Согласно Конституции

      — Твое подозрительно счастливое лицо заставляет меня подумать, что ты все-таки не болела, а окончательно рехнулась, чему я, собственно, даже не удивлюсь, – настороженно покосился на девушку Полунин, слегка отодвигаясь от экрана компьютера. Как только утром Саркисова показалась в поле зрения приемной, Стас кинулся к ней, сломя голову. Ей даже показалось, что попала в дежавю, и они снова переместились в его первый рабочий день, когда парень, еще смущенно и восхищенно, только пытался наладить с ней контакт.              Правда, как только Полунин услышал устрашающий хриплый кашель, тотчас застыл и сделал пару шагов назад, натыкаясь на стену спиной. Даша отметила про себя, что значит нужно подольше и погромче это делать в его присутствии с целью максимально избежать телесного контакта. С кем-либо. Кроме, конечно, Вознесенской. При ней приходилось порой даже не дышать, чтобы случайный хрип не вырвался из горла.              Ира настаивала на продлении больничного, а Даша протестовала. Ей пришлось долго и нудно убеждать Иру отпустить ее на работу. Разрешение удалось получить исключительно на условии, что все признаки простуды исчезнут к тому времени. Однако оно оказалось почти невыполним: как бы ядреные таблетки с медом и лимоном не пытались залечить и подлатать, полностью избавиться от кашля не получалось.       — Ты что-то обнаглел, пока меня не было…       Фраза оборвалась фирменным рингтоном айфона.              Бабушка.              Даша напряглась, предчувствуя неминуемый нагоняй. Из ее головы совсем вылетело перезвонить, как та просила. Показав рукой парню подождать, мол разговор не окончен, мне еще есть чем тебе ответить, она нажала на зеленую кнопку экрана.       — Да, бабушка.       — Саркисова Дарья, что это за исключительно кричащее пренебрежение своей семьей? – обычно размеренный голос бабушки сходу повысился на несколько октав. Девушка недовольно скривилась. Почему с женщинами так сложно все, только с одной решили все – другая появилась.       — Прости, пожалуйста. Я забыла. Мне очень-очень стыдно. Не злись. Тем более, я намного лучше себя чувствую. Даже вышла на работу, – Даша стремительно встала из кресла и подошла к окну.       После того, как она повернула белую пластиковую ручку в сторону, в комнату ворвался ветер и оглушающий шум вечно опаздывающего города. В центральной части всегда особенно ощущалась эта атмосфера и давление. Лишь ближе к вечеру темп замедлялся и люди позволяли себе немного передохнуть перед следующим забегом. Даша одновременно любила за это столицу и проклинала.       — Ты что? Какая работа?! – она знала: если начинаются такие интонации, то значит бабушка в шаге от того, чтобы театрально схватиться за сердце в очередном приступе.       Иронизировать на эту тему – плохая идея, особенно, когда в этот раз она действительно провинилась. Поэтому пришлось смиренно выслушать все прекрасное о себе. Можно ли было косвенно винить в этом Вознесенскую, из-за появления которой вся жизнь перевернулась с ног на голову? Можно. Но нужно ли?       Закусив нервно нижнюю губу, Даша предприняла попытку убедить родного человека:       — Мне вчера стало намного лучше, говорю же. Повышенной температуры не было, насморк прошел. Я не могу пропустить еще один рабочий день. Тем более, через пару недель Ирина Владимировна едет на международную конференцию в другой город и требуется тщательная подготовка.       — Я начинаю понимать, почему твой отец так против этой твоей работы, ты совсем на ней помешалась, – знала бы бабушка, что помешана Саркисова не на самой работе, а на ее начальнице. Возможно, тогда ей стало бы более понятно желание Даши выполнять свою работу как можно идеальнее. Бабуля точно бы покрутила пальцем у виска. – А как же новый секретарь? Он не может это сделать?       Оглянувшись, Даша увидела, как Стас сосредоточенно набирает текст на своем компьютере. Одно его неловкое движение, и беспроводная мышка с грохотом упала на пол, разлетаясь на несколько частей. Она закатила глаза и тяжело вздохнула, поворачиваясь назад. Если он займется организацией командировки, то велика вероятность, что по случайному совпадению (конечно), Вознесенская полетит не на запад страны, а на Занзибар к слонам, жирафам и обезьянам. Едва ли она заметит разницу с этим местом.       — Это не входит в его обязанности. Там много всего нужно: купить подходящие билеты, забронировать трансфер, проконтролировать его прибытие вовремя к аэропорту, номера в гостинице, составить расписание... – проговаривая этот список в слух, Даша сразу прикидывала, что еще оставалось сделать.       Теперь тяжелый вздох прозвучал на другом конце.       — Я понимаю твою самоотдачу. Ты с самого детства была целеустремленной, в погоне доказать всем, что ты самая лучшая. Я думаю, в этом вина твоей матери… – Даша невольно вздрогнула из-за упоминания мамы, хоть бы сейчас не началось. На эту тему точно говорить не было сил. – Прошу, не загоняй себя до изнеможения. Ты – лучшая. Это константа. Помни об этом. В любой ситуации выбирай себя.       — Да, бабуля. Спасибо, что ты понимаешь.       Выбирай себя...       Это она и делала.       Солнце поднялось выше, ослепляя всех вокруг, и она прищурилась от ярких лучей, а затем вовсе прикрыла лицо рукой.       Бабушка всегда за нее переживала больше остальных или просто более остро реагировала на разные события ее жизни. В силу возраста и того, что Даша была их единственной родной внучкой. Это вызывало поток любви и неловкость. Заставлять кого-то переживать за себя, за свои довольно часто необдуманные поступки — последнее, что хотелось.       — Кстати, купила сегодня утром новый журнал с твоей Вознесенской. Интервью вышло неплохое, хотя вопросы мне показались слегка сыроватыми, можно было бы поднапрячься получше, – Даша удивленно вскинула брови. Женщина в очередной раз била не в бровь, а в глаз своими меткими словами. Ведь она сама так же подумала еще тогда, на самом интервью.       Брошенное вскользь словосочетание «твоя Вознесенская» заставило невольно тепло улыбнуться: «моя, моя, моя». И в тоже время занервничать. Папа и бабушка, кроме Иры и подруги Кати, были единственными людьми в ее жизни, с чьим мнением она действительно считалась. Ведь обязательно наступит тот день, когда ей придется во всем признаться, и какую реакцию она получит на свое признание – неизвестно. Особенно, учитывая уже сложившуюся за год их легкую неприязнь к ее работе. Это не пугало, но заставляло задуматься над тем, что нельзя сваливать подобные вещи на них, как снег на голову. Нужно аккуратно, постепенно, начинать издалека.       — Да? Я не видела, нужно сбегать в киоск возле метро. Мы ставили на то, что они не пустят его в печать. Разговор действительно не сложился, – губы сжались в тонкую линию, когда Саркисова вспомнила ту встречу и заплаканное лицо Иры.       — Фотографии тоже странные. Правда, одна мне очень понравилась. Там, где вы с ней вдвоем на каком-то мероприятии. Видно, что ты восхищаешься этой женщиной, и это прекрасно. Она хороший пример для подражания. И ты вышла довольно неплохо.       Голос бабули не изменился; так же гордо и с родительской нежностью, но Даше удалось уловить какую-то новую нотку, которую она не смогла распознать. Об этом придется разобраться позже.       Их общая фотография в журнале. Да еще и в каком! Предвкушение поселилось в ней, требуя скорее достать выпуск и удовлетворить нарастающее любопытство.       — Надеюсь, ты не вырезала ее и не вставила в рамку, – удержаться от подкола невозможно. Бабушка с самого детства хранила в отдельной шухлядке все школьные грамоты и медали своих детей, в том числе и Даши. У нее была особенная, слева от отцовской, столь же огромная, как и надежды бабушки на внучку.       — Еще бы! Пока стоит в серванте, чтобы все гости с порога видели. Потом в твою папку пойдет, – совершенно серьезно заявила женщина, без намека на веселье.       Даше нестерпимо захотелось громко рассмеяться, когда она представила в самом центре небольшой гостиной сталинки, за стеклом массивного деревянного серванта, их фотографию с Генеральным прокурором. Вознесенская точно оценит, не забыв отпустить пару шуток по этому поводу.       — Хорошо, я польщена оказанной чести. Мне уже пора бежать.       Рабочий день в самом разгаре, в дополнение ко всему, как раз с минуты на минуту должна была приехать Ира с важной встречи. Если ей хотелось заполучить журнал – нужно поторопиться.       — Ты приедешь на Пасху?       Саркисова захлопнула окно и вернулась к своему, нагруженному разными бумагами, столу. В этот момент зазвонил рабочий телефон за соседним местом. Стас куда-то смылся, не предупредив и оставив ее одну.       — М-м-м… Я еще не думала об этом, но Катя обещала прилететь и потащить меня к ее семье. Ты же знаешь маму Кати, она не принимает отказы. Так что, скорее всего, я поеду к ним, а к вам – на свой день рождения, – телефон не утихал, и она прошла к рабочему месту Полунина, чтобы все-таки ответить.       — Это же через два месяца почти! Только начался апрель! – если бабулю не остановить сейчас, то тирада никогда не кончится. Поэтому Даша еще раз быстро попрощалась с ней, игнорируя возмущения и нажала на кнопку «отбой». Рабочий телефон издал последнюю волну трели и умолк.       — Черт.       Оставалось надеяться, что тот, кто не дождался ответа, не нажалуется. Иначе, будет катастрофа. Подставлять Стаса не хотелось, каким бы он засранцем порой не был.              Все номера, поступавшие этим телефоном, скрыты, и, чтобы увидеть входящий, требуется ввести специальный код, а Саркисова, конечно, его не помнила. Однако Стас точно имел шпаргалку для себя со всеми номерами, так как до сих не смог выучить ни одного. Придется немного пошариться у него на столе.       Быстро перебрав самую высокую стопку, и не найдя там ничего, она переключилась на другую, поменьше.       — Проверяешь Полунина? Похвально, – Даша резко вскинула голову и столкнулась с голубыми глазами. Ира ухмылялась, оперевшись бедром об ее стол. Вместо того, чтобы начать оправдываться, она заметила, что Вознесенская в ее присутствии стала все чаще улыбаться, и холодная маска возвращалась только, когда появлялся кто-то чужой. Это заставляло таять и забывать обо всем.       — Я… – Саркисова виновато почесала нос и сдалась. Телефон может и подождать, звонили не ей тем более. Нечего покидать рабочее место, не предупредив. В данный момент у нее самой появились дела куда важнее. Подойдя непозволительно близко к прокурору, она осмотрелась по сторонам. Никого не заметив, ей удалось сорвать быстрый поцелуй с алых губ. – Я соскучилась.       — Лесть, чтобы отвлечь внимание от совершенного преступления? Быстро учишься, но со мной такое не катит, – Ира склонила голову набок, но не отодвинулась.       Они целовались лишь вчера вечером, но это казалось таким далеким. Их словно притягивало к друг другу огромным магнитом, без возможности оторваться и повлиять на возникшую так стремительно связь. Она час за часом крепла, и нужда в касаниях от этого только увеличивалась.       — А что с Вами катит, Ирина Владимировна? – их тела находились на расстоянии маленького шажка. Голос понизился до томного полушепота, и Вознесенская почувствовала легкую волну возбуждения, быстро растекающуюся наркотиком по венам.       Ладонь настойчиво уперлась в грудь Даши, мягко отталкивая назад. Даша собиралась ее перехватить, дабы буквально на ничтожную секунду притянуть женщину к себе, но та ловко извернулась и отошла дальше, направляясь в свой кабинет. В любой момент мог вернуться секретарь. Холодная голова не разрешала поступать опрометчиво, твердя постоянно – риск не оправдан.       — Так я и рассказала! Женщина должна оставаться загадкой, не так ли? Попробуй разгадать, – последний лукавый взгляд перед тем, как захлопнуть дверь у самого длинного носа, заставил Дашу глупо заулыбаться вслед. Ее загадка оказалась с двумя звездочками-то.       — Что, Вознесенская уже вернулась?       Очень вовремя замаячила темная шевелюра парня. Даша быстро стерла улыбку и с напускным возмущением спросила:       — А где ты был? Тут кто-то звонил, но я не успела поднять трубку.       Ответ был очевиден, ведь Стас держал в руке бумажный пакет с эмблемой любимого ресторана начальницы, который ему скорее всего привез курьер из доставки. Вопрос служил отвлекающим маневром для него и для самой Даши. В первую очередь, спасая ее от надоедливых мыслей об одной особенно сложной головоломке.       — Обед ее забирал. Курьер опоздал, и пришлось ждать десять минут у входа. Странно, как мы с ней разминулись в холле, – Полунин достал прозрачный контейнер с салатом и бутылку минеральной воды, аккуратно выкладывая все на поднос. – Ты перезвонила, надеюсь?       Даша уселась за свой компьютер и открыла приложение для бронирования номеров в отеле. Согласно информации, которую на почту прислала недавно Ира, ехать будет четыре человека, и бронь нужна на два люкса с одной кроватью большого размера в номере.       «Интересный выбор» – отметила Саркисова, это требовало уточнения. Как и паспортные данные для покупки билетов на самолет.       — Я не помню код, – сосредоточившись на мелькающих, порой очень странных, названиях гостиниц, отмахнулась она, не отрываясь от экрана.       — Под клавиатурой, на будущее. Ладно, перезвонят.       Парень еще раз проверил поднос, и, убедившись, что все в порядке, три раза довольно громко постучал в кабинет прокурора. Дождавшись разрешения, он вошел.

***

      — Ты закроешь дверь? Я чертовски опаздываю. Сегодня у мамы Алиночки день рождения, и мы идем ее поздравлять, – Стас точно не выглядел счастливым от перспективы провести целый вечер, усердно делая вид, что не понимает очевидных намеков именинницы о женитьбе на их единственной, горячо любимой дочери. Впрочем, других вариантов у него не было, если что-то пойдет не так – Алинка расстроится и заставит его снова неделю спать на ужасно неудобном кухонном диване. От старых воспоминаний в спине появилась фантомная боль, и он передернул плечами. Следовало поторопиться.       Внеся последние детали дела в судебный реестр, Даша сочувственно покачала головой. Совсем скоро она окажется в такой же ситуации как и Полунин, только в еще более патовой. Она отложила ненужную папку в общую стопку и кивнула.       — Конечно, иди. Я дождусь, пока уйдет Ирина Владимировна, и все сделаю.       Парень быстро схватил с вешалки светло-голубую джинсовку и свою неизменную черную кожаную сумку. Между собой эти два элемента гардероба совершенно не вязались, но в общей картине выглядели удивительно неплохо. Иногда Даша все же ловила себя на мысли, что ей тоже пора обновить пару вещей из своего гардероба. Как раз перед ее Днем рождения будет очень кстати.              Шоппинг она категорически не воспринимала и не понимала, как девушки могут кайфовать от проведения целого дня в душных примерочных. Все-таки решаясь на подобную прогулку, Даша всегда составляла список всего, что требовалось купить. Обычно это были базовые вещи, такие как: футболки, джинсы, или одежда для работы — классические юбки, блузы, костюмы. Единственное, что она могла купить импульсивно, даже не обращая внимания на ценник, порой — кроссовки или кеды. Последняя пара беленьких NIKE AIR FORCE все еще ждала своего звездного часа в коробке припрятанной в прихожей.       — Мне кажется, она в последнее время слишком часто задерживается на работе. Ты не заметила? – Полунин положил ключи от приемной возле компьютера Даши и остановился в ожидании ответа. Саркисова пыталась распознать какой-то скрытый смысл в этих словах, но не смогла, поэтому совершенно равнодушно ответила:       — До того, как ты начал здесь работать, она никогда не выходила из Офиса раньше девяти. Так что это почти праздник, что в семь мы можем быть свободными. Я бы на твоем месте поторопилась, пока она не вышла и не расстреляла тебя своим фирменным Вознесенским взглядом.       Переглянувшись, они тут же громко расхохотались. Это определение дал кто-то из следственного отдела на третьем этаже после того, как недавно пришедший к ним стажер сбежал в первый же день после знакомства с устрашающим Генеральным прокурором. При том, что она даже ничего не успела сказать. Только посмотреть, когда он на нервах неправильно назвал сторону защиты, перепутав со стороной обвинения. С тех пор фраза «Вознесенский взгляд» стала нарицательной в этих стенах.       — Очень рад, что мое появление в ваших жизнях так ее облегчило, – он натянул на голову бейсболку в тон джинсовки, и широкая ухмылка растянулась на лице.       — Ну, порадуйся последние часы своей жизни. Перед смертью не надышишься. Ты букет купил любимой теще? Ты вообще знаешь, какие она любит цветы?       Улыбка с его лица медленно сползла, и он побледнел. Стас бросил растерянный взгляд на часы и застонал.       — Черт, я совсем забыл. Алина просила купить красные розы, – Даша закусила внутреннюю сторону щеки, чтобы случайно не прокомментировать очевидность и пошлость этого выбора. – У меня есть полчаса в запасе. Боже, помоги мне. Или, Люцифер, спаси.       Когда Стаса поглотили металлические двери лифта, Саркисова блаженно вздохнула и подумала: «Наконец-то одни». Потушив полностью компьютер, она заперла оставленными ключами дверь приемной и, не стучась, словно к себе домой, зашла в кабинет Вознесенской. Женщина как раз расслабленно сидела на диване, набирая текст в телефоне. Увидев Дашу, она спрятала его и вымученно улыбнулась. Каблуки, как всегда, бесхозно валялись сзади.       — Ушел?       — Ага.       — Дверь закрыла?       — Даже обе.       Глаза заблестели, и она раскинула руки в сторону.       — Иди ко мне.       Повторять дважды не требовалось. Преодолев расстояние в несколько шагов, Даша медленно уселась на хрупкие колени, пробираясь холодными пальцами под воротник рубашки. Их губы столкнулись в жадном томительном поцелуе. Ирина крепко обняла девушку за талию, сжимая грубую ткань платья. Не имея больше никаких подводных камней, в виде незакрытых на данный момент гештальтов, взаимодействие между ними превратилось во что-то более глубокое, чувственное, хотелось еще больше отдавать и больше принимать.       Немного утолив накопившуюся за день жажду в ласке, они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание.       — Ты так и не прислала список тех, кто едет в командировку. Мне нужно срочно купить билеты на самолет до конца недели. Билеты в бизнес-класс разлетаются, как горячие пирожки на вокзале, – тонкие пальцы любовно поправили выбившуюся каштановую прядь за ухо. Даша перехватила ладонь и прижала ее к своей пылающей щеке. Ей хотелось, как глупому маленькому щенку, ластиться в попытке получить побольше теплоты. Этим невозможно насытиться.       — Потому что они не нужны. Мы едем своими машинами. Начальник антикоррупционного бюро, его помощница и мы с тобой, – Даша неверяще посмотрела на Иру, отпустив руку, которую женщина все равно не убрала, продолжая нежно водить по щеке. – Он, кстати, с ней спит больше года. Как совпало, не находишь?       Ира ухмыльнулась. Ее коварство с невинной улыбкой цепляли, заставляя верить во все, чтобы она не сказала сейчас. Только бы не прекращала.       — Подожди, я еду тоже? Но почему? – если бы в реальной жизни над головой летали лампочки, то такая бы точно засветилась прямо сейчас у Даши. – Ты это специально подстроила. Взяла именно его с собой, чтобы мое участие не вызвало подозрений.       — Ну, не то чтобы прям подстроила. Скажем так: подвернулась возможность сменить ненадолго обстановку, и я решила ею воспользоваться. У тебя как раз будет шанс познакомиться со своим, возможно, будущим новым руководителем.       Даша даже не заметила проскользнувшую горечь в последнем предложении. Вознесенской одна только мысль, что ее Даша будет работать на подобного бабника, да и в целом, на кого-то другого, претила. И все же, признаваться она в этом не планировала. Она пообещала, что больше не встанет на карьерном пути Саркисовой.       Лампочка в торшере странно замигала. Никто этого не заметил, будучи поглощенными собственными мыслями. Даша успела забыть об этом своем условии. Ведь сказала она его вскользь, скорее для того, чтобы убедиться, что Ира действительно серьезно относится к ней, и к их отношениям. Возможно, это правильное решение, но она сама дала себе отсрочку в виде еще одного года. Значит, пока можно снова забыть обещание и подумать о нем ближе к концу обозначенного срока. Кто знает, где они будут через целый год?       — Какая же ты… – губы опять приблизились в сантиметре, бессовестно дразня. Когда Ира находится так близко, Даша не может мыслить ясно. В целом, эта функция у нее временно выходит из строя. Дикое желание преобладает над рациональностью. Раньше она списывала подобный баг в сознании на боязнь прокурора, собственную неуверенность, но теперь причина определена.       — Снова холодная? – женщина обиженно выпятила нижнюю губу, и Саркисова не смогла сдержать улыбку. Она тут же склонилась, нежно закусила и слегка оттянула любезно предоставленное место. Руки легли на железную пряжку брюк.       — Самая великолепная женщина…

***

      — Значит ты меня бросаешь?       Очередные джинсы оказались отвергнутыми и полетели в кучу на полу. Поставив телефон на громкую связь, Даша отложила его на пустую полочку шкафа и принялась дальше перебирать одежду в поисках того, что можно взять в поездку.       — Катя, пожалуйста, хотя бы ты не начинай. Мне бабушка не устает напоминать в каждом разговоре, как я в последнее время изменилась, – откопанный, давно забытый красный шифоновый сарафан в белый горошек был скептично осмотрен в поисках каких-либо пятен и неряшливо брошен в кучу другой одежды на полу. Там лежали вещи с пометкой «может быть».       — И, знаешь, она права. Последние несколько месяцев ты стала какая-то скрытная, не звонишь совсем. Я могу подумать, что ты нашла себе новую подругу.       Конечно, обида в голосе подруги заставила Дашу почувствовать себя неудобно, даже где-то виновато. Ведь еще со школьных лет они всегда делились с друг другом абсолютно всем. Именно Катя поддерживала ее, когда та плакала от безответных чувств к школьной учительнице; именно Катя была рядом, когда она вся в слезах окончательно и бесповоротно поругалась с мамой и пообещала больше никогда не переступить порог дома, где выросла и часто выглядела счастливой. И где, как потом оказалось, ее обманывали всю сознательную жизнь.              По правде говоря, Саркисова очень хотела поделиться всеми изменениями в своей жизни, но по телефону этого делать точно не стоило.       Бросив последнюю вещь в третью кучу с прекрасным названием «в мусорку», Даша выключила динамик и прижала айфон к уху.       — Может, ты права. Я предлагаю такой план: в воскресенье мы с Вознесенской едем на международную конференцию на три дня. Ради тебя я постараюсь выжить. Ты прилетаешь на выходных, на такси забираю тебя из аэропорта и едем ко мне. Здесь пьем твое любимое Мартини, а там уже по ходу разговора решаем, как действовать дальше. У меня есть новость, которую я хочу тебе рассказать, но только лично.       Внутри все неприятно сжалось в волнении от предстоящего разговора. Это будет генеральной репетицией перед разговором с родителями. Впрочем, реакцию обеих сторон она уже и так могла предвидеть прямо сейчас.       — План охуенный, как и любой, где есть мое любимое шампанское, но ты так просто не съедешь сейчас. Намекни хотя бы, а то я умру от любопытства за эту неделю, правда. Ты влюбилась в парня или переспала с прокурором своим? – от самого этого предположения Катя хохотнула, а Даша нервно сглотнула.       — Очень токсично, Екатерина. Если ты такая же со своими студентами, то мне их искренне жаль, – пройдя на кухню, Даша заметила ожидающую ее кошку возле миски. Она громко мяукнула и потерлась хвостом о лодыжку хозяйки. – Все, мне нужно покормить волосатого ребенка и дальше собирать вещи.       — Я самый лучший преподаватель в их жизни, а ты как всегда профессионально уходишь от вопроса. Только вот в субботу у тебя это не получится, так и знай!       Попрощавшись с подругой, Даша схватила Симу на руки и поцеловала ту в мордочку.       — Ты моя спасительница!       Животное явно не оценило ее жест и вырвалось с рук на пол, оставив несколько маленьких саднящих царапин на руке. Хвост недовольно мотылял со стороны в сторону по пути к холодильнику.

***

      Саркисова сидела на переднем сидении черного Porsche, клевая носом. В салоне витал аромат дорогой кожи и черничных сигарет. Бросать курить Ира не собиралась, но чтобы не так разило едким запахом (отнюдь, совсем не потому что Дашу начинало подташнивать от дыма, и она постоянно бурчала от этого), она решила попробовать другие вкусы, кроме ментола. Однажды, ей приходилось покупать цитрусовые, но не удалось докурить даже до конца первую сигарету. Целая упаковка полетела в мусорник. Ментол и черника — два фаворита теперь лежали в ее сумке от Дольче Габбана и бардачке иномарки с кожаным салоном.       Единственное, что держало Саркисову и не давало сползти вниз на коврик – давящий в грудь ремень безопасности, а вот теплая ладонь на коленях наоборот еще больше расслабляла.       — Сбоку есть небольшая кнопка, и кресло отъедет назад, сможешь более-менее нормально лечь.       Мимолетный взгляд на сонную Дашу, а затем на зеркало заднего вида. Они ехали по трассе не дольше получаса, на скорости 160 км/час, GPS-навигатор безликим женским голосом упрямо повторял снизить скорость к допустимым ста двадцати, чередуя с отсчетом оставшегося расстояния к месту назначения. Пятьсот километров.       Ира отмахнулась от очередной просьбы навигатора точно так же, как Даша от ее предложения прилечь. Возможно, они успеют к ужину.       Сзади огромный черный Лексус держал минимально дозволенную дистанцию с Порше, при этом не отставая и не обгоняя. Стекла, даже переднее, были максимально затонированные. Казалось, что движется одна сплошная черная коробка. Вознесенская старалась не анализировать, откуда у главы антикоррупционного бюро, официальная зарплата которого едва превышала две тысячи американских долларов, новая машина за сто тридцать. Сделаем вид, что она не имеет в аттестате пятерку по математике. Иногда, правило «меньше знаешь – крепче спишь» применяется и к Главному прокурору.       Тонкая огненно-оранжевая полоска только начала появляться на сине-сером небе, когда Даша выбежала из подъезда своего дома, держа в одной руке небольшую дорожную сумку, а в другой недоеденный бутерброд. При виде знакомой машины внутри все приятно скрутило. Она пребывала в ожидании долгой поездки и желании скорее поцеловать свою любимую женщину.       Закинув сумку в багажник к чемодану Иры, она плюхнулась на переднее сидение. Широкая улыбка расцвела на смуглом лице, оказавшись наконец-то так близко к Ире.       Красная майка на тонких бретельках открывала небольшой участок молочной кожи у груди, сверху белый кардиган и черные штаны палаццо – выглядели не совсем удобными для такого продолжительного сидения за рулем, хотя и радовали глаз. Волосы заколоты на затылке, лишь две черные пряди по бокам обрамляли овал лица. Все очевидно безупречно.       Саркисова решила же наоборот не заморачиваться и надела обычные черные джинсы скинни, любимую белую оверсайз футболку и те самые новые найки. Их время настало.       Как только она потянулась к долгожданным пухлым губам, то тут же получила игривый щелчок по носу.       — Ауч! За что? – Даша потерла ушибленное место и возмущенно отскочила.       Указательный палец руки едва заметно указал на ее дом, а точнее на одно конкретное окно прямиком над ее балконом. Из-под плотного кружевного тюля невозможно не узнать цепкий взгляд старческих любопытных глаз. Саркисова закатила глаза и откинулась на спинку, клацая ремнем безопасности в замке.       — Мне пришлось ее попросить присмотреть за Симой на эти пару дней, так что она знает, что ты за мной заедешь.       Мотор машины загрохотал, сообщая, что готов к движению. Педаль газа вдавили в пол.       — Ваша Маргарита Петровна рождена для работы в разведке или службе безопасности. Нам таких ценных кадров очень не хватает.       Пальцы, на которых красовался излюбленный французский маникюр, повернули руль и остановили машину на светофоре.       — Она точно тот еще кадр. А теперь у нас есть всего шестьдесят секунд поцеловаться, – Даша быстро щелкнула замком пояса и нагнулась вперед в ожидании.       — Ты создаешь аварийную ситуацию, – покрытые тонким слоем прозрачного малинового блеска губы сжались, пытаясь скрыть довольную улыбку.       — Уже пятьдесят пять, Вознесенская.       Цокнув языком, Ира наклонилась и быстро чмокнула девушку. Ее тотчас схватили за шею, углубляя поцелуй, смазывая насовсем сладкий блеск. Поддавшись, она раскрыла рот, переплетая языки в более приятном занятии, чем непрекращающиеся между ними споры. Немедля, внизу живота вспыхнул огонь. Даша точно знала, что никогда не привыкнет целовать эту волшебную, несносную женщину. Она будет всегда терять почву из-под ног только от мысли, что такая как Ира – ее и больше ничья.       Сзади раздался настойчивый сигнал машины, и ее оттолкнули обратно на свое сиденье. Стрелка спидометра на панели приборов резко поднялась к 80 км/час.       — Я тебе что говорила! Еще пара таких ситуаций, и у меня заберут права, – быстро проскочив на зеленый, они влились в общий поток машин, снова возвращаясь к допустимой скорости. – У меня есть водитель, а ты снова на метро побежишь вдыхать любимый запах.       Стараясь не злить дальше уже и не без того разгоряченную Иру, Даша достала ноутбук из сумки и положила на колени. Самое время проверить все брони, расписание и ответить на несколько емейлов.       — Та, блять, конечно… – вымученно застонала Саркисова, когда гаджет не включился ни с первого, ни со второго раза. – Ну, давай же. Только не сейчас.       Она стукнула несколько раз по батарее старенького ноута в надежде, что он подаст хоть какие-то признаки жизни. Синие глаза иронично следили за сомнительным способом починки.       — Надеюсь, на работе ты так технику не чинишь.       Последняя попытка – вынуть и заново вставить батарею. Через минуту экран, слегка мигая горизонтальными полосками, все-таки начал светиться. Звук заставки виндовса расслабил Дашу на недолгое время. До следующего его включения.       — Тебе нужен новый, – снова недовольно поджала губы Ира, останавливаясь в самом центре города у ворот элитной многоэтажки.       — Как-нибудь… – оглядевшись по сторонам, Даша вопросительно уставилась на женщину, которая кому-то звонила. – Чего мы остановились?       Ира отвернулась к окну и подняла палец вверх, заставляя замолчать. Как они стремительно перенимают повадки друг друга.       — Алексей Борисович, мы на месте. Уже выезжаете? Ага, вижу. Отлично, – бросив телефон в узкий проем возле коробки передач, она опустила окно вниз. К ним подошел невысокий, немного лысоватый на затылке мужчина. На нем отлично сидел светло-серый спортивный костюм от Armani Ex, из-под рукава кофты виднелись часы Hublot с черным каучуковым ремешком и розовым золотом вокруг циферблата.       Ей даже не хотелось гуглить их цену, чтобы не растечься грустной лужицей прямиком на этом месте. Неожиданно стало безумно стыдно за свой внешний вид: не последний айфон на три камеры, старенький ноут на коленях, который ей подарили еще на окончание школы. Она вдруг почувствовала себя не в своей тарелке. Словно она как Алиса из Зазеркалья – попала из мира, где Nike и Zara это уже тяжелый люкс, в тот, где все, что ниже по иерархии, хотя бы BURBERRY, ничто, и ты вместе с ним.       До этого она никогда не замечала какой-то кардинальной разницы между собой и Вознесенской в финансовом плане. Они по очереди угощали друг друга кофе, обедами, не обсуждая стоимость. Безусловно, квартира, машина, брендовая одежда – все это очевидно кричало об их разных социальных статусах, но никто не придавал этому значения. Но сейчас… Сейчас ее словно ударили с размаха поддых. Захотелось иметь любимый плащ Гарри Поттера и превратиться в невидимку.       Существовало мало вещей, которые способны заставить Саркисову заглушить свое врожденное жизнелюбие и открытость, однако неловкость из-за денег всегда была одной из таких. Ее семья никогда не была богатой, скорее среднего достатка. Раз в год на море в Крым или Египет, как и все; не самые навороченные гаджеты и, конечно, новая, но не самая элегантная одежда. Маме всегда приходилось отказывать себе в чем-то ради них с сестрой. Последняя, к слову, теперь с Дашей общается раз в году, поздравляя в смс с Днем рождения, в лучшем случае.       — Доброе утро, Ирина Владимировна. Прекрасно выглядите, – рука с часами по-хозяйски легла на дверь машины. Саркисова сжалась еще сильнее.       — Доброе-доброе. Познакомьтесь, это моя помощница – Дарья.       Слегка отодвинув кресло назад, Ира указала на девушку рядом. Серые глаза сливались с седыми бровями и легкой щетиной Алексея Борисовича, придавая его лицу какую-то особую грубость. От его пристального взгляда хотелось сбежать. Он сравним с тем, как смотрят волки на предполагаемую добычу, оценивают, решая нападать или подождать. Саркисова готовилась к презрительному взгляду или какому-то скрытому намеку, что она недостойна даже и минуты его внимания, но этого, к ее глубочайшему удивлению, не произошло.       — Очень приятно познакомиться, Дарья. Наслышан о Вас от нашего грозного прокурора. Только хорошее, естественно, – его приятный вибрирующий тембр вместе с веселостью против воли располагал к себе дружелюбно.       Послав вежливую улыбку в ответ, Даша слегка успокоилась.       — Спасибо, я тоже рада познакомиться.       — А где же твоя помощница? – Ирина вскинула бровь, слегка прищурив глаза. Рука в покровительском жесте легла на колено Саркисовой, чуть сжимая. Волчьи глаза быстро это заметили, но любезно вернулись к лицу Иры.       — Сонечка в машине. Красится. Видишь ли, мало времени у нее было собраться, не успела, – Алексей Борисович почесал свою сверкающую от восходящего солнца лысину, слегка оборачиваясь на черный Лексус.       С такого расстояния оказалось сложно детально рассмотреть девушку, но не заметить длинные белые волосы и накаченные губы – нереально.       — Что ж, будем ехать. Если кто-то захочет остановиться, то спишемся. Дорога дальняя, – Порш зашумел, и мужчина убрал руку с окна.       — Договорились. Таких прекрасных дам пропускаю вперед! – белоснежные виниры Борисовича слепили не меньше солнца и лысины. Вознесенская презрительно хмыкнула, поднимая окно.       И вот возвращаемся к тому, что Даша сослалась на желание немного подремать и отвернулась к окну. Комплекс хорошей девочки всегда мешал ей жить. Только к двадцати трем она смогла более или менее научиться ставить свои интересы превыше других людей. До этого слово «нет» применялось ею в самых крайних случаях.       Все бы ничего, но желание всем нравиться упорно никуда не исчезало. Как только ей встречался новый человек – несознательно она обязательно рвалась найти с ним общий язык, даже если он не нравился самой Саркисовой. Иногда, это превращалось в манию. В большинстве случаев у нее все получалось, несмотря на все свои комплексы, она все еще оставалась довольно уверенной в себе. Только одна мелочь всегда не давала себя чувствовать полностью комфортно и раскрепощённо: а вдруг, этот кто-то новый сочтет ее неинтересной, неподходящей для дружбы только из-за того, что на ней блузка из H&M, а не Calvin Klein?       Саркисова повернулась к Ире и зевнула.       — Я хочу кофе. И макфлури. На выезде будет мак, давай заедем?       Должно же в этой женщине быть что-то человечное.       — Я точно завела себе ребенка. Ладно, возьми мой телефон и напиши Алексею Борисовичу об этом.       Глаза Даши просияли.       — Я люблю тебя!       — Мне кажется, что еду больше, – заметив, как приподнялось, у почему-то взгрустнувшей, Даши настроение, Ира смягчилась и с ухмылкой добавила. – Отработаешь.       Это определенно будут очень насыщенные и увлекательные три дня.