***
В приемную Даша влетела спустя двадцать пять минут после начала рабочего дня. Надо же так совпасть: Ира стояла у стола Стаса и что-то читала с протянутого ей белого листа. Даша замедлилась, приводя дыхание в норму. На Ирине сегодня надето свободное черное платье по колено с длинными объемными рукавами; тонкую талию охватывал широкий пояс из подобной ткани. Неизменная в офисе шпилька не удивляла, но не без того она каждый раз обращала внимание на стройные лодыжки хозяйки. Иногда Даше казалось, что их обувают не для красоты и образа, а для того, чтобы пугать работников до усрачки громким цоканьем каблуков по полу. Такой себе предупреждающий выстрел в воздух перед тем, как зайти. Иссиня-черные волосы подколоты новой заколкой на затылке. Прошлая пала жертвой мрамора в ванной гостиницы «Роксолана». Заметив приближение опаздывающей помощницы, Ирина оторвалась от чтения. Саркисова по одному только мимолетному взгляду совсем не ясных голубых глаз поняла, что попала. Она собралась с духом, скрестила пальцы даже на ногах и двинулась в сторону своего рабочего места, обходя женщину стороной. — Доброе утро, Ирина Владимировна! – начала бодро она, аккуратно бросая сумку на стол. В столице, за пару дней их отсутствия, потеплело и одного пиджака оказалось достаточно с утра, чтобы не замерзнуть. По пути к метро Даша успела даже немного насладиться ароматом цветущих каштанов, который заполнял собой каждый элемент кислорода. — Вы забыли, во сколько начинается рабочий день, Дарья? – губы сжаты в тонкую линию слегка зашевелились, выплевывая слова. — Едва ли такое забудешь, – проворчала Саркисова, садясь на стул и нажимая кнопку пуска на системном блоке. Монитор загорелся, показывая картинку приветствия. Сегодня он от чего-то включался особенно медленно. — Еще раз, – Ира не отходила от Полунина, но ей этого и не требовалось, чтобы совершить моральное насилие над своим работником. Даша мимоходом отметила умоляющее выражение лица, вжавшегося в свой стул Стаса и решила, что, черт с ним, если Ире так хочется, то пусть продолжает с ней эту экзекуцию. — Пробки, Ирина Владимировна, – она выдохнула и снова вплотную подвинулась к краю стола. Ножки стула неприятно царапали паркет. — В метро или у Вас в ушах? Они столкнулись испепеляющими взглядами. Скорее всего, это продлилось дольше обычного, так как Стас немного неловко покашлял, прерывая их. Саркисова ничего не ответила на это замечание, переводя глаза на экран с открытым документом. — Я хочу, чтобы Вы, Стас, переслали эту статью Мадам Я-опаздываю-даже-на-метро, – Ира намеренно сделала ударение на этом слове, поворачиваясь спиной к Даше и лицом к Стасу, – чтобы она уведомила всех, что сегодня в одиннадцать утра будет срочное собрание прокурора области и начальника Антикоррупционного бюро. Контакты помощницы Алексея Борисовича у нее, я уверена, есть. Как только Ирина зашла в свой кабинет, Саркисова тихо прошептала: — Что с ней с самого утра? Парень поморщился и повернулся к компьютеру. — Сегодня утром антикоррупционное бюро, в паре с нашими прокурорами, задержали бывшего заместителя ректора университета, где преподавала Вознесенская. Они провернули это без ее ведома. Представь глобальность пиздеца, – он помотал головой, надеясь пережить этот день без потери тех крох здравого смысла, что у него остались. – Статья уже у тебя на почте. Открыв ссылку, Даша увидела статью-отчет на официальном сайте Офиса Генерального Прокурора. Скорость впечатляет. «При попытке получения взятки был задержан заместитель декана университета им. В.С. Каразина, доктор юридических наук, Лауреат президентской премии — Новодаров Павел Лаврентьевич…» Девушка оторвалась, чтобы уточнить: — Я так понимаю, что все СМИ, конечно, успели растянуть это событие по всем каналам? — Естественно. Думаешь, чего Ирина Владимировна сегодня особенно сильно дышит огнем? – он поежился, втягивая голову в шею. – Когда заходил в лифт, встретил Маринку с третьего этажа, она в пиар-отделе работает, они уже тогда знали, что происходит, – голос опустился к еле слышному шепоту. – Она сказала, что, вроде как, его застали вчера вечером, когда он в своем кабинете принимал отработку от одной студентки. Со спущенными штанами. — Какая мерзость, – Саркисова скривилась, передернув плечами. Фото или видео с места задержания в этот раз не прилагались, но вот фотографию самого Новодарова прикрепили. Скорее всего, взята с официального сайта университета. Лысеющий пожилой мужчина в очках. К удивлению, он не вызывал отвращения. Скорее, какую-то почтительность. На его лице ясно читались интеллект и тонкая черта интеллигентности. Как обманчива обертка. Мозг почему-то тут же подсунул образ Софии. Одна мысль, что предстоит разговор с ней, вызывала отвращение. Хотя по сути, блондинка ничего плохого не сделала. Она просто поделилась информацией. Совершенно секретной, опасной для всех, включая ее любимого Борисовича, информацией. — Блять… И это только полдесятого утра. День будет определенно занимательным. Совещание длилось от силы пятнадцать минут, но все присутствующие успели к этому времени оглохнуть и стать горсткой пепла от полыхающего пламенем взгляда Главного Прокурора. Полунин и Даша за эти несколько часов приросли к своим стульям, отвечая на бесконечное количество звонков и перенаправляя те в отдел связей с общественностью. Они устало уронили головы на руки и молча смотрели друг на друга пустыми взглядами, надеясь, что эти стены выдержат непривычное для них сопрано Вознесенской. — Ебушки-воробушки, Даша, а мне ей еще обед нужно будет принести. Судя по всему, есть велика вероятность, что вместо салата буду я, – в его глазах поселились безысходность и преждевременное оплакивание своей не столь длинной и насыщенной жизни. Вполне занятная теория. Даша хмыкнула и откинулась на спинку стула, прикрывая глаза. Ее отвлек звук открывающейся двери лифта. Легкой походкой в приемную зашла знакомая высокая блондинка. В черном приталенном костюме она выглядела по меньшей мере эффектно, по большей – невероятно сексуально. Тонкий каблук на алых туфлях делал ее ноги бесконечными. «Точно, что ебушки-воробушки!» Отпавшая челюсть Стаса заставила Дашу фыркнуть и закатить глаза. И это он недавно осуждал замдекана со спущенными штанами. Как примитивно. — Даша, привет! Рада тебя снова встретить, – пухлые губы с прозрачным блеском растянулись в улыбке. Или она действительно настроена дружелюбно, или ко всему еще и великолепная актриса. Даша встала со стула и вернула улыбку, стараясь выглядеть непринужденно. — Я тебя тоже. Какими судьбами в нашем царстве? — Леша же на собрании у этой стер… – Соня запнулась, а Саркисова напряглась, впиваясь взглядом в лицо Сони. – У Вознесенской. С шести утра не спим из-за этого конченого декана. — Замдекана, – автоматически поправила Даша. Она обошла стол и встала напротив блондинки, таким образом, чтобы Полунин не мог услышать то, что ему не требовалось. — Да неважно, – София отмахнулась и похлопала своими ярко накрашенными ресницами, словно кукла. – Кстати, ты что-то узнала у своей начальницы о том, что мы обсуждали на конференции? Напряжение и настороженность в присутствии этой особы становились постоянным явлением. Даша сглотнула, покосилась на точно подслушивающего их Стаса и, схватив Софию за изгиб локтя, потащила в другой угол комнаты, ближе к лифту. Полунин удивился, но ничего не сказал, отворачиваясь. — Соня, я ничего не узнавала. Тебе тоже советую не лезть в это дело. Ничем хорошим такой интерес не закончится. Попытка осадить и предостеречь девушку обернулась иначе, чем предполагалось. Дружелюбие сменилось волчьим оскалом. — О, как мило ты ее защищаешь. Чем же эта стерва тебя очаровала? Даша приоткрыла рот от удивления. Впрочем, состояние растерянности продлилось недолго: она гордо вскинула подбородок и ожесточилась. В этот момент она напоминала свою начальницу больше, чем сама Ирина Владимировна. — Слушай, я не знаю, что ты задумала, но держись отсюда подальше, – рыкнула помощница, возвращая себе хладнокровие и безразличие. Не стоит ей давать и шанса заподозрить что-либо. Белокурая голова иронично склонилась на бок. Голос Сони стал вкрадчивым и сладким. Таким же пластиковым, как и ее внешность. — А то что? – с вызовом и леденящей улыбкой пропела она. Протянув изящную руку к темному локону девушки напротив, она неспешно намотала его на свой палец. Даша отшатнулась назад и вжалась поясницей в подоконник. От Софии пахло корицей, яблоками и коварством. Если бы она не любила Иру, то вполне смогла бы оценить подобное сочетание острого ума и ангельской красоты. Не в этот раз. — Что ты сделаешь? Как меня остановишь, чтобы я никому не рассказала? — блестящие губы склонились слишком близко к лицу Даши. Горячее дыхание обожгло щеку. Взгляд скользил от карих глаз к девичьим губам, задерживаясь подолгу на них. Расстояние между их телами сократилось к неприлично минимальному. Даша по инерции отступила назад, упираясь еще больше в откос подоконника. Она словила себя на том, что руки непроизвольно сжались в кулаки. И стоило бы Соне сделать еще хотя бы шаг, то она непременно бы не сдержалась и ударила ее. Часто вздымающаяся грудь Даши, выдавала волнение и клокочущую в ней злость. — Чтобы через два часа все документы о его задержании были у меня на столе. Дверь кабинета с грохотом открылась и оттуда первой вышла Ирина Владимировна, а следом, один за другим, выскакивали потные и сердитые мужчины. Они отчаянно лепетали по пути к выходу обещания все исполнить, лишь бы скорее смотаться. Женщина застыла в дверном проеме, наблюдая, как ее запыхавшаяся, словно после длительного забега, помощница злостно сверлит глазами уходящую любовницу начальника Антикоррупционного бюро. Ей всего на долю секунды удалось застать картину, как София прижимает Дашу к стене. Больше и не требовалось, чтобы прийти к каким-то, своим, выводам. Венка на ее лбу снова запульсировала. Она ненавидела этот прекрасный майский день с каждой минутой все сильнее и сильнее. Когда в помещении не осталось никого, кроме Вознесенской, Даши и Полунина, она повелительно скомандовала, тщетно пытаясь вернуть себе былое самообладание: — Полунин, у тебя есть пятнадцать минут сходить в пиар-отдел, чтобы забрать необходимые документы и принести мне кофе. Без молока, – опасно добавила Ира, дабы исключить все нелепые попытки парня как-то поднять ей настроение. – Даша, живо в кабинет. Никто не сдвинулся с места. Даша со Стасом обменялись испуганными взглядами: Саркисова готовилась к неминуемому допросу с пристрастием, а секретарь понял, что его маленькую уловку раскусили, особо-то не напрягаясь. — Я непонятно выразилась? – хуже крика может быть только этот загробно-спокойный тон. Ира вернулась в кабинет, больше ничего не сказав. Полунин через секунду подорвался с места и, сверкая пятками, проигнорировал лифт, быстро скрываясь на лестничной площадке. Выровняв дыхание, Даша уверенной походкой направилась в указанное место.***
Затылок грубо ударился о деревянную дверь. Саркисова подумала, что подобное когда-то уже точно было, но можно ли это принимать за дежавю? Острые ногти ожесточенно впивались в ее бока, скрытые тонкой белой рубашкой. Она сняла пиджак еще час назад, когда еле успевала переадресовывать поступающие к ним звонки и стало жарковато. Ее целовали далеко не нежно. Требовательно, отчаянно, остро. Однако точно не нежно. Она глухо застонала, вызывая у Вознесенской победную ухмылку. Девушка поддалась, передавая полный контроль Ире. Все, что ей позволили в тот момент – это любовно скользить ладонями вверх-вниз по напряженной спине женщины и несомненно отвечать на поцелуй. Чужие губы сместились на скулы, острую линию вдоль челюсти, практически достигая чувствительной шеи. Саркисову бросило в жар от подобного напора и ласк, обрушившихся на нее сразу, как только та переступила кабинет прокурора. — Ира… О боже, – пуговицы на рубашке торопливо расстегнули до середины живота, позволяя рукам лечь на небольшую грудь, запрятанную в белый полупрозрачный бюстгальтер. Даша задыхалась от страсти, но толика дремлющего навязчивого страха быть пойманными маячила перед глазами в виде светлых волос и запаха корицы. – Ира, сейчас вернется Полунин с твоим кофе, зайдет сюда и нам пиздец. Остановись. Маленький укус пришелся недалеко от уха, сменяясь влажным шершавым языком. Ноги отказывались слушаться в паре с напрочь закоротившим мозгом. — Что произошло в приемной? – Ира сделала передышку и поднялась снова к лицу Саркисовой. Ее глаза, словно самая темная летняя ночь, пронзительно взглянули на нее. Даша знала, что если сейчас соврет, то разрушит тот рыхлый мостик доверия, который они успели отстроить. — Я видела, как она прижимала тебя. Девушка сглотнула, продолжая цепляться за талию Иры, и прошептала: — Она знает о вашей сделке с Прохоровым. Это София рассказала мне о ней, тогда, в первый день конференции, – слова вылетали быстро, одно за другим. Даша поджала губы, как будто опасаясь, что подобная прямота может физически ранить любимую женщину. Глаза вмиг остекленели, но ни один мускул на лице не дрогнул. Мисс Невозмутимость. Ира все так же жалась к молодому телу, но очевидно, что азарт и момент упущены. — И что она хочет? Даша напряглась, ей стало не по себе от нахождения в столь интимном положении, но разговаривать о совсем несексуальных вещах. Она попробовала сдвинуться, отойти от двери, чтобы вернуть себе хоть немного необходимого, как воздух пространства, но сделать ей этого не дали. Прокурор резко пригвоздила ее взглядом. Скорее всего, она снова испугалась, что та передумала и сбежит. Но Даша уже давно приняла решение и отступать не собиралась. — Я не знаю ее планов, – устало вздохнула девушка, забирая свои руки с талии Иры и проводя ладонью по лбу в нервном жесте. – Мне кажется, она собирается всем рассказать. Я только не понимаю, с какой целью… К ее облегчению и последующему комку в горле, Вознесенская отошла назад, одернула свое платье и быстрым шагом, рассекая тишину каблуками, прошла к рабочему месту. На Дашу она больше не смотрела. — Можешь идти, – Ира опустилась в свое кожаное кресло и повторила недавний Дашин жест, запутывая рукой укладку еще больше. — Ира, – взмолилась Саркисова. Она чувствовала себя так дерьмово, будто это ей взбрело в голову сдать прокурора. Возникший иррациональный страх сжигал все нервные клетки, паника сдавила горло. Даша поняла, почему раньше гонцов приносящих плохие вести казнили. Сегодня просто не день, а катастрофа. — Даша, иди работай. У меня Zoom-встреча, – она надела очки, сосредотачивая все внимание на экране компьютера. И все же какая-то вспышка осознания собственной резкости отрезвила прокурора и заставила добавить более мягко, – мы поговорим об этом позже, дома. Изгиб тронула мимолетная улыбка, и она полностью погрузилась в монитор. Последнее слово, сказанное Ирой, разлилось сладким тягучим медом в полыхающей груди, залатывая рану. Даша быстро кивнула и неторопливо вышла с кабинета.***
До конца рабочего дня оставалось двадцать минут. Даша со Стасом как зачарованные наблюдали, не моргая, за секундной стрелкой на часах. Они чувствовали себя полностью выжатыми, ноги гудели от огромного количества беготни между этажами, пустой желудок вымаливал хотя бы тот самый калорийный сладкий батончик, а привычный рой безудержных мыслей, казалось, сдался и притих. Пустота. — Мне кажется, что она это зря. Даша подняла голову с рук от неожиданной реплики парня. — Что? – последнее, чего ей сейчас хотелось – разговаривать. Тем более, обсуждать непосредственное начальство, которое все еще за стеной и стало еще более злое от усталости. Ира походила на большую, ужасно кусачую пантеру, к которой перед тем, как подходить, следовало предварительно вытянув длинную палку, чтобы та не покусала. — Я не знаю, что их связывает, но Вознесенская так пытается вытянуть его из этой задницы, что наталкивает на определенные мысли, – словно сквозь толщу воды доносился мужской голос. Все, что удосужилась сделать Даша в этот момент — вскинуть брови, давая возможность продолжить Стасу свою бессмысленную теорию. — Он ведь сам виноват, – сказал Полунин самую очевидную вещь в этом мире. – Знаешь, один сингапурский политик, а все мы знаем их низкий уровень кумовства, когда-то сказал: «Хотите побороть коррупцию? Начните с того, что посадите трёх своих друзей. Вы точно знаете за что, и они знают за что». Наш Президент постоянно напоминает всем о проблемах с коррупцией, в том числе и Вознесенской. Ты заметила, как увеличились посадки с начала его каденции? – пухлый палец ткнул в портрет мужчины над дверью. Даша молчала, не двигаясь. – За последний год эта реформа обрела размер с огромный снежный ком, который сбивает всех на своем пути. И он только увеличивается: теперь они делают это максимально публично, выкладывая фото и видео задержания, раздавливая человека, как букашку и все, что… Полунин впервые за время работы в Офисе выразил довольно дельную мысль, но он даже не догадывался, что, тем самым, наступает на самую больную мозоль девушки, заставляя ее ловить очередной приступ паники. Третий за этот чертов день. — Достаточно! – внезапно вскрикнула Даша, резко отодвигая свой стул и поднимаясь с него. Стас испуганно уставился на нее. — Я просто хочу сказать, что если человек загнал себя в эту выгребную яму полную адского дерьма, то лучше отойти подальше, чтобы не забрызгало и тебя… С каждым новым словом становилось только хуже. — Стас, пожалуйста, давай не будем мусолить эту тему. Я так устала и, если честно, мне абсолютно плевать на этого мудака. Да, он получил то, что заслужил, но если он Ирин друг, то вполне логично, что она попытается сделать все возможное, чтобы помочь ему, – Даша осталась стоять у стола, склонив голову вниз и делая вид, что перебирает какие-то бумажки на нем. Только бы не столкнуться с этим подозрительным взглядом напротив. — Возможно, – совсем неуверенно согласился Полунин, тоже поднимаясь со своего места. – У тебя что-то на шее.. Ничего не успев сообразить, Саркисова почувствовала чужую холодную ладонь на изгибе своей шеи. Она ненавидела, когда к ней прикасался кто-то чужой, да и еще в столь интимном месте. — Ай! – взвизгнула она, отступая назад, когда палец задел болезненный участок кожи. – Что ты творишь? — Это засос. У тебя на шее, – растерянно сказал Стас. Он пристально всматривался в лицо коллеги, когда та схватилась за указанное место, прикрываясь рукой. Начальный испуг сменился откровенным недовольством. Вулкан, который спал, очнулся и был готов извергать лаву. — И что? – рявкнула девушка, отходя подальше от него и резко хватая свою сумку со стула. Рабочий день был окончен. — Я готов поспорить, что утром у тебя его не было, – Полунин странно посмотрел на нее в последний раз перед тем, как повернуться к вешалке, натянуть джинсовку и поднять с пола свой портфель. В его голове точно что-то щелкнуло. Словно из ниоткуда появилась Вознесенская. Она выглядела еще более измученной, чем ее работники: темные круги залегли под глазами, губы без обычной помады, взгляд потухший. Она устало попросила, опираясь бедром на косяк: — Даша, задержись на пять минут. Нужно пересмотреть расписание на завтра. — Ну, конечно, – едва различимо пробормотал Полунин, склонившись над своим портфелем в попытке застегнуть его. Вся накопившаяся за день злость и раздражительность сделали резкий скачок к максимальному значению шкалы, грозясь взорваться и поранить осколками окружающих. — Повтори, – процедила сквозь сжатые зубы Саркисова, бросая угрожающий взгляд в сторону Стаса. — Хорошего вечера, до свидания, – невозмутимо ответил он, стойко выдерживая напряжение. Наблюдавшая в стороне Ирина Владимировна нахмурилась, не понимая, что успело произойти между этими двумя.***
В девять вечера обе женщины лежали в обнимку на расстеленной кровати Даши, бездумно вглядываясь в голубой экран ноутбука, покоившегося в ногах. Очередная серия «Секса в большом городе» служила отличным фоном для размышлений о происходящих событиях в их собственных жизнях. Голова Иры удобно улеглась на груди Саркисовой, и она четко слышала каждый удар сердца девушки. Громче мурлыкала разве что дремлющая Сима, кое-как втиснувшись калачиком между плотно прижатыми телами. Одной рукой Ирина нежно чесала кошку за ушком, вторая же плавно поглаживала оголенное бедро возлюбленной. Ира, хоть и никогда бы не призналась, но любила эти до неприличия короткие пижамные шорты Даши. Они шли в комплекте с голубой майкой полностью усыпанной маленькими фигурками барашков. Она находила это довольно практичным: в любой момент можно дотянуться к любой оголенной части тела без особых препятствий. Ира по умолчанию надела серую футболку с эмблемой известной рок-группы, которая за это время, уже скорее всего, перешла в собственность женщины. Даша не протестовала и всегда откладывала вещь на отдельную пустую полочку в гардеробной, где кроме нее, там еще лежали пара вещей Вознесенской на разные случаи жизни — блузка, джинсы, нижнее белье. Не всегда хотелось мчаться через весь город, чтобы переодеться перед работой. Аналогичное творилось и в квартире Иры: Саркисова успела присвоить себе целых две полочки в шкафу и безнаказанно сдвинуть дорогую Ирину косметику в сторону, ставя рядом миниатюры своей корейской. Заметив это одним одиноким вечером, уголки губ Вознесенской дернулись вверх, слегка поднимая паскудное настроение. Оставив кошку без дальнейших ласк, Ира повернулась к другой, не менее капризной, кошке и положила руку на грудную клетку Даши, очерчивая ногтем выпирающие ключицы. Взгляд Даши потуплен в экран, однако, Ира точно знала, что та находится мыслями где-то очень далеко. — О чем ты думаешь? — Ни о чем. Я слишком устала, чтобы еще и думать сейчас, – через минуту все-таки отстранено ответила Даша, не поворачивая головы. — Я бы могла сказать, что мне жаль из-за того, что всех так напрягла сегодня, но я не могла поступить иначе, – прокурор удобнее легла, прижимаясь щекой у края Дашиной майки. Она действительно чувствовала себя в такие моменты дома. Даша стала им. Не место, коробка из четырех стен, а живой любящий человек. — Почему? Ты же знала, что его невозможно спасти с того момента, как только информация просочилась в СМИ, – Даша нежно провела ладонью вверх по спине Иры, останавливаясь у изгиба чужой шеи и посылая приятные разряды по чувствительному женскому телу. Она неосознанно провела большим пальцем по тому месту, где у нее самой остался синяк, любезно оставленный госпожой прокурором днем. Вознесенской, которая рвала и метала, когда Даша оставляла подобные метки на ее теле в самых труднозаметных местах. Вознесенская, которая так легко и бездумно оставила засос на шее Даши и, тем самым, дала порой очень догадливому Полунину, пищу для размышлений. Они оступались на каждом шагу: сначала София с ее намеками, теперь Стас. Что будет дальше? Она ощутила, как по ее собственному телу пробежали мурашки от их прикосновений к друг другу. — Когда я только пришла преподавать, молодая и неопытная, без пяти защитившая кандидатскую после аспирантуры, естественно, никто из студентов не замечал меня в аудитории даже. Первый год обернулся для меня настоящим кошмаром: деканат решил, что двадцатичетырехлетняя, вчерашняя студентка, пусть и лучшая на курсе, – Даша почувствовала кожей самодовольную ухмылку женщины и закатила глаза непроизвольно улыбаясь за компанию, – самая лучшая кандидатура для ведения практических занятий у последнего курса. То есть, между мной и студентами разница приравнивалась к нескольким годам, – подушечки пальцев любовно вырисовывали на чужой груди разные узоры. Даша послушно таяла от этих прикосновений. Ноющее чувство начало постепенно зарождаться внизу живота. – Первые пары превратились в катастрофу. Вполне ожидаемую для любого здравомыслящего человека, прошу заметить. После недели такого преподавания я ввалилась на кафедру, едва сдерживая слезы. Все оказалось не так радужно, как я планировала. Тогда и возник Павел Лаврентьевич. Он налил мне стакан хорошего коньяка, прочитал исключительную лекцию с целью разбить все мои наивные, почти сказочные ожидания, и хорошо так вправил мозги. На следующий день на занятие он пришел со мной. Сел за последнюю парту, показывая всем своим видом, что настроен очень серьезно. Естественно, никто не посмел и пикнуть. Я сама потом приходила на его пары и запоминала, как он ведет себя со студентами, подает материал. Он стал наставником и именно тем, кто научил меня держать лицо, несмотря ни на что. Голос Иры наполнился грустью об ушедшем времени. В то время, как ловкие пальцы сползли вниз, проникая под край майки и касаясь горячей кожи плоского живота. Даша шумно вобрала носом воздух. — Ну, ты сделала все возможное, – прошептала она, выгибаясь в спине, когда чужая ладонь легла на ее грудь, немного сжимая. – А что ты думаешь насчет Софии? Что делать? Ответа не последовало. Между тем, ее соски затвердели от сладкой пытки, которую причиняли пальцы Иры. — Ох, – она точно знала, что даже после такой незначительной прелюдии была уже довольно мокрой. Даше для сильного возбуждения достаточно лишь присутствие Вознесенской в непосредственном контакте с ее телом. А порой хватало одного выразительного взгляда небесно-голубых глаз, чтобы тотчас ощутить влажность между ног. Сдерживаться сил не осталось. Саркисова повернулась и притянула женщину в жаркий поцелуй, без промедления углубляя его. Тихий стон удовлетворения прорвался сквозь губы Иры. Истерическое «мяу» раздалось между сплетенными телами. Мгновенно отодвинувшись друг от друга, они увидели, как Сима вскочила и, недовольно виляя хвостом, спрыгнула с кровати. Усевшись у двери холодильника, она принялась вылизывать зажатую женщинами лапку и бросать недовольные взгляды на тех. Ира фыркнула, закатывая глаза, а Даша громко рассмеялась. — Мне кажется, она скоро будет выгонять меня из собственной квартиры. Здесь слишком мало места для нас троих, – без задней мысли сказала Саркисова, шмыгнув рукой под серую футболку и нежно сжимая ягодицы любимой. — Ну, знаешь, у меня квартира раза в три больше. Ты могла бы переехать ко мне, и проблема решена, – невозмутимо предложила Ира, словно она предлагала сходить в кино, а не перейти на совершенно другой уровень отношений. Даша посыпалась. Она слишком рано расслабилась, день потрясений не заканчивался. Она попыталась что-то ответить, чтобы не создавать неловкую ситуацию, но язык, будто онемел и отказывался двигаться. — О, – все, что удалось выдавить из себя. Ира выглядела совершенно спокойной, но когда через минуту не последовало никакого ответа, она смутилась. Единственное, что нарушало гробовую тишину, это тихое жужжание холодильника на кухне. — Как всегда очень красноречиво, Дарья. За эти четыре месяца отношений с Главным Прокурором страны Саркисова уяснила несколько важных вещей: первая — нельзя будить Иру ночью, даже если наступил апокалипсис. Не раньше шести утра. Вторая — пока она не сделает первый глоток кофе, лучше молчать и притвориться мертвой во избежание всяких колюще-режущих ситуаций. И третья — если Вознесенская вне рабочего времени называет ее полным именем — дела очень плохи. Чрезвычайно. Ирина поджала губы, медленно отодвигаясь назад. Даша в панике схватила ее за талию, возвращая к себе и не позволяя отгородиться. Кое-как она все-таки смогла сформулировать свои мысли из бессвязного потока в более-менее понятную речь: — Прости, просто слишком неожиданно. Это очень заманчивое предложение — жить с тобой, хотя я уверена, что ты захочешь меня выселить обратно после первой моей готовки на твоей стерильно чистой кухне, – Даша попыталась хоть немного снизить градус напряжения шуткой, но Ира даже не улыбнулась, продолжая глядеть на нее нечитаемым взглядом. – Но ты должна понимать, что мы подвергнем наши отношения еще большему риску быть раскрытыми. Вовремя удалось захлопнуть рот, не упоминая сегодняшнего инцидента с Полуниным. Может быть, он ничего и не понял, а рассказав это Ире, она автоматически настроит прокурора против него, и жизнь Стаса превратится в адовый ад. Соответственно, и ее. — То есть, ты собираешься продолжать так жить, пока я буду занимать должность Генпрокурора? – интонация, с которой был задан вопрос, очевидно подсказывала, что эта идея не слишком по душе Ире. — Возможно? – Саркисова знала, что ответ неправильный, но в ее планах на ближайшее полугодие не было пункта съезжаться с Ирой. Это исключено. Подвергать опасности женщину из-за подобной мелочи — абсурдно. Или не мелочи? — Очаровательно, – Ира все-таки вернула расстояние между ними, переворачиваясь на спину и отодвигаясь на другую подушку. — Ты сама говорила, что есть вероятность, что до конца года тебя уволят, – сказав это, Даша поняла, что сморозила очередную херню, и лучше всего сейчас ей заткнуться. Провод, соединяющий мозг с языком, потерял связь или сгорел после всего навалившегося сегодня. — Я говорила, что меня убьют, – огрызнулась Ира, принимая сидячее положение. Оставалось совсем малость до повышения тонов. Увлеченные своим спором, им едва удалось расслышать трель звонка у входной двери. Они недоуменно переглянулись. — Кто это может быть так поздно, – возмутилась Саркисова, отмечая, что на часах холодильника десять часов вечера. — Продолжай сидеть здесь и, конечно же, узнаешь, – иронично отметила Ира, доставая свой телефон, чтобы поставить будильник пораньше. Завтра намечался не менее тяжелый день, и ей требовалось заехать утром домой, дабы соответствующе одеться и накраситься. Она еще раз подумала, насколько стало бы проще, живя вместе. Даша прикусила себе язык, чтобы не съязвить Королеве драмы в ответ. — Может быть, Маргарита Петровна пришла проситься к тебе тайным агентом… – нервно улыбнулась она, физически ощущая раздражительность любимой. Повернув ключ, девушка распахнула дверь и замерла. Фраза «олень в свете фар» как можно точнее описывала ее вид сейчас. – Матерь божья, да ты издеваешься. — Сюрприз! – вскрикнул радостный голос, и вихрь огненно-рыжих волос повис на шее Даши, которая в потрясении раскинула руки. Испуг поселился в карих глазах, когда они столкнулись с голубыми. Ира продолжала сидеть на кровати, наблюдая за всем с вопросительно приподнятой бровью. Оттолкнув подругу, Даша уперлась в ту сердитым взглядом. — Ты же должна была приехать послезавтра. Зеленые глаза озорно светились, а тонкие губы не переставали улыбаться. — Я передумала и поменяла билеты. Решила, что не вытерплю до субботы в томительном ожидании твоей новости, – Катя сняла с себя джинсовую куртку вместе с тонким зеленым шарфом. От нее веяло легкостью и яблоками. Даша с досадой словила себя на том, что последнее время она не может похвастаться тем же. Внезапные проблемы сыпались на нее одна за другой. — Новости… – эхом вторила она, понимая в очередной раз, что сегодняшний четверг стоит обвести красным в календаре и проклясть три раза. Как только Катя развернулась в сторону гостиной, ее ноги приросли к полу, а челюсть отвисла. Может быть, в самолете подали просроченный пудинг, ибо как объяснить, что Генеральный прокурор, женщина, которую Катя видела только на экране телевизора и то в основном в каких-то вечных скандалах последние время, могла сидеть на небольшой кровати ее лучшей подруги, в футболке, которая едва доходила той до середины бедра. Саркисова тяжело вздохнула и поравнялась с девушкой, язвительно произнося: — Прикрой рот, а то муха залетит. Это и есть та самая «новость». Знакомься, это Ирина Владимировна, мы встречаемся. Иру, по всей видимости, ситуация не смущала совсем. Скорее, забавляла, отодвигая на задний план их разговор накануне. Она элегантно поднялась с кровати и протянула до сих пор молчащей рыжеволосой руку. — Приятно наконец-то с Вами познакомиться, – обворожительная улыбка расцвела на ее лице, когда Катя вложила свою ладонь в ее и сжала в ответ. Ира обернулась к Даше, склонив голову набок, – я переоденусь, и мы вместе выпьем чай. Она скрылась в ванной, чувствуя на себе пристальный взгляд двух пар глаз. — Охренеть, Саркисова. Одним чаем ты не отделаешься, – Катя толкнула локтем подругу в бок, вызывая кривую усмешку той. Она выглядела ошеломленной. — Мартини давно в холодильнике, – хмыкнула Даша, шаркая на кухню и нажимая кнопку на чайнике.***
Ирина царственно сидела за барной стойкой, невозмутимо помешивая свой крепкий черный чай. Конечно, без сахара. Она снова надела черное платье, которое добавляло плюс сто к уверенности. Напротив расположилась Катя, даже не пытаясь отвести взгляд от прокурора во имя элементарных правил приличия. Ее мутные зеленые глаза не скрывали настороженность и легкую неприязнь. — А сколько Вам лет, Ирина Владимировна? Ложка с растворимым кофе промахнулась мимо чашки, и содержимое раскрылось по поверхности. — Еб твою мать… – проворчала Саркисова, сгребая все в одну кучку. Она стояла спиной к девушкам и совершенно не была готова столкнуться с настигнувшей так скоро реальностью происходящего. — Тридцать восемь. В августе – тридцать девять, – спокойно ответила на вопрос Ира, поднося чашку к губам. Ее спина натянулась как струна, а улыбка выглядела скорее снисходительно. Катя это видела и раздражалась еще больше. — Хм, а Даше через месяц двадцать четыре… – она задумчиво постучала по подбородку указательным пальцем. – Тридцать девять минус двадцать четыре — пятнадцать. Вы старше ее на целых пятнадцать лет. Саркисова прикрыла глаза и начала считать до десяти, чтобы успокоиться. Раньше этот метод работал, вдруг сработает и сейчас. — Ваши знания в области математики, Екатерина, поражают, – едко отметила Ирина. — А Ваши, судя по всему, отсутствуют, госпожа Генпрокурор. Дойдя до шести Даша решила, что, нет, не сработает. — Как и Ваше воспитание. Десять так и не наступило. Саркисова бросила с грохотом чайную ложку и повернулась к спорящим лицом, метая молнии. — Я вам двоим не мешаю? Авдеева проигнорировала предупреждающий вопрос подруги и продолжила задумчивым голосом: — Наверное, я понимаю, что ты нашла в этой женщине. Она удивительным образом похожа на Инну Николаевну, – она оценивающе окинула Вознесенскую взглядом, совершенно не смущаясь. — Закрой свой рот, иначе будешь спать в коридоре, – взвыла Даша, проводя ладонью по лицу. Она буквально боялась сейчас смотреть в сторону любимой женщины. — Кто такая Инна Николаевна? – извечное женское любопытство подавляло гордость, что и произошло с Ирой. — О, – хищно оскалилась Катя, бросая горящий взгляд на ту. – Даша разве не рассказывала Вам о своем маленьком пристрастии к женщинам постарше? — Катя! – прикрикнула девушка, громко стуча ладонью по барной стойке. – Сегодня действительно был просто пиздец, а не день. Пожалуйста, прекратите. Злость испарилась вместе с желанием с кем-либо спорить. — Я, пожалуй, пойду. Вам двоим есть, что обсудить, – Вознесенская встала с высокого стула, мгновенно теряясь в коридоре. Даша укоризненно посмотрела на Авдееву, которой, к счастью, хватило совести хотя бы изобразить стыд за свое поведение. — Ира, прости… Я без понятия, что за муха ее укусила. Ирина огляделась по сторонам в поиске своих туфель и сумочки. — Все в порядке, – наконец-то найдя их, она полностью облачились в свой дневной наряд и потянулась к дверной ручке. Ей тоже хватило на сегодня впечатлений. Все, о чем могла только мечтать она в этот момент — поскорее добраться к своей мягкой подушке и вырубиться, пока в пять утра не зазвонит будильник, и все повторится, как в фильме про День Сурка. — Мне жаль, что наш вечер закончился не очень хорошо, – Даша на самом деле испытывала горькое чувство разочарования, отпуская Иру в таком состоянии. Женщина устало улыбнулась, тихо произнося: — Прошу тебя, не приходи завтра с сильным похмельем. Иначе, я сама тебя прикончу, – она положила ладонь на пылающую щеку Саркисовой и нежно провела указательным пальцем по нижней губе девушки. — Я так люблю тебя, Вознесенская, ты даже не можешь представить, – Даша смотрела на Иру так, как будто та являлась святой иконой, на которую она молилась бы днем и ночью. Этот взгляд обезоруживал, и Ирина быстро подавила сдавливающий горло ком. Она подошла ближе и оставила целомудренный поцелуй на податливых губах, любовно поглаживая бархатную кожу щеки под пальцем. — Я тебя тоже, милая. Спокойной ночи. Ира резко толкнула дверь вперед, скрываясь в полумраке подъезда. Только за рулем машины ее настигли обжигающие слезы обиды. Закрыв на замок входную дверь, Саркисова вернулась на кухню. Чувство тревоги нарастало ядовитым плющом на грудной клетке. Даша в равной степени сейчас любила и ненавидела подругу. — Ты просто невыносима, – сокрушительно объявила она, открывая верхний кухонный шкафчик. Два высоких бокала и полуторалитровая запотевшая бутылка холодного Мартини приземлились перед Авдеевой. — А сок? – зеленые глаза вымаливали пощады. Дашина напускная злость не длилась долго, и она цокнула языком, вынимая из-под барной стойки синюю упаковку. — Только вишневый. — Подходит. Крышка отлетела с бутылки и глухим ударом упала на пол.