Гостиница состояла всего из трех этажей, но это ни в коем случае не уменьшало ее роскоши. Даша специально сидела, не отлипая от монитора на букинге несколько часов, чтобы найти стоящее место. И вот, то что нужно — дорого и со вкусом. В лучших традициях правящей элиты. Она еще тогда, правда, не знала, что будет тоже ехать, и подбирала, исходя из количества звезд, отзывов и цен. Двести баксов в сутки из казны государства пойдет на оплату одного только номера представительского люкса, а забронировано два и на четверо суток. По меркам такого небольшого города это космическая сумма. Для безграничного бюджета — копейки.
Позолоченная на входе вывеска, с небезызвестным названием — “Roxolana”. Имя из знаменитого турецкого сериала ярко подсвечивало закрытую парковку, заставляя вечерние сумерки слегка отступить. Это единственное, что выдавало дороговизну гостиницы случайному прохожему. Стандартное с виду здание в европейском стиле — ухожено, фасад выкрашен в пастельные тона — бежевые стены, черные и белые французские балкончики.
Пришлось слегка нарушить на трассе, но зато все успели доехать как раз к концу рабочего дня. Поэтому Ира одной рукой держала телефон, выслушивая новую оперативную информацию, а другой пыталась кое-как достать свой чемодан из багажника. Заметив, что сейчас что-то пострадает — или телефон упадет на брусчатку, или кожаный чемодан свалится туда же, Даша поспешила на помощь. Ее собственная спортивная сумка легла поверх чемодана для удобства, и под пристальный взгляд женщины покатились ко входу.
Саркисова еле слышно прошептала, прекрасно понимая, что просто издевается над Ирой:
— Моя сумка не заразит твой чемодан бедностью.
Тяжелая прозрачная дверь раскрылась и швейцар услужливо заулыбался, здороваясь и желая приятного вечера.
В ответ на эту реплику Ира прищурилась и пригрозила кулаком, все еще прижимая телефон к уху. Она бы хотела еще в дополнение закатить глаза, но не успела, отвлекли — на той стороне провода ей снова подкинули новую причину позлиться.
Она села на небольшой обитый серым бархатом диванчик, закинув ногу на ногу, активно жестикулируя руками и время от времени бормоча ругательства. В такие моменты Саркисова находила ее особенно сексуальной.
Стоило Ире облокотиться рукой об спинку дивана, вырез на майке еще больше углубился, и можно с легкостью увидеть ложбинку между грудей. Заметив поднятую вопросительно бровь, Даша поняла, что бесстыдно пялится на свою начальницу, не замечая ничего и никого вокруг. Чтобы как-то сбить уж слишком довольную усмешку на лице Вознесенской, Даша вспомнила, что до сих пор держит в руке ее белый кардиган, который так и полетел в Иру, которой едва удалось его поймать.
— Прикройся, - палец указал на грудь и Даша невозмутимо снова повернулась к стойке регистрации.
На долю секунды Ира вспыхнула возмущением, но тут же потухла. Костер залили прохладной водой. Однако вместо воды было веселье и сжимающая внутренности нежность. В который раз ее пронзило понимание того, насколько сильно она привязывается к Саркисовой. Ей казалось, что так не бывает, такое только в сказках про глупых принцесс, которые в детстве ей читала мама перед сном. Но нет, вот она сидит и смотрит, как эта несносная девочка мило улыбается консьержу, о чем Ира несомненно напомнит ей в номере; что-то заполняет на белых листах, черкая своим неидеальным, странно закрученным вверх, почерком; снова смущенно улыбается и с белым конвертом возвращается к ней. В ее шоколадных глазах плескаются огоньки любви. Каждый чертов раз у нее напрочь сбивает дыхание от подобной взаимности.
И Вознесенская больше не борется, она отпускает, выдыхает и расслабляется. Любовь опутывает ее все сильнее и сильнее, пускает корни в самое сердце и цветет там ярко-красными, почти алыми, маками. Именно с этим цветком у нее ассоциируется Даша — такая же обескураживающая простота, свободолюбивая молодость, при этом имеется женское очарование. Она цепляет взгляд, манит и одурманивает. Становится наркотиком. Опиум в чистом виде.
— Все готово, я выбила нам номер на мансарде, там великолепный вид на город, - понизив голос, Даша оглядывается и добавляет: - и максимальная звукоизоляция.
Озорство заразно и Ирина широко улыбается в ответ, сбрасывая наскучившего заместителя на другом конце воображаемого телефонного провода.
— Совершенно не понимаю на что Вы намекаете.
Номер действительно просторный: две комнаты — гостиная с большим черным диваном, мини-кухня с собственной кофемашиной, окно выбито почти до потолка. Посредине небольшой стеклянный столик чудаковатой формы, на котором красовалась хрустальная ваза с разными фруктами. Голодная Саркисова оторвала от грона пару темно-фиолетовых виноградинок, желая поскорее принять душ и поужинать. Завтрашний день имел насыщенную программу, и наступления которого она одновременно боялась и предвкушала.
Вторая комната — спальня. Молочные стены, шоколадная кровать истинно королевских размеров, и такого же оттенка шторы. Деревянный пол добавлял уюта, а два небесных кресла у огромных панорамных окон создавали контраст. Взгляд притягивала золотая люстра в форме солнца. Она, действительно, как большая звезда освещала все помещение своим теплым желтым светом.
— Я хочу есть, и тебя, - Даша упала на мягкую кровать, с желанием прикрыть глаза, но это было бы чудовищным преступлением — в другой части комнаты как раз в это время Вознесенская снимала с себя одежду. Даша закусила нижнюю губу, борясь с подступающей волной возбуждения от вида голой Иры всего в ничтожных пары метрах от себя.
— Закажи в номер. Со вторым ничем не могу тебе помочь. Попробуй обратиться к консьержу, которому ты так усердно строила глазки. Это должно входить в их перечень услуг, узнай.
Штаны улетели в шкаф, вместе с кардиганом. На Ирине остались одни тонкие черные стринги и красная майка. Из-за небольшой плотности которой два темных круга зазывно просвечивались, заставляя Дашу сжать бедра еще сильнее.
— Какому консьержу? Ира, он мне просто помог. Оказывается, у них один люкс на мансарде, а я бронировала два — нам и Борисовичу, но удалось подшаманить. Теперь мы здесь, а твой друг в полулюксе на втором этаже. Подальше от нас, - Саркисова подскочила с кровати и нагнала Иру у ванной, не теряя надежды, что ее не бросят со вторым желанием. Но предугадать невозможно.
Вознесенская — женщина-загадка, головоломка, чертов кроссворд. Еще с детства все эти шарады Даша обходила десятой дорогой. Но увидев прокурора, прошибло — эта партия проиграна заранее, без малейшего шанса на победу. Даже на ничьей не получится сторговаться. Даша будет угадывать, пробовать, стараться хоть немного приблизиться к разгадке с именем "Ирина Владимировна Вознесенская". Однако каждый раз, когда она будет думать, что вот-вот, близко — ее снова отбрасывают новой взрывной волной сюрпризов, сомнений и новых вопросов на которые ответов не существует. Как и прямо сейчас.
— Как хорошо ты все продумала. У тебя слишком много свободного времени на работе, - Ира открутила кран на всю, и комната начала постепенно погружаться в тяжелые облака пара. Удивительно насколько они были разными, но в тоже время складывались как две идеальные части киндер-сюрприза. Потому что каждая с них без сомнений тот еще сюрприз. Но точно не подарок.
Адски горячая вода — общая медитация, способ смыть с себя все накопившуюся за целый день
общественное мнение грязь.
— О, ну добавь мне еще, конечно! Я же бессмертный папа Карло — и днем, и ночью, - стараясь скрыть укол разочарования, ответила Даша.
Она вернулась в спальню, стянула одежду, и в одном нижнем белье зашла в ванную. Ира как раз снимала майку. Даша как завороженная наблюдала за ней, удобно усевшись на закрытой крышке унитаза, подогнув одну ногу под себя.
— Мне даже за эту командировку не доплачивают. Я тут даже не за “спасибо”, от вас такого, конечно, не дождешься.
Ванна наполнилась до середины, ждать не хотелось, поэтому сбросив с себя тонкий шелк нижнего белья, Ира постепенно погрузилась в воду. Тепло плавно обволокло и приняло ее в свои обжигающие объятия, и та прикрыла глаза, постепенно расслабляясь каждой затекшей мышцей, из-за долгого пребывания в одной позе за рулем. Клубы пара все еще вздымались, зеркало полностью запотело.
Даша, совершенно не стесняясь, рассматривала оголенную начальницу, страстно желая присоединиться к ней. Одна капля медленно стекала по откинутой на изголовье ванной, шее, плавно спускаясь к выпирающим ключицам и растворялась в воде у краешка груди. Пересилив себя, Саркисова оторвалась от созерцания тела и вернулась к лицу: губы расслабленно приоткрыты, щеки раскраснелись и одна черная прядь у виска закрутилась от влажности, и прилипла ко лбу. Даша знала — как только синие глаза откроются, прядь немедленно сдуют вверх.
— Ты закончила свою минутку нытья? Мои приемные часы ты знаешь, - один глаз все же приоткрылся. - Иди ко мне, а то вода остынет.
— А я вписываюсь в Ваши приемные часы? - передразнила Даша, торопливо снимая, то малое оставшееся на ней. Глаза снова прикрылись.
— Мне не привыкать работать внеурочно. Мне, кстати, за это тоже не доплачивают.
Опустив постепенно ноги, одна за другой, Даша шикнула, ощущая насколько в этот раз все же переборщила Ира с градусом воды. Кожа сразу покраснела и покрылась мурашками от перепада температур. Сантиметр за сантиметром, она неспешно погрузилась в воду. Саркисова настойчиво оттеснила Иру от стенки ванной вперед, и юрко пролезла между ними, усаживая ее между своих разведенных колен. Вознесенская цокнула, но подвинулась и откинула голову уже на мокрое плечо девушки. Волосы прилипли к чужой коже точно так же, как и они к друг другу последние недели. Теперь настала очередь расслабиться Даше. Ее женщина рядом, абсолютно нагая, лежит на ней и не спорит. Что еще нужно?
— Напишите жалобу на имя Президента.
Ира зашевелилась, немного разбрызгивая на пол воду. Золотистый краб на волосах слегка давил ей на макушке, а Даше неприятно вонзался в области ключиц.
— Вот ерничаешь, но когда согласилась работать в Офисе Генпрокурора — знала, что легко не будет.
Заколка с глухим стуком упала на коричневый мраморный пол. К тому времени у Иры не осталось сил на колкие комментарии. Длинные пальцы трепали ее волосы и принялись мягко массировать кожу головы, в том месте, где еще минуту назад давило. Все, кроме этого, стало в один миг неважным.
— Откуда я тогда могла знать, что влюблюсь в самую несносно великолепную женщину? - влажная кожа шеи так и манила.
Саркисова склонилась, прекрасно зная, как ласки в этом месте, влияют на Ирину, и провела языком вдоль венки на шее, упираясь кончиком носа во впадину за ухом. Вода почти смыла ее вечный аромат дорогих сигарет, который Ира старательно прячет за мятными жвачками и сладкими духами. Сейчас на ней остались лишь отголоски ванили и жасмина, соединившиеся с естественным запахом ее женственности. Любимая комбинация от которой закипала кровь.
— Разве это не была любовь с первого взгляда? - тая от нежных прикосновений, шептала Ира. Становилось еще жарче.
— Скорее с первого доебательства, - прыснула Саркисова, вспоминая как на нее с порога, в первый рабочий накинулись с кучей едва выполнимых задач.
Она потянула за хрупкие плечи Вознесенскую на себя, бережно разворачивая. В будние дни, на этих плечах лежит чуть ли не вся правовая система страны, следовало бы аккуратнее.
Оказавшись лицом к лицу, Даша невольно улыбнулась и поддалась вперед, как можно ближе прижимаясь к разгоряченному телу.
— Не льсти себе.
Шоколадные глаза автоматически закатились. Приоткрытый ядовитый рот напротив не оставлял ни малейшего шанса на спасение. Только ко дну. Вместе.
"Ты знаешь я плохая,
Иначе невозможно.
Не выжила бы святая
В запутанном мире сложном,
Где всем одни запреты
На сигареты
И нет ответа".
Ира специально держала то жалкое расстояние, что оставалось между ними. Даша не гордая. Порой слишком наивная, иногда чересчур тормозящая, но не гордая. Не всегда, точнее. И определенно не глупая. Возникшее из ниоткуда чувство тревоги, камушком легло на грудь. Списав все на усталость от долгой дороги, удушающую температуру в комнате, и голого, горячего, мокрого прокурора сверху, она выдохнула и резко вжалась в розовые губы, раздвигая их языком. Бесстыдно сплетаясь, наступая, поддаваясь. Наслаждаясь. Ногти до боли сжимали бедра, красные полоски прижигала вода. Ира шипела сквозь поцелуй, раздвигала длинные ноги Даши, нагло вжимая между ними. Вода растекалась по помытому полу. Останутся пятна.
"Легенды умирают,
Но я живая!"
Одна рука держала затылок с каштановыми волосами, которые успели полностью намокнуть, нежно поглаживая указательным пальцем, а другая спускалась вниз. Саркисова застонала, прерывая поцелуй. Скулы свело, но от этого она заводилась еще больше. Она пылала. В школе, на уроках физики говорили, что вода лучший проводник электричества. Поэтому, когда возникает вероятность удара нужно уйти как можно дальше — они же залезли по макушку в воду, сотрясая друг друга пронзающим до костей током.
Поцелуи сместились на щеки, шею, грудь. Терпеть стало невозможно. Даша сама обхватила запястье Иры и направила вниз, к эпицентру, скользя между их тесно прижатыми телами.
Чужая самодовольная ухмылка печатью легла на ключицах. Пальцы слишком медленно входили в нее.
— Да ты издеваешься, - сдавленно возмущается Даша, пытаясь даже не дышать.
— Да ни разу, - Вознесенская полностью погрузилась в лоно девушки, вбирая в себя, как в губку, каждую едва уловимую дрожь, каждый вздох, каждый стон. Это все ее и все для нее.
В голове Даши же набатом бьется мысль —
“смотри, чувствуй, слушай. Она твоя. Только твоя. Твоя женщина. Она хочет тебя. Ей не важны лейблы на твоих шмотках, последний ли у тебя айфон. Сколько у тебя на счету в банке. Ей нужна ты. А она нужна тебе”.
С каждым новым поступательным движением, на мрамор выливается новая порция остывшей воды. Даша пытается собраться на долю секунды и обхватывает тонкую талию Ирины. Неотрывно смотрит в голубые глаза. Поглаживает бок, плоский живот, следует к бедрам и наконец достигает места назначения — большой палец ложится на клитор. Стоны смешиваются, невозможно разобрать кому какой принадлежит.
"Я тебе открою
Силу притяжения.
Повторяй со мной
Быстрые движения..."
Рваные движения, затекшие руки, повышенная влажность.
На последнем выдохе Даша видит как в глазах Иры небо взрывается мириадами звезд. Распадается на тысячи мелких осколков и летит за ней. Она оставляет влажные поцелуи на красной щеке, вдоль челюсти и блаженно откидывается назад. Холодная стена ванной радушно приветствует разгоряченную спину. Тело сверху обмякло и расслабилось, растворяясь в объятиях и тишине.
Даша пальцами рисует круги на спине Вознесенской. Не шевелится, хоть ноги и катастрофически затекли, чтобы Ира успела полежать спокойно еще хоть немного. Щека к щеке, грудь к груди. Ее персональный рай на земле. О нём страшно думать, не то что проговаривать вслух. Поэтому она молчит, улыбается и прикрывает глаза, скользя губами по любимому плечу.
"И где-то между небом и землей
Мы падаем падаем
С тобой
В своё отражение".
***
Первый из трех дней конференции — самый праздничный и при этом самый нудный. Даша успела выпить три стакана воды с лимоном, сбегать из-за этого столько же раз в уборную — и это только за первые сорок минут выступления лектора. Ей не обязательно присутствовать на самих лекциях, но Ира очень толсто намекнула, что это было бы хорошо. Для кого — неизвестно. Но хорошо.
Сама Вознесенская сидела на первом ряду большого зала, в окружении таких же чиновников, а также иностранных инвесторов. Образ в стиле тотал блэк показывал, кто здесь главный гость. Даша любила Иру в платьях, юбках, на шпильке и босой, особенно в одном кружевном белье, а лучше без него. Однако классический черный костюм, слегка оверсайз в плечах, лоферы от Celine (Саркисова хотя и не носила дорогие бренды, но различать их точно умела), и простая черная шелковая майка, о наличии которой знала только Даша, для всех остальных со стороны вещь выглядела, как обычная блузка — все это сидело на женщине роскошно. Увидев ее утром в этом наряде, единственное, что оставалось — сглотнуть и ждать вечера, чтобы поскорее снять с нее всю ненужную к тому моменту красоту.
Ира как раз крутилась у зеркала, добавляя последние штрихи — мелкие темно-синие бусы и в тон небольшую сумку. Даша лежала на застеленной кровати и восхищалась ею. Как успешной женщиной, как прокурором. Ее всегда привлекали сильные люди — женщины особенно. Именно с них она брала пример, перенимая все, вплоть до каких-то личных привычек.
Она видела, как много Вознесенская трудилась, работала практически круглосуточно, отодвигая на второй план свою жизнь, желания, возможно, мечты. А о чем мечтает такая женщина, как Ира?
— Ира.
Она обернулась у зеркала, даря мимолетный взгляд. Черный браш лег в специальный чехол.
— О чем ты мечтаешь?
Искра в ярких глазах вспыхнула и погасла, как свеча, которую стремительно задули. Не всем еще готова поделиться госпожа прокурор.
— О мире во всем мире.
Небольшие сережки-гвоздики в ушах сверкали от утренних лучей, забирая внимание на себя. Один солнечный зайчик попал в глаз и Даша прищурилась.
— Ну, будьте серьезнее, Ирина Владимировна. Что-то более реальное, пожалуйста.
— Очень даже реальное желание, считаю. И, если бы вы смотрели еще на что-то, кроме моей задницы, то увидели бы как много я тружусь для его исполнения.
Вскочив с кровати, Даша подошла со спины к Ире. Руки легли на талию и требовательно притянули к себе, зарываясь лицом в только что бережно уложенные волосы. Мята, кофе, лакрица. Пиджак немного съехал вниз, подставляя оголенные участки кожи под россыпь маленьких поцелуев.
— Я вижу. Днем ловишь всех злодеев и террористов, а вечером не можешь заставить одну маленькую кошку съесть таблетку от глистов.
Пальцы мягко пробежались поверх чужих холодных ладоней, слегка сжимая и не давая исчезнуть. В зеркале взгляды пересеклись с улыбками.
— Между прочим, она меня укусила! Вы обе дикие, - фыркнула Вознесенская, отмечая, что стрелка на наручных часах подсказывала об их скором опоздании, если они продолжат в таком темпе. Ира просила у вселенной еще хотя бы минуту для счастья. Потом она снова наденет маску ледяной и циничной.
— Заведи на нее уголовное дело — посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа…
У кровати на тумбе завибрировал телефон, прерывая момент. Даша нехотя расцепила руки и отпустила Иру, которая вернула пиджак и свой отборный сарказм на место.
— Кстати, наказывается лишением свободы на срок от девяти до пятнадцати лет, или пожизненным лишением свободы, - Ира нахмурилась, увидев имя на дисплее, но тут же нажала на красную кнопку и бросая предупреждение по пути к выходу. - Давай быстрее, а то опоздаем.
***
"Эффективные стратегии по кибербезопасности" — ярко-синие буквы на белом фоне баннера.
К обеду официальная часть закончилась и все плавно перешли к фуршету.
Откусив от канапе небольшой кусок — она скривилась. Кто придумал добавлять к ветчине хрен. За соседним столиком так и манили овощные шпажки с сыром. Найти бы еще шампанское и оставшиеся пару часов будут не такими невыносимыми.
Туфли ужасно натирали. Завтра только низкий ход. Кажется, кто-то из блоггеров в инстаграме написал, что мода на балетки как раз возвращается.
Выхватив у проходящего мимо официанта высокий бокал с прохладной золотистой жидкостью, Даша заметила в середине зала Вознесенскую в окружении мужчин в дорогих костюмах. Она знала только одного — Алексея Борисовича — с которым они приехали. Еще один мужчина, как показалось, Даше стоял слишком близко к Главному прокурору.
Синий классический костюм, белая накрахмаленная рубашка, не застегнутая сверху на несколько пуговиц — свидетельствовали о том, что он скорее всего не принадлежит к чиновникам. У тех был строгий дресс-код — галстук. Свисающий с заднего кармана брелок от BMW подтвердил, что он какой-то бизнесмен и нарцисс. Так хотелось думать. Даша неосознанно крепче сжала тонкую ножку бокала, следя за тем, как он широко улыбался Вознесенской, обнажая ряд белых ровных зубов. Сама Ира что-то с энтузиазмом отвечала, время от времени поднося к губам бокал для приличия. За прошедший час его содержимое так и осталось нетронутым.
— Тебе тоже скучно?
Даша чуть не подскочила на месте от того, что ее застигли врасплох, да еще и за наглым разглядываем. Возле нее поравнялась изящная блондинка примерно одного с ней роста — та самая “Сонечка” Алексея Борисовича. Они только раз успели пересеклись в холле отеля при регистрации. Она тогда как раз была занята, в очередной раз раздеванием взглядом своего непосредственного начальства, поэтому было не до блондинки.
Сейчас же девушка стояла в метре от нее со скучающим видом, крутя в руках, такой же как и у нее, бокал с шампанским. Ее густые длинные ресницы, очевидно, умело нарощенные, затрепетали, когда София поднесла бокал к пухлым губам, выкрашенным в нежно-розовый цвет. Отличное сочетание с пастельным платьем-футляром до колена и ровными пшеничными волосами по пояс. Тонкая шпилька визуально удлиняла и не без того длинные ноги. Сонечка была хороша, очень хороша. Алексей Борисович имеет отличный вкус. Даша слегка отвернулась, закатив глаза. Еще бы. С его деньгами-то. Сколько у него было подобных "Сонь" раньше и сколько ждали в будущем.
— Не могу дождаться, когда все закончится и мы свалим отсюда, - еще одна канапе полетала в рот. На этот раз креветки с огурцом и сливочным сыром. Намного лучше винограда с твердым сыром до этого.
— Ты же в курсе, что мы с Лешей спим?
От неожиданности услышать эти слова, еда попала не в то горло и Саркисова закашлялась, пытаясь не привлекать лишнего внимания. Если она опозорит здесь Иру своей смертью, то ее обязательно воскресят и заново убьют. Только уже любимыми руками. Современная интерпретация “Отелло”.
Пару глотков шипящего напитка помогли прийти в себя и скрыть смущение от заданного вопроса.
— Честно говоря, я не сильна в… - она задумалась, подбирая формулировку, - в подобных тонкостях личной жизни твоего начальника. Я его вообще до вчерашнего утра никогда не видела, если быть честными.
Вознесенская все еще разговаривала с обладателем самых дорогих виниров в этой комнате. Теперь их осталось трое. К Дашину счастью, начальник антикоррупционного бюро ни на миг не оставлял их наедине. София склонила голову на бок и проследила за взглядом Даши. На ее лице появилась понимающая улыбка. Образ глупой блондинки сыпался на глаз.
— Взрослые игры больших дядь и теть. Нам там не место, - тихий вздох сорвался с розовых губ, - так вот, к чему я — из-за того, что мы с Лешей вместе, я часто слышу их обрывки разговоров с Ириной Владимировной. И, знаешь, мне кажется они замышляют что-то опасное.
“Главное не подавать виду, что ты что-то знаешь. Пусть говорит.”
— Мы не так близки с Вознесенской, как ты с Алексеем Борисовичем, - следовало срочно занять рот еще едой.
Вероятно, ужин они пропустят. Принесли какие-то профитроли. Только бы без хрена в этот раз. Внутри оказался бледно-розовый мусс из рыбы, который источал аппетитный аромат и таял на языке. Неплохо, можно есть. Нужно жевать, слушать, кивать. Мужчина слегка коснулся изгиба у локтя Иры. Еще один бокал с шампанским волшебным образом очутился в руках Даши.
— Присмотрись, тебе это понадобится…
Единственное, что входило на данный момент в сферу интересов Саркисовой — ебучий синий костюм, поэтому она перебила Соню, задавая более насущий вопрос:
— Что это за мужчина с ними третий?
Холодная жидкость под пальцами немного успокаивала и Даше захотелось поднести бокал к пылающей щеке. На сегодня ей достаточно. Блондинка хмыкнула, элегантно откусывая от, и не без того маленькой, ягоды винограда.
— Так ты не знаешь все-таки? Я думала, ты притворяешься, - зеленые глаза удивленно округлились. - Это же Прохоров Виталий Николаевич — один из соучредителей огромной подпольной компании по добыче янтаря. Ты точно слышала об операции по раскрытию банды, что была в конце зимы.
Перед глазами Саркисовой поплыли картинки: кабинет, ужин, хриплый голос Иры.
“Я ничего не могу поделать с тем, что меня невообразимо тянет к тебе...”
Поцелуи. В роковой для них с Ирой вечер, она показывала тот самый янтарный “блокбастер” с эпичным разоблачением незаконной покупки госстерриторий. Где-то писали, что настоящих заказчиков, естественно, не тронули, но Даша думала тогда явно не о каменных ископаемых. Теперь все стало предельно ясно. Кусочки пазла сложились идеально.
— У них сделка: он сдает часть своих людей — генпрокуратура и служба безопасности получают масштабное шоу для людей, а Прохоров — добавляет им немного баксов, и земли за бесценок его. Деньги, деньги, деньги. А говорят, что счастье не в них.
К горлу подкатил ком.
— Зачем… Зачем ты мне это все рассказываешь? И откуда все это знаешь?
Соня загадочно улыбнулась, словно знала самый большой секрет этого мира. Розовые губы сомкнулись на шпажке с моцареллой, оставляя небольшой ободок от помады.
— Чтобы ты не тешила себя наивными мечтами, что твоя Вознесенская образец принципов и правопорядка. Они с Лешей за это дело получат на руки не меньше полляма. Думаешь, мы сюда поперлись исключительно из-за такой уж необходимой дружбы со шведами? - по непроницаемому лицу Даши пробежала тень грусти, но она тут же крепче сжала челюсти, не показывая слабость. Девушка не замечая, продолжила разбивать ее последние иллюзии. - Если я блондинка и не имею, как все вы здесь, юридического образования — это не делает меня глупой. Каждый играет свою роль, чтобы достичь нужного результата.
Ирина, словно чувствуя два пристальных взгляда на себе, обернулась, приподнимая бровь в своем фирменном жесте. Она видела как напряжена Даша: губы поджаты, спина как струна натянута ровно. Обычно она себя так держала, когда говорили что-то неприятное, то что расстраивало.
Но Даша была не расстроенная — она была зла. Чертовски зла. На себя, в который раз. Да, она оказалась наивной. Она свято верила, что Вознесенская, ее Ира, которая зимой, сидя рядом в машине, утверждала, что не способна на подобный обман — не поступила бы так. А даже если бы и произошел некий конфуз (можно ли это вообще описать подобным именем существительным?), то не молчала и поделилась. Пусть не всем, в общих чертах, как с Калуцким, но… Ей не сказали. Снова скрыли. Можно ли к такому привыкнуть?
“Как иронично, просто сказка для рейтингов телеканалов - Главный прокурор оказывается главным преступником всей республики!”— тогда она поверила в эти слова, устыдилась собственных ядовитых мыслей.
Действительно, очень иронично, Вознесенская.
Даша достала из сумки телефон и быстро напечатала сообщение. Тошнота оседала на дно желудка, алкоголя оказалось слишком много. Глоток прохладного воздуха сейчас чрезвычайно необходим.
— Мне нужно вернуться в отель, еще пара дел возникла. Спасибо, что рассказала, - удалось почти улыбнуться, не отрывая взгляд от экрана.
Какой же здесь адрес? Куда вызвать такси? Приложение быстро отыскало ее геолокацию и вбило нужные цифры. Серая шевроле вольт подъедет к главному входу через три минуты. Пора уходить.
— Я, надеюсь, ты не расстроилась? Ты какая-то бледная, - светлые брови Сони сдвинулись домиком, придавая ее лицу совсем детскую невинность. Красивая, умная, хитрая — Алексей Борисович даже не догадывается какой откопал клад. Впрочем, скорее всего это станет для него неприятным сюрпризом.
— Все в порядке. До встречи.
Последний пристальный взгляд на компанию в углу. Женщина разблокировала экран своего телефона и быстро повернулась к другой части зала, в попытке отыскать там, стоящую еще мгновение назад, свою помощницу. Никого не было.
Таксист любезно разрешил приоткрыть окно и Даша подставила лицо потокам холодного ветра. В детстве у нее была собака — огромный алабай. Несмотря на то, что эта порода считается довольно агрессивной к чужим людям и животным — Марсель был самым добрым псом со всех, которого она когда-либо встречала. Он постоянно любил высовывать свою белую, огромную мордочку в открытое окно машины. Длинный розовый язык развивался на высокой скорости, вызывая улыбки случайных прохожих. Это было прекрасное время. Марсель умер, когда Даша оканчивала третий курс. Во время прогулки подцепил клещ, не вовремя заметили, куча капельниц, но итог один — смерть. Вспоминая как она три дня без устану плакала навзрыд, сердце больно защемило. Даша смахнула навернувшиеся слезы и подняла окно.
Пустой гостиничный номер встретил ее тишиной, запахом ванили и лака для волос, которым утром Ира впопыхах делала укладку. Теперь это воспоминание казалось далеким и туманным. Как и все сейчас в ее голове.
Сумка с пиджаком улетели на диван, туфли отпали находу. Даша устало завалилась на кровать, прокручивая в голове раз за разом слова Сони, как-будто кассету зажевало в магнитофоне и ты не можешь достать ее, и прекратить слушать порядком поднадоевший трек. Ты успел его выучить напамять и возненавидеть, ты хочешь разбить магнитофон, бросить в стену, чтобы он разлетелся на тысячи осколков, стал похожим на тебя в данный момент. Чтобы он заткнулся. Но не получается.
Полежав некоторое время в гробовой тишине, Саркисова преодолела, ударившую исподтишка головную боль, и перевернулась на бок. В номере царила приятная свежесть. Шторы слегка качались, от проникавшего через приоткрытую дверь балкона, ветра. Она закрыла глаза и сделала глубокий медленный вдох, втягивая знакомые духи и умиротворенную прохладу. В голове наступила блаженная пустота.
Пора все-таки перезвонить маме.
