закинула ногу на ногу. Ее взгляд зацепился за маму с маленькой дочкой на соседней лавочке; ребенку очевидно не больше пяти. Из-за большого расстояния услышать, о чем они говорят, было невозможно, но дочь увлеченно слушала маму и время от времени кивала, видимо, пребывая в восторге от слов родного человека. — Еда не хуже. Она хотя бы не ворчит на меня безосновательно и не заставляет в семь утра просыпаться и варить кофе. — Зараза, я тебе это припомню. К девочке с женщиной подошел высокий мужчина в очках для зрения; его нелепая красная бабочка на шее выбивалась из общего повседневного стиля одежды, но отчего-то это казалось ужасно милым. В руке он держал несколько разноцветных воздушных шаров. Ребенок быстро вскочил и, не ожидая разрешения мамы, бросился в его объятия с диким возгласом радости. Ира не смогла сдержать небольшой улыбки и отвернулась, словно стыдясь за то, что подглядывала за чужим счастьем. Внутри разлилась грусть по тому, чего она никогда не знала и вряд ли еще узнает: каково это обнимать и радовать собственного ребенка. — Расскажи мне о своей маме. Для Даши эти слова прозвучали, как выстрел без предупреждения прямиком в затылок. Она отложила завернутый в коричневую бумагу, недоеденный круассан и потянулась за кофе. Она тоже заметила семью напротив, и тоскливая улыбка коснулась уголка губ. — Могла начать и с чего-то полегче, – Ира оставила это передразнивание без ответа, но пристально вперилась взглядом в девушку без возможности увильнуть. – Ладно, согласна, будет честно мне тоже поделиться. Что говорить только… Ничего необычного, Фрейд бы не оценил, – она передернула плечами, опустив глаза на каменную дорожку. – Я жила в мыльном пузыре около шестнадцати лет, свято веря каждому слову своей мамы. Она убеждала меня, а может быть и себя, что родной отец меня не любит, и его главная цель – сделать больно ей. Самое время пошутить о ее завышенной самооценке, но упустим этот момент. Когда я уехала учиться в другой город, мы возобновили общение с отцом, и я поняла, что меня жестко наебывали, пардон, всю жизнь, – хмыкнув себе под нос, Даша кончиком кроссовка пнула небольшой камень, и тот полетел в дерево, ударяясь. – Наше общение с мамой сократилось до минимума после того, как я все высказала ей во время нашей последней встречи в конце второго курса, и меня это полностью устраивает. Другого способа сохранить то хрупкое, что между нами осталось не существует. Семья вышла из парка, крепко держась за руки. Девочка посередине, как делают все дети, весело подпрыгивала. — Это ты не хочешь с ней разговаривать? Вспомнились пропущенные звонки на телефоне. Даша скривилась, все еще не поднимая взгляда. — Мне становится тошно, как только я слышу ее покровительственный тон, мол она знает лучше, только исходя из того, что она моя мать. Она в общем-то неплохая мама: никогда не поднимала на меня руку, старалась обеспечить нас с сестрой всем, чтобы мы не были хуже других: одежда, гаджеты, отдых на море каждый год, но атмосфера в доме все равно была давящей. Сейчас это называется абьюз или моральное насилие, – чтобы эти слова не звучали так обреченно, Даша улыбнулась и наконец-то посмотрела на притихшую Иру. Чувство облегчения проникло в нее, сметая всю неуверенность, когда она не увидела ни осуждающего, ни жалеющего взгляда. Только неподдельную любовь и нежность. То, в чем она действительно нуждалась в этот момент. Солнце спряталось за небольшую тучку, и Вознесенская сняла солнцезащитные очки, бережно кладя их на лавочку позади. Продвинувшись чуть вперед, она дернула за рукав куртки Саркисовой, намекая, чтобы та подвинулась ближе к ней. Их бедра коснулись, и женщина приобняла Дашу за талию, осторожно кладя голову той на плечо. Это казалось самой обычной и естественной вещью в мире: быть так рядом. — Спасибо, что рассказала, – она закусила губу, решая поделиться возникшей неожиданно идеей или выждать более подходящий момент. Все же продолжила, откидывая сомнения, – я планирую в июне поехать к маме, у нее день рождения. Не хочешь со мной? Мини-отпуск. Ира прикрыла глаза в затянувшемся ожидании ответа. Внизу все скрутило от переживания, что поспешила и сейчас только отпугнет Дашу, ведь они только смогли разобраться и признаться в своих чувствах. — Всех своих ухажеров знакомишь с мамой так быстро? – неожиданно весело спросила Даша, сильнее прижимая ее к себе. Все опасения отступили подальше. — Только тех, кто может составить ей достойную конкуренцию в поедании моего мозга чайной ложечкой. — Сразу начинаешь с козырей? Вознесенской точно понравилась возникшая перед глазами сцена: они втроем прогуливаются центральными улочками города ее сердца, пьют кофе у набережной их небольшой реки, а потом непременно Даша с Ирой сбежали бы от мамы, как непослушные подростки, и ехали бы в метро до самой конечной станции синей ветки, слушая приятный баритон мужчины из динамиков: «следующая станция Пушкинская». Мама неумолимо потянет их в театр на какой-то вечер классической музыки, перед этим обязательно отчитав, что Ира была на нем последний раз больше года назад. Увидеть Саркисову в вечернем наряде определенно стоит всех мук трехчасового марафона Вивальди, Оффенбаха и, возможно, Лисенка. — Я уверена, что вы найдете общий язык. — Вообще, честно говоря, в середине июня я планировала тоже взять отпуск на неделю, – Даша заерзала на месте, отчего Ира отодвинулась, в душе прощаясь с тем, что нафантазировала. Увидев немой вопрос на лице напротив, Даша слегка смущенно продолжила. – У меня тоже день рождения – восемнадцатого июня – и мне хотелось поехать в город, где я выросла. Стыд заставил Иру отвести глаза, ведь у нее совсем вылетело из головы, что день рождения Даши в том же месяце. Совершенно логично, что она хочет провести его с семьей. Саркисова же неправильно интерпретировала эмоции женщины, думая, что та обиделась, поэтому быстро добавила: — Я еду не к родителям. Я, собственно, даже не планирую говорить им о своем приезде, – взяв в руки остывший кофе, она сделала пару глотков и выбросила в мусорку бумажный стаканчик. – Мне хочется просто погулять по знакомым местам, повспоминать, как я была счастлива когда-то в своем мыльном пузыре. Такой себе меланхолический ретрит. Но это было до того, как появились «мы», так что… Я буду очень рада, если сначала поздравим твою маму, ты покажешь свои любимые места в твоем родном городе, а потом поедем в мой. Я не могу представить лучшего отпуска, чем с тобой. Плечи Вознесенской расслабленно опустились. Ветер прогнал тучу, снова показалось солнце, заставляя все вокруг светиться и предоставляя очевидный предлог Ире схватить очки, чтобы прикрыть бесстыдно выдавшие все эмоции глаза.***
На небольшом экране ноутбука побежали субтитры. Голова Саркисовой лежала на коленях Иры, которую последняя время от времени поглаживала, и та, словно кошка, готова замурчать от удовольствия. Фильм «Железная Леди» в главной роли с Мэрил Стрип не зря получил два Оскара, но если вы не любите мировую историю и тему сильных женщин, то вам он не придется по душе. Тогда смело ставьте «Мамма Миа». Обе части мюзикла восхитительны. — Мне нужно уходить, солнце… – Даша недовольно проворчала «нет» и не сдвинулась ни на сантиметр с колен. – Ты же завтра придешь на работу? Вопрос хоть звучал непринуждённо, но скрывал в себе невообразимое количество переживаний и опасений. Саркисова тяжело вздохнула и все-таки поднялась, как раз вовремя: несносная кошка отчаянно скребла дверь ванной. Хозяин квартиры получит инфаркт, когда увидит исцарапанное дерево. Ира снова случайно заперла животное там. Ее привычка держать все двери в доме закрытыми Симе не очень пришлась по душе. — Конечно, Ира. Я отказалась от предложения, – она, не оборачиваясь, прошла к двери. Из нее пулей вылетела недовольная Сима, яростно снося все на своем пути. Даша едва успела схватить свой телефон, который кошка наглым образом спихнула с тумбы, усаживаясь самой. — Не хочу, чтобы я тебя тормозила в профессиональном развитии, но… Все же, кроме эгоистичного «хочу быть рядом с тобой», ничего не приходило на ум. Даша поняла это и без слов. — Два года. Один уже прошел. Еще год, и я переведусь на другую должность, возможно, в антикоррупционное бюро. — Как иронично. Будешь там моим Троянским конем. Жесткий взгляд Саркисовой был отбит закатыванием глаз, как в старые добрые. — Вполне справедливо, – цокнула Ира, возвращаясь к предупреждению Даши. – Мыслишь, однако, позитивно, ибо высока вероятность, что до конца следующего года меня уволят или убьют, как мы успели понять. Главное нам успеть на конференцию по кибербезопасности во Франковск. У меня есть некоторые виды на тесное сотрудничество со шведами. Ирина медленно поднялась с кровати и принялась за поиски своей одежды. Прошедшие так скоро выходные она проходила в любимой, растянутой временем и стиркой, черной футболке Даши с эмблемой Металлики. — Первый вариант мне больше по душе, – хмыкнула Даша, неожиданно обнаружив лифчик женщины на полу кухни. Мозг судорожно заработал в попытке вспомнить, как он здесь оказался, ведь они точно впопыхах раздевались в ванной, а не здесь. — Как я рада, – заметив белье на кухне, Ира вскинула вопросительно бровь. – Что он здесь делает? — Скорее всего, Сима притащила. Отдав его законной владелице, Даша схватила Иру за руку и быстро повела к кровати, не давая той ни на секунду задуматься о происходящем. Падая спиной назад на матрас, она утянула ее за собой. Почувствовав через тонкую ткань футболки полную грудь на своей, желание вспыхнуло, как подожженная спичка. Чужое колено тут же услужливо расположилось между оголенных ног. Даша сглотнула, понимая, что попала в собственную ловушку. — Твоя кошка такая же задница, как и ты. Губы задержались в миллиметре от чувствительной кожи на шее, едва обдав ее горячим дыханием, вызывая по телу толпу мурашек. — Ты ее уже наказала, безжалостно заперев в темной комнате. — Самое время наказать тебя. Решив, что оставаться в стороне не в ее стиле, Даша приподнялась и обхватила ртом скрытую хлопковой тканью грудь Иры, оставляя влажный след и сладостную истому в теле Вознесенской. — Ты же спешила, кажется. Секс всегда становился еще более страстным, когда Ира немного злилась и возмущалась. Металлика полетела на пол, сегодня без хард-рока. Обжигающие губы, не теряя драгоценного времени, снова припали к возникшей перед глазами обнаженной груди. Тело мгновенно отозвалось дрожью на прикосновения умелого языка и проникавшей через приоткрытое окно прохлады. Уделив равное внимание каждому соску, Даша спустилась немного ниже к ребрам и оставила небольшой укус на коже, сразу перекрыв его нежным поцелуем. Однако это не помогло, и небольшое красное пятно все же осталось. — Саркисова, ты же знаешь, как я отношусь к меткам на теле, – пусть это звучало сердито, она понимала, что эту маленькую шалость ей обязательно простят, но только сегодня. — Если на этом месте кто-то заметит у тебя засос, то уверяю, ты с завидной уверенностью не доживешь к следующему году. Женщина фыркнула, но тотчас забыла обо всем, когда на нее набросились с жадным, опьяняющим поцелуем, утягивая в бездну любви и бессовестного удовольствия. Все стало совершенно неважным.