***
Чуть ли не в первый раз за долгое время Даша столь остро испытывала неловкость в присутствии Иры. Они сидели за обеденным столом в светлой кухне Иры, молча ужиная и уткнувшись каждая в свою тарелку. Саркисова ненавидела это нервирующее чувство и всегда старалась избегать подобной атмосферы. За это она отчасти и получала удовольствие от их отношений: Ира могла перевести любую напряженную ситуацию в юмор или в целом проигнорировать, тем самым развеивая стеснение. Сегодня же Даша поняла, что эту роль передали ей, поэтому прочистив горло, она оторвалась от полупустой тарелки, посмотрела на женщину и совершенно спокойно сказала: — Полунин мне подарил сертификат в секс-шоп, только представь. Отложив вилку, Ира подняла голову и вскинула бровь. — Как он переживает за твою сексуальную жизнь, удивительно, — едко подметила брюнетка, в сотый раз за вечер отводя взгляд в сторону. Даша с трудом сдержалась, чтобы не указать на это вслух. Вместо этого она предприняла вторую попытку поднять прокурору настроение: — Ну, если бы он знал, что за нее отвечает сам Генеральный прокурор, то, возможно, раскошелился бы на бóльшую сумму, — ухмыльнулась Даша. Конечно, она уже посещала сайт указанного секс-магазина и успела присмотреть пару интересных вещей, которые бы ей хотелось попробовать исключительно в постели с Вознесенской. — Очень смешно, — без тени улыбки сказала Ира, продолжая смотреть куда-то сквозь. — Обязательно ему об этом скажи. Попытка провалилась, и Даша решила больше не напрягаться. Ей надоело всю неделю притворяться, что она ничего не замечает, и что ее совсем не ранит резко охладевшая Ира. С момента их приезда они виделись сегодня только третий раз, не считая времени в Офисе, где не менее ста человек приходилось на один квадратный метр здания и уединиться стало совсем невозможной задачей. Она дистанцировалась как можно деликатнее, как казалось, но для неглупой Саркисовой, та ссылалась на очевидно глупые причины. Даша поджимала губы, еле слышно вздыхала в трубку, когда женщина в очередной раз говорила, что не может сегодня с ней встретиться. Но молчала. Словно чувствовала, что что-то не так и стоит подождать. Но пора вспомнить, что крепким терпением Даша никогда не отличалась. — Какая муха тебя укусила? — не сдержавшись, спросила она, испепеляя Вознесенскую недовольным взглядом. — Прошу прощения? В этот раз привлечь внимание ей удалось и Даша совершенно ожидаемо, но все еще непонятно, столкнулась с не меньшим недовольством в ледяных глазах. Сложенные под грудью руки выдавали крайнюю степень плохого расположения духа Иры, но ссориться не хотелось, поэтому дальше Саркисова продолжила более вдумчиво и осторожно. — Ира, ты вторую неделю игноришь меня и, честно говоря, я не могу понять, за что. Где-то на задворках своего сознания девушка всячески старалась стереть мысль о том, что, по всей видимости, это последствия их поездки. Но довольно не логично так поступать: сначала самой заставить ее пойти на встречу, а потом из-за этого обижаться. Подобные рассуждения не в стиле Вознесенской — Даша знала точно. Значит что-то произошло и довольно серьезное. — Не понимаю, о чем ты, — Ира отодвинула стул и принялась убирать со стола пустые тарелки. — Да ладно, позавчера ты сказала мне не приезжать из-за того, что у тебя болела голова, — Даша поднялась следом, не переставая буравить взглядом Иру, которая продолжала упрямо держать лицо нечитаемым. Сгрузив остатки пищи в мусорное ведро, она поставила тарелки в посудомойку. — Я не могу по-твоему плохо себя чувствовать? Схватив черно-красную упаковку из-под сигарет, Вознесенская толкнула стеклянную дверь террасы, и оттуда лавиной повалила волна горячего воздуха, неприятно смешиваясь с прохладой от кондиционера внутри квартиры. Больше жары Даша ненавидела, когда в середине разговора (потому что они сейчас совершенно точно не ссорятся) Ира уходила, таким образом думая, что сможет его закончить. Как будто если зарыть голову в песок и не видеть проблемы, то это, наверняка, приведет к ее решению. — Раньше тебя это никогда не останавливало от того, чтобы провести время вместе. Ты, кажется, предлагала съехаться недавно, — Даша ненароком хлопнула дверью громче положенного и скривилась. На улице стояла духотень. Даже дышалось тяжело. Она присела рядом с Ирой на плетеный диванчик, стараясь делать как можно меньше вдохов прогретого воздуха вперемешку с никотиновым дымом. — А ты, кажется, отказалась, — хмыкнула Ира, откидываясь на твердую спинку. Сигарета подействовала на нее успокаивающе, и женщина повернула голову к Даше, заглядывая в лицо любимой. — И я объяснила, почему! Я не хочу… — Подвергать меня и себя опасности, — закончила за нее Вознесенская, снова отворачиваясь, чтобы выпустить кольцо дыма в другую сторону. Ее тонкие пальцы обхватывали тлеющую сигарету элегантно; ей так это шло, что Даша совсем перестала возмущаться о вреде этого занятия. Тем более пока Ира сама не захочет бросить: никто не сможет заставить. — Отчасти, — согласилась Саркисова, кивнув. Она хотела еще сказать, что боится разрушить то, что у них успело выстроиться. Ведь не зря же говорят, что быт съедает романтику, но все слова застряли у нее в горле, когда Даша поняла, к чему клонит женщина. — Следуя этой же причине, я, как ты выразилась, игнорирую тебя. Хотя я не согласна с этим утверждением… Но тебе виднее, — Ира потушила окурок и закрыла окно. Даше показалось, что стало еще хуже. Четкого ответа она не получила и снова почувствовала себя выброшенной за борт всего происходящего в жизни Вознесенской. В который раз. Ей начинала порядком надоедать эта игра в «горячо-холодно». Между тем Даша поняла, что ошибалась, когда позднее, на диване Ира поставила очередной американский детективный сериал на паузу и развернулась к ней лицом. Она выглядела взволнованной, насколько это вообще являлось возможным к прочтению по невозмутимому выражению. — Прохоров знает, что ты в курсе нашей сделки. Скорее всего, это произошло с подачи той безмозглой блондинки Алексея Борисовича, как ее там зовут, — закатила глаза Ира, опять вспоминая перед глазами ту странную сцену в приемной между девушками. — Хм, — внутри Саркисовой зародилось два противоречивых чувства: первое позволяло порадоваться тому, что она дождалась, и узнает, в чем причина Ириного странного поведения, но второе накрыло следом, умножая все хорошее на ноль. — То есть поэтому он прислал мне букет на День Рождения? Закусив нижнюю губу, Вознесенская кивнула. Ей очень не хотелось ранить Дашу, но еще больше не хотелось испортить их отношения новыми тайнами. Тем более, что этот разговор больше нельзя откладывать. Она должна была сделать это еще на прошлой неделе, ведь сроки начинали поджимать, а Ира никак не могла решиться. Ее мучило безустальное чувство вины и тревоги каждый раз, когда она смотрела на Дашу. Собственно, именно это и стало главной причиной того, что она стала по-детски избегать девушку, тем самым раня ту еще больше. — И что теперь делать? Это как-то влияет на ваши… дела? Саркисова вспомнила, что пару дней назад видела, как к Ире приходил Калуцкий, что само по себе странно, ведь он давно не появлялся, и они с женщиной разговаривали на довольно высоких тонах. Что тоже немало удивило Саркисову, но услышать хоть что-то через плотно прикрытую дверь оказалось невозможным. Единственное, что ей удалось расслышать — это фамилию Прохорова. В Дашиной голове произошел щелчок. Именно с тех пор Ира начала всячески избегать ее. Она нервно сглотнула и подперла голову рукой, облокачиваясь на спинку дивана. — В общем-то да, и нам нужно об этом поговорить… — Поэтому ты ссорилась с Калуцким? Он как-то тоже в этом всем замешан? В голове Даши шестеренки крутились без устали, пытаясь совместить все частички пазла. Однако ей постоянно не хватало тех или иных деталей. — Отчасти, но это сейчас не важно, — уклончиво согласилась Ира. Девушка слишком быстро соображала, и следовало остановить ее, пока не стало слишком поздно. — Даша, ты мне доверяешь? Услышав вопрос, Саркисова затормозила свой генератор догадок и нахмурилась от столь, по ее мнению, нелепого вопроса. — Конечно, а вот ты, судя по всему, мне нет, — неглубокая складка залегла на молодом лице, и женщина едва успела одернуть себя, чтобы не провести по ней пальцем, ласково разглаживая. — Не перекручивай, — Ира цокнула. — То что Прохоров узнал, это не просто плохо — это катастрофа. И тебе, и Софии грозит большая опасность. Он очень жестокий человек, который ради денег готов на все. Буквально, — слишком серьезный тон Иры навевал страх, и по спине Даши пробежал холодок. На протяжении всего времени их совместной работы она ни разу не видела Вознесенскую такой нервной. Даже зимой, когда ее обвиняли в сокрытии несуществующей квартиры, и репутация буквально висела на волоске, Ира выглядела значительно спокойнее, чем сейчас. — И что теперь? Меня тоже похищать будете? — Саркисова скептически оглядела брюнетку, скрещивая руки на груди. Практически каждый новый месяц их ожидал очередной серьезный разговор, где фигурировали одни и те же личности. У нее скоро будет начинаться нервный тик при упоминании следующих имен: Калуцкий, Прохоров или Алексей Борисович. У кого-то в приданое идут чокнутые родственники, а у Вознесенской тройка опасных лысеющих мужиков с работы. Великолепно. — Очень хотелось бы заткнуть тебе рот кляпом, но нет. Никто тебя похищать не будет, — напряжение становилось почти болезненным. Ира вздохнула и подумала, что это как сорвать пластырь: резко и быстро. — Нужно, чтобы ты участвовала в операции по задержании Софии. Недоуменный взгляд Даши послужил молчаливой просьбой объяснить. — Твоя задача состоит в том, чтобы пригласить Софию на встречу и сделать так, чтобы она тебе призналась о своем плане растрепать журналистам о нашей сделке с Прохоровым. — И это все? — девушка склонила голову набок, хмурясь еще больше. Ее недоверчивый взгляд из-под лба показывал все эмоции, красноречивее слов. — Как меня это должно защитить от Прохорова? — Будем считать, что это позволит тебе принять участие в своеобразной программе по защите свидетелей, которую мы скорректировали специально под наш случай, — Ира не собиралась рассказывать, что Саркисову внесли в план в самый последний момент по ее личному приказу. — Если ты будешь участвовать, то автоматически получаешь защиту от государства и тем самым связываешь руки Прохорову. — Защита от государства, которое ведет дела с этим же человеком? Сомнительно, увольте, — вскинула руки Даша, обдумывая, что ей навредит больше: мутный миллионер или правоохранительная структура, которой управляет ее любимая женщина. — Если я тебе предлагаю это, значит другого плана нет. Если ты мне хоть немного доверяешь. — Вознесенская почувствовала, что ее привычно пониженное давление сейчас скакнуло слишком высоко. Уши заложило, а в комнате стало жарче, хотя кондиционер все еще работал исправно. — Я не могу гарантировать, что все пройдет идеально, но… — Отказаться я не могу? — глухо отозвалась девушка. — Нет. Прозвучало как приговор. Она прикрыла глаза. Тем не менее, если Ира утверждала, что существует только такой вариант, и он сработает, то Саркисова не имела права сомневаться. — Что ж, ладно. А мне полагается предсмертный поцелуй от прокурора? — нарочито слишком серьезно спросила она, оставив муки принятого решения позади. Раз за нее все уже решено, и сама Вознесенская контролирует процесс, то переживать больше положенных нескольких минут Даша не собиралась. Она всегда пользовалась девизом, что не стоит напрягаться из-за того, что не можешь изменить. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы снова вернулась ее самая ласковая и желанная женщина, а колючий ежик последних недель исчез, будто его и не было совсем. Напомним, что юмор всегда служил для них одним из главных способов борьбы с напряженной обстановкой и самое время попробовать опять. — Разве что один. Женщина ухмыльнулась, наблюдая, как Даша стремительно сокращала сантиметры между их лицами. — Я ведь не шутила насчет сертификата. Я уже нашла одну вещь, которая бы тебе понравилась… — томно прошептала Даша, оставляя влажные поцелуи вдоль скулы. Ее руки медленно, будто растягивая удовольствие после такого долго перерыва, спустились вниз к черному атласному халату, дергая его за пояс. Она обожала эту вещь на Ире, ведь он служил минимальной преградой к такому желанному телу, от которой получалось быстро и легко избавляться. — Только мне? — веки Иры затрепетали, и она ощутила, как по ее телу прокатилась горячая волна возбуждения, закручиваясь внизу живота тугим узлом желания. Ей тоже казались невыносимыми эти дни без Даши. Без ее глупых шуток, сладких поцелуев и тепла. — Я буду не в меньшем восторге. Обещаешь, что не откажешься? — Даша пересела на колени брюнетки, удобно устраиваясь на бедрах. Она плавно начала спускать атлас вниз, оголяя круглые плечи и оставляя на каждом новом оголенном участке кожи нежные поцелуи. Ира представлялась в голове Саркисовой чем-то одновременно мягким, тающим от капельки воды, как розовая сладкая вата, и при этом женщина могла умело метаморфизировать в опасную и грациозную пантеру, которая разорвет любого, кто встанет на ее пути. В ней было намного больше от кошачьих, чем она догадывалась сама. Вознесенская знала, что с нее не слезут, пока она не даст добро. В самом буквальном смысле слова. И эта широкая, уж очень хитрая улыбка только лишь подтверждала догадки. — Обещаю, но только после того, как мы сделаем то, о чем договорились только что. Спина невольно выгнулась, когда Ира почувствовала горячий шершавый язык на своем соске. Она схватилась одной рукой за затылок девушки, сжимая клок волос, а вторая расположилась на талии, пробираясь под Дашину майку в порыве прижать ее как можно ближе к себе. Оторвавшись ненадолго от полной груди, Даша вернулась к любимым губам. От Иры сегодня веяло дорогим красным вином и напряженностью. И святой обязанностью Саркисовой было избавить Иру от второго. — Договорились. А теперь будь хорошей девочкой, и пошли в кровать. Мы и без игрушек пока отлично справляемся, — несмотря на сказанное, Даша не встала с чужих колен, а наоборот, с нетерпением впилась в рот женщины, без промедления скользя в него языком и соединяясь сразу с Ирины в диком танго. Когда дыхание затруднилось, Ира немного отодвинулась, прерывая поцелуй. — Я скучала, — тихо сказала она, и кончики пальцев пробежались вдоль позвонков Даши, заставляя ту улыбнуться от ласки и слов. Саркисова метнулась к черным волосам, расстегивая заколку на затылке, и, переливаясь от проникающих сквозь окно ярких лучей света, как самый дорогой шелк, они пали россыпью кудрей на оголенные плечи. Контраст с молочной кожей вызывал ассоциации молока с горьким шоколадом. Чужие пальцы сразу запутались в них. — Я люблю тебя, хотя и редко говорю об этом, но ты должна знать: я никогда не перестаю это чувствовать. Грудь Даши сжало от этих нескольких, но невероятно ценных и важных для любого человека, слов. Удивительно, но именно они заставляли кровь бурлить, пульс учащаться, а грудь быстро вздыматься вверх. Любовь действовала сильнее страсти и возбуждения. Ведь это не мимолетный импульс, это надолго. Порой навсегда. — Я тоже, очень сильно, — губы затронули мочку уха, обдавая горячим дыханием. Ира снова прикрыла глаза, поддаваясь сладости касаний, — люблю. Именно из-за этого ты повесила нашу совместную фотографию в коридоре? — весело спросила Даша. Ира ощутила как на ее коже уже за ухом чужие губы растянулись в ухмылке. «Вот засранка» — подумала она, медленно стягивая с плеч девушки одна за другой лямки черной майки. Ира не могла перестать любоваться ровной и гладкой кожей Даши. Поэтому она сместила руки с плеч на ее грудную клетку, мягко очерчивая ногтем выпирающие острые ключицы, впадину между ними, и снова возвращаясь к смуглым покатым плечам. Все в ней казалось Ире идеальным. Но вслух она лишь возмутилась: — Это все твоя ненормальная подружка прислала. — О, я не знала. — О, — передразнила она Дашу. Девушка заерзала, случайно натыкаясь своим уже достаточно влажным эпицентром на колено Иры. От этого прикосновения обе вздрогнули, между ними снова пронесся электрический разряд, добавляя еще больше волнения. Фотография. Точно. Вознесенская резко распахнула глаза и, ничего не сказав, сбросила ойкающую девушку на диван рядом, убежала в другую комнату, по пути натягивая халат на его прежнее место. Ничего не понимающая Даша уставилась на дверь спальни, за которой секунду назад скрылась Ира. — Что с этой женщиной не так? — помотала головой она, потирая виски. Спустя минуту брюнетка вернулась с большой коробкой в руках. Даша сразу заметила на белой упаковке знакомое серое яблоко. В ней поселилась паника, так как она догадывалась, что будет дальше, и это ей очень сильно не нравилось. Присев рядом, Ира растеряла всю свою знаменитую уверенность и, может быть, чуточку робко улыбнулась. — Я так и не отдала твой подарок на день рождения, мне нужно было просто кое-что сделать с ним перед этим, — заглянув в большие карие глаза, наполненные ужасом, Ира недовольно сжала губы в тонкую линию, строго добавляя. — Даже не вздумай отказаться. — Я… Я думала мой подарок — поездка, — растерянно сказала Саркисова, не зная, как ей поступать. Она сложила руки в замок на коленях, нервно переминая пальцы. Забытый жест еще из школы. — Ерунда. Считай это подарком для меня скорее, ведь я так и не попала в свой родной город, но благодаря тебе мы устроили небольшой отпуск. — Вознесенская протянула белоснежную упаковку с новым ноутбуком. — Открой и включи. Родные глаза сияли васильками, и Даша не могла отказать. Покорно взяв коробку, она распахнула ее и достала серебристый гаджет. — Такой легкий, — удивилась она, вдыхая знакомый запах, присущий исключительно новым коробочкам от Apple. — Допустим, это мое вложение в нашу работу, чтобы ты могла еще быстрее выполнять мои поручения, — Ира разглядывала счастливую Саркисову, ощущая не меньшую радость. Ей давно не приходилось дарить подарки, и она успела подзабыть, как бывает трепетно и воодушевляюще. Когда Даша подняла крышку и стандартная мелодия разнеслась по комнате, сигнализируя, что ноутбук включился, она заулыбалась еще шире. В этот раз ей не удалось сдержать слез, хотя она очень пыталась. — Это же мы, — восторженно прошептала Даша, задерживая дыхание. На главном экране была установлена та же фотография, что висела у Вознесенской в коридоре. — Ага, но я настоятельно рекомендую тебе блокировать экран, когда отходишь от него на работе. — Ира, я так благодарна. Но это очень-очень дорогой подарок, и ты же понимаешь, что я не могу его принять… — тыльной стороной ладони Даша утерла слезы, чтобы ни одна случайно не упала на клавиатуру. — Даже не вздумай продолжать, — брюнетка осторожно вынула ноутбук из дрожащих рук Даши, отставляя на стеклянный столик. Она взяла девушку за руку, крепко сжав ее, и потянула на себя, заключая ту в свои объятия. — Ты мой самый близкий человек, и это мелочь в сравнении с тем, что ты делаешь для меня. Ира нежно поцеловала чужую макушку, вдыхая травянистый аромат шампуня. Точно ромашки. Даша обвила руки вокруг талии любимой, ластясь как маленький щенок, уткнувшись точно холодным носом в изгиб ее шеи. Из груди вырвался последний всхлип. — Ты стоишь в миллионы больше, — шептала Даша, поднимая Иру вместе с собой на седьмое небо.***
Впервые, почти за десять лет работы в органах, Ира думает, что потеряет сознание прямо на рабочем месте. — С Вами все в порядке, Ирина Владимировна, может, воды? — засуетился рядом молодой паренек из службы безопасности. Ей хотелось огрызнуться, послать мальчишку куда подальше со своей псевдозаботой, но она лишь сцепила зубы и помотала головой. — Не нужно, спасибо. До начала встречи Даши и Софии оставалось меньше часа. Люди из службы безопасности, которая контролировала операцию, заняли небольшой зал, используемый в обычные дни для торжеств в том же кафе. Вокруг было разложено немеренное количество различной техники, между всем этим как-то пыталась втиснуться кучка оперов, суетясь и проговаривая ключевые моменты задания. Ира все еще не могла поверить, что время так быстро пролетело, и момент настал. Она крепко сжала подлокотники, стоящего подальше от всей суеты, кресла. Двери распахнулись, и вместе с гробовой тишиной вошла Даша. Все взгляды устремились на нее, и ее рука автоматически потянулась к волосам, нервно поправляя. Ей не нравилось ничего из того, что должно было произойти сегодня, но она все сделает ради Иры и ради того, чтобы они имели возможность пожить спокойно еще хотя бы пару месяцев без очередных «серьезных разговоров». — Нам нужно надеть на нее микрофон, Ирина Владимировна, — возле монитора с камерами наблюдения сидел мужчина. Одет совсем обычно: невзрачные потертые темные джинсы и такая же неприметная черная футболка с непонятными белыми надписями вдоль. Инстинктивно Даша почувствовала, что он главный среди всех остальных мужчин. Уверенный взгляд, статная фигура и грубый голос дополняли в Дашиной голове его красное удостоверение. Хотя Служба Безопасности является совершенно отдельной от Генеральной Прокуратуры структурой и организацией, которая никому не подчиняется, кроме Президента, в комнате все равно явно ощущалось, что главной сегодня была именно Прокурор. — Сделай это лично, пожалуйста, Володя, — махнула брюнетка рукой в воздухе. Даше едва удалось разглядеть Вознесенскую среди всех присутствующих. Она вела себя непривычно тихо, словно старалась слиться с темным интерьером вокруг и черной бархатной обивкой кресла. Если бы не белоснежная блузка и пронзительные глаза бушующего моря, то может быть у нее это бы и удалось. Под тяжелый взгляд этих же глаз, Даша двинулась вперед, минуя на своем пути огромное количество разложенных на полу проводов. «Главное не споткнуться, пожалуйста» — вторила она сама себе, стараясь ничего не задеть. Когда грозный мужчина подошел к ней и неожиданно широко улыбнулся, она не смогла не улыбнуться в ответ. Контраст его внешнего вида: мускулистых плеч, толстой шеи, постриженного «ежика» на голове — с такой положительной эмоцией вызывал удивление. — Не бойся, ничего плохого не случится при условии, что ты будешь выполнять все, что я тебе буду говорить в этот наушник, — он кивнул на маленький черный чемоданчик на столе. Открыв его, Даша увидела, действительно, совсем крохотный наушник и еще одно непонятное устройство побольше, квадратной формы. Она догадывалась, для чего оно предназначалось, ведь они с Ирой часто любили смотреть детективные сериалы и фильмы на выходных. Будто этого и так не доставало в их реальной жизни. — Это не больно и быстро: мы профессионалы. Подними футболку. — Я знаю, — хмыкнула девушка, вновь вглядываясь в любимое хмурое лицо. Когда мужчина принялся закреплять прибор на ее спине, она вздрогнула, чувствуя такие непривычные холодные пальцы другого человека на своей коже в столь личных местах. Саркисова не смущалась, ведь никто не смотрел на нее. Никто, кроме одного прокурора. Даша чувствовала исходящее от нее напряжение, но ничего не могла с этим поделать. По крайней мере, сейчас. Поэтому они только переглядывались время от времени. Даша старалась хотя бы глазами сказать о том, что все будет непременно хорошо, и ей стоит чуточку расслабиться. Тем не менее, Ира не могла перестать наблюдать за тем, как на обнаженную кожу ее помощницы грубые мужские руки прикрепляли маленький аппарат. Она оперлась локтем о кресло, неосознанно закусывая длинный ноготь с алым маникюром. Володя касался той золотистой кожи, на которой она еще сегодня ночью с трепетом оставляла влажную дорожку из поцелуев, медленно выводила кончиком острого ногтя незамысловатые узоры на ровной спине, пока утомленная от вина и ласк, девушка умиротворенно спала. Ира же смогла уснуть только под утро, наблюдая, как солнечные лучи восходящего солнца пробивались сквозь плотные шторы и ложились на их обнаженные тела. Один луч упал прямиком на гладкий, нетронутый еще морщинами лоб. От этого Даша смешно сморщила нос сквозь сон, и Вознесенская позволила себе склониться и прикоснуться к целованному солнцем месту своими губами, разглаживая хмурость. Казалось, что в тот момент Даша выглядела совсем по-другому: младше, счастливее, безудержно безмятежной. Легкой. Каштановые волосы отдавали медью, а смуглая и без того кожа под яркой желтизной звезды переливалась всеми оттенками бронзы. Ира не могла оторваться от возникшей сцены, стараясь намертво впечатать этот волшебный миг в свою память. В грудной клетке становится так тесно, что Ира чувствует, как каждый новый вдох отдается немой болью. И сейчас, наблюдая за тем, как ее маленькую девочку инструктируют, предупреждают, грозят, заваливают советами целый отряд огромных мужиков, она чувствует, как ее собственное сердце успело подняться к горлу и отчаянно стучит. Чертовски хреновая идея была впутывать Дашу в свои дела. Она обязана защитить, а не поставить в самый эпицентр бури. Во всяком случае, сейчас уже ничего изменишь. Слишком поздно сдавать назад. — Чего дрожишь, — ухмыльнулся начальник оперов, закрепляя последний провод у косточки лифчика. — Так Вы уже пять минут цепляете на меня эту штуку, хотя говорили, что профессионал, — в Дашином голосе звучит раздражение, которое очень хорошо маскирует настоящее чувство — страх. Но только тот страх, который движет ею исключительно с одним опасением: подвести ее главного прокурора. Ведь от нее зависело столько судеб, но интересовала конкретно одна. Саркисова одернула футболку, стараясь не задеть установленное устройство. — А ты дерзкая, хотя учитывая, на кого ты работаешь, я другого и не ожидал, — хохотнул мужчина, кивая на Ирину. Улыбка тронула уголки ее губ, которые были все еще скрыты пальцами. — У вас там в прокуратуре все себя считают богами, а мы, так, скромные работяги. Володя захлопнул чемодан и повернулся к Вознесенской, сообщая, что работа выполнена, и до начала операции осталось пятнадцать минут. Белая Киа Спортейдж Софии находилась всего в квартале от них. — Я, в принципе, проинструктировал, как мог, и Вы можете ей уже сами сказать, что там требуется, — сдвинул плечами мужчина, проводя мясистой ладонью по темному ежику. — Ты, это, главное не трогай микрофон, иначе ничего не услышим, и все зря. — Хорошо, не буду, — конечно, Даше хотелось возразить, что ей не десять и не нужно объяснять в сотый раз столь очевидные вещи, но она не могла отвести глаз от женщины в кресле, которая ровно также, не моргая, смотрела на нее, поэтому она лишь кивнула Володе, соглашаясь. — Кхм, я пойду тогда проверю, все ли на своих местах, — прокуренный баритон удалился вглубь комнаты, словно понимая, что стал третьим лишним в этой молчаливой перестрелке карих с голубыми. Он оставил за собой стойкий запах приторного одеколона и тишину. — Пошли со мной, — Даша заметила, что никому нет дела до них в этой суматохе, и решилась на такую непозволительную раньше роскошь, как протянуть руку к женщине в пригласительном жесте. И, к удивлению, та без колебаний вложила свою ладонь в чужую, поднимаясь с кресла. Покинув поспешно комнату, они шли вдоль широкого коридора. На стенах висели различные картины в стиле кубизма, возможно, реплики Пикассо, подумала Ира, вспоминая свои давние годы в школе искусств, которую она так и не окончила. Она посмотрела вниз на сплетенные руки, и это казалось самой естественной вещью в этом нестабильном мире. Быть друг для друга островом постоянства. Хотя женщина точно ощущала какую-то особенность и странность момента. Она никому никогда не позволяла прикасаться к себе на публике, особенно в рабочее время. В ней всегда жили четкие границы допустимого, о которых она, не стесняясь, напоминала окружающим. Теперь же, крепко сжимая хрупкую ладонь, Ира шла по многолюдному месту, в разгар сложной, от подобной секретности и ответственности, операции, совершенно наплевав на откровенно удивленные направленные на них с Дашей взгляды. На следующей неделе к ней обязательно долетит с нижних этажей Офиса слух, что Снежная Королева не такая уж и холодная, и ледник начал таять. Зима сменилась оттепелью. Дойдя к концу коридора, Даша толкнула дверь и зашла внутрь первой, затягивая следом удивительно покорную Вознесенскую. Небольшой зал для торжеств раза в два меньше, чем тот, где сидели опера, и откуда они вышли только что. Если та комната была вычурной, темной, пошловатой, как будто ее проектировали для каких-то мальчишников или игр в покер, то здесь же все в точности наоборот: белые стены с золотыми вертикальными полосками, один длинный стол у стены с белой скатертью и затянутое плотной шторой большое окно. В комнате царил полумрак и Даша обрадовалась. То, что нужно. Дверь за спиной Иры захлопнулась, и тишина треснула от громкого щелчка замка. — Что ты… — развернулась брюнетка, желая возмутиться. У них не оставалось времени. Даше следовало бы идти за столик и ждать Софию. Как только Ира собралась указать на это, ее рот грубо заткнули поцелуем и диким напором чужого тела подводили к столу сзади. Ира должна, нет — обязана срочно пресечь это, оттолкнуть девушку и отправить ее в зал, но вместо этого она отвечает на поцелуй и быстро обхватывает Дашину шею руками, позволяя усадить себя на девственно-белые скатерти. Им придется осквернить их своим грехом. Обтягивающая юбка задралась к середине бедра, обнажая стройные ноги, облаченные в особо высокие шпильки сегодня. Их губы в паре с языками цеплялись друг за друга в отчаянном желании проникнуть как можно глубже, будто существовала подобная возможность. Ведь их тела и души, сцепились корнями давно и накрепко. — Даша, через пять минут все начнется, — шепчет Ира, сжимая мертвой хваткой лацканы чужого пиджака, не давая тем самым своей помощнице сдвинуться ни на миллиметр. Горячие слова обжигают Дашину грудную клетку, и она чувствует, как ноги Иры раздвигаются и тут же смыкаются на ее спине. Острый нос туфель неприятно впивается в поясницу, но она чувствует себя такой живой, как никогда, она готова взорваться от бурлящего по венам адреналина в комбинации с возбуждением. Поэтому она даже не удосуживается расстегнуть юбку, Даша сразу просовывает руку между чужих ног, гладит внутреннюю сторону бедра, чувствуя горячую кожу под пальцами, и смело проникает под тонкую и достаточно влажную полоску нижнего белья. Они обе не могут сдержаться, и стон срывается с их расставшихся на короткий миг губ. — Успеем. Голова откидывается назад, и Даша пользуется моментом, носом отодвигая прядь черных волос вбок, чтобы провести шершавым языком вдоль учащенного пульса. Их прикрытые слоем одежды тела жмутся к друг другу, до безумия желая освободиться. Но это исключено. Каждая минута на вес. Именно поэтому Ира не хочет оставаться в стороне и тянется к ширинке темных джинс Даши, за что сразу же получает легкий шлепок по руке. В перерывах между поцелуями на своем лице, шее, любом открытом участке кожи, Вознесенская чувствует, как качает головой Даша. Именно чувствует, потому что она думает, что если сейчас откроет глаза и увидит Саркисову такой: дикой, необузданной, страстной и болезненно притягательной, то ей не нужно будет ждать, пока Даша войдет в нее. Она увидит фейерверки сразу. — Ты слишком поверила в себя, — Ирин голос звучит хрипло вплоть до того, чтобы надорваться без крика. От одного лишь мучительного ощущения внизу. Ира думает, что судя по всему, Даша научилась читать ее мысли, ведь как только она почувствовала невыносимую тяжесть в области живота, два пальца легко скользнули в нее, собирая влагу и наполняя. — Ох, — неконтролируемый стон удовольствия слетел с губ, и Вознесенская зажала рукой свой рот. За дверью раздались тяжелые шаги и приглушенные голоса. — Я создала монстра. — Не верю, что прошу тебя об этом, но стоит уменьшить звук, иначе… — Даша ухмыльнулась, скользя рукой по скрытой тканью груди. Сильно сжав одно полушарие, она снова услышала приглушенный вскрик. Девушка игнорировала как могла свои бесконечно мокрые трусики, в этот раз ей придется пожертвовать своим удовольствием ради удовольствия и спокойствия любимой женщины. Их время критически истекало, и Саркисова решила поторопиться. Замедлив ритмичные движения внутри Иры и на клиторе, она после вовсе убрала их. Брюнетка распахнула глаза, собираясь запротестовать, но ее губы накрыли нежным поцелуем. А затем Даша опустилась на колени, раздвигая еще шире чужие бедра и прячась между ними. — Боже… После этого Ира ничего помнила, по правде говоря. Только мягкие губы на ней, в ней и везде, где только это выдавалось возможным. Она откинулась на стол спиной, опасно задевая стоящую позади посуду, и снова прикрыла веки, с силой закусывая костяшки на кулаке. Когда у Вознесенской зазвонил телефон, они уже стояли у двери, готовые выходить. — Да, — поднесла айфон к уху Ира, сжимая с силой ладонь Даши. — Хорошо, мы сейчас будем, — она сбросила звонок. — София подъезжает, нам повезло, что каким-то чудом, она попала в пробку, задерживаясь на десять минут, — прокурор зашипела, злясь на себя и Дашу за подобное очень опасное безрассудство. Они ходили по очень-очень тонкому льду, и с этим срочно нужно было что-то делать. Ира обязательно подумает, как поступить позже, а пока… — Нам пора идти. Даша в последний раз оглядела себя, поправляя немного мятый пиджак, и с готовностью кивнула. Хотелось что-то сказать, но ничего, кроме банальщины не лезло в голову, поэтому она ласково провела большим пальцем по чужой бархатной ладони и сказала: — Ты же в курсе, что я тебя люблю? — Даша прищурилась. — Слышала, однажды, — Ира фыркнула, но руку не выдернула. — Я тебя тоже, но это не значит, что подобные выходки будут сходить тебе с рук. Ира сжала металлическую ручку, замок щелкнул, и дверь приоткрылась. — О, а ты, конечно, так сопротивлялась. Ухмылка не пропадала с ее лица, превращаясь в более нервную. Саркисова закрыла за ними дверь, возвращаясь к реальности, в которой она должна сейчас обмануть человека и смотреть, как его против воли увезут в неизвестном направлении, и все для того, чтобы отсрочить их собственную казнь. Сделав пару глубоких вдохов, чтобы сердце перестало так вырываться из груди, она уверенной походкой направилась в общий зал.