***
Когда Даша ворвалась, сломя голову, в приемную за десять минут до начала рабочего дня, она с облегчением заметила, что начальницы еще не было на месте. А вот Полунин уже успел купить свой утренний кофе и даже кивнул на еще один, рядом стоящий, бумажный стаканчик. — Это твой. Выглядишь отвратительно, — констатировал он, оглядывая запыхавшуюся девушку с головы до ног. — Благодарю от всей души, — промычала помощница, забирая свой стакан и отпивая. Она так же внимательно осмотрела парня в поисках каких-либо изменений после вчерашней перепалки. Однако Стас выглядел как обычно: белая рубашка, черные джинсы и безразличный взгляд из-под лба. — Ты пила что ли? Она убьет тебя, — губы Полунина дрогнули в улыбке, когда Даша кивнула на заданный вопрос, — а я буду за этим наблюдать. — Ко мне приехала лучшая подруга, которую я не видела около года. Не было другого выбора. Кофе оказался слишком сладким, особенно для Даши, которая пьет его без сахара и каких-либо сиропов. Однако она знала, что если прямо сейчас не получит свою ударную дозу кофеина, то до конца дня не доживет. А этого допустить никак нельзя, ведь они с Катей решили совершить набег на самый крупный торговый центр столицы. Как раньше: огромное количество магазинов, где Саркисова будет умирать от скуки, но под влиянием уговоров лучшей подруги все-таки сдастся и что-то купит. Затем они пойдут на фудкорт, чтобы съесть самые вкусные в городе булочки с корицей и заварным кремом. Ближе к ночи они доберутся и до кинотеатра; последний сеанс, на последнем этаже со свежим попкорном. Даша возьмет сырный, а Катя — карамельный. К середине фильма они уже обменяются вкусами и начнут засыпать. Так происходило каждый раз. — Ну, тебе как всегда несказанно везет, — беззлобно цокнул парень, смотря на то, как Даша усаживается за свой стол и приоткрывает окно, впуская побольше свежего воздуха. Утренняя майская прохлада была еще одной ее попыткой настроиться на рабочий лад. — Чего это? Запустив компьютер, Саркисова открыла почту и начала просматривать входящие сообщения. Она бегло глянула на коллегу, возвращаясь к эмейлам. — Вознесенская звонила как раз перед твоим приходом и сказала, что до обеда не придет. Ее вызвали в Администрацию Президента. По спине пробежал холодок. Ира часто ездит туда с рабочими вопросами, в этом не было ничего сверхъестественного и необычного. Но есть одно «но»: вчера этой встречи не значилось, значит ее срочно вызвали сегодня утром. А по умолчанию — срочно, значит случилось что-то плохое. Девушка потянулась к телефону и открыла мессенджер с их диалогом. Вчерашнее сообщение, конечно, прочитано, но ответа на него ожидаемо не последовало. Просто две одинокие зеленые галочки. Даша поджала губы. Она заслужила это. Вполне справедливо. «Во сколько ты будешь здесь? Нам нужно поговорить». Перечитав более внимательно сообщение, она вдогонку еще добавила: «У тебя там все ок?» Изначальный вариант показался каким-то резким и слишком серьезным. Естественно, после вчерашнего вопросов для обсуждения добавилось, однако, обсуждать их следовало наедине. И с вином. Побольше вина и поменьше тяжелых предметов. А у Иры в гостиной огромный книжный шкаф, забитый кодексами, научными работами и разными учебниками, которые остались после преподавания. Каждый из них, кажется, весит наверняка под тонну. «Вполне. Назначь мне встречу с Алексеем Борисовичем. Как можно скорее и, желательно, официально, через свою новую подружку». Пришлось сильно себя сдержать, чтобы не уколоть женщину в ответ. Пара глубоких вдохов и выдохов, пока пульс не пришел в норму, а вспышка обиды отступила, возвращая рациональность. Если она клюнет на приманку и затеет ссору, то о любом втором шансе для Авдеевой можно забыть. Самым правильным вариантом на шпильку Даша выбрала так же не отвечать, как и Вознесенская поступила с ней перед этим. Чтобы не сказать чего-то неприятного, о чем будешь потом жалеть — лучше промолчать. Одна из самых главных истин в ее не такой длинной жизни. В эту секунду как раз завибрировал телефон от нового уведомления. Катя. Ее селфи с очень недовольной Симой. Зато широкая счастливая улыбка рыжей сполна компенсировала злость кошки. «Приехать за тобой после работы или встретимся на месте?» Не хотелось даже представлять Катю рядом с Офисом Прокурора. Особенно, пока Даша не узнает настрой Вознесенской. Она помотала головой скорее для самой себя и напечатала ответ: «На месте. На входе Плазы в 20:00?» Часа вполне хватит на разговор с Ирой и дорогу к ТРЦ. Теперь следовало связаться с Софией. Из ниоткуда в нос ударил запах корицы. Даша поморщилась. Не хватало ей еще бояться каких-то любовниц глубоко женатых мужчин. Ведь какая неожиданность, не правда ли, что по приезде в столицу Алексей Борисович купил охапку красных роз и поехал домой? Перед этим, конечно, высадив Соню у высотки, где снимал ей квартиру и собственно ее саму. Саркисова еще тогда отметила про себя: никогда не дарить Ире красные розы. Женщина когда-то призналась, что любит пионы и ромашки. В тот момент Даша впала в ступор. Вся такая из себя Вознесенская: изысканная, до невозможного роскошная, с повышенными ко всем требованиями — и белые простые ромашки. Жесткий диссонанс. Отыскать подходящую ближайшую и, что самое главное, свободную дату оказалось не так-то просто. Из-за того, что Ира уезжала в командировку на неделю через месяц, график максимально уплотнился, чтобы все успеть переделать до ее уезда. Потратив немного дольше обычно требуемого для планирования встречи времени, Даша остановилась на единственной подходящей и добавила в ее в специальную таблицу, перед тем как написать Соне. «Добрый день. Вам нужно добавить в график Алексея Борисовича встречу с Ириной Владимировной в понедельник в 17:00». Может она и не боялась блондинки, но снова услышать тот приторно-сладкий голосок желанием не горела. Так что вполне приемлемо написать ей на почту, как по протоколу и должны согласовываться встречи. Протоколу, на который все всегда плевали, и никогда никто собственно его не видел. Впрочем, это мелочи. Гораздо важнее то, что Даша не успела допить кофе, как ответ упал ей на почту. «Привет. Добавила. Что так официально, я думала, мы подруги?» Выдержать и не закатить глаза оказалось выше ее сил. Пальцы яростно застучали по клавиатуре. Хотелось язвить, но помня, что все сообщения исходили из государственного домена, она удержалась. «Спасибо. Хорошего дня». Минус одно неприятное дело. Дожить бы до конца дня — вот главная цель на сегодня. Саркисова потерла лоб и жалобно посмотрела на Полунина, который как раз собирался за кофе для Иры. — Американо без сахара и молока. Двойной. Пожалуйста. Парень сочувственно покачал головой. — Может обезболивающего таблетку дать? Из открытого окна резал слух шум моторов и где-то отдаленно нарастающий гул самолета. Даша подумала, что, скорее всего, последнее уже в ее голове. — У меня не болит голова, но я очень хочу спать. Поэтому лошадиная доза кофеина как раз то, что мне нужно, чтобы выжить. — И получить сердечный приступ, — Стас хмыкнул, нажимая кнопку лифта. Затем иронично добавил, — если ты умрешь на рабочем месте, Вознесенская тебя не похвалит, так и знай. — Даже смертью не получить одобрение и сочувствие госпожи Генпрокурора! — театрально вздохнула девушка, прекрасно понимая, что доля правды таки присутствует в ее иронии.***
Урбанистические пейзажи за окном машины быстро сменялись один за другим. Ира сосредоточенно смотрела, но ничего видела. Она по кругу воспроизводила в голове обрывки вчерашнего вечера: начиная с отказа Даши переехать к ней и заканчивая тыканьем в ее возраст от подруги Саркисовой. Руки бездумно крутили телефон, чтобы просто чем-то заняться. Она подавляла неприятные эмоции, как могла. Мозг предательски соглашался с Саркисовой, что слишком рано, слишком поспешно. Ступор девушки вполне логичен и объясним. Ира сама не была уверена на все сто процентов в правильности своего предложения. В тот момент, когда они лежали с Дашей на кровати, обнявшись, с мурчащей кошкой под боком, доносившимся из приоткрытого окна тихим пением птиц, что-то в ее голове щелкнуло. Она ляпнула, не подумав, и пожалела сразу же, как только заметила панику в карих глазах напротив. Все это понимал мозг, но сердце ухнуло вниз, когда сначала ей так нелепо отказали, а затем позволили чужому человеку разговаривать с ней в подобном тоне. Абсолютно незаслуженно. Обида так и рвалась наружу, но Ира каждый раз проглатывала ее. Она взрослый самодостаточный человек, так значит и вести себя следует соответственно. В ее подчинении около двадцати тысяч человек по всей стране, доверенная ей власть огромна, влияние — почти безграничное. Она решает, кого казнить, а кого помиловать. Ее называют ледяной, холодной в силу скупости выражений эмоций на публике, в силу принятия не самых популярных решений, порой довольно суровых. И в данный момент все это превращается в золотую пыль, ведь ее хрупкое сердце находится в чужих руках и стоит только немного надавить и… По радио заиграла незнакомая песня, но сразу чем-то зацепила, и прокурор попросила водителя сделать погромче. Завораживающий мелодичный женский голос ритмично пел: «Не нужно золотых монет и дорогих камней, До них мне просто дела нет, тебе не убежать, Меня пытался подкупить, но я тебя сильней, И жить тебе иль умирать, одной лишь мне решать…» Телефон в руке завибрировал, и Вознесенская от неожиданности едва его не выпустила. — Да, Анна Васильевна, — теплая улыбка сама по себе расцвела на недавно еще хмуром лице. На том конце слишком знакомо фыркнули. — Можно просто мама. Мы не в школе, — низкий женский голос звучал строго, но с нотками веселья. — Зачем звонишь? «Такая прямота, подобна грузовому поезду, у тебя точно от отца!» — вечно повторяла мама с грустной ностальгией, когда его не стало. Ей было слишком сложно отпускать его образ, поэтому искала схожесть в ней. — Не могу соскучится по своей единственной дочери? Которая, к слову, совсем уж забыла о своей старой матери. Если напор и достался Ире от папы, то любовь к иронии впиталась с молоком матери. Однако сложно не признать, что годы смягчили Анну Васильевну и сгладили проскальзывающую порой резкость. Это с отцом мама была сама легкость и покладистость, с маленькой Иры же она не слезала, пока та не выполняла все, что от нее требовалось. Не силой, не криком. Достаточно одного серьезного взгляда серых глаз из-под светлых тонких ресниц, для понимания Иры, что она сделала что-то не так и сейчас будет слушать очередную лекцию. Когда и это не помогало, Анна Васильевна искала альтернативы; зачастую использовался прекрасный дуэт — мамино умение красиво унижать в сочетании с глубокой начитанностью. Выходило по истине интеллигентно и тонко. Как бы Ира не старалась самой научиться подобному и хоть немного приблизиться к заданной мамой планке, увы, не выходило до сих пор. — Что ж, возможно. Тогда обрадую — в следующем месяце я к тебе приеду на несколько дней, — сразу послышалось радостное «О!» на том конце, а Вознесенская задержала дыхание перед тем, как добавить, — и не одна. Анна Васильевна никогда не любила драматичных пауз, поэтому в ту же секунду она сказала серьезным голосом: — Наконец-то! С тех пор как ты пять лет назад развелась с этим… — мама запнулась, а Ира сглотнула, продолжая не дышать. — Я думала, что ты совсем поставила крест на своей личной жизни, а ты ведь так молода еще… Брюнетка глубоко выдохнула и приготовилась вероятно к самому сложному разговору за все их отношения, как матери и дочки. Она покосилась на водителя и максимально понизила голос: — Мама, я хочу тебя с кое-кем познакомить. Это не мужчина, но очень важный для меня человек, поэтому отнесись серьезно. Машина стремительно приближалась к Офису Генерального Прокурора, и ей следовало подготовиться к еще одному разговору с тем самым «очень важным человеком». Как назло все светофоры светились зеленым и не хотели дать ей хотя бы маленькую отсрочку перед неминуемым. — Подруга? Пришлось приоткрыть окно, чтобы ее голос затерялся в окружающем гуле. — Можно и так сказать, — отстраненно отозвалась Ира, наблюдая, как Полунин проскакивает в главные двери Офиса, держа в руках подставку с двумя стаканчиками кофе. Всегда внимательная Вознесенская изогнула бровь, замечая, что второй стакан в два раза больше, чем ее, стандартный. Что ж, она предупреждала Дашу много не пить, но эта своевольная девочка поступала как всегда по-своему. — Ничего против не имею, но ты никогда не предупреждала меня о подобном и, тем более, не приглашала домой. Да что там, ты и с парнями своими меня знакомила лишь единожды… — пока Анна Васильевна вовсю не предалась ностальгии, дочь поспешила закончить разговор. — Это особый случай. Ты поймешь, — проглотив последний ком неопределенности, Ира в полной мере пыталась осознать серьезность того, что только что сделала. Пути назад нет. — Мне пора, мам. Целую. Дверь Тойоты распахнулась, и Вознесенская вышла из машины. Одернув вниз свою немного подскочившую во время поездки черную юбку-карандаш, она подняла голову вверх. На ярко-голубом небе ни облачка. Ира улыбнулась краешком губ и уверенной походкой зашагала в сторону здания, обращая внимание на себя каждого проходящего мимо. «Мне так понравилось, как ты пытался изгонять меня, Но ты стоял один в хрустальной тишине, И снег застыл, часы бегут, я буду повторять: Когда-нибудь настанет час, ты сам придешь ко мне…»***
Решимость улетучилась сразу же, как только прокурор вышла из лифта и увидела дремавшую Дашу за своим столом. Полунин резко повернул голову в сторону начальницы, выпучив глаза. Он уже приоткрыл рот, чтобы окликнуть коллегу, но женщина приложила палец к губам и помотала головой. В глазах парня, как обычно, стояла паника, но в этот раз Ире казалось, что она может расслышать в тишине, как громко стучит его сердце. Эта маленькая деталь подпитывала ее самолюбие. Она все еще наводит страх одним лишь своим видом и взглядом. Медленно, чтобы каблуки не стучали громко по полу, брюнетка подошла к столу помощницы и обернулась к Полунину. — Спустись на первый этаж в отдел кадров и скажи, чтобы мне прислали документы на оформление командировки в следующем месяце. Пусть туда добавят Саркисову, — прошептала Вознесенская, а затем бросила хмурый взгляд на лежавшую на столе голову Даши и продолжила, — если, конечно, она доживет до этой поездки, чего я не могу обещать. — Я могу позвонить, и они пришлют тут же почтой… — заикнулся парень, удивляясь про себя, что тоже перешел автоматически на шепот. Он не хотел казни Саркисовой, но еще больше не хотел ее пропустить. Однако выстреливший в него нетерпеливый и злой взгляд прокурора не оставлял возможности для каких-либо протестов. — Да, Ирина Владимировна. Полунин ушел, поджав недовольно губы и склонив голову. Вот еще, переживать из-за обид своего секретаря. На это у нее точно не хватит сил. Ира повернулась к девушке. Оставив сумку на столе, она обошла стол и остановилась сзади стула, за спиной Даши. Она пыталась заставить себя разозлиться. Она очень пыталась, в любом случае. Как такое возможно: ее работник уснул посреди рабочего дня, на своем месте, а все, что ей хочется — это провести ладонью по чужой согнутой спине, очертив пальцем каждый позвонок, коснуться теплой кожи на шее и зарыться рукой в шелковые волосы. Ира закусила губу в остром желании проделать надуманное. Она громко вздохнула, собрала всю волю в кулак и отдернула поднявшуюся руку. Возможно, Даша была права: их личную жизнь становилось все сложнее и сложнее отделять от работы. Вместо этого Вознесенская негромко сказала: — Ты совсем охренела, Саркисова. Копна каштановых волос медленно зашевелилась и приподнялась. Как только глаза Даши, затянутые легкой пеленой дремоты, распахнулись, первое, что ей посчастливилось увидеть — недовольную начальницу напротив себя со скрещенными на груди руками. Или старательно изображающую недовольство. — Я не спала. Я слышала, как ты отправила бедного Полунина отсюда, давая ему еще больше пищи для размышления, — зевая, проворчала Даша. Она приняла вертикальное положение и встряхнула головой. Глаза никак не хотели привыкать к яркому солнечному свету. — Полунин и приставка «бедный» превращаются уже в устойчивое словосочетание, — фыркнула Вознесенская, протягивая девушке принесенный и любезно оставленный рядом Стасом кофе. Даша с благоговением взяла стакан, нарочно соприкасаясь пальцами с прокурором дольше положенного. Небольшой электрический разряд прошелся по их телам, растворяясь в нежности подаренного взгляда. — Спасибо, — благодарная улыбка после первого глотка. — Я должна тебя уволить за подобное поведение, — женщина и бровью не повела на попытку Саркисовой отвлечь ее и съехать с темы. Казалось, серьезный тон Иры нисколько не смутил девушку. Она стояла так близко, что Даша не удержалась и свободной рукой коснулась скрещенных рук на груди прокурора, слегка размыкая их. Стоило им только дотронуться к друг другу и все сыпалось. Ира забывала, что в ее подчинении двадцать тысяч человек, вся власть и влияние — все терялось, пока ее ладонь сжимала чужая, нежно водя большим пальцем по тыльной стороне. Продолжать держать лицо становилось чересчур сложно и это несомненно удручало. — Увольняй. Даша приподняла Ирину руку и палец за пальцем стала подносить к своим губам, оставляя мягкие, невесомые поцелуи на каждом. Она знала, что играет против правил, но те ощущения, которые расцветали у нее внутри в это время, стоили всех рисков. Голубые глаза завороженно смотрели за каждым движением, не в силах оторваться. Легкие теплые касания сбивают дыхание, учащают пульс, топят своей искренностью. Ей стоило бы вырвать ладонь, расставить рабочие границы между ними, прекратить происходящее. Однако единственное, что удалось из себя выдавить и не потерять нейтральное выражение лица: — Сделай хотя бы виноватый вид для приличия. — Этого больше не повторится, прости. Закончив с пальцами, Даша прильнула к ладони горящей щекой. Она крепко подсела на прикосновения Вознесенской. Она старалась украсть за оставшиеся несколько минут перед возвращением Стаса как можно больше жизненно необходимой ласки. Кожа ладони была приятно прохладной и шелковой, а еще пахла шоколадом. Саркисова подумала, что следует себе купить такой же крем. Аромат восхитительный. Если еще недавно, сидя в машине, Ира совершенно точно знала, что делать и была уверена на все сто процентов, то сейчас в ее душе появились семена сомнений. Даша думала, что вся проблема в их небольшой ссоре из-за переезда, из-за нелепых слов Кати, однако, если бы она только знала, во что впуталась во время конференции. Единственное, о чем сейчас на самом деле переживала Вознесенская, это о том, как защитить и оградить девушку от стремительно надвигающегося на них огромного торнадо. Вариантов становилось все меньше и меньше, особенно, после утренней встречи с Президентом. На лестничной площадке послышались тяжелые шаги. Красивое лицо Иры ожесточилось, и она поспешно отошла, возвращая безопасное расстояние. — Естественно, не повторится, — громко произнесла женщина своим самым холодным и безапелляционным голосом, специально, чтобы стоящий в коридоре Полунин все услышал. — Еще одна оплошность с твоей стороны, и будешь уволена без каких-либо рекомендаций и записи в трудовую книжку. — Да, Ирина Владимировна, — подавленно согласилась Саркисова, выглядя совершенно невозмутимо. Она неотрывно смотрела за прокурором, которая бросила выразительный взгляд на открытую дверь коридора. Даша быстро, едва разборчивым почерком, написала на клочке бумаги пару слов и протянула Ире. Впервые за утро на лице Вознесенской появился намек на улыбку. Она скомкала записку и засунула в карман пиджака, перед тем как еле слышно прошептать: — Через двадцать минут после работы у станции метро. Попробуй только опоздать — убью, — Ира развернулась на каблуках и направилась в сторону своего кабинета, по пути добавляя уже во всеуслышание, — Полунин, хватит прятаться, у тебя две минуты принести мне кофе. В ином случае тебя постигнет такая же участь, как у твоей дражайшей коллеги… Парень пискнул и стремительно умчался снова вниз за новым горячим напитком. Даша цокнула и закатила глаза. Он так и не увидел, как шоколадные глаза с болезненным обожанием провожали тонкую фигуру прокурора. Возникшее после вчерашнего напряжение между ними так и не исчезло, но теперь Даша точно не уснет. Она потянулась за американо и отправила Кате смс, что немного задержится.***
Впервые за долгое время Даша вышла из Офиса ровно в половину седьмого. Стас удивленно проводил ее взглядом, когда она вскочила в лифт, прощаясь на ходу. Впереди выходные, и эта мысль поднимала настроение как никакая другая. Добравшись за семь минут к спуску в метро, Даша огляделась по сторонам и отошла немного вбок, ближе к дороге, чтобы пропустить спешащих вниз людей. Кто-то больно задел ее локтем, и она громко выругалась, потирая ушибленный бок. Такое случалось здесь с завидным постоянством. Скорее бы накопить хотя бы на маленькую машинку и спускаться в этот Ад только раз в несколько лет, чтобы освежить воспоминания. Саркисова с тоской подумала, что со ее-то зарплатой едва ли хватит на электросамокат. Господи, его стоит купить хотя бы ради того, чтобы увидеть выражение лица Иры, когда Даша предложит ей прокатиться на нем. Она ухмыльнулась от этой мысли. Черный Порше со знакомыми номерами остановился у обочины, и девушка торопливо перелезла через ограду и побежала к машине. — Ты опоздала. Прошло пятнадцать минут, — сказала Даша, щелкая ремнем безопасности. — Едва ли, — темные брови нахмурились, все внимание Иры оставалось полностью сосредоточенным на дороге. Несмотря на то, что в час пик машины почти не двигались, приходилось быть предельно внимательным. Всегда из ниоткуда могли вылететь особенно «умные» водители, которые считали, что имеют право обгонять других на пути к светофору, нарушая все правила. Обычно подобное заканчивалось вызовом полиции и звонком в страховую, так как проехать и не врезаться, или не оставить царапину на чужой машине — нереально. — Я тебя прощаю, — Даша пыталась вернуть непринужденность в их общение, так как она умеет лучше всего — порой, нелепыми до безобразия шутками. — О, правда? Как великодушно, — едко процедила брюнетка, перестраиваясь в правый ряд, поближе к нужному повороту. Она излучала максимальное напряжение: пальцы сильно сжимали руль, спина натянута как струна. Она ни разу еще не взглянула в сторону Даши. — Мы будем нормально общаться? Ссориться не хотелось, но терпение капля за каплей утекало. — Ты уснула на работе! — Ира со злостью пнула руль, когда они снова остановились. В этот раз поток машин впереди был огромен. Видимо, все-таки метро ждет ее, ибо к восьми, как обещала Кате, даже с небольшим опозданием, Даша добраться не успеет. — Я извинилась! — в таком же тоне процедила сквозь зубы девушка, вперившись недовольным взглядом в Иру. — Этого, конечно, достаточно, — Вознесенская нажала кнопку на панели управления и на всякий случай заперла все двери машины. Они вдвоем одновременно подумали об одном и том же. Саркисова закатила глаза и отвернулась. Стоит переждать и, может быть, Иру отпустит. Может быть. — Мы здесь простоим час, а мне нужно быть в восемь возле Плазы, — она неопределенно махнула рукой без малейшей претензии в голосе. — Как повезло, что завтра суббота. Можно пить до чертиков. Все же пробка начинала медленно, но двигаться. — Я тут, естественно, самый большой алкоголик, — проворчала Саркисова. — Вообще-то, я надеялась, что мы завтра поужинаем. Втроем. Тишина заставила Дашу развернуться в сторону молчавшей женщины. Они почти достигли светофора, а значит все же оставался призрачный шанс выбраться из этой западни. — Что бы мне снова напомнили о моем возрасте? — Ира… — Или может выдала еще какой-то секрет о твоих отношениях с другими женщинами? Загорелся зеленый, Ира вдавила газ в пол, параллельно переключая скорость. Саркисова снова-таки пообещала хорошенько треснуть Авдееву при встрече. — По порядку: Катя была не права, и она хочет извиниться перед тобой лично. Дай ей второй шанс, пожалуйста, — спокойно начала она, наблюдая исподтишка за реакцией Иры на ее слова. Когда претензий не последовало, Даша продолжила. — Во-вторых, то что ляпнула она… Это не совсем правда. Мы об этом поговорим обязательно, если ты захочешь. Если их отношения в скором времени могут перейти на другой уровень, то поделиться еще одним секретом, пусть и самым сокровенным, не пугало Дашу. Факт, что она была влюблена в свою учительницу, точно не должен повергнуть женщину в шок, учитывая их собственную разницу. Ирина тяжело вздохнула, останавливая машину у обочины и включая аварийку. Она развернулась и наконец-то посмотрела на ожидающую ответа Саркисову. Что ж, ради Даши она может это сделать. В конце концов, она видела, как девушка переживает по поводу предстоящей встречи с ее мамой, но старалась не показывать этого, чтобы не расстраивать Иру. «Почему же я не могу пойти любимому, хоть и ужасно вредному, человеку навстречу? Нужно только выдержать один вечер. Не может быть хуже, чем в прошлый раз…» — Навигатор дальше снова показывает плотный траффик, так что тебе стоит поехать на метро, дабы не расстроить ожиданием свою любимую подругу, — прокурор все еще злилась, поэтому считала, что имеет еще чуточку прав поиздеваться. Даша угрюмо уставилась на нее. — Завтра вечером в семь жду вас двоих у себя. Перед приходом напомни ей, пожалуйста, еще раз мое место работы. Карие глаза засияли, а румяные щеки заболели от возникшей широкой улыбки. Даша быстро щелкнула ремнем и наклонилась к Ире, чтобы нетерпеливо прикоснуться к ее губам своими. Вознесенская, не ожидавшая такого порыва счастья от Даши, сначала застыла, но спустя миг все же позволила себе сделать то, что хотелось еще в обед: она зарылась двумя руками в шелковые волосы девушки и притянула ее для настоящего поцелуя. — Целый день думала об этом, — это признание, произнесенное хриплым голосом, заставило Саркисову сжать коленки. Она расстегнула пуговку дорогого пиджака и приобняла Иру за талию, прижимая к себе как можно ближе, находясь в подобных условиях. — Разве не о том, как убить меня? — оторвавшись от сладких губ, спросила Даша, слегка склонив голову. — Здесь запрещена стоянка. Выметайся, — прищурилась Ира, ухмыляясь. Она нехотя отпустила помощницу, предварительно поправив на ее голове выбившуюся прядь волос. — До завтра. Спрятать бешеное довольство не получалось, как бы Даша не пыталась. Она в последний раз быстро склонилась к Вознесенской, оставляя на ее губах медленный прощальный поцелуй, за что получила легкий щелчок по носу и, оглядевшись по сторонам, выбежала из машины. Через затемненное окно Ира проследила, как любимый силуэт затерялся в потоке людей, и завела мотор. Впервые за этот день она не чувствовала себя откровенно дерьмово. Пожалуй, есть шанс, что в будущем она перестанет задавать себе один и тот же вопрос: стоит ли эта любовь, эта взбалмошная девчонка, всего, что стоит на другой чаше ее собственных весов Фемиды. Ира отчаянно надеялась и вместе с этим боялась, что чаша с любовью перевесит в ней в этот раз.***
Размышляя у большого зеркала в гардеробной, Даша не могла вспомнить, когда в последний раз она так переживала. Это чувство призраком поселилось внутри нее, под ребрами, заставляя постоянно бросать панические взгляды на часы и тлеть слабую надежду, что сегодняшний вечер не превратиться в катастрофу. — Я, конечно, не знаю так хорошо твою девушку, но она не очень похожа человека, который любит тех, кто опаздывает, — рыжая голова показалась в дверном проеме. — О, тебе лучше не видеть ее, когда кто-то опаздывает к ней. Сам Дьявол не так страшен, как Вознесенская в ожидании, — вздрогнула Даша, вспоминая, как однажды, на встречу с прокурором опоздал молодой журналист. Ей не потребовалось вовсе говорить, потому что одного только взгляда, стального оттенка глаз, оказалось достаточно, чтобы внутри него все сжалось от ужаса. Она ушла сразу же, когда ворвался, запыхавшийся в кабинет. Канал, на котором он работал, еще долго не мог получить аккредитацию на конференции и встречи в Офисе Прокурора. Даша встречалась не только с женщиной-загадкой, а еще с человеком, который страдает временными помутнениями в виде синдрома отличницы. Может тогда стоит надеть платье подлиннее? От одной маленькой невинной фантазии, как Ира расстегивает железную молнию на ее спине, по телу ползли мурашки. Никакого платья. Футболка, джинсы, кроссовки. Даша подсчитала, что у нее есть десять минут на переодеться и вызов такси. Следовало шевелиться.***
— Значит Вы работаете преподавателем в университете? — сомнительные интонации проскальзывали в голосе Иры, когда она задавала вопрос, при этом доставая из духовки запеченного лосося под сыром и в сливочном соусе. По кухне разносился великолепный аромат. На столе в дополнение стоял еще овощной салат с рукколой, графин чистой воды и мягкая, как сами облака, фокачча. Даша вспомнила, что из-за переживаний ничего не ела весь день; живот скрутило в предвкушении. Тот факт, что Авдеева преподавала не так сильно удивлял Иру, как-то, что Даша сидела молча и подозрительно косилась на нее. Не то чтобы женщина ни разу не готовила после того, как они начали проводить больше времени вместе. Бывало, конечно, что у нее появлялось вдохновение на готовку, но это случалось не больше нескольких раз за несколько месяцев. Очевидно, Саркисова не могла ожидать, что Ира захочет самостоятельно готовить для ее подруги, с которой у них сразу не задались теплые отношения. Совершенно обезоруживающий сюрприз. Вознесенская знала, что готовит восхитительно, и это был ее карт-бланш, такой себе, обманный маневр. Расслабляться никому нельзя. Только вот Катя, слегка захмелевшая под конец ужина от хорошего вина и вкусной еды, никак не ждала подставы, поэтому не успела быстро среагировать на украдкой заданный вопрос. — Так значит, Даша до этого встречалась тоже с женщиной постарше? Все складывалось, как нельзя лучше: ее помощница вышла в ванную, Катя все еще чувствовала себя виноватой и слишком расслабленной, а Ира очень хотела узнать ответ на поставленный вопрос. Пусть ей и пообещали рассказать об этом, но вот когда — забыли указать. После неловких извинений вечер протекал в непринужденной обстановке. Женщина нехотя призналась сама себе, конечно, что Дашина подруга вполне интересный собеседник. В это время ничего не подозревающая Авдеева откинулась на мягкую обивку стула, пытаясь отыскать в телефоне фотографии с их выпускного с Дашей. Услышав вопрос, она и бровью не повела. Ире показалось, что от нее этого и ожидали. — Нет, она была влюблена довольно продолжительное время, но отношений как таковых не было. Встречалась до Вас только с Настей, — один настороженный взгляд в сторону прокурора ничего подозрительного не выявил на бесстрастном лице, и она без сомнений продолжила. — Скажите, что она Вам рассказывала. — О ком? — Даша зашла в комнату, тонко ощущая смену настроя. Усевшись посередине между девушками, она посмотрела сначала на одну, следом на вторую. Если на лице Ире невозможно ничего прочесть, как всегда, впрочем, то вот к милым рыжим веснушкам Авдеевой добавились еще ярко-красные пятна на щеках и шее. Пришлось подавить рвущийся смешок. — О Насте, — Катя зажмурилась, ожидая, что сейчас ее окончательно и бесповоротно вычеркнут из списка лучших друзей. Только вторая встреча с этой женщиной, а их дружба снова оказалась под ударом. Все-таки в двадцать пять пора научиться держать язык за зубами. Однако Саркисова лишь закатила глаза и взяла со стола наполовину полный бокал красного вина. Она ощущала на себе две пары глаз, пронизывающих буквально насквозь, но пока не сделала большой глоток обжигающей гортань жидкости, ничего не прокомментировала. — Не говорила, — спокойно сказала Даша, собирая всю силу воли в кулак, чтобы обернуться к своей женщине. Слишком та уж молчаливой казалась. Саркисова столкнулась с голубой безмятежностью. — Но Ира сама не слишком многословна о своем прошлом. Судя по всему, вино оказалось слишком крепким. Судя по всему, оно помогло Саркисовой наконец-то научиться отвечать Ире. Судя по всему, их ждет очередной серьезный разговор. — О, ты хочешь поговорить об этом прямо сейчас? — черная бровь вопросительно изогнулась. Даша зашла на опасную территорию. — Хочу, но не сейчас. Вот только отступать она не собиралась, снова бросая вызов. Их горящие взгляды столкнулись, убеждая каждую из них в серьезности своих слов. Они совсем забыли, что были не одни в кухне. Когда молчанка затянулась, и Катя почувствовала себя неуютно, как будто подглядывала за чем-то совершенно личным, она громко покашляла, привлекая к себе внимание. Авдеева уткнулась в свою пустую тарелку, а затем передумала. — Вам двоим явно есть о чем поговорить, а мне пора ехать, — бодро улыбнулась Катя, привставая. Даша же наконец-то первой прервала их с Ирой зрительную перепалку и, не понимая, что произошло, поднялась следом. — Ты куда? Я думала мы посидим еще, — девушка нахмурилась, наблюдая за поспешными сборами рыжей. Та лишь отмахнулась. На ней также были джинсы с обычной футболкой, без верхней одежды. Майские вечера становились теплее и теплее. — Совсем забыла сказать, что папа заберет меня сегодня, — Катя схватила свою сумку, доставая из нее Дашин ключ от квартиры. — Вернее, уже сейчас. Он ждет под воротами ЖК. У Вас, Ирина Владимировна, не охрана, а настоящие церберы. Никого не пропускают. Авдеева выразительно посмотрела на подругу, намекая на их ночной разговор. Вознесенская ничего не ответила, лишь недвусмысленно улыбнулась и хмыкнула. Она как никто другой умела читать между строк. Ира поправила воротник своей черной рубашки с коротким рукавом и встала тоже, собирая тарелки для того, чтобы загрузить в посудомойку. — Да ты точно издеваешься, — карие глаза выпучились. Это не Авдеева, а какой-то ураган «Катрина», не менее. — Ирина Владимировна, ужин был великолепный. Спасибо! — крикнула Катя по пути в прихожую. Ее внимание привлек пустой гвоздик на стене, она подумала, что там явно раньше висела рамка. Заслышав шаги сзади, она быстро ретировалась к обувному шкафу. Даша с Ирой прошли за ней, иронично наблюдая, как рыжеволосая пыхтит и натягивает кроссовки. Авдеевой хотелось прыснуть со смеху от того, насколько эти две были похожи между собой в этот момент. Они впитывали повадки друг друга ужасающе быстро. — Мы заедем за чемоданом, и ключ я отнесу твоей замечательной соседке с глазами как у акулы, — Катя смешно скривилась, на секунду ее веснушки на курносом носу превратились в одно милое пятно. — Ира говорит, что из нее вышел бы отличный сотрудник внутренних органов, — рука собственнически легла на талию женщины, слегка придвигая ту к себе поближе. Их бедра соприкоснулись, и в этот момент Даша наконец-то смогла облегченно выдохнуть и расслабиться. Хотя бы при одном человеке она больше не будет скрываться и сможет открыто проявлять свою любовь к Вознесенской. Которая в ответ также невесомо прижалась к девушке. — Она была бы их лучшим кадром, определенно, — Авдеева закинула на плечи небольшой рюкзак и дружелюбно протянула руку вперед, предлагая заключить мир. — Еще раз спасибо, Ирина Владимировна. Надеюсь, теперь у меня не возникнут проблемы с возвращением в Польшу. — Что ж, думаю, нет. Впредь рекомендовала бы тебе не ссориться с людьми, которые могут как-то повлиять на таможенную службу, — посылая хитрую улыбку в ответ, брюнетка крепко пожала протянутую ладонь. — Я пойду на кухню, а вы прощайтесь. Когда Ира деликатно удалилась, девушки заключили друг друга в крепкие объятия, сжимая ребра до хруста. — Знаешь, а она классная, — прошептала Катя на ухо Саркисовой. — И довольно сексуальная в этих шортах. Чужие ребра сжали еще сильнее, и Авдеева подумала, что еще пара секунд и она упадет в отключке от недостатка кислорода. — Самое очевидное, что ты говорила, — ее все же выпустили из объятий, от чего Катя начало жадно глотать воздух и тереть ушибленный бок. — Только не дай ей разбить свое сердце, — эти неожиданно серьезные и банальные слова побуждали Дашу вначале рассмеяться, но заметив поглощающую глубину искренности в них, она сглотнула. — Ничего не могу обещать. Все довольно сложно. — Она тебя любит, как ты ее. — Ты сегодня прям мисс Очевидность, Авдеева, — Даша чертовски сильно не хотела разреветься, но все же одна слеза одиноко скатилась по щеке. Она поспешно отстранилась от Кати и поспешно стерла следы своей эмоциональности. — Даша, ей сорок, она Генеральный прокурор, и ты живешь во все еще довольно гомофобной стране, прошу заметить. Она твоя начальница. Не требуй слишком многого. Ей так же сложно, — рыжая поддерживающее сжала плечо Даши и улыбнулась. — Всего два часа и ты уже подруга Вознесенской. Миленько, — вскинула брови Саркисова, пытаясь за шутками в очередной раз скрыть переживания о том, что ее задели за живое. — Беги к своему прокурору и скажи, что она у тебя самая лучшая, — напоследок бросила подруга. Быстрый прощальный чмок на пылающей щеке, и дверь захлопнулась. Посмотрев с тоской в последний раз на дверь, Даша прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. «Не требуй слишком много. Ей так же сложно…» Сказанное было донельзя точным. Несмотря на все эти удушающие порой факторы, Ира хочет познакомить ее с мамой, предлагает переехать к ней, знакомится с Дашиными друзьями. Настало время сделать шаг навстречу самой Саркисовой. — Значит, Инна Николаевна и Настя? — нетерпеливо прокричала Ира сквозь заглушающий шум воды с кухни. Даша распахнула глаза и взвыла. Больше никаких друзей.