Пепел

— Антон, что у вас там происходит? — голос в телефоне у Гесера был усталый. — Где? — У вас с Завулоном. Сначала он мне присылает фото. Потом еще и это. — Что это? — Антон понимал всё меньше. Тренькнул сигнал на ноутбуке, сообщая о входящем сообщении. От Гесера. В письме только один графический файл: фотография двух сине-белых фарфоровых котов. — Э… — После фото ко мне явился здоровенный голем в форме того пузатого страшилища с кальяном. Сейчас устроился у меня под порогом на третьем слое Сумрака и урчит. Что это значит? — А что Завулон говорит? — А он, Антон, — тон у шефа все больше накалялся, — отправил меня к тебе за разъяснениями. — Это подарок. — Голем? Зачем мне голем? Да еще и такой?! — Я решил, что фигурка очень напоминает вас, шеф. Но у Завулона специфичный юмор, вы же знаете. Гесер тяжело выдохнул и задумался. — И что мне с ним делать? — Я не знаю. Но могу спросить у Завулона… — Нет уж. Сам как-нибудь разберусь, — поспешно перебил его Гесер и отключился. Антон почему-то сразу представил, что сейчас здесь объявится еще один голем, на этот раз с хвостом-ершом, и будет теперь уже подарочком от Гесера — и содрогнулся. ** — Городецкий, что это? — возмущенно спросил Завулон, когда Антон вечером только перешагнул порог. Темный маг сидел в своем любимом кресле, а у его ног дрых… кот. В бело-синюю полоску. Крупный, размером с мощную породистую собаку. — Кот, — обалдело выдавил из себя Антон, на всякий случай обходя странного зверя по широкой дуге. — Он живой. — Да вижу, что не голем. — Как он это сделал? — с большим интересом поинтересовался Завулон. — Не знаю. Но могу спросить у Гесера. — Нет! Я сам разберусь, — протестующе перебил его Завулон и стал увлеченно изучать ауру животного. Не в первый уже раз, как понял Антон. *** После очередного звонка Гесера с еще одной претензией, Городецкий сдался. Поехал в офис и рассказал во всех подробностях про идею с подарками-статуэтками. Гесер смеялся. Долго. Увлеченно, то и дело поглядывая на фото на своем мониторе. — Вы теперь обнаружили в этом какой-то сокровенный смысл? — уточнил Антон, устав ждать, когда же шеф наконец успокоится. — Разумеется. Всё, можешь идти. Антон удивленно помялся у порога, затем все же решил уйти. Спустился на первый этаж. Потом вернулся. — Шеф, вы только это… Не надо никаких идей с мышью, ладно? У меня эти сюрпризы вот уже где! — он приставил ребро ладони к горлу. — Всё нормально, Антон. Завулон просто так намекает, что ты начинаешь догадываться, о нашей с ним маленькой договоренности. — О какой? — Я не должен вмешиваться в ваши отношения в последний месяц истекающего года. — А вы собирались? — Я не буду. Всё, можешь идти. Было непонятно, на кого Антон злился больше: на себя или на Завулона. Сдались ему тогда эти фигурки! Следовало ожидать, что Завулон непременно этим воспользуется. Так или иначе. Вот же шуточки у Высших, с ума сойти можно. Интересно, как часто они так развлекаются? Главы Дозоров действительно разобрались во всем самостоятельно: Завулон смог как-то быстро избавиться от кота, а вот Гесера еще долго сопровождал в Сумраке на потеху Инквизиции бело-синий голем. Фарфоровые статуэтки почти сразу же пропали с домашнего стола Завулона. Через несколько дней Антон обнаружил их в офисе, в кабинете главы Дневного Дозора — на почетном месте перед монитором компьютера. Они были любовно защищены противобьющейся магией. И Антон поклялся себе, что впредь не станет ничего дарить, не подумав перед этим хорошенько. *** Год заканчивался, а Антон все никак не мог придумать, как бы ненавязчиво намекнуть Завулону, что будет не против, если их брак сохранится. Его привязанность к главе Дневного Дозора как-то быстро трансформировалась из обычной симпатии, пропитанной благодарностью, в нечто большее. Завулон умудрился не просто втереться в доверие, но и стать действительно нужным, важным в его жизни. Он не скрывал своего особого отношения у Антону, многократно напоказ демонстрировал при своих подчиненных, что готов идти на серьезные уступки, стоило Городецкому только заикнуться о чем-то. А еще Антону нравилось интерпретировать постоянные вспышки раздражения своего мужа на вопросы об их браке, как нежелание расставаться с ним ни при каких условиях. Он даже спросил как-то об этом напрямик, но Завулон лишь многозначительно усмехнулся. В общем, Антон наконец пришел к выводу, что его вполне устраивает нынешнее положение вещей. И готов был даже открыто признать, что вполне себе неравнодушен к Завулону. Только вот повод сообщить об этом всё никак не находился. *** А на следующий вечер Городецкого ждала неприятность. Антон заехал за Завулоном на работу и без предупреждения пошел искать его сам. Нашел. Да только не одного. А в компании какого-то ублюдочного молоденького вампира, не слишком умело делающего ему минет. Потрясение было слишком сильным, чтобы можно было сдержаться. Завулон так ничего и не сказал даже после того, как Антон со всего размаха врезал ему в челюсть. Городецкий стремительно шагал вдоль трассы. Уже стемнело, и попутку поймать было трудно. На применение магии у него сейчас не было сил, а странная опустошенность не позволяла сосредоточиться ни на одной мысли. Содранные в кровь костяшки болезненно саднили где-то за гранью сознания, вызывая досаду. *** Когда Антону пришел вызов от координатора, близилось утро. — Светлый, ты мне нужен. Большие проблемы у твоих подопечных. Кругловы растормошили Сумрак, сейчас на грани развоплощения. Оба. Городецкий спешно провесил портал прямо к их дому. Вокруг уже суетились Инквизиторы, расставляя оцепление и освобождая территорию от случайных прохожих. Антона внутрь пропустили без лишних вопросов. Как выяснилось, муж Светлой чародейки сорвался, не выдержав напряжения последних недель. Перекинулся в альтернативную форму, хотя для оборотня это был не лучший период для подобного. Попытался инициировать жену, чтобы если уж и произойдет расторжение брака, та не смогла уйти от него. Светлая запаниковала и спровоцировала Сумрак, а справиться с ним не смогла. Городецкий едва успел шагнуть на третий слой, чтобы попытаться подстраховать одного из оперативников, когда Сумрак повело и он свернулся чудовищной воронкой. Слои перемешались, сумеречная субстанция забурлила, утягивая на дно всех Иных, находящихся в непосредственной близости. Антон чудом умудрился уцепиться за пока еще не рассыпавшийся в Сумраке остов строения. Каменные плиты прямо под его пальцами осыпались черным песком. Еще немного — и держаться будет не за что. А воронка все нарастала, выворачиваясь на первый слой, уничтожая всех Иных на своем пути. Чародейку уже спасать было бессмысленно, да и самому выбраться живым почти не оставалось шансов. Но Антону вдруг подумалось, что трепыхаться у него особого желания и нет. Какой смысл? Секундное замешательство всё решило: время было упущено, Антон лишился последнего шанса выбраться. Перед глазами всё плыло, уши заложило, и ориентироваться в полной темноте было невозможно. Только по вращению края воронки можно было определить, где верх, а где низ. Городецкий уже почти сорвался, когда чья-то сильная рука ухватила его за левое предплечье и потянула вверх. Мелькнула мысль, что найти его в таком мраке мог только Завулон, и то лишь благодаря их меткам. Всё, что сейчас хотелось — это как-то отомстить Завулону, пусть даже если для этого понадобится рискнуть жизнью и выбрать между ним и воронкой. — Ну же! — где-то наверху закричал Завулон, крепко держа его за запястье и подтягивая к себе. — Антон, держись! И тут Антон будто очнулся: наваждение, навязанное Сумраком, растаяло; пальцы Завулона были горячими и упрямыми — всё тянули и тянули вверх, почти так же, как тогда, в их первый раз в изголодавшейся сумеречной субстанции. И Городецкий потянулся навстречу, вцепившись и подтягиваясь изо всех сил. Завулон дотянулся до его амулета, дернул на себя, активируя. И высвободившаяся сила помогла им наконец преодолеть притяжение всё нарастающего инферно. Они оба с трудом вывались в реальный мир. Вокруг суетились оперативники, выставляющие защитные чары, чтобы хоть как-то заблокировать прорыв инферно на первый слой Сумрака. Завулона подпитывал какой-то древний инквизитор, делясь своими силами. Антону было не очень удобно сидеть, скрючившись и привалившись к боку Завулона, но тот никак не хотел его выпускать. Думать ни о чем не хотелось. Только вырваться и уйти. Как можно дальше. Как только удалось отдышаться, Городецкий грубо вырвался из хватки Завулона и медленно похромал к границе оцепления, ненавидя тех, кто затеял этот дурацкий эксперимент с браками. Назавтра он решил отказаться от кураторства. *** Отоспаться не получилось. Когда после всех допросов и заполнения протоколов Городецкого отпустили домой, он обнаружил у себя на лестничной площадке Завулона. Тот невозмутимо расположился на широком подоконнике и перебирал в пальцах амулет в виде дракона. Антон прошел мимо, так и не повернув головы в его сторону. Загремел ключами, которые, как назло, не желали попадать в замочную скважину: почему-то дрожали пальцы. Ну хоть охранные чары поддались быстро — и на том спасибо. — Пустишь? Антон равнодушно распахнул дверь и посторонился. Завулон торжественно медленно шагнул внутрь, будто готовясь к тому, что его тут же испепелит каким-то заклинанием. Потом молча принялся обозревать квартиру, излишне долго задерживая свой любопытный взгляд на каждом предмете обстановки. — Твой амулет, — протянул он артефакт за цепочку. Городецкий ухватил его, дернул, но тут же сам был притянут — грубо и требовательно. — Не слишком-то ты любезен, Городецкий. Антон вырвался. Отошел к окну. Скрестил на груди руки, так и не выпуская из пальцев свой амулет. — Ну и чего пришел? — Не предложишь присесть? Антон лишь повел рукой: дескать, выбирай, что больше приглянется. Выбирать в простой холостяцкой квартире было особо не из чего. И поэтому Завулон, с сомнением глянув на продавленный диван и пару стульев, предпочел остаться стоять. — Антон… — Не надо. Повисла гнетущая тишина. — Ты не избавишься от меня просто так. Городецкий равнодушно пожал плечами. — Я попробую. — Смотри, — Завулон задрал рукав пальто и рубашки. Антон не увидел на его запястье ничего нового: обычная метка, какой была, такой и осталась. — Не понимаешь? Антон качнул головой. — Посмотри у себя. Он повиновался. Всё то же самое: обычная волнистая линия, к которой он давно привык. Когда проводишь по ней пальцем, чуть реагирует, давая почувствовать, что Завулон сейчас слишком напряжен и взволнован. Завулон не выдержал такого равнодушия, подскочил, ухватив за плечи, встряхнул. — Антон! Метки не исчезли! Ты с четверть часа пробыл в центре инферно, ты не должен был выжить, понимаешь? А метки не поблекли! Городецкий нахмурился, пытаясь понять, к чему клонит Завулон. — Амулет так сработал? — Н-не знаю. Я едва успел. Какого черта ты полез туда один? Он притянул Антона к себе, запустил пальцы ему в волосы на затылке, грубовато поглаживая и пытаясь проверить, реагирует ли метка на его прикосновения. Антон упрямо закусил губу. — Ты так радуешься, потому что все еще надеешься, что я смогу снять с тебя проклятие? Я не смогу… наверное. Завулон хмыкнул, чуть отстранился, заглядывая в глаза. — Если ты снова обвиняешь меня в корыстном намерении, тогда хотя бы придумай что-то более логичное. И придется тебя разочаровать: проклятие ты давно снял. — Что? — вяло удивился Антон, больше не пытаясь отстраниться. — Несколько месяцев назад, когда ты нас обоих из Сумрака выдернул, ты же сначала проклятие нейтрализовал. — Как? — теперь Городецкому стало интересно по-настоящему. — Как–как… Мне и самому интересно — как? Опять повисло молчание. — Тогда чего ты от меня еще хочешь? Завулон тихо сказал: — Пошли домой, а?